Сердце Османской Империи

1526 год, июнь. Лучи раннего солнца начали подниматься над небосклоном чёрного моря, озаряя своим светом улицы Стамбула. Сады радовали жителей Топкапы лаймовой зеленью и удивительным запахом свежести и лета.  Погода, как и прежде, была чудесной: утренняя прохлада отзывалась во всём теле приятными мурашками, а воздух полнился ароматом летних цветов. В то утро весь Стамбул растворился в блаженной тишине. Солнечные блики танцевали на веках. Листья, что обладали масляным блеском, звучно и уютно шумели... Из окна, ведущего на балкон, проникал лёгкий солнечный свет. Мягкие тени от его сияния ложились на столик со свежими фруктами.  Хюррем восседала на парчовых подушках, взволнованнно вертев ягодку винограда. Напротив султанши распологалась Гюльфем, что пригубила лимонный щербет, со вниманием слушая подругу. —Змеиное логово—зло прошипела Хюррем, борясь с бурлящим внутри себя гневом. —Хюррем, успокойся— произнесла молодая женщина, мягко улыбнувшись подруге—тебе всё же стоит наладить отношения с Хафизе Султан, как и с другими представителями династии. Благодаря этому ты сумеешь укрепить свои позиции во дворце. Поджав пухлые губы, госпожа кивнула, тряхнув рыжими, как языки пламени, волосами. И усилиями воли успокоилась, отпив из медного бокала прохладный щербет. —Ты права,—произнесла рыжеволосая любимица Падишаха, подняв подбородк наверх—мне не помешала бы дружба с Хафизе Султан. Несмотря на всю мою неприязнь к ней, стоит признать, госпожа очень сильный союзник... Я не должна сдавать позиции, хотя бы ради детей. —И ради любви—подумала она, нежно улыбаясь и вдыхая поглубже аромат роз. Девушка замерла, с трепетом касаясь изумительного колье, что красовалось на её голой коже, вызывая множество мурашек. Хюррем бережно прикоснулась к кровавым камням и подобным звёздам алмазам. Это украшение Сулейман подарил своей возлюбленной в прошлый понидельник, когда та в очередной раз была у него на хальвете... Вскоре мрачные воспоминания вновь заполнили голову девушки, когда та непроизвольно вспоминала их с Хафизе первую встречу... *** 1521 год, март. Хюррем кружилась у зеркала, держа в руке гребень из слоновой кости, которым приглаживая слегка спутанные пряди. Огненно–рыжие волосы спускались по покрытым голубым шёлком плечам, в которых золотыми искрами запутались блики уходящего солнца. . Устало вздохнув, девушка расправила широкие и невероятно длинные рукава, а после приложила руку к металлическому поясу. Даже через него она, казалось, могла ощутить биение собственного пульса... —Хюррем? Почему ты так волнуешься? — с ноткой усталости произнесла Гюльнихаль, наблюдая за рыжеволосой подругой— ты прекрасно выглядишь, никто затмить тебя не сможет. —Я знаю... Но... В столицу прибыла Хафизе Султан. Я должна ей понравиться—проговорила султанша, обращая свой взор на Марию. Вскоре в покоях показалась темноволосая госпожа, чья тонкая талия была облученна в тёмно–фиолетовый бархат. Та решила проведать племянников, которые к тому времени едва достали недели... —Мехмед... Кёсем—с лёгкой улыбкой  произнесла Хафизе, обращая свой взор на колыбели, в которых мирно сопели близнецы —как мои племянники, Хюррем? —Прекрасно. На диво спокойные, в особенности Кёсем—искристо улыбаясь, произнесла Хюррем, сверкая ярче изумруда на её пальце. —Кормилица скоро прийдёт. Я приказала выделить ей комнату. — —Кормилица? — девушка неловко улыбнулась, опустив взгляд— Разумеется, я знаю что женщины Падишаха не кормят детей грудью. Но... я считаю это не правильным, госпожа. Позвольте мне самой кормить своих детей, Хафизе Султан? —Хюррем, — произнесла госпожа, нахмурив брови—не смей мне перечить. Кто ты, что бы идти против вековых законов и традиций? —Госпожа... Извините. —пробормотала славянка. Между строк легко читалось, что благополучие самой Хюррем и на десятую долю не волновало династию, в отличие от детей султана. Славянка чувствовала себя не отдельной личностью, а проводником наследников в этот мир, что не имеет право принимать какие либо решения... Госпожа постаралась скрыть недовольство, ведь надеялась поладить с близкими Сулейману людьми. Хафизе обратила взгляд голубых глаз на собеседницу, внимательно ту изучая. На её шее висел странный кулон, напоминающий оберёг, но таких Хафизе никогда не видела. Неужели рыжеволосая славянка увлекается мистикой и колдовством, или быть может, и вовсе приворожила Сулеймана?.. Госпожа нахмурилась. —Чем же обычная славянка смогла превзойти десяток красавиц в гареме? — пронеслось в мыслях темноволосой султанши и та поспешно отвела взгляд, подняв подбородк наверх. —Госпожа, —вновь раздался звучный голос наложницы—у меня есть для вас подарок. Дворцовый ювелир сотворил его специально для вас. Произнеся это, Хюррем подала госпоже небольшого размера шкатулку, где на чёрном бархате лежало роскошное колье из синих камней, что были подобно морю и блестящих как звёзды бриллиантов. Девушка тепло улыбнулась, ожидая реакцию госпожи, но украшение совершенно не привлекло внимание Хафизе, ведь та устремила свой взор на совсем другую вещицу... Взяв шкатулку, госпожа с интересом рассматривала украшение Роксоланы, не произнося ни слова. Госпожу привлёк блеск серебряного крестика... Хафизе вновь нахмурила брови, с гневом поглядев на славянку. —Что это!? Я думала ты давно приняла ислам... —Так и есть, госпожа... Как только я узнала о  беременности, то не медленно стала мусульманской. —Но так почему он досихпор у тебя!? —хмурясь, госпожа возвратила шкатулку Хюррем, бросая на неё взгляд полного презрения и разочарования. —Хафизе Султан... Это память о моей погибшей семье... —Это не имеет значения! Ты мать детей Султана Сулеймана, которые принадлежат к османской династии. Как ты смеешь хранить подобные вещи!? Сжав зубы, Хюррем опустила голову. Она стала султаншей, матерью двоих детей Падишаха, но все равно ее смеют оскорблять и унижать... Внезапно славянка подняла голову наверх, с презрением поглядя на султаншу. —Тем не менее... Я имею право это делать, госпожа. И никто не смеет меня упрекать в этом. Да, я мусульманка. Да, я верю что на свете существует лишь один бог и имя ему Аллах. Да, я мать наследника Османского Престола. Но этот крестик является частичкой моей прошлой жизни. И я не буду от него избавляться. Хафизе промолчала, поспешив покинуть покои с высоко поднятой головой... Вскоре в гареме появились сплетни, гласящие о том что рыжеволосая любимица Падишаха втайне крестила своих первенцев. Госпожу так же обвиняли в колдовстве, якобы она приворожила Правителя. Узнав это, Хафса намеревалась отнять у Роксоланы детей, но к счастью этому помешал Сулейман...  К большому облегчению славянки, Хафизе покинула столицу после уезда Падишаха в военный поход, отправившись в Эдирне, где её ожидал супруг... *** 1526 год, июнь. Распологаясь на мягкой тахте, Хюррем перебирала в руках ткани, принесённые торговкой. Синий шёлк, бирюзовая парча, голубой бархат... Госпожа поднесла светлую ткань к личику старшей дочери и широко улыбнулась, удовлетворённо кивнув. —Пусть сделают прекрасное платье для моей юной принцессы. Отобрав ещё несколько экземпляров для нарядов Михримах, Хюррем велела портнихе отправляться в гарем. Оставшись с дочерью наедине, госпожа тепло улыбнулась. —Милая, как ты? — мелодичным голосом произнесла госпожа, погладив девочку по щеке—учителя музыки и поэзии очень хвалят тебя... С каждым днём Кёсем всё больше напоминала царственного отца, но было в ней и  нечто неуловимое, похожее на мать... Красотой юной принцессы многие восхищались, предрекая ей разбить тысячи мужских сердец. Малютка отличалась справедливостью и состраданием. Однажды, гуляя вместе с братом по саду, девочка услышала приглушённый писк. Близнецы обнаружили раненную птицу, что сломав крыло, не могла взлететь. В течении нескольких недель Кёсем выхаживала бедное создание. Приносила корм и не позволяла другим прикасаться к птице(разумеется, исключением являлся Мехмед, что вместе с сестрой заботились о ней). В конце концов, птица поправилась и взмыла в воздух. Мехмед немного расстроился, но был готов к такому финалу. К тому же Кёсем убедила брата что птица вернётся к семье... —Прекрасно, матушка. Учителя очень хвалят меня, в особенности Умут Челеби. Он обещал мне на следующей неделе рассказать о звёздах... —произнесла принцесса, скоромно улыбнувшись—мама, а можно я тоже буду заниматься благотворительностью? Хюррем рассмеялась, погладив девочку по мягким волосам. —Кёсем, сейчас ты слишком мала. Но в будущем ты сможешь ею заниматься. Тебе действительно это так нравиться? —Конечно! Я хочу творить благие дела. Мягко улыбнувшись, девушка коснулась губами виска старшей дочери. *** Солнце золотым диском спускалось за горизонт, заливая небо и облака жидким янтарём. Чудесный летний вечер выдался на редкость прохладным. Воздух полнился свежестью и ароматом цветов. Хюррем облачилась в своё лучшее платье. Верхнюю часть наряда мастера выкрасили в алый, а нижнюю в ярко–оранжевый. На удивлении султанши переход получился плавным. Всё платье украшали тонкие нити жемчуга. Служанки закрепили на шее госпожи ожерелье из бусин двух цветов: алого и золотого. Волнистые волосы султанши собрали на затылке, закрепив их множеством небольших заколок. Последним штрихом была небольшая золотая диадема, что являлась творением дворцового ювелира. Плавной походкой, госпожа зашла в покои Хафизе Султан, делая низкий поклон. —Хафизе Султан, добрый вечер—лучезарно улыбнулась дева султанше, что восседала на мягкой тахте, с презрением наблюдая за фавориткой брата. Госпожа окинула её взглядом. Хафизе шёл тридцать второй год и время ещё не коснулось её красивого лица и стройного стана. Однако госпожа частенько одевалась в тёмного цвета наряда, делающие ту старше на несколько лет... В чёрном — словно для похорон — платье Хафизе казалась незыблемой скалой. Несокрушимой и неумолимой. Она молчала несколько секунд, перед тем как заговорить. —Хюррем, я не ждала тебя здесь—произнесла султанша, обращая на собеседницу холоднокровный взгляд голубых взгляд, поправляя высокий пучок. —Госпожа, я пришла сюда дабы пожелать вам доброго вечера. А так же... — девушка изящно взмахнула рукой, подзывая служанок ближе, что бы те занесли в покои два больших сундука.—подарить подарок, пусть он служит вам напоминаем обо мне... Эти платья сделаны в европейском стиле, надеюсь они прийдутся вам по вкусу. —Сомневаюсь—нахмурив, произнесла госпожа—тем не менее, спасибо. Можешь идти. —Как скажите, госпожа—смиренно произнесла Хюррем, научившись прятать гордость и играть роль покорной слуги членов династии. *** Новый день принёс печальные известия: служанка Хафизе Султан, Юлдуз Хатун, оказалась сильно больна. Прогуливаясь по ташлыку, девица почувствовала сильный зуд, что с каждым мигом становился сильнее. Наложница прибыла в шок, обнаружив испорченную кожу, которая покрылась многочисленными пятнами. Не замедляя, девушку направили в Лазарет, где ту оставили под присмотром лекарей. Весть о болезни бедняжки облетела весь дворец, вызвав испуг у жителей Топкапы... Ближе к полудню, Валиде велела прибыть в свои покои лекаршу Эмине Хатун... Госпожа восседала на мягкой тахте, по правую сторону которой распологалась её старшая дочь. —Хатун, что с ней? — произнесла Хафса, нахмурив брови—это заразно? —Нет, Валиде. К счастью другим ничего не угрожает. Дело в её платье, на него нанесли яд, от которого и появились зуд и пятна. Сейчас девушка без сознания, но уже пошла на поправку. Отстаётся только гадать, откуда у неё этот наряд... —Это я ей его дала —донёсся голос Хафизе, на которую обратили свои взгляды Хафса Султан и лекарша—его мне подарила Хюррем Султан, оно было из числа тех, что лежали в сундуке. Я решила подарить его своей верной служанке Юлдуз, ведь мне не подошёл цвет. Я не использую в своём гардеробе столь яркие окраски... Во время семейного завтрака я с Хюррем поссорилась, ведь не желала видеть её на своём празднике. Должно быть, таким образом она решила меня наказать. Хафизе выглядела спокойно, хоть и пыталась выразить некое удивление... Валиде с изумлением открыла рот, прикрыв его ладонью. —О Аллах... — *** Спустя треть часа, Хафизе пожаловала в покои брата–близнеца, где сообщила ему о поступке Хюррем. Тот вскоре направился в покои любимицы, что бы выяснить это у неё. Выслушав Падишаха, госпожа пришла в ярость... —Сулейман, как ты можешь обвинять меня в этом!? —с годами девушка научилась контролировать эмоции, но на сей раз сдержаться было трудно— —Хюррем —низко предупредил Падишах, нахмурив брови—ты забываешься. —Сулейман... Разве я могла совершить столь отвратительный поступок? — прямо спросила она, расправив плечи. Твёрдый и решительный взгляд пронзил Падишаха, заставив того усомниться.— Ты видел это своими глазами? У тебя есть четыре свидетеля, чтобы подтвердить, что я виновна в преступлении, или, быть может, ты такого низкого мнения обо мне, чтобы обвинять без доказательств?... Все эти года я доказывала как сильно я тебя люблю, Султан моего сердца. Как ты можешь обвинять в этом женщину, что подарила тебе шестерых детей?! Разумеется, рыжеволосая госпожа была вовсе не ангелом. Девушка не гнушалась подливать новым наложницам зелье, от которого они слегли с отравлением на две недели. А там Падишах и забывал про тех женщин... Хюррем на протяжении шести лет не теряла надежды оклеветать Махидевран в глазах Сулеймана и династии... Так же Роксолана всячески подталкивала его к тому, что бы выдать ненавистных ей соперниц замуж... Однако девушка не осмелилась бы совершить столь глупый поступок. Госпожа не сомневалась, Хафизе подставила её... Падишах погрузился в глубокие раздумья, перед тем как произнести. — Оставайся в покоях. Тебе запрещено выходить.—отдал приказ Султан, покидая покои возлюбленной. ***       Запрет затянулся на дни. Недели.  Сулейман не приходил, она оставалась в покоях, отправляя ему письма через слуг. Расследование не продвигалось. Общаться ей было дозволено исключительно с близкими служанками и нянечками детей, от чего той были неизвестны новости гарема... Платиновый диск показался высоко на небе, озаряя Стамбул лунным светом. Мягкие тени от его сияния проникали в покои рыжеволосой султанши. Облучённая в оранжевого цвета платье, та бродила по покоям... В спальне показалась Эсма Хатун, которую Роксолана отправила в ташлык, дабы та узнала обстановку в гареме. Девушка замерла у входа, с опаской поглядывая на султаншу. Хюррем вопросительно поглядела на наложницу, после чего с горестью усмехнулась, опускаясь на тахту. —Он решил меня наказать... Позвал в покои эту змею...—с трудом поговорила она, сдерживая слёзы. *** Махидевран направилась в баню, где с удовольствием перебирала ароматические масла для кожи. Выбрав терпкий и сладковатый аромат, госпожа облучилась в зелёный шёлк. Зелёное платью цвета августовской травы идеально смотрелось на тонкой талии султанши , превосходно подходя к её светлой коже и приятным чертам лица. В животе суетливо порхали бабочки, волнение не покидало дух... Госпожа прошла по золотому пути и оказавшись в покоях любимого, утонула вместе с ним в любви...