Рампо-кун, хочешь поцелуя?

— Рампо-кун… Хочешь поцелуя? Рампо обомлел. Сидя на холодных ступеньках здания, в котором они пару минут назад вместе с По увидели падающий труп, его мысли были совершенно запутаны. И лишь совсем недавно все начало складываться в логическую цепочку, как обычно это и происходило, но… подошедший к нему писатель бесцеремонно оборвал эту нить, по которой тот так долго вслепую добирался к своей цели. Но это не столько беспокоило великого детектива, сколько слова, произнесенные Эдгаром. Это то, чего не ожидал даже Рампо. То-ли сверхдедукция подвела его, то-ли с По что-то не так. — Поцелуя? — переспрашивает детектив перед тем, как Эдгар наклоняется ближе к нему. Хочет ли Эдогава поцелуя? Да что вообще такое он спрашивает? Может быть, ошибся? Выпал из реальности? У писателя частенько такое бывает. Задумается о романе и начнет нести какой-то бред. Но… — Я слышал, что поцелуи в лоб являются символом поддержки. Мне показалось, что ты слегка расстроен и… я хотел подбодрить тебя, — писатель слегка замялся, почесав свой кудрявый затылок. Подбодрить поцелуем? Эдогава в первый раз о таком слышит. Впрочем, он вообще не интересовался поцелуями, а тем более их значением. Поцелуй от По — звучит довольно… мило? Его еще никто не целовал. Разве что мама в детстве. Но не будет ли это выглядеть весьма странно? Проявления любви для Эдогавы, на самом деле, являются чем-то чуждым, как и само чувство любви в принципе. В его логичном и рациональном мире оно является чем-то недоступным и непонятным. То, какие поступки люди совершают из-за любви… иногда пугает. И Рампо, пока ничего такого не творивший, не может сказать, посещало ли его это чувство за все 26 лет жизни, или же нет. — Ну, подбодри, — на самом деле, не сильно-то он и расстроен. Детектив уже практически пришел к умозаключению, если бы Аллан не прервал его. Впрочем, ради чего-то… подобного, он может и отвлечься. Писатель, очевидно, такого ответа не ожидал. Несмотря на то, что половина его лица все еще была скрыта челкой, было заметно, как он смутился и покрылся розоватым румянцем. Наверное, он не надеялся на подобную реакция детектива, что позабавило того: любил Рампо удивлять. Эдгар осторожно цепляет шляпку Эдогавы за козырек и стягивает с головы. От прикосновения холодной руки писателя тот чуть ли не вздрагивает: несмотря на то, что Рампо прекрасно знал (предугадал) температуру рук его друга, это все равно вышло неожиданно для его теплой кожи. Волосы, прикрывающие лоб детектива вскоре были зачесаны назад и зафиксированы там же длинными пальцами По. Этот момент был одним из немногих, когда Рампо удосужился раскрыть глаза шире. Кажется, это смутило писателя еще больше, но тот все же решил довести дело до конца, медленно наклоняясь ближе к Эдогаве. Тот, в свою очередь, почувствовав прикосновение мягких губ, лишь часто заморгал и залился пунцом. Этот поддерживающий поцелуй продлился довольно долго, по крайней мере, назвать это секундным чмоком было бы сложно. По действительно будто хотел подбодрить, свободной рукой погладив друга по плечу. Отстранившись, писатель заметил смятие «соперника» и мягко улыбнулся. Внутреннее он был доволен, ведь нечасто на лице детектива отражались подобные эмоции. А видеть чужой румянец было не иначе, чем трофеем для Аллана. Как же мило! — Спасибо, — в полголоса неожиданно сказал Рампо, надев свою шапочку обратно и чуть прикрывая ею покрасневшее лицо, — Но я думаю, этого недостаточно! — с характерной ему резкостью, Эдогава вскочил на ноги, ударив писателя макушкой по подбородку. Тот закряхтел, сразу же схватившись за ушибленное место и жалобно посмотрел на детектива. Полицейские издалека смотрели на них, как на дурачков, не улавливая смысла разговора из-за расстояния, но никому из этих двоих не было никакого дела до этого. Рампо бесцеремонно схватил Аллана за руку и потащил в сторону многоэтажки. — Рампо-сан, куда же вы? — спохватился один из полицейских с какими-то бумажками в руках, на всех парах спешивший к удаляющемуся детективу. — Скоро вернусь! Что, и с другом уже переговорить нельзя? — в привычном, чуть возмущенном тоне, спрашивает Эдогава и укоризненно смотрит на полицейского. Тот замахал руками и принялся извиняться, говоря о том, что детектив волен делать все, что хочет. Рампо не обратил на это никакого внимания, продолжая тащить бедного Эдгара в неизвестном писателю направлении. Как только они оказались в узком переулке между домами, тот наконец угомонился и отпустил чужое запястье. — Что мы здесь делаем, Рампо-кун? — заторможенно спрашивает По, чуть сгорбившись. Он не совсем понимал, зачем нужно было отдаляться от остальных. Неужто великий детектив застеснялся? Неловкость и самого По окутывала с ног до головы. Тот примерно представляет, о чем сейчас Эдогава его попросит. Вот только… неужели действительно ему это так понравилось? — Я хочу, чтобы ты снова подбодрил меня. Но уже не так… А как… Ну… — он замялся, словно пытаясь вспомнить напрочь забытое слово, — по-настоящему. — П-по-настоящему?! — Аллан вспыхнул, словно разожженный костер в темную и холодную ночь. Несмотря на то, что это было вполне ожидаемо в данной ситуации, учитывая предыдущие чужие слова, поверить все равно было сложно. Чтобы сам великий детектив, которым Эдгар так долго восхищался, просил его поцеловать? Все это казалось долгим, затяжным сном. Вот только По очень мало спит. — Я… Попробую, но ничего обещать не могу. Интересно, это действительно поцелуй без обязательств? Ведь сам Эдгар вкладывает в эти нежные прикосновения так много чувств, что было бы обидно… Нет, он не может надеяться на что-то ответное от Рампо! Может быть, ему просто взбрело что-то в голову и захотелось поэкспериментировать, а он, Эдгар, просто самый удачный вариант… В таком случае, Рампо Эдогава, это будет первый и лучший поцелуй в твоей жизни, в этот раз Аллан точно одержит верх! Рука писателя осторожно обхватывает талию Эдогавы, пока вторая располагается на мягкой щеке. Пришлось немного наклониться, прежде чем их губы сомкнулись в нежном прикосновении. Грустно то, что По не видит покрасневшего лица детектива, но ощущение чужих теплых губ отводит все на второй план. Эдгар, не чувствуя никакого сопротивления, двигает губами и поцелуй вскоре становится более влажным. Особенно, когда в ход пошел язык. Рампо покорно открывает рот, впуская его на свою территорию и цепляется руками за чужие плечи, когда язык скользит внутрь и встречается с его собственным. По вскоре чувствует ответные действия, неумелые и совсем слабые, но желанные. И после того, Эдогава сразу отстраняется, тяжело дыша. Аллану наконец удается рассмотреть его лицо: действительно красное и слегка растерянное. — Дурак… — шепчет тот, потирая припухшие после поцелуя губы тыльной стороной ладони, — Я имел в виду объятия! Объятия? Эдгар обомлел, но убирать руки с чужой поясницы не спешил, словно объект воздыхания вот-вот убежит. Так вот в чем был подвох! Рампо всего-навсего хотел простых дружеских объятий, а По уже себе надумал.. И все же, зачем же он тогда притащил его в этот переулок? Неужто дедукция подсказала, что Эдгар итак намеревался поцеловать его? — Прошу прощения! Я… Немного неправильно… — Да ладно, забудь. Но в следующий раз, вести буду я, — с этой фразой Рампо выбрался из цепких лап писателя и, одарив его хитрой улыбкой, отправился туда, откуда они оба пришли. Дедукция никогда не подводит Рампо Эдогаву.