Purple flowers that are covered with frost

Эндрю, судорожно выдыхая, смотрит точно на до омерзения идеальное лицо Нила, которое в непробиваемом холоде окутывало мага и фею. Миньярд, недовольно закатив глаза, отвечает колко и язвительно на чужое исправление. — Ох, не как конь в стоиле, говоришь? Извини уж, что конь твоё тотемное животное. Как и прежде, невозмутимо произнёс он, закидывая в рот бусину винограда. Дозорный, изменяясь в лице, тут же направил на него стрелу, одним быстрым движением пальца доставая ту из колчана. Эндрю не отпрянул, смотря точно в холодные океаны стекла, что располагались вместо чужих глазных яблок. Фея лишь тихо звонит крыльями, призывая парня прекратить пререкания во избежание травм, однако, на собственное удивление, Нил лишь сгибает руку в локте, чтобы стрела не так близко располагалась к лицу. — Чего припёрся? Я, вообще-то, занят и тренировка давно закончилась. Непонимающе выдал тот, расслабляя лицо и с вопросом поднимая брови. Лик мага стал надменным и до ужаса прекрасным одновременно, однако в этом всём Нил предпочитал видеть лишь второе. Или, всё же, оба? — Меня приставили к тебе, чтобы я защищал тебя и ты не тянул в Ганху всякое отребье. Эндрю, будто бы испытывая чужую выдержку, поспешил ему сообщить: — Именно поэтому ты со мной должен проститься здесь же, чтобы я не тянул всякое отребье туда. Пожал он плечами, победно улыбаясь. Подколоть его более, чем вышло, от чего рот дозорного искривился в отвращении. — Никаких манер в тебе нет. Эндрю, не сомневаясь, ответил: — А в тебе честности. Только и можешь, что языком правду до лжи перемалывать. В тебе и капли правды не осталось. Ты просто пустышка, под именем Нил Джостен. Если тебя вообще так зовут. На эмоциях выпалил парень, не имея желания больше сдерживать очевидные претензии к дозорному. Его неприязнь строилась на слишком многих аспектах, которые не многие могли понять: первым, пожалуй, можно считать зависть. То, сколько времени этот лжец проводит с его матерью, его матерью, вводило в неописуемый гнев. Он, появившись из ниоткуда, сразу же добился расположения женщины: Эндрю подозревал его в колдовстве и одурманивании разума правительницы, однако за такие серьёзные обвинения пришлось бы предстать перед судом за клевету. Ему никто не верил и не поверит. На его защиту встанет разве что Рене. Остальные, будто бы, даже не пытались найти что-то общее с ним. Да, много чего кто-то говорил и говорит о нём, однако Рене, несмотря на все предрассудки, подошла к нему. А этот утырок, который появился точно комета с неба, сразу же заслужил всё расположение королевы, блестящую репутацию и чудовищную силу в виде собственного, мать его, подразделения элитных войск для защиты мирного населения. Чувство, которое вызывало его надменное и самоуверенное лицо, называлось ненависть. Жгучая, которая растекалась от сердце по венам, доставая до самых кончиков пальцев и волос. Хотелось орать ему в длинные уши с серьгами, вырвать холодные океаны глаз, выбить все зубы, чтобы он не смог надменно улыбаться. Хотелось до безобразия. Но его поглощала и другая крайность: почему-то рядом с ним ему было теплее. От чего? Ох, этого Эндрю и сам не знал. Пешие прогулки в полной тишине, тренировка на копьях, его разгоряченная рука прямо на кисти: это именно то, что не отталкивало Миньярда от Джостена. Единственные факторы, на которые тот опирался, чтобы полностью не сойти с ума в своём безумном гневе. Парень обладал на редкость вспыльчивым характером, когда каждый, даже маленький случай, мог заставить его внутренние магические жилы буквально взрываться от идиотизма. Его разрывало пополам, когда кто-то смел быть ближе к матери, чем он сам. А он был так далек, что чуть ли не возненавидеть всю долину. Его ореховые пески глаз буквально душили каждого, кто смел прикоснуться к королеве. Он, будто бы зыбучий песок, старался поджечь человека с помощью взгляда, заставляя его пожалеть о том несчастном касании благородных рук. Эндрю был недолюбленным ребенком и это сильно сказывалось на его восприятии семьи. Он не хотел даже думать о том, что его мать любит кого-то больше, видится с кем-то чаще, одаривает других улыбками и прикосновениями так часто, что они уже считают это навязчивым. Миньярд, однажды представив такое, разрыдался прямо в плечо любимого кузена, который спросонья даже не понял, что с его маленьким братом. Нил, расширив в изумлении глаза, на секунду опустил все выстроенные вокруг себя стены: под ними находился запуганный маленький ребёнок, который старался за счёт огромных границ своей защиты выстроить образ грозного дозорного. Эндрю, недовольно сверля его озлобленным взглядом, не сразу заметил, что чужая ладонь накрыла его собственную, совсем тихо напоминая: — Дрю, это было лишним. Женский голос в миг отвлекает обоих от странного рода переглядок. Нил будто бы очнулся от дурного сна. Он, поправляя выпавшие пряди с пучка, которые завивались на концах и лезли в глаза, тут же выпалил: — Именно из-за твоего ужасного характера остальные и отказываются с тобой общаться. Эндрю, закатив глаза, кивнул: — Я и не отрицаю, что у меня ужасный характер. Он, хотя бы, настоящий, не то, что.. Рене, сжав пальцами чужую кисть, вызвала тишину. Голос Эндрю вмиг стих, а взгляд был переведён на подругу. — Нил. Она посмотрела на названного дозорного, а после перевела взгляд на мага. — Эндрю. Она, подняв руку друга вверх, протянула свою ладонь к Нилу, который осторожно вложил в её пальцы свои. Они были горячими и обжигающими, в то время как руки Эндрю были холодными и сухими, как камень ночью. — Я знаю, что между вами не лучшие отношения, однако для плодотворного сотрудничества нужно немного умерить пыл обоим, а не перебивать один одного в оскорблениях. Заключительно произнесла она, расплываясь в добром подобии обычной улыбки. Рене, осторожно положив руку Нила в руку Эндрю, сказала: — Вот, так намного лучше. Рене, убирая собственные руки, заключила: — Что вы думаете по этому поводу? Эндрю ничего не думал. Впервые все его мысли по поводу этого дозоришки были где-то на задворках сознания в корзине с разными мыслями. Он не мог понять: почему сердце так стучит, почему дыхание замерло, почему чужие глаза смотрят так спокойно и, что самое удивительное.. нежно? Нет, ему это кажется. Нет. Нет. Нет. И ещё раз нет. Ему кажется. Это всё побочный эффект его алкогольной зависимости. Да, именно так. Мысли в голове парня сменялись одна на одну, налаживая эффект странного видения мира. Всё перед глазами резко исказилось, будто бы изначально имело совсем другую форму. Эндрю стоял - ноги подкосились бы. Его дыхание вернулось в норму лишь после того, как чужая рука выскользнула из его собственной, оставляя отпечаток горячего металла где-то в районе пальцев. Мага обдало кипятком с головы до ног, заставляя тело вариться в собственном восприятии. Его сознание ушло куда-то далеко, не желая воспринимать реальность. Мир стал более чётким, однако картинка продолжала быть не слишком реальной. Всё это казалось плохим сном, который не имел права закончиться даже приблизительно положительно. — Мне жаль, что я коснулся его руки. Она холодная и неприятная, как кирпичная стена. Выдал Нил, отряхивая ладонь о свою форму. Это считалось признаком глубокого неуважения, поскольку рукопожатие часто служило заключением временного мира на момент встречи. Эндрю, моментально придя в себя, тут же выдал: — Твоя защита мне без надобности. От тебя толк только в насмешках. О своей безопасности мне стоит позаботиться самому. Проваливай, твоя помощь будет только мешать. Фыркнул Миньярд на последок, аналогично вытирая руку о свои штаны. Они, обменявшись цепкими взглядами, отвернулись друг от друга, позволяя разойтись каждому из них. Рене, недовольно выдыхая, заметила: — У тебя так глаза бегали, когда ты взял его за руку. Однако Миньярд предпочёл не комментировать это, переведя тему. Разговоры шли чуть ли не до сумерек. Время было позднее, делать обоим было нечего, потому они так и задержались. Очнулись оба только тогда, когда стало холодать. Эндрю вызвался проводить подругу до дома, на что в ответ та согласилась. Жили они в разных концах города, а потому, стоило ему проводить девушку домой, пришлось идти чуть больше получаса назад. Собственный дом встречал тишиной и приглушённым треском половиц, когда в нём кто-то ходил. Миньярд, сняв обувь у порога, свалился на стул, что стоял там же. В его планах был отдых, однако запасов ягод - кот наплакал. Потому Эндрю, немного посидев на месте, принялся обходить дом: обычный ритуал, который проводил Миньярд, прежде чем выйти. Мало ли, что могло сюда пробраться. Хотя, включая магический замок на доме, было в принципе сложно представить чью-то мордочку в его логове. Парень, заканчивая ритуал, принялся переодеваться: негоже идти в обычной одежде. Там холодно, да и ходить по лесу в поисках ранних ягод - идея странная, а также крайне рискованная. Только конец июня, на что он только надеяться собрался? Сумерки оккупировали его со всех сторон, когда нога его ступила на лесную тропу: деревья, зловеще нависая, создавали собой шторы и непроходимые завесы. Эндрю раз за разом раздвигал ветки свисающих вниз маленьких, но пышных берёз, непонятных кустов и густой травы. Тропа была окончена всего через несколько десятков метров, а дальше вело несколько малозаметных в полутьме развилок. Достав палочку, Миньярд тихо прошептал: — Ава рививус. Из магического объекта сразу же появился небольшой светлячок, который стал своего рода фонариком. Держа палочку впереди, блондин видел куда идёт. Приглушенный свет добавлял своеобразной романтики всей ситуации: романтизировать разного рода одиночные походы было чем-то вроде самолечения Эндрю. Ему в такие моменты не хотелось притронуться ни к алкоголю, к которому пристрастился, ни к табаку, который недавно открыл для себя. Он представлял из себя смесь разного рода трав, которым убирали некоторую горечь, заменяя на ореховое послевкусие. На чужом плече как раз располагалась сумка, в которой была трубка и смесь трав. Также в ней находились несколько вязаных коробочек, в которые парень и планировал собирать ягоды и, если повезёт, грибы. Недавно шёл проливной дождь и Эндрю, надеясь на удачу, старался найти хоть что-то в мокрой, но живописной чаще. Трава под ногами была ещё порядком влажной, однако сухие места преобладали. Само место было полностью тёмным, за исключением ядовитых грибов, которые ярко светились в темноте, привлекая птиц, которые были не против хоть чем-то подкрепиться. Эндрю ориентировался по ним - так проще было запоминать путь обратно. Он, втыкая ветки рядом с ними, пробирался в самую чащу. Сумерки сгущались с каждым пройденным шагом, будто бы давя своей тьмой на парня. Однако его уверенность и потрясающее чувство превосходства даже здесь, в лесу, заставляло темноту отступить. Пробираясь мимо кустов и ям, а также упавших деревьев, Эндрю, наконец, смог похвастаться первой находкой за час, что провёл здесь: это был среднего размера куст с дикой малиной, который слабо светился из-за рядом расположенной ядовитой семьи грибов. Эндрю, минуя сухую траву в два шага, тут же припал пальцами к мягким ягодам: они, видимо, были из сорта скороспеющих, ведь обычно они начинали давать большие плоды ближе к середине июля. Впрочем - какая разница. Эндрю, не беспокоясь ни о чём, тихо напевал себе песню под нос, осторожно срывая ягоду за ягодой. Его пальцы ловко перемещались от куста к сумке, которая была распахнута и стояла точно под кустом. Парень быстро и уверенно обобрал весь куст за минут десять, включая и то, что он не побоялся залезть внутрь него рукой и раздвинуть ветки, чтобы собрать то, что таилось внутри. Этот куст стал его отрадой: он уж и думать не думал, когда в последний раз деньги на руках были нормальные и он не питался за счёт рыбалки. Он не брезговал даже из обычной травы сварить себе отвар, поскольку другие предметы для него шли на нечастые заказы. Постоянной зарплаты у юного мага не было, поскольку рабочую карточку ему испортили отзывами вдоль и поперёк. С ней только на сеновал идти, да и то не факт, что пустят. Тот расстроенно выдохнул, думая об этом ужасном аспекте своей жизни. Зимой Эндрю и вовсе голодал, хотя редкая рыба всё же клевала. Миньярд не ел мясо животных уже порядком трёх лет, от чего был не в восторге. Точнее сказать - по началу эта идея казалась прекрасной, однако после юноша заметил за собой резкое отвращение, из-за которого не мог даже кусок сырой вырезки терпеть больше пяти минут. Сейчас в его рацион входила лишь рыба и яйца, как источник белка. Молоко парень пил редко - дорогое для него. А яйца удавалось красть у соседей, когда те спали. Нашествия на их курятник было делом обыденным и куры даже его не боялись. Ранее, они, кудахтая от каждого движения, рисковали обнаружить его для других, что закрыло бы ему всяческий путь в этот сарай. Было противно от себя самого в этом плане. Он, практически живущий на копейки, питается украденной едой и тем, что сам насобирает или выловит. Каждый день не проходил без мыслей о работе. Каждый чёртов день его желудок разрывался в голодном урчании, поскольку одной рыбой да странной травой не наешься. Своего огорода у него не имелось: территория дома была слишком маленькой. Она буквально ограничивалась лишь его стенами, а перед ним, волей не волей, огород не высадишь. Однако он не жаловался: для подруги тот готов был воровать не только виноград. Рене, по крайней мере, позволяла это делать, активно не замечая того, что у Миньярда нет денег. Справедливости ради, Рене и сама приносила ему еду. Нередко это были булочки, печенья, разного рода молочные продукты. Эндрю до безумия любил кефир и сметану, уплетая эти продукты, как голодный кот. Для него это были сладости, которые выпадает поесть чуть ли не раз в год по особому поводу. Идя дальше, ещё глубже в лес, парень встречал гнёзда птиц, которые чистили свои перья, активно следя за ним. Такое казалось ему не более чем обыденным, потому он продолжил путь дальше. Прошло около пяти минут, после которых он, раздвигая кусты руками, наткнулся на поляну: она была усыпана светящимися цветами, которые он видел и у озера. Они были полностью безобидными, нежели те же светящиеся грибы. Бутоны тянулись к выступающей на небе луне, распуская лепестки и заставляя мага изумиться красоте и разнообразию видов. В радужном свете тот смог разглядеть кусты дикой голубики, которые пышными листочками старались скрыть богатые витаминами ягоды. Чувство, будто бы кто-то следит за ним, не покидало с момента, когда он зашёл в лес, однако, когда он перешагнул через цветы, чтобы собрать голубику, что-то в нём перемкнуло. Взгляд, тяжёлый и до одури сковывающий, заставил чужие кисти застыть в воздухе, не давая нормально дышать. Что-то заставило Эндрю резко встать и обернуться. Он намеревался увидеть того, кто сковывал его тяжёлыми путами взгляда, однако его эффект тут же растворился, как и дым от табака в воздухе. Однако Миньярд намеревался идти до конца, даже если это было и глупо: — Экси! Выпалил он, выпуская из палочки светящийся луч, который в момент своего полёта осветил долгую дорогу из деревьев и кустов. — Я знаю, что здесь кто-то есть! Если ты не трус, то покажись! Выпалил он, направляя палочку в сторону того, откуда чувствовал взгляд. Стоя в молчании около пяти минут беспрерывно, тот уже подумал, что сходит с ума. Кому нужно переться вслед за ним, Эндрю Миньярдом, головной болью и катастрофой, куда-то столь далеко и долго, чтобы просто попугать? Смех, да и только. Нервный смешок вырвался изо рта мага, после которого он опустил палочку, лохматя волосы. Его длинные уши улавливали каждое дуновение ветра, а шуршание деревьев только успокаивало. Остальные звуки и подавно слышно не было. Эльф протяжно выдохнул, когда маг отвернулся. Дозорный, осторожно выглядывая из-за дерева, наблюдал за обеспокоенным Эндрю. Нилу, как любому дозорному, нужно выполнять приказы королевы точно и беспрекословно, будто бы механизм. И Джостен готов пожертвовать даже своим сном, если королева после будет им довольна. И он сделает это столько раз, сколько она скажет. Пока что наблюдать за Эндрю Миньярдом было странно. До этого Нил любил смотреть на него издалека. Сильно дальше, чем сейчас. Наблюдать за ним ему нравилось настолько же сильно, насколько и внезапно появляться перед чужим лицом, потому внезапный прилив этого желания накрыл его с головой. Нилу Джостену нравилось наблюдать за Эндрю Миньярдом. С любого расстояния. И не редко без приказа. Он был интересным. Не таким. Не тем, кем хочется быть, но тем, за кем хочется наблюдать. Жгучее чувство внутри перерастало в несколько направлений сразу: Эндрю был невыносим. С ним рядом было сложно, однако без него было невозможно. Горячие прикосновения, столь редкие и неожиданные, что своей холодностью обжигают кожу дозорного. Что-то внутри завязывается в узел, когда блондинистая голова, вся в кудряшках, находится рядом с его носом совсем рядом. Хочется прильнуть, понюхать, чем пахнет. Но нет. Он не такой. Он.. Эндрю Миньярд другой. У Эндрю Миньярда есть Рене Уокер и это останавливает Нила Джостена предпринять всяческие попытки. У него нет и шанса против неё. И это сегодня и всегда будет доказываться ему.