Escape

Йоэль был всегда решительно настроен. Он всегда получал то, что хотел. И сегодняшний день не станет исключением. Около шести вечера он, засунув в карман серебристый квадратик презерватива, отправился к Алекси. Подойдя к двери, он постучал три раза. — Да? — послышался голос мальчика. Хокка отпер дверь и вошёл: — Привет. — Привет, — Каунисвеси отвлёкся от физики, которую пытался понять уже битый час. — Сегодня я буду чуть менее добрым, чем обычно, — его голос прозвучал довольно строго, от чего младший насторожился, — Всё-таки тебе не стоит забывать, что ты не на курорте находишься. — Босс, что-то случилось? — вздрогнул Алекс. — Молчать, пока я говорю! — в его глазах сверкнули искры. У Алекси, кажется, сердце провалилось в пятки, — Я сегодня не в настроении, и поднимать его мне будешь ты. Одно любое сопротивление — и ты увидишь, каким я могу быть. Со мной шутить не надо, — Каунисвеси сглотнул ком в горле. Именно в этот момент он начал понимать, что всё это время его безбожно водили за нос всей добротой и заботой, — Даю тебе полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, — Йоэль показал мальчику презерватив, — Отказов не принимаю. Если не будешь готов ровно через тридцать минут, будем разговаривать по-другому. Время пошло. Как только за Боссом захлопнулась дверь, по щекам Алекси потекли слёзы. Он целых десять дней думал, что всё так и будет — гладко, хорошо и спокойно. Нет. Начинается ад. Прямо сейчас. Ровно через тридцать минут. Уже через двадцать девять. Делать нечего — если он не послушается, неизвестно, что с ним могут сделать. Он, вопреки воле родителей, уже немаленький, и понял, о чём говорил Хокка, показывая ему небольшую серебристую упаковочку. Стало до дрожи страшно. У него ещё никогда не было отношений. Его никто не трогал. Его никто не видел обнажённым. И неужели его первый раз произойдёт именно так… Может, Босс пошутил? Может, он просто припугнул его, чтобы не расслаблялся, и ничего не будет? Алекси, выключай наивного ребёнка. Готовься к худшему. Со слезами на глазах он пошёл в ванную. Босс не уточнял, что именно должна включать в себя «подготовка», поэтому Алекс перестраховался и сделал всё, что мог: вымыл голову, сполоснул тело с гелем для душа с ягодным ароматом и сбрил все волоски со своего тела до единого. В панике он выбежал из душа, боясь, что опоздал, но по часам понял, что у него есть ещё десять минут. Он решил высушить волосы. В невероятной спешке парень даже не чувствовал никакой тревоги, но как только он положил фен на место, он почувствовал, как его трясёт. Надев футболку и короткие шорты, Алекси сел на кровать и опустил голову, будто ожидая смертной казни. Он не знает, что произойдёт. Он боится неизвестности. Что с ним сделают? Что он будет чувствовать? Будет ли ему больно? Каунисвеси даже не догадывается о своём Стокгольмском синдроме и убеждён в своей влюблённости Босса. Это осознание пришло к нему спустя неделю нахождения здесь. Сейчас идёт десятый день. И даже при всех его чувствах к голубоглазому блондину он до чёртиков боялся того, что он может с ним сделать. Это не любовь. Это не здоровые отношения. Это не страсть и не желание двух сердец слиться в одно. Это изнасилование.

***

Йоэль не опоздал ни на секунду. Ровно через тридцать минут, уже без стука, он вошёл в комнату Алекси. — Готов? — он увидел мальчика, сидящего на кровати. Тот лишь тяжело вздохнул, боясь даже пошевелиться, — Отвечай. — Д-да, — еле слышно сказал тот. Хокка подошёл к нему и двумя пальцами поднял его подбородок вверх: — И чего мы ревём? — холодным и ровным тоном спросил он. Каунисвеси затрясся ещё сильнее. Солёные ручейки снова побежали по щекам. Его губы дрожали, от чего он едва-ли мог что-то сказать сейчас, — Ладно, пойдём. На месте успокоишься. Он не стал церемониться и закинул мальчика на своё плечо, после чего понёс в отдельную, заранее приготовленную комнату. Из-за спины слышались тихие всхлипы, но Хокка их игнорировал. Его это не остановит. Он знает, что делать.

***

Зайдя в комнату, Йоэль запер дверь и опустил мальчика на большую кровать с белоснежным постельным бельём. Тот боялся даже двигаться и дышать, но всхлипы сами вырывались из его груди. — По-моему, я уже много раз тебе говорил не бояться меня, — голос Босса становился чуть мягче, — И про то, что никто здесь не собирается издеваться над тобой и делать тебе больно, я уверен, ты тоже много раз слышал. Так ведь? — Алекси кивнул, будучи не способным на большее. Хокка продолжил: — Я прекрасно знаю, что у тебя никого не было. Я очень понимаю, что ты и так запуганный до чёртиков. И я в курсе, что ты сейчас явно этого не хочешь. Я прав? Каунисвеси не знал, что ответить. Он сжался и трясся всем телом. — Ты со мной разговаривать не собираешься, да? — провокационный вопрос, от которого Алекси расплакался ещё сильнее. Он не хочет игнорировать вопросы Босса, но от страха и слова вытащить из себя не может, — В общем, я не спрашиваю, чего ты там хочешь, а чего нет. Будет так, как скажу я. Это понятно? Каунисвеси закивал головой, стараясь стереть все слёзы, что было тщетно. — Должен тебе кое-что сказать, — продолжил Йоэль, — Бояться тебе по-прежнему нечего, — он медленными, но большими шагами подошёл к Алекси, и дрожь младшего стала заметна невооружённым глазом. — Больно. Не. Будет. — наклонившись к нему, чётко и твёрдо проговорил Хокка, — Понятно? — мальчик тихо угукнул. Босс присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с мальчиком: — А теперь несколько общих правил, — он думал, что его слова помогут Алексу успокоиться, но на деле он лишь нагнетал обстановку. Каунисвеси молился о том, чтобы это как можно быстрее началось и, соотвественно, закончилось, — Чем больше ты расслабишься, тем меньше дискомфорта я тебе доставлю. От напряжения и страха будет только хуже, — Алекси кивнул, понимая, что расслабиться не сможет, и от этого ещё больше напугался, — Будешь вырываться и сопротивляться — привяжу. Это ясно? Несколько секунд Каунисвеси молчал, после чего, смотря в пол, дрожащим голосом прошептал: — Привяжи. — Что? — опешил Хокка. Алекс принял для себя решение — сделать так, как хочет Босс. Это для него безопаснее. Будь что будет. Он готов ко всему. — Привяжи меня сразу, — повторил мальчик, по-прежнему смотря вниз, — Мне очень страшно сейчас. Я могу непроизвольно начать сопротивляться. Я не хочу тебя злить и провоцировать. Привяжи. « — Нихера себе», — пронеслось в голове Йоэля. На все семь лет его преступной жизни в первый раз ему кто-то с такой охотой подчиняется и ни капли не желает противиться его действиям. — Как скажешь, — удивлённо хмыкнул тот, — Так вот, я не закончил. Я не хочу делать тебе больно, и ни при каких обстоятельствах не причиню тебе вреда. Постарайся расслабиться и получить хоть капельку удовольствия. Забудь про то, где ты, и кто я. Могу дать тебе бокальчик вина для храбрости. — Не надо, — шёпотом ответил Алекси, — Я всё понял. Йоэль подошёл к нему ближе и, тихонько толкнув в грудь, опустил мальчика на кровать. Нависнув сверху, он в самые губы медленно прошептал ему: — Не бой-ся. В эту же секунду его руки сняли с Каунисвеси футболку. Большие ладони нашли своё место на тонкой талии. Дрожь хрупкого тела ощущалась при малейшем касании. — Тише, тише, успокойся, — шёпотом сказал Йоэль и осторожно коснулся губами шеи мальчика, — Всё в порядке. Расслабься, моя радость, — Алекси зажмурился. Его тело напряжено, словно струна. Хокка оставил ещё один горячий поцелуй на его шее, а затем ещё один. Он совсем не сжимал талию мальчика, просто держал, не прилагая никакой силы. Медленно переместив ладони на его запястья, Йоэль нежно погладил их и поднял руки мальчика вверх, скрещивая их между собой. — Ты сам попросил, мой хороший, — он взял верёвку, висящую на спинке кровати, обвил её вокруг запястий Алекси несколько раз и привязал к вертикальной перекладине в центре кровати. Ткань совсем не грубая, следов не останется. Да и туго затягивать он не стал — просто зафиксировал руки в одном положении. — Ты красивый, — тихо шептал он, проводя ладонями по рукам мальчика и любуясь открытым перед ним торсом. Его ладони вернулись на талию, — Такой худенький. Такой послушный. Восхитительный. Алекси начинал успокаиваться. Хокка ведет себя совсем не грубо и не дерзко. Его касания не причиняют никакого дискомфорта или боли. Да, всё ещё страшно, неизвестность пугает больше всего, но на данный момент он поймал себя на мысли, что поцелуи в шею и ощущение сильных рук на талии даже приятны. Губы Босса продолжали исследовать его тело, спускаясь от ключицы к плечам. Дорожка из влажных поцелуев вела от плеч к животу. И вот он уже добрался до резинки шорт. Алекси снова вытянулся, напрягшись изо всех сил. — Расслабься, — потребовал Йоэль, — Прямо сейчас. Алекс сделал глубокий вдох и выдохнул. Не получилось. — Ну, давай же, золотко моё, — настаивал Хокка, — Я не причиняю тебе ни грамма боли. Успокойся и расслабь своё восхитительное тело. Каунисвеси попытался ни о чём не думать. Он закрыл глаза и шумно выдохнул. Хотя бы немного расслабиться у него получилось. — Я обещаю тебе, что не сделаю больно, — повторил Босс, подцепляя резинку шорт, — Ты уже столько времени здесь. Неужели ещё не понял, что я не представляю для тебя никакой опасности? Алекси хотел ему ответить, но побоялся. Он в слишком уязвимом положении, и может получить даже за самую безобидную фразу. — Ты не хочешь говорить со мной? — спросил Йоэль, медленно спуская шорты по стройным ножкам, — Боже мой, красота какая, — он не мог оставить их без внимания. — Ты… т-точно не сделаешь м-мне б-больно, если я… — Алекс всхлипнул, — … скаж-жу т-тебе правд-ду? — Не сделаю, — он лёг сверху на парня, опираясь коленями о кровать и одну руку просунув под его плечи, — Говори. — Я не б-боялся т-тебя со второго дня зд-десь… до того момента, как т-ты сегодня зашёл в подвал, — медленно и шёпотом проговорил Каунисвеси, боясь за каждое произнесённое слово. — Я напугал тебя своим приказным тоном? — Йоэль тихо рассмеялся, скользя носом по нежной шее, а ладонью оглаживая бедро сквозь боксеры, — Или презервативом? — Алекс покраснел, услышав это слово, — Ты ж моя недотрога. — В первый раз всегда ст-трашно, — ощутив несколько горячих поцелуев в области сосков, он закусил губу и зажмурился, — Даж-же с близким чел-ловеком. Особенно, когда эт-то т-так неожидан-но. И когд-да нет выб-бора. — Расслабься и получай удовольствие, я не собираюсь делать тебе больно или неприятно, — ответил Йоэль, снимая с мальчика боксеры, — Я просто не упускаю шанс насладиться твоим шикарным телом и для этого пользуюсь своим доминирующим положением. Оставшись абсолютно обнажённым, Алекси покраснел до кончиков ушей и свёл ноги. Бесстыдное, ужасное чувство полной доступности. Он — игрушка. И ничто больше. — Напоминаю, если ты не будешь сопротивляться, я ничего плохого тебе не сделаю, — сказал Йоэль, самостоятельно разводя его ноги в стороны. Дрожь в теле становилась невыносимой. Сердце мальчика билось, как бешеное, словно хотело выпрыгнуть из груди. По щекам снова хлынули слёзы. Он очень боится. Он не готов к этому. Хокка совсем не ведёт себя грубо, не кричит, не делает резких движений, да и вообще для преступника ведёт себя довольно мягко, но Алекси всё равно трясёт, как в лихорадке. — Да что с тобой, радость ты моя? — нежным голосом спросил Йоэль, проводя ладонью по теперь обнажённому бедру, — Я ещё ни с кем и никогда не был так нежен, как с тобой. Разве я делаю тебе больно? Каунисвеси зажмурился и отрицательно помотал головой, ощущая новую порцию поцелуев под ключицей. — В чём тогда дело? Расслабься, — его голос всё больше и больше напоминал голос маньяка, — Я же знаю, что это приятно. Чего же ты боишься? — Потом… б-будет б-больно, — с дрожью в голосе прошептал Алекси. — Кто тебе такое сказал? — Хокка слегка прикусил сгиб его шеи. — Я не б-был готов… — всхлипнул Алекс, — Я не хот-тел т-так… рано. — А по-моему кто-то говорил, что он уже взрослый, — Йоэль слегка сжал его талию и тихо усмехнулся. Мальчик не знал, что ему ответить, и от этого ужасного чувства очередная слеза скатилась по его щеке. Хокка тем временем провёл двумя пальцами по его невставшему члену: — Я решил быть добрее с тобой, не стал тебе ничего подсыпать, — медленно протянул он, — Думал, я и так смогу тебе понравиться. Оказалось, нет. Жаль… — он негромко цокнул, — Ну ладно. Напоминаю, в твоих интересах сейчас забыть обо всём и расслабиться, — Алекси кивнул, всё ещё не открывая глаз. Руки уже немного затекли, а расслабиться он так и не смог. Он напряжён, словно оголённый провод. Вдруг Йоэль резко отстранился и встал. Обойдя кровать, он лёг рядом с Каунисвеси на бок. Тот не рискнул повернуть на него голову и даже открыть глаза. — Мне это не нравится, — твёрдо сказал он, — Прелесть моя, не зли меня, пожалуйста. — Я п-пытаюсь, — запаниковал Алекс, — Я н-не могу, — он сходил с ума. Ему хотелось, чтобы Босс уже сделал то, что ему нужно, и оставил его в покое, но Хокка всё медлит и медлит. — Надо было тебе всё-таки афродизиак какой-нибудь подсыпать, — недовольно цыкнул Йоэль, — Ну что я могу тебе сказать? Тогда терпи. Он снова встал, скинул с себя майку и опустился коленями на кровать. Раздвинув ноги Алекси в стороны, он ремнями зафиксировал их в этом положении. Мальчик сделал глубокий вдох, а затем тихо выдохнул: — Босс? — Что? — тот уже выливал лубрикант себе на пальцы. — Я не расскажу об этом полиции, — уверенно сказал Алекс. — Конечно, не расскажешь, — Хокка навис над ним сверху и приставил один палец ко входу, медленно оглаживая его и слегка надавливая, — Ты же у меня такой хороший мальчик. Послушный, спокойный, проблем не создаёшь. А я, тварь такая, такие кошмарные вещи с тобой делаю, — он ухмыльнулся, вставляя палец внутрь на одну фалангу. Каунисвеси закусил губу и прикрыл глаза — приятно. — Ты не тварь, — настаивал Алекси, — Ты ведь здесь главный. Надо делать то, что ты скажешь, — медленно и неуверенно проговорил он, ощущая, как палец входит в него всё глубже и растягивает стенки изнутри. — Блять, узкий-то какой, — сказал Йоэль, как будто бы не ожидал этого, — Я рад, что ты это понимаешь. Как ощущения, кстати? — спросил он, но не из серьёзных побуждений, а даже с какой-то усмешкой. — Необычно, — всхлипнул Алекси. Он уже не плакал, но дрожь в голосе и влага на глазах ещё сохранялись. Удивительно для самого себя, Каунисвеси почувствовал, как его член начинает подниматься. И Хокка это тоже заметил: — Ну вот! Сразу бы так, — с довольной ухмылкой сказал он, добавляя смазки и приставляя ко входу уже два пальца, — А то всё слёзы да слёзы! Страшно ему — да я ж вообще с тобой ничего страшного не делаю. Йоэль проник внутрь двумя пальцами наполовину. Алекси глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Член всё больше наливался кровью, а на головке просочилась первая капелька предэякулята. Больно действительно не было, зато уже постепенно становилось приятно. Нервные окончания обострились из-за стрессовой ситуации, и сейчас, когда он более-менее успокоился, ощущения даже ярче, чем если бы его первый раз произошёл при обычных обстоятельствах, которые он когда-то себе представлял. — Моя ты умничка, — Йоэль интенсивнее двигал пальцами внутри, вводил их глубже, поворачивал и раздвигал ножницами, — Чего ты боялся? Разве я сейчас делаю тебе больно? Алекси отрицательно помотал головой: — Прости, Босс, — тихо сказал он, — Продолжай, пожалуйста. Мальчик действительно стал забывать, что рядом с ним — один из самых опасных преступников, а он — его жертва, которую похитили больше недели назад и за которую требуют огромный выкуп. Он в цепких лапах страшного человека, который, как только попадётся полиции, сразу же получит пожизненное заключение. Ему было действительно приятно от действий Йоэля. Боли не было, дискомфорта тоже. Верёвки и ремни не давили на руки и ноги и не стягивали нежную кожу — просто фиксировали положение. Его не бьют, не унижают и не причиняют другого вреда. Хокка, для преступника, похитителя и насильника, ведёт себя очень нежно и заботливо. Для чего же тогда он так напугал Алекси своими словами в начале? Ответ прост: чтобы тот не дал отказ и не пытался сопротивляться. Чтобы показать своё доминирующее положение. И чтобы напомнить о том, что он — главный, и он — преступник, а значит — усилить Стокгольмский синдром мальчика. — Я знал, что тебе понравится, — томно прошептал Йоэль, добавив третий палец. Каунисвеси еле слышно простонал, тут же закусывая губу и стараясь сдерживать в себе все звуки, — Кроха моя, губы — это не еда, — Босс это заметил, — Сам себе больно делаешь. Можешь кричать, тебя не услышат, — уверил он мальчика. Алекс покраснел с ног до головы. Нет, он не будет выгибаться и стонать от удовольствия, когда его насилуют. Он изначально не был на это согласен. Его тело просто используют. Этот человек ни разу не клялся ему в любви, чтобы Алекси согласился на близость с ним. Но сейчас он лишь поддаётся навстречу, совсем не сопротивляясь сильным рукам Босса. Он понимает, что так нельзя. Но почему-то совсем не хочет слушать здравый смысл и отдаётся мнимому чувству, внушённому Стокгольмским синдромом. — Я надеюсь, ты точно готов, и не начнёшь сжиматься в самый ненужный момент, — предупредил Йоэль. Мгновенно стянув с себя спортивные штаны вместе с нижним бельём, он вернулся к мальчишке на кровать. Тот смотрел в потолок стеклянными глазами и тяжело дышал, боясь даже представить, что с ним сейчас сделают. Член Хокка уже давно и крепко стоял — невозможно не желать это до звёздочек перед глазами шикарное тело. Милое личико, изящная шея, совсем тоненькие ручки, бледная кожа, плоский животик, в силу возраста небольшой, но аккуратный член, широкие соблазнительные бёдра и стройные ножки — кажется, он идеален. И если бы Йоэль упустил возможность насладиться этим телом, пусть и незаконно, он бы жалел об этом, наверное, до конца жизни. Хотя… когда в последний раз он делал что-то законное? В детском саду? — Иди ко мне, малыш, — Хокка ловко раскатал по стволу презерватив, снова навис сверху и прижался своим торсом к телу мальчика, устраиваясь между его широко разведённых ног, — Я совсем не желаю тебе зла, — его губы снова касались шеи Алекси, а левая рука пробралась под плечи и крепче прижимала его к телу Йоэля, — Тебе будет хорошо, моя радость, — он приставил головку члена к растянутому входу, — Расслабься, пожалуйста. Сейчас это самое важное. Я не хочу делать тебе больно. Каунисвеси снова сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, окончательно забывая обо всём. Он доверился такому ужасному и опасному человеку. Теперь пути назад нет. Хокка медленно толкнулся внутрь, поглаживая бедро мальчика и оставляя быстрые поцелуи на плечах. — Ммм… — тихо простонал Алекси. — Узко, — цокнул Йоэль и вытащил член, не войдя даже на половину головки, чтобы добавить смазки. — Нет, не узко, нормально, не надо, — невольно сорвалось с губ Алекса. Он что, только что попросил своего похитителя не останавливаться и продолжать насиловать его? Именно так. — Понимал бы чего, — с улыбкой хмыкнул Босс и, добавив лубриканта, снова приставил головку ко входу, — Больно же будет. — Всё в порядке, — хныкнул мальчик. — Всё, всё, успокойся, — ответил Йоэль и толкнулся внутрь. — Ахх… — медленно протянул Алекси, почувствовав горячую головку в себе. Член Хокка заполнял его полностью, не оставляя ни миллиметра свободного пространства внутри, и от этого туманился рассудок. — Даже не пытайся меня остановить, — рыкнул Босс и стал двигаться, входя почти во всю длину. Постепенно он наращивал темп и двигался быстрее. Его руки сжимали бёдра, талию и ноги Каунисвеси, пока тот с трудом сдерживал стоны. Ему действительно хорошо рядом со своим похитителем, или это тоже внушение синдрома? Йоэль не показывал ни единой эмоции, не издавал ни звука и не говорил ни слова. Он полностью держал себя в руках, хоть и искренне наслаждался процессом и телом под собой. Нет, не мальчиком. Телом. Только лишь почувствовав, что вот-вот кончит, Хокка тяжело выдохнул и, стиснув зубы, прошептал: — Ты невероятный. Он вытащил член и излился в презерватив, одновременно с этим обхватывая ладонью орган Алекси и в несколько движений доводя мальчика до оргазма. Тот вскрикнул и дрогнул всем телом, заставляя пряжки ремней на ногах тихо звенеть. Эти ощущения никогда не сравнятся с мастурбацией в ванной на видео для взрослых — подростковый возраст всем тяжёл, особенно когда у тебя строгие родители. Сняв презерватив и выкинул его в стоящее в углу комнаты мусорное ведро, Йоэль взял влажные салфетки и вытер всё лишнее сначала с себя, а потом с тела Алекси, после чего использованные салфетки отправились вслед за презервативом. Он натянул на себя сначала боксеры, а затем штаны и майку. Тем временем Каунисвеси, не в состоянии отдышаться, сверлил взглядом потолок. — Ты в порядке? — спросил Хокка, отстёгивая ремни от стройных ног. — Угу, — тихо промычал Алекс, снова краснея и смущаясь. Хотелось прикрыться, одеться, сбежать да и вообще провалиться под землю. Он не хочет даже думать о том, что только что произошло. — Больно где-то? Йоэль развязал его руки, будучи готовым к тому, что Алекси выскользнет из-под его тела и попытается сбежать, но мальчик лишь повернулся на бок и свернулся калачиком, тихонько всхлипывая. Руки и ноги затекли, было тяжело двигаться. Да и бежать бесполезно. — Нет, не больно, — чуть слышно ответил он. — Эй, что с тобой, малыш? — спросил Босс, помогая ему одеться. Он медленно натягивал боксеры на стройные ножки, затем надел на него шорты и футболку. — Всё нормально, — снова всхлипнул Алекси. — Пойдём? Или полежишь? — переживал Йоэль. Он видел, что всё удовольствие и наслаждение Алекси моментально испарились. — Пойдём, — потирая глазки кулачками, ответил тот. — Иди сюда, — Босс взял его на руки и понёс обратно в подвал, — Прости, что напугал тебя. Я не злой, правда. — Угу, — кивнул Алекс и уткнулся лицом в его плечо, намачивая майку слезами.