Escape

Атмосфера в зале накалилась будто ещё сильнее. Лица Томми и Йере, его напарника, были относительно спокойными, а вот на лице Йоэля можно было рассмотреть, что он немного нервничает. Все заняли свои места, и в зал вошли судья и присяжные. — Продолжаем судебное заседание, — Хелминен ударил брамой по столу, — Городской суд Хельсинки рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело в отношении подсудимого Йоэля Ээрика Саломона Хокка в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а», частью третьей статьи номер тридцать семь Уголовного Кодекса Финляндия. Установил… После этой фразы судья сделал паузу. Кажется, ни один из присутствующих в зале сейчас даже не дышит. Ведь кажется, что решение так очевидно, если бы не одно но… Все понимали, что Матти мог заплатить. Мог дать взятку суду, чтобы человек, посмевший тронуть самое дорогое, что у него было, отбыл наказание за решёткой. Но… между ними были чувства… и все понимали, что Матти на это плевать. Лицо Алекси было белее снега. В ушах звенит, и мимо ушей проносится половина слов Хелминена. Его руки трясутся, колени подгибаются, его кидает то в жар, то в холод, ему страшно. Наверное, даже Йоэль волнуется меньше, чем он. — … что подсудимый Хокка… — он, как назло, говорил медленно, … обвиняется в изнасиловании несовершеннолетнего лица, то есть во вступление в половой контакт с лицом, не достигшим восемнадцатилетнего возраста, без явного на то согласия. Преступление, как указано в обвинительном заключении, было совершено не однократно, в период с октября две тысячи восемнадцатого года по март две тысячи девятнадцатого года… Воздух в помещении гляди того засверкает разрядами тока от напряжения. И в больше степени оно исходило от Алекси. Он смотрел в одну точку, стараясь сконцентрироваться и вникнуть в слова судьи, но волнение мешало ему. Как же он боится слушать приговор. Ещё и судья, как назло, растягивает процесс. Нет бы сказать «Не виновен!» и отпустить всех с миром. Но он будет пересказывать всё заседание с самого начала. — Допросив подсудимого Хокка, который вину не признал, и исследовав представленные органами следствия иные доказательства, суд установил следующие обстоятельства уголовного дела: подсудимый и потерпевший состояли в романтических отношениях, потерпевший, притом достигший возраста согласия на половую связь, то есть шестнадцати лет, дал своё открытое и недвусмысленное согласие на половую связь. Также были исследованы аудиоматериалы уголовного дела, содержащие запись голоса потерпевшего с камер видеонаблюдения в участке полиции, где тот заявляет об обоюдном согласии на неоднократно произошедшие половые контакты. — Умоляю, быстрее, пожалуйста, — шептал Алекси, смотря в потолок, — Пожалуйста, просто скажите, что он не виновен, и отпустите его. Хелминен никуда не торопился в своей речи и говорил всё так же размеренно, чётко и довольно медленно. — Доказательства и аргументы, приведенные в обвинительном заключении и поддержанные обвинителем в судебном заседании, как каждое в отдельности, так и в совокупности… — снова долгая и интригующая пауза. — Ну же, блять, — не сдержался и пробубнил себе под нос Лалли, — Давай. — Каждый раз кота за яйца тянет, — также, шёпотом, пробубнил Йере. Судья их не услышал, он продолжал оглашение судебного постановления: — … не дают оснований для вывода о виновности подсудимого Хокка в совершении изнасилования несовершеннолетнего лица. Выводы органов предварительного следствия о совершении Хокка указанного преступления носят предположительный характер. Облегчённый вздох присутствующих был отчётливо слышен всем. Алекси же ничего не понял и продолжал слушать судью. На недовольное лицо своего отца он даже и не думал посмотреть. — Таким образом, исследовав, проанализировав и оценив все представленные защитой доказательства, суд пришел к выводу, что органы следствия не собрали бесспорных доказательств вины Хокка в изнасиловании потерпевшего Каунисвеси, и выводы о виновности подсудимого, приведенные в обвинительном заключении, носят предположительный характер, в связи с чем по делу должен быть постановлен оправдательный приговор. — Оп-правдательный? — не веря собственным ушам, одними губами прошептал Алекси, — П-правда? — На основании вышеизложенного, — голос Хелминена стал ещё громче и чётче, — Руководствуясь статьями тридцать три — тридцать семь Уголовного Кодекса, городской суд Хельсинки постановил… — последнее слово прозвучало так громко, что Алекси даже вздрогнул. — «Держись, Босс», — подумал Томми, — «Сейчас всё будет хорошо». — … Подсудимого по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного статьёй тридцать седьмой Уголовного кодекса, признать невиновным и оправдать его в соответствии со статьёй номер девяносто шесть, части второй пункта первого Уголовно-процессуального Кодекса в связи с непричастностью к совершению преступления. Присутствующие в зале суда, за исключением подсудимого и стороны обвинения, встали со своих мест и громко зааплодировали, вынуждая судью сделать паузу. Алекси же не смог даже пошевелиться. Он ошарашенными глазами, из которых самопроизвольно текли слёзы, смотрел на Хелминена и не мог поверить в реальность происходящего. Это случилось. Йоэля оправдали. Через считанные минуты он будет на свободе. Он смог. Эмоции смешались в одну кучу, и мальчик не мог их контролировать. Судья подождал около тридцати секунд и продолжил: — Тишина в зале суда, — стук брамой. Все успокоились и снова присели. Хелминен стал заканчивать чтение приговора: — Меру пресечения подсудимого, то есть содержание его под стражей, отменить. Подсудимый имеет право на возмещение морального вреда в порядке, предусмотренном законом. Приговор может быть обжалован в кассационном порядке в течение десяти суток со дня его провозглашения. В случае подачи кассационной жалобы оправданный вправе ходатайствовать о своем участии в суде кассационной инстанции, — последний стук брамой, — Оглашение приговора завершено. Подсудимый может быть освобождён. Судебное заседание закончено, убедительная просьба всех присутствующих покинуть зал. Все засуетились, в помещении поднялся лёгкий гул. Томми и Йере открыли замок на решётке, сняли с Йоэля наручники и выпустили его. Как только Хокка вышел из своего заточения в зал, к нему в объятия упал Алекси: — Йоэль, — прошептал мальчик, вжимаясь в тело мужчины и вдыхая его запах. Дрожащие тонкие пальцы сжали его футболку на спине, а горячие слёзы заливали область груди. К ним подошла Саари, рядом с ней был Олли, но парни их не заметили. — Не плачь, всё в порядке, — улыбнулся Хокка, крепче прижимая к себе хрупкое тело, — Не плачь, мой хороший. — Я смог, — не верил Алекс, — Меня послушали. Я тебе обещал. Получилось, — от всхлипов он едва мог говорить, — Всё получилось. — Спасибо тебе за всё, мой мальчик. Секретарь попросил их всех покинуть зал, но Каунисвеси будто приклеился к Йоэлю и больше не слышал ничего, что ему говорили. Пришлось взять его на руки и выносить в коридор, пока тот всё ещё тихо подрагивал в крепких объятиях мужчины. — Алекси, всё хорошо? — спросил Хокка, наклоняя голову. Он понимал, что Алекс плачет без остановки уже минут десять. — Я не верю, что всё это закончилось, — всхлипывая, ответил тот, — Я не верю, что всё хорошо. Теперь будет спокойно. — Бедняжка, что с тобой тут сделали? — удивился Йоэль, как будто бы не знал об этом, — Ты, конечно, всегда был чувствительным, но чтоб настолько… — Я в порядке, — ответил тот, тщетно пытаясь успокоиться и вытереть слёзы, — Просто эмоции. — Ну что? Снова парочка? — усмехнулся Олли. Хокка с мягкой улыбкой отрицательно помотал головой: — Мы слишком разные. — Главное, что ты на свободе, — Алекси смог взять себя в руки, — Прости, что так вышло. — Ничего страшного, — улыбнулся Йоэль, запустив пальцы в его волосы, — Давай домой, моя радость. — Угу, — они снова обнялись на прощание и разошлись. Хокка вышел из суда и сразу заметил машину Йоонаса. Упав на переднее сидение, он с усмешкой сказал: — На базу. Порко сидел за рулём и что-то увлечённо искал в телефоне. Он не услышал прихода Йоэля и вздрогнул от неожиданности: — Да ладно! — он кинул телефон в ячейку под панелью, даже не заблокировав его, — Ты не представляешь, как сильно я рад тебя видеть! — они обнялись, — Боже мой, как я счастлив. Я уже весь извёлся, Томми целый час на связь не выходил! — Всё в порядке, — улыбнулся тот, растрёпывая крупной ладонью и без того неаккуратно лежащие кудри. Порко завёл машину. Они объехали здание суда, въехали в парк и подъехали точно к лавочке, где сидел Сэми и, на всякий случай, ждал экстренного сигнала. Хокка опустил окно: — Прыгай в тачку. — Йоэль! — взвизгнул Элбанна и побежал к машине. Влетев на заднее сидение, он обнял Босса со спины: — Всегда был рад тебя видеть, а сейчас особенно, — тот повернулся, чтобы обнять его в ответ. — Поехали на базу, там всё обсудим, — сказал он, — Томми во сколько отпустят? — В пять закончит, — ответил Йоонас и повёл машину в сторону базы. — Пиздец, пять часов его ждать? — вздохнул Хокка, — Ну ладно, для него я ничего нового не скажу. Поехали. Мирко на месте? — Должен быть, — сказал Сэми. — Отлично, сделаем ему сюрприз, — улыбнулся Босс.

***

Медведь: — Я на работе до пяти, держите меня в курсе, если на базе произойдёт что-то интересное.

Это сообщение в чате увидел Йоэль перед входом на базу. Отправив смайлик, показывающий знак «Окей», Хокка положил телефон в карман. Мирко пришло уведомление из чата. Увидев сообщение от Босса, он вскочил с места, закричав: — Да ладно? Ахренеть! Боже, блять! — Я не Боже, я Босс, — Хокка опёрся на косяк двери, самодовольно улыбаясь, — Забыл уже? — Мать твою, я в жизни так тебе не радовался! — Лехтинен бросился обнимать его, — Всё в порядке? — Абсолютно, — ответил тот, — Давайте по местам, сейчас всё обсудим. Все четверо сели за стол и внимательным взглядом с широкими улыбками слушали Босса. — Первое, что я хочу сказать, — начал он, — Дело в течение дня будет закрыто. Что это значит? Что Лалли сегодня идёт увольняться. А ты, Мелочь? — Йоэль посмотрел на Сэми. — Самолёт в семь вечера, — ответил тот. — Умничка, — похвалил его он, — Второе: даю вам задание за ночь придумать, как отблагодарить Алекси. От каждого из нас по подарку. Не знаю, что бы мы без него делали, честно, — вздохнул Хокка. — Прибегли бы к крайним мерам, — пожал плечами Мирко. На базе никогда не звучали слова «убить», «застрелить» и другие их синонимы. — Ужасная идея, — фыркнул Босс, — Так вот, задание понятно? — Да, Босс, — хором ответили остальные и одновременно поймали себя на мысли, как они счастливы снова произносить эту фразу. — Дальше, — продолжил Хокка, — Обо всём, что было между нами, молчать даже в пьяном бреду и предсмертной агонии. Предателей среди нас нет. — Босс, на что ты намекаешь? — насторожился Порко. — На то, что распускать надо эту контору, парни, — честно сказал Йоэль, — И, нет, не потому что я испугался тюрьмы. Мне там, конечно, не понравилось, но, поверьте мне, денег у нас достаточно на то, чтобы до конца жизни шикарно жить и ни в чём себе не отказывать, — он вздохнул, — Если вам хочется продолжать вести преступную деятельность, можете оставаться, но без меня. Главное молчите о наших с вами приключениях. Я давно для себя решил, что Алекси для меня — последняя цель. Я наигрался. — Для тебя это была игра? — распахнул глаза Мирко. — Да, я был обычным травмированным подростком, жаждущим власти, денег и авторитета, — ответил Йоэль, — Сейчас уже не прикольно. Можете обращаться за советами, но я в этом больше не участвую. — А я согласен с Боссом, — немного подумав, сказал Йоонас, — Парни, мы действительно заигрались. Деньги есть. Пора жить нормальной жизнью. Мы ещё такие молодые. — Да все мы согласны, — вздохнул Сэми, который изначально согласился на эту авантюру исключительно ради денег. — И Медведь так же решил, мы с ним говорили, — снова вздохнул Хокка, — Надеюсь, мы будем продолжать общаться. — Конечно, — хором ответили все. — Поживём немного в разных странах, а там снова встретимся, — улыбнулся Элбанна. — Так вот, — сказал Йоэль, — Босс не может просто так взять и уйти. Надо уходить красиво. — Боже, что на этот раз придумала твоя сумасшедшая голова? — с доброй усмешкой спросил Лехтинен. — Инсценировка нашей смерти, — он довольно откинулся на стуле. — Ахренеть, — только и смог вытащить из себя Порко. Остальные же потеряли дар речи. — Не переживайте, я уже всё придумал, — Хокка вытащил из своего ящика в столе несколько бумажных копий какого-то плана, — Если вкратце, то всё будет выглядеть, как несчастный случай. По неосторожности кто-то из нас что-то не туда нажал, и база взорвалась, там детали не важны будут, менты сами причину какую-нибудь придумают, — Сэми ахнул, читая план, — База находится в ебенях от города, пока заметят люди и вызовут пожарных, и пока они сюда едут, мы бы сгореть раз десять успели. Трупы подделаем так, чтобы лица было невозможно опознать. Точнее, уже всё готово, они на складе лежат. Всё соответсвует тем описаниям, которые давал Алекси в отделении. — Когда ты успел? — взмахнул руками Йоонас. — А вот тогда, когда надо было, — усмехнулся Йоэль, — В общем, база сгорает, мы типа тоже, всё, что может нас выдать, сами сжигаем, либо заберём с собой. — Идея классная, — кивнул Сэми, откладывая план. — По крайней мере, ничего лучше придумать не получится, — согласился Мирко. — Тогда Мелочь пиздует на самолёт, — поручил Хокка, — Остальные билеты взяли? — в ответ он услышал громкое «Да, Босс», — Отлично. С Алекси я разберусь сам.

***

Йоэль оставил Алексу свой номер телефона, чтобы они могли писать друг другу, звонить и общаться в мессенджерах. Терять связь им обоим не хотелось, тем более, может произойти всё, что угодно, и им снова придётся притвориться бывшими возлюбленными. Каунисвеси всё ещё сильно и бесповоротно влюблён в Босса. После ареста и суда он будто стал любить ещё сильнее. Но отношения с Йоэлем — предел мечтаний. Он выбрал для себя путь — любить его до конца жизни, либо пока он не найдёт ему достойную замену. Но о чувствах сам себе пообещал молчать и никому не рассказывать. Вечером после суда от Хокка пришло сообщение.

— Хотел тебя ещё раз поблагодарить. Согласишься принять от меня небольшой подарочек?

Алекси чуть не взвизгнул от радости.

— Ну что ты, не стоило. Я же обещал. Но приму с удовольствием, конечно же.

— Завтра в 16:00 в парке у школы. Можешь ни от кого не прятаться:)

— Хорошо. Жду тебя.

Настроение заметно поднялось. Кажется, всё начинает налаживаться. Не сглазить бы…