Твоя и только твоя

— Уилл, ты не можешь уйти, на улице дождь, — Майк выбегает следом за своим лучшим другом за дверь собственного дома. – крутая компания, правда крутая! Просто мы сейчас не в настроении. — Да, Майк! В этом и проблема! Вы никогда не в настроении, вы рушите нашу партию! — Уилл готов разрыдаться прямо здесь, его голос нескрываемо дрожит. Майк это видит, и это разбивает его сердце на мелкие осколки. Как же ему хотелось прямо сейчас прижать к себе друга, что сейчас стоит прямо перед ним такой печальный – и все из-за него одного! – и заключить крепкие и теплые объятия. Это наверное было самое сильное его желание в эту секунду, вытесняющее все остальные.  Но этого сделать, вероятно, было сейчас невозможно. Уилл оттолкнет его. Он знает это наверняка. Он отчего-то был уверен в этом. Уиллу вряд-ли понравится, если его выплеск эмоций прервут, пусть и самыми нежными, объятиями. Он хочет высказаться, Майк это знает как никто иной – он всегда знал Уилла лучше других. Они были очень близки. Уилл был роднее Лукаса и Дастина вместе взятых, Майк это осознавал, но озвучивать никогда не собирался. — Это не так! — все, что может выдавить из себя Уилер, заставив парня напротив глядеть на него неверящим взглядом. Он действительно до безумия не хочет ссориться с лучшим другом, они практически никогда этого не делали – Байерс злился на него раза три от силы, и тут же прощал, зарываясь в теплых объятиях Майка. Но сейчас все не так. Эта перепалка отчего-то казалась гораздо серьезнее, чем были другие. Уилл готов прямо сейчас сорваться с места и уехать домой, закрыться в своей комнате и никогда никому не открывать, как бы кто сильно не ломился в его дверь. А Уилер стоит напротив и понятия не имеет, что может сказать, чтобы эта ссора наконец завершилась, и они продолжили быть лучшими друзьями, как было всегда. Но сейчас, казалось, их дружба висит на тоненьком волоске, который вот-вот оборвется, как только Майк скажет что-то лишнее, то, чего не должен говорить, чего Майк не хотел, и готов был держаться за этот самый волосок до последнего. Он старался подбирать выражения, однако слова вылетали, опережая мысли. — Правда?! Где сейчас Дастин? Видишь, вы не знаете, и вам наплевать, и ему тоже, и я его не виню! — Уилл уже кричит во весь голос, не боясь, что их кто-то услышит. Хотя кто мог услышать?  На улице нет ни души. К тому же ребята с трудом слышали друг друга – ливень стоял стеной, соответственно, тихим он быть попросту не может.  Майк отчаянно хочет прямо сейчас проснуться и выдохнуть с осознанием того, что все это просто чертов сон. Самый страшный сон в его жизни. Да, как только он откроет глаза, сразу же побежит на всей скорости к дому Байерсов, пусть не будет уверен, что станет говорить – ему нужно будет увидеть Уилла. Убедиться, что они еще дружат.  Но проснуться он не мог – кажется, все происходит наяву, и это не может не огорчить. — Вы просто все уничтожаете, и ради чего? Чтобы сосаться с какой-то тупой девкой! — Эл не тупая. Не моя вина, что тебе не нравятся девушки! — выплевывает Уилер не подумав, но сразу же жалеет. Ему не следовало этого говорить. Он всегда был единственным, кто всячески защищал друга от насмешек в сторону его ориентации, которые он считал необоснованными и глупыми.  Он всегда был готов кинуться с кулаками на чертова Троя, пусть тот был гораздо сильнее, просто за то, что тот назвал Байерса педиком. А сейчас он говорит такое. Уму не постижимо. Майк чувствовал себя чертовым предателем, и это осознание было отвратительным. Оно крутилось в голове и не собиралось ее покидать. Предатель. Грязный, подлый предатель. Уилл молчит. Его лицо моментально изменилось. Он перестал кричать на Уилера, теперь он просто смотрит. И смотрит прямо в глаза, не отводя взгляда, отчего Уилеру становится не по себе. Его губы сжаты в тоненькую полоску, и он уже даже не пытается сдерживать слезы, которые соленым потоком льются по его лицу, по, вероятно мягким, розовым от гнева щекам. — Уилл.. прости.. я не.. я не хотел.. — сформулировать предложение предательски не удается, как бы ни хотелось, и все, что может  выдавить из себя парень – это несвязные извинения и оправдания.  Майку действительно жаль. Ему очень-безумно-чертовки жаль. Он не знает как загладить вину, которая, по его мнению была весьма сильной, мысли путались, и кажется, он вот-вот упадет без сознания прямо здесь, прямо перед Уиллом.  Интересно, как бы Уилл отреагировал на потерю сознания Уилера? Он предпринял бы что-то, или оставил Майка мерзнуть на улице?  Сам же Майк считал более правильным второй вариант, и вероятно поступил бы так же, окажись бы он на месте Байерса. Мало того, он бы с силой пнул самого себя, и никогда в жизни об этом бы не пожалел, ведь он конченный-придурок-который-не-может-совладать-со-своим-языком. Однако ему отчаянно хотелось верить, что Уилл так не поступит. — Твоя. Твоя и только твоя. — Парень смотрит на него разбитыми и наполненными слезами покрасневшими глазами, но сразу же отводит их куда-то в пол – ему точно не стоило этого говорить. Если он продолжит, то вряд-ли сможет остановиться. Но Уилер смотрит прямо на него в неком недоумении и явно ждет продолжения.  И Уилл не может сдержаться. Он отчаянно и очень давно желал высказаться, рассказать обо всем, что накопилось за долгие годы, выплеснуть все свои эмоции.  — Ты сказал, что мы сойдем с ума вместе. Ты, не я! Ты подошел ко мне тогда, в детском саду, завидев меня качающимся на качелях в одиночестве, и потом именно ты  говорил, что это было лучшим твоим решением, хотя лучше бы ты этого не делал. – выпалил Байерс на одном дыхании. Лицо Майка исказилось до такой степени, что Байерс покатывался бы сейчас на полу от смеха, причиной которого послужила бы ничто иное как физиономия Уилера, не будь этот момент столь серьезным.  Майк же стоял в полном недоумении и понятия не имел, как реагировать на тираду друга. Он метался от полнейшего разочарования и накатывающих уже и на его глаза слез до иррациональной радости, ведь Уилл помнит все, что каким-то образом связано с Уилером, а все их совместные воспоминания действительно казались самому Майку самыми счастливыми в его жизни. Но подумать только – Уилл, который является главным лицом этих воспоминаний, только что сказал, что было бы лучше, если бы Майк не предложил Уиллу познакомиться тогда. Что было бы лучше, если бы этих воспоминаний не существовало. — Чт… В каком… Что ты имеешь ввиду? – на лице Майка читается куча эмоций, которые создают неповторимую гримасу. Но в его душе творился ураган похуже. Мысли кружились в голове, путаясь между собой. Составить четкую картинку происходящего не удавалось.  Неужели Уилл жалеет, что когда-то познакомился с ним? Неужели Уилл не хочет с ним общаться? Быть может, это их последний диалог? Быть может, после произошедшего они разойдутся и больше никогда в жизни даже не взглянут друг на друга? На глазах парня поблескивали бисеринки слез.  — Возможно, тогда бы у тебя был нормальный друг. Возможно, это был бы действительно хороший друг, который не навязывался со своей глупой детской игрой, не считал бы твою девушку глупой, он любил бы девушек, в конце концов, — на последних словах глаза Уилера раскрылись еще шире, хотя, казалось, шире уже некуда. Наступила долгая, тяжелая пауза, и Уилл добавил тихо-тихо, будто не хотел чтобы Майк услышал его слова — а не тебя. Но Майк услышал. Все запуталось еще сильнее – черт, слишком много полученной информации. Слова Байерса подвергли его в полнейший шок, и он был почти уверен что ослышался. Или понял все неправильно. Хотя где-то в глубине души надеялся, что это не так. Неужели Уилл…  влюблен в него?  Нет, такого быть не может.  — Стой, Уилл, ты… – он не мог подобрать слов, он понятия не имел что сказать. Что вообще люди говорят в такой ситуации?  — Да. — и снова опустил голову вниз, рассматривая свои потрепанные кроссовки, которые внезапно стали интересовать его больше всего на свете. Майк несколько секунд просто смотрел на него, не зная что делать дальше. Уилл только что буквально признался ему в любви.  — Уилл. — тихо, но уверенно. Но Уилл будто не слышит. Он сделал шаг вперед. — Уилл! Посмотри на меня. – И он наконец посмотрел на Майка. Прямо в глаза. Взгляд его был опустошенный – он был более чем уверен в невзаимности. И он не был уверен, что друг отреагирует положительно – он часто называл геев до ужаса неприятными и оскорбляющими словами.  Это конец. Майк сейчас развернется и уйдет, и Уилл потеряет самого дорогого на свете человека. Уйдет же? Расстояние между парнями было крошечным. Казалось, они никогда не стояли так близко друг к другу. Уилер положил руку на тонкое плечо друга и сократил оставшееся расстояние между ними.  В этот момент вся напряженность, что прежде стояла между ними непробиваемой стеной, на протяжении уже нескольких минут, растаяла.  Их губы соприкоснулись. Внутри все загорелось ярким пламенем.  Байерс почти не колеблясь ответил на поцелуй.  Черт, это были невообразимые ощущения.  Губы у Байерса были покусанные, шершавые, но все равно мягкие и очень приятные. Майк давно хотел поцеловать его, хотя отчаянно старался не думать об этом. Он уверял себя, что целовать парней – неправильно. Даже Уилла.  Особенно Уилла. Он же его лучший друг, так ведь? Разве лучшие друзья могут хотеть поцеловать друг друга? Видимо, могут. Сейчас все было иначе. Целоваться с Байерсом казалось очень даже правильным. Словно Майк был рожден ради того, чтобы целовать эти мягкие и невозможно приятные губы.  Целовать Эл было совсем иначе. Он целовал ее, потому что считал это правильным. Они ведь встречались. Так должно быть.  Он считал, что делает все правильно, будучи партнером Джейн. Он уверял себя, что состоит в идеальных отношениях с, вроде как, идеальной девушкой.  Он был уверен, что влюблен в Эл. Но тогда он не знал, что такое настоящая влюбленность. Тогда он не знал, насколько приятно с жадностью впиваться в губы лучшего друга, получая от него ровно тоже самое. Он не знал, каково это, целовать Уилла.  А теперь знает. Это было в сто, нет, в двести раз приятнее постоянных бессмысленных поцелуйчиков Одиннадцатой, которые ранее казались чем-то серьезным. Наверное, Майк еще никогда не чувствовал подобного.  Воздуха катастрофически не хватало, но ни один, ни другой не желали останавливаться. Ни один из них не хотел прекращать столь невероятный момент. Хотелось, чтобы это мгновение продлилось на как можно более долгий срок. Каждый из них ждал этого слишком долго, чтобы останавливаться.  А даже если они остановятся, то не замедляясь продолжат снова. И снова. И снова. И так будет продолжаться вечно. Хотелось бы, чтобы это продолжалось вечно. Майк не понял, когда его ледяные руки переместились на теплые щеки Уилла, создавая невероятный контраст, а вокруг его собственной талии стали обвиваться руки обладателя тех самых щек.  Восторг охватывал Майка с головой, он просто не мог поверить в происходящее. Прямо сейчас он стоит на крыльце собственного дома и целует своего лучшего друга. Такого невероятного, чудесного, прекрасного… его Уилла. А этот самый Уилл целует его в ответ с такой же жадностью и желанием. Парни буквально растворялись друг в друге, утопали в неповторимых ощущениях, и, казалось, это наслаждение длилось вечно. Для обоих больше ничего не существовало – только они и это незабываемое мгновение.  Если это все-таки было сном, теперь Майк совершенно не желал просыпаться. Этот сон вдруг стал самым счастливым из тех, что у него когда-либо были. Байерс отстранился первым, глядя на Майка все еще влажным от слез, но наполненным нежностью затуманенным взглядом больших глаз. — Что теперь будет? – спросил он тихо-тихо, так, что Майк с трудом его услышал – а может и не услышал, ведь слышимость все еще застилал сильнейший ливень, который тоже уже казался далеким. Он прочитал по губам, на которые теперь смотрел неотрывно.  — Я не знаю, — и снова прильнул к столь желанным и любимым губам.