back to the memories

Джисон уже перечитал практически все книги, что смог найти в квартире, которая, как его все вокруг убеждали, была его собственной. Он не знал так ли это на самом деле. Точнее...он не помнил. Ничего, если честно, не помнил. И не знал, стоит ли доверять окружающим его людям, но выбора, вроде как, не оставалось. Единственным, кому Хан хоть немного доверял, был Хëнджин. Этот парень располагал к себе, плюс ко всему в телефоне Сона были их общие фотки. Такие живые, что перед парнем сразу становилось как-то неловко за то, что он не помнит ни его, ни отношения, в которых они были до этого. Паршиво, на самом деле, когда ты ничего не помнишь. Когда ты однажды открываешь глаза и видишь вокруг себя стены больничной палаты, но понятия не имеешь, как ты сюда попал и что здесь вообще делаешь. Когда к тебе приходят какие-то люди и утверждают, что они твои родственники и друзья, а ты видишь их лица впервые в жизни. Когда на вопрос "помнишь своë имя?" начинаешь что-то мямлить, в попытке доказать кому-то, что действительно помнишь, при этом ощущая дикий страх от того, что в голову не приходит ни одного варианта. Но когда этот Хëнджин зашëл в палату с тихим и осторожным "здравствуй, Ханни"...он ему поверил. Глаза парня были красными от недосыпания, кожа на лице бледная, а руки заходились в нервной дрожжи. Джисон тогда впервые ощутил перед ним неловкость и стыд за то, что это, очевидно, он сам стал причиной такого вида друга. Хван тогда был первым, кто разговаривал с ним не как с умственно-отсталым. Он тогда сказал, что Хан попал в аварию и такое случается. И именно ему Сон поверил, когда тот предположил, что память может вернуться через какое-то время. Друг стал часто к нему приходить, каждый раз принося с собой что-то новое. Памятное. Обычно это были фотки Джисона, его любимая музыка или аниме. Хëнджин верил, что среди этого может найтись триггер, который поможет его другу. Через несколько недель Хван и вовсе смог добиться того, чтобы Сона выписали под его ответственность. И теперь Хан слоняется по своей квартире, не зная куда себя деть от скуки. Хван сейчас был на работе, а без него Джисон пока что не мог решиться выйти за пределы безопасных стен. Правда они давили на него, и от этого ещё болезненнее ощущалась его амнезия. Он чувствовал себя каким-то бесполезным и ненужным, особенно учитывая тот факт, что он висел на друге, как какой-то инвалид, хоть тот и убеждал его в том, что это неправда. Включив свои треки, которые до сих пор служили надеждой на триггер, парень открыл галерею на телефоне. Множество фоток с Хваном сеткой тянулись из начала галереи в конец. Открыв самую первую, Хан принялся разглядывать еë, напрягая все свои извилины, чтобы хоть что-то вспомнить. Вот они в каком-то парке, едят мороженое и улыбаются на камеру. Вот они у него дома, лица на тëмном фоне комнаты подсвечиваются ярким экраном телевизора, на котором наверняка крутится какой-нибудь фильм ужасов, судя по их гримасам. Вот они в скейт парке, камеру держит Хван, пока Сон катится на доске где-то сзади и машет рукой в объектив. Хан задержал взгляд на этой фотке, всматриваясь в лицо друга. Сердце забилось чаще от мысли, что эти черты лица кажутся ему знакомыми, только не так, как сейчас, а будто он действительно помнит его. Но это был лишь лëгкий самообман и желание поскорее вернуть себе свою память. Оставив эти попытки, Хан продолжил листать галерею. Примерно на тридцатой фотографии в голову неожиданно закралась мысль "а что, если они были больше, чем просто друзья?" Успокоившееся сердце снова затрепетало от волнения. А что, если это и правда так? Тогда почему Хван молчит об этом? Доктор посоветовал не перенапрягаться, поэтому Сон решил не мучить себя лишний раз вопросами, на которые в данный момент не может получить ответа. Однако уже через полчаса нижняя губа была искусана до крови от волнения. Он должен спросить у Хëнджина.

– × –

Услышав тихий стук в дверь, Хан подорвался к кровати с такой скоростью, что в глазах на несколько секунд потемнело. Трясущимися руками он открыл входную дверь, впуская парня внутрь. – П-привет, – промямлил Джисон, смотря себе в ноги. – Привет, Ханни, как ты? – старший закрыл за собой дверь, разуваясь и запуская пальцы в светлые волосы Хана, чтобы несильно потрепать. – Я? Нормально, – Сон засуетился, убегая вглубь квартиры, шагая из одного конца комнаты в другой, кусая большой палец, – А ты? – Эй, бельчонок, что случилось? – Хван поймал его, удерживая за плечи лицом к себе и стараясь заглянуть тому в глаза, которые тот старательно отводил, – Ты что-то вспомнил? – Я нет...нет. Я просто... – Хан впервые за этот день решился поднять глаза на старшего. – Ну что такое? Сейчас, глядя на своего друга, Хан хочет надеяться, что он не ошибся в своих предположениях. Старший чертовски красив и до тошноты заботлив. Сердце Сона бешено забилось. – Хëн, скажи, мы, – Джисон попытался проглотить ком в горле, который мешал ему говорить, – мы были лишь друзьями? Хван несколько раз моргнул, осмысливая вопрос. Глаза забегали по всей квартире. – К.. – он прочистил горло, которое в миг охрипло, – конечно, о чëм ты? Что, посмотрел на меня новыми глазами и сразу влюбился, а? – Хëнджин постарался разрядить обстановку, потому что самому было больно от этого вопроса. Только Хан как будто и вовсе пропустил мимо ушей эту шутку. – И ты меня не обманываешь? – Хван неуверенно кивнул, и это сомнение не скрылось от младшего. Где-то внутри скребла надежда. Они же оба в поисках триггера? А что, если... – А ты не мог бы, ну, – он замялся, – поцеловать меня, не знаю? Джисон в секунду покраснел, снова уставившись в пол взглядом. В квартире повисла тишина, которая начала давить на младшего, из-за чего ему захотелось оправдать свою просьбу. – Я просто.. Хëнджин не дал ему договорить, невесомо прикасаясь своими губами к его. По щеке старшего побежала тоненькая мокрая полоска. Как же ему хотелось этого, но он просто не мог себе позволить, пока Хан в таком состоянии. Он бы дождался, пока Сон всë вспомнит. Или начал бы с самого начала... Но сейчас Джисон сам этого хотел. И Хван мог вновь ощутить какие мягкие губы младшего, вновь почувствовать их вкус. Ему так этого не хватало. Хан же несмело отвечал на поцелуй, было стыдно перед Хëнджином за то, что тому пришлось его целовать. По его глупой прихоти от глупой и навязчивой идеи. Однако чувство дежавю не покидало Джисона. Он будто вновь переживал этот момент, хотя сам понимал, что в данной ситуации для него этот поцелуй происходит точно впервые. Так значит ли это... Услышав тихий всхлип старшего, Хан отстранился в страхе. Ему настолько неприятно? Как же стыдно. Он хотел скрыться от Хвана, однако сначала...нужно извиниться? – Хëн, прости, – шëпотом начал Сон, всем своим видом показывая, что он раскаивается, – прости, пожалуйста... – За что, Ханни? – Хëнджин стоял, опустив лицо в пол, чтобы младший не видел его слëз, только вот очередной предательский всхлип вырвался сам собой. Он утëр мокрые следы с щëк и посмотрел на него своими красными глазами, – Ты ни в чëм не виноват. Никто из нас не виноват в сложившейся ситуации. Мне очень жаль, что это произошло с нами. С нами? Мозг Хана работал за пределами своих возможностей, обрабатывая услышанное. Он был прав в своëм предположении? Или он не так понял старшего? – О чëм ты? – глаза забегали по лицу Хвана в поисках ответа. – Ты ничего не вспомнил, верно? – Нет, но чувство смутно знакомое, – Хан был честен в первую очередь с собой, прислушиваясь к своим ощущениям. – Прости меня, надеюсь тебе это поможет, – с этими словами он отчаянно впился в губы младшего, теряя контроль над ситуацией. Как там говорится? Клин клином? Хан потерял память от шока из-за аварии, значит, можно надеяться, что шок от происходящего в данный момент сработает. Тогда Джисон, его Джисон, его милый Ханни вернëтся к нему и у них всë будет хорошо. А если нет... Хван что-нибудь придумает. Он целовал его отчаянно, жадно, зажмурив глаза. Целовал, пока в голове крутились всего две мысли. Первая успокаивала, говоря, что он сейчас целует того самого, родного Джисона, в то время как вторая просто кричала о том, что перед ним совершенно другой, незнакомый человек. Хëнджин игнорирует обе, отпуская ситуацию. Хан прижался ближе, как и старший надеясь на чудо. Он приобнял Хвана за шею, большими пальцами поглаживая его кожу. Тот прикасался к нему с каким-то трепетом, будто боялся сделать что-то, что не понравится младшему. Но Джисону нравилось. Очень. До головокружения, из-за которого хотелось быть ближе ещë сильнее, потому что не понятно чем конкретно оно вызвано. Даже если нужного эффекта от поцелуя не последовало, младший всë же чувствовал, что ему невероятно приятно от того, что Хëнджин делал. Всë больше и больше отпуская себя, Хван расслабился, наслаждаясь моментом. Он потом разберëтся с последствиями, а пока... Руки блуждали по телу младшего, вспоминая каково это. Жаль, что только Хëнджин вспоминал. Запустив свой язык в приоткрытый рот Хана, Хван услышал робкий стон. И чëрт возьми, как же он скучал. Он перешёл поцелуями на шею, облизывал, кусал, но не оставлял следов, хотя раньше Хан очень любил пятна на своей шее. Но нельзя. Никаких следов. Вдруг Джисон ничего не вспомнит и тогда обоим будет дико неловко от напоминаний об этом моменте. У младшего же голова неимоверно кружилась. По телу пробежала мелкая дрожь, когда он почувствовал губы Хвана на своей шее. Он чувствовал нарастающее возбуждение и не мог понять: от ласк ли это или от предвкушения возвращения частички себя. Вспомнить хотелось безумно, и Хан хотел верить, что он на верном пути. Так или иначе, в парне проснулся азарт, из-за чего захотелось больше. Больше прикосновений, больше поцелуев, больше Хëнджина. Он запустил свои пальцы в волосы старшего, оттягивая прядки. Хван глухо простонал, отрываясь от шеи младшего и снова припадая к губам, на этот раз более жадно. Хан прижался пахом к бедру старшего, своим ощущая, что тот, кажется, на пределе. – Хëн... – Нет, Ханни, – старший с усилием отстранился, опустив глаза в пол, – Я не могу так.. – Значит ты всë-таки соврал мне? Судя по всему для тебя это много значит, не так ли? – Хан смотрел прямо на него, изредка смаргивая накопившуюся от обиды влагу, – Почему? Почему не рассказал? Почему обманул, когда Хан спросил напрямую? Почему сейчас отталкивает? – Прости, бельчонок, – только и смог прошептать Хван, чувствуя очередные слëзы на своих щеках. – Помоги мне вспомнить, – Джисон прикоснулся ладонью к щеке старшего, проводя большим пальцем по солëному следу. – Я не могу, – Хëнджин замотал головой, жмурясь, – А если ничего не получится? – Давай же, – он приподнял лицо старшего за подбородок, прося посмотреть на него, – пожалуйста... Хван сдался. Он со всей нежностью и осторожностью обхватывает лицо парня ладонями, чтобы снова поцеловать. Он попробует. Они попробуют. Не разрывая своего тягучего поцелуя, он ведëт Хана спиной вперëд до кровати, аккуратно укладывая на неë. Вещи одна за одной снимались, оставаясь где-то в стороне. Хан изучал тело старшего, видя его впервые, Хван же был погружëн в ностальгию. Поцелуев было мало обоим, хотелось ещë и ещë. Локти Хана затекли стоять в одной позе. Толчки старшего плавные, осторожные, однако каждый раз под правильным углом, потому что помнит, знает младшего наизусть. Капелька пота капает с лица Хвана на поясницу младшего, и в голове последнего всплывает воспоминание. В комнате душно и темно, слышится тяжëлое дыхание старшего и тихий скулëж Хана, умоляющий не останавливаться. Поясницу обжигает горячая капля чужого пота, а следом слышится: "Давай перевернëмся, бельчонок". –Хëн, я хочу видеть твоë лицо... – неуверенно тянет Джисон, ощущая лëгкую головную боль. Сменив позицию, Хан смотрит на него и его прошибает. Хан протягивает руку, чтобы заправить мокрую прядь волос Хвана за ухо. Тот смотрит на него влюблëнно, счастливо улыбаясь. – Ты у меня такой красивый, – шепчет Джисон, – как принц. Хван краснеет, продолжая двигаться, толкаясь немного глубже, из-за чего из Хана вырывается очередной стон. Резкая головная боль заставляет младшего поморщиться. – Что? Я сделал тебе больно? – обеспокоенно спрашивает Хван, начиная паниковать. – Нет-нет, просто.. – он потянулся рукой, заправляя мокрую прядь волос Хвана за ухо, – ты такой красивый... Тело Хëнджина покрылось мурашками. Он прекрасно помнил этот момент. Отправив куда подальше свою боль в сердце, Хван возобновил толчки, не замечая, как начал двигаться резче. Когда оба дошли до разрядки, старший улëгся рядом с Джисоном, уставившись в потолок. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь учащённым дыханием обоих. Младший протянул руку к лицу Хëнджина, разворачивая к себе и поглаживая щëку. – Ханни, ты... – Красивый, как принц, – по виску Джисона потекла слеза. Он вспомнил. Вспомнил все их осторожные касания, которые обжигали кожу, неловкие свидания, первые поцелуи... Он вспомнил всë. Комната наполнилась счастливым смехом младшего и всхлипами Хвана. То, что они оба чувствовали в этот момент было чем-то необъяснимым. Старший сгрëб Хана в удушающие объятия, зацеловывая всю его макушку, захлëбываясь слезами. Младший же смеялся, подставляясь под все поцелуи и прижимаясь ближе. Они снова вместе. Они снова счастливы.