No time for life

      — Прекрати! Хватит! — Сик оскалился и, не глядя, швырнул стул в Раша. — Хватит! — раздалось из горла криком, отчаянно выражающим боль. Ему больно уже давно, настолько, что рёбра трещали от слишком сильной хватки липких чернильных щупалец. Он не контролировал их, не мог даже приказать пропасть, когда дело доходило до драк.       — Успокойся, я не собираюсь тебе вредить! — Раш увернулся от летящей мебели, присев на корточки, и зло глянул в ответ, вытянув руки вперёд. Красные нити обвили тело мужчины так, что плотно захватили руки в телепатическое кольцо, не давая шанса вырваться. Сик шипел, выпучив чёрные глаза и тяжело дыша, и клацал неимоверно острыми зубами. — Маркус, спокойно! Прошу, спокойно! — алые глаза сощурились, вена у виска вздулась от напряжения и сам телепат рычал сквозь зубы: — Маркус, пожалуйста!       Галлюцинации снова накрыли Сика, являя его глазам сцену: лаборатория, кролик, безумная женщина-учёная, помешанная на изучении детей со сверхъестественными способностями. Вновь он чувствовал боль в груди, раздирающую до последнего нерва, обжигающую своим огнём; чёрные руки вылезли из-за спины мужчины, хватая телепата за руки. Сжали до хруста в запястьях и тяжкого, сиплого выдоха: «Маркус…» Сик нахмурился, шумно дыша, и, клокоча что-то невнятное, швырнул Раша в сторону. Освободившись от пут, мужчина вытянул руки, приказывая чернильным «рукам» обвиться вокруг тела Раша.       — Марк… — телепат глянул из-под ресниц, не пытаясь вырваться. Растрёпанные чёрные волосы покрылись некими чернилами, как и лицо с впалыми щеками и мешками под глазами. — М-марк… — Раш всё слабее и слабее умолял друга прекратить, хоть и прекрасно понимал, что это вряд ли поможет. Он видел в тёмных глазах красный огонёк, знал, что тот означает, но всё равно надеялся, что это прекратится.       — Альберт, — тихо хмыкнул Сик, прикусив губу, и с улыбкой снисходительно посмотрел на Раша. Красные волосы клочками сбились на голове и у белёсых висков, губы сжались в тонкую полоску: страшно, больно, неприятно. — Альберт… — с неким осознанием происходящего прошептал, вздрогнув, и отпустил телепата, позволяя тому сделать глоток спасительного воздуха. Раздался хрип и кашель с кровью, окрасившей старые половицы в насыщенный багровый цвет. Перестался.       Сик прижал руки к себе, опускаясь коленями на пол, и мелко задрожал. Виноват. Ему снова привиделась она с дырами от пуль в груди. Снова на ладонях ощутил тяжесть чужого, ещё тёплого мёртвого тела. Ничтожно. Сжав рукава рубашки тонкими пальцами, мужчина едва слышно всхлипнул и низко опустил голову, касаясь подбородком груди. Неприятно зазудело в сгибах локтей, будто вновь иголки вогнали под кожу, пичкая непонятными капельницами.       Раш откашлялся, аккуратно придвинувшись к другу, и положил ладонь на чужое плечо.       — Маркус? — телепат глянул на тёмную макушку. — Сик.       — Я виноват, Альберт, — послышалось от Сика, сам он головы не поднимал. Не хотел встречаться взглядом с Рашем. Качнулся взад вперёд, прикусил губу и ещё тише добавил: — Лучше бы они пристрелили меня, а не её.       — 'то было, то было. Ты в этом не виноват, — Глитч появился из стены, мягко выходя из неё к двум телепатам. Серая коса качнулась из стороны в сторону, ложась тонкой змеёй на острое плечо. — Ты 'ам прекра’но понимае', твоей вины тут нет, — присев рядом с Сиком, иллюзионист беспардонно хлопнул страдальца по затылку. Вскинув голову, мужчина заплаканными глазами гневно просверлил покрытое шрамами от химических ожогов лицо Глитча, шумно выдохнув, и ещё сильнее сжал пальцы на предплечьях.       — Гиллер, опять ты за своё, — Раш нахмурился и встал, отряхнув брюки на коленях.       Глитч только плечами пожал, бледно-серыми, едва кажущимися живыми, глазами скользнул по телепату. Сик не спешил вставать, чувствуя неприятный осадок после проделанного ранее. Пальцы запутались в волосы, сжимая пряди до побеления костяшек, и беспорядочно шепча что-то себе под нос, мужчина издал истеричный смешок. Смешно было до жути. До колющей ненависти к себе. До боли.       — А 'то? Будто ты не види', как он убивает’я по ней. Бе’ит, е’ли че’тно.       — Гилл. Ты и сам бесишь, если честно, — Раш вперил взгляд в иллюзиониста, хмурясь, и недовольно цокнул языком. Не мог он понять парня, который выносил мозг одним только присутствием и шепелявостью; Глитч ответил холодным, непроницаемым взглядом, складывая руки за спиной, и отвернулся в сторону двери.       Интерес разговаривать пропал от одного жалкого вида Сика. Хотя у самого Гиллера противно кольнуло, а перед глазами пронеслось: коридор, выстрелы в их сторону и… Защита Раша от пуль. Ладонь легла на грудь и скомкала ткань свитера, а сам парень сглотнул внезапно образовавшийся ком в горле. Он тоже помнил пытки, тоже жалел, что память у него не стёрло. Только если Глитч достаточно легко переносил порывы памяти подкинуть неприятные воспоминания, то Маркус разительно отличался от них всех. Сильно отличался.       — Глитч, — сипло позвал Сик, поднимая глаза на парня. В ответ молчание с неким холодом в купе с ярко-блестящими глазами и прямой спиной. — Вина тут есть и она полностью моя, так зачем меня отговаривать от этого?       — Потому 'то вина лежит на тех, кто при’нил нам боль, — губы Глитча дрогнули в грустной улыбке, которую он поспешил стереть с лица. В районе щёк выступил румянец от смущения и злости, клокочущей глубоко-глубоко внутри. — А её, как ты знае', было не мало. И не’его нюни ра’пу’кать, — получилось резко с акцентом на последние слова.       Маркус вздрогнул от сказанного, проглатывая вновь подступающие слёзы. В самом деле, не нужно показывать себя слабаком и так хватило с лихвой в «Doors» за показуху. Пытки, эксперименты, насильная учёба — всё это осталось в голове и не выходило, как бы ни старался Сик гнать мысли прочь. Встав с пола, мужчина чуть отряхнул брюки и рубашку, отмечая онемение в пальцах и запястьях. Зато явственно чувствовалось лёгкое покалывание в предплечьях, что уже было своеобразным сигналом — мне снова больно.       — Гилл, ты тоже остро переживаешь потерю ребят, — вставил своё слово Раш, обращая на себя внимание.       — И 'то?! — ехидно выплюнул Глитч, сжав руки в кулаки. От парня пошли небольшие помехи, как от сбоя на экране гаджета, сам иллюзионист гордо вскинул голову. — Думае', раз знае' о моих переживаниях, 'начит може' так про’то о них говорить? — вздохнув и выдохнув, парень немного успокоился, помех стало меньше. Сунув руки в карманы узких брюк, Гиллер устало вздохнул и отвёл взгляд на пол.       Гиллер действительно переживал, но не так остро, как Маркус. Не так остро, как Раш или Эйс, или Амбуш, которая из всей компании была самой молчаливой. И даже то, что когда-то много лет назад спасённый телепат сейчас пытался указать на ошибки, своего рода являлось знаком свыше. Каким, стоило только гадать, ведь он, Глитч, не научился за годы различать настоящее от мира воспоминаний, наложенного на реальность. И это выводило из себя.       — Мы понимаем, как тебе тяжко, но пой-… — Сику не дал закончить фразу Альберт, перебив.       — Ты вновь и вновь будешь вспоминать всех, кто тебе был дорог там, в «Doors». Всех, с кем ты общался, дружил и любил. Нас осталось мало, но мы живём и это главное.       — 'ивём? Мы 'уще’твуем, а не 'ивём, — холодно отрезал Глитч, прикусив язык. Он давно забыл, какого это вспоминать про свою приобретённую шепелявость. Ту, что отзывалась тошнотой и отвращением к себе, к своему языку, что временами хотелось его отрезать по самый корень. — Что за шум? — мягко поинтересовался низкий, бархатный голос, а в общую гостиную вошёл Эйс, держа за руку девушку — Амбуш. Мужчина и парни замолчали, стыдливо опустив головы вниз; бывший послушник церкви, выпустив чужую руку, прошёл к дивану и уселся в углу. — Вы снова что-то не поделили?       — Нет, Эстер. Так, немного поговорили, — глухо пролепетал Глитч, водя носком обуви по полу и размазывая ещё свежие следы крови. Эйс заприметил этот жест, медленно кивая Амбуш; она тихим шагом скользнула в одно из кресел, расположенных рядом с камином, и поудобнее устроилась в плюшевой нише.       — М-м-мгм, вижу, как вы поговорили, — с упрёком проговорил Эйс, сложив руки на груди, и недовольно нахмурился. — Сик, снова галлюцинации? Ты таблетки не пил?       — Д-да, — с придыханием отозвался Маркус, не глядя на беловолосого. Зато он краем глаза отметил, как мужчина качнул головой и посмотрел в сторону кресла. Раш и Глитч аккуратно сели на другой конец дивана, так что брюнет остался единственным, кто сейчас стоял. — Да, не пил, забыл.       — Ты же знаешь, чем это тебе и нам грозит. Я не могу каждый раз отправлять тебя в сон во время очередных галлюцинаций. Моих сил на такое не хватает, — Эйс ещё больше нахмурился, поправляя оранжевый пиджак на плечах, и тяжко вздохнул: — Взрослый, а всё никак не можешь понять.       — Не ругай его, Эстер, — бесстрастно прошелестела Амбуш, свесившись на подлокотнике, и видящим глазом уставилась на Сика. Тот смутился тому, что сказала девушка — при её нежелании говорить, сказанного было чуть больше, чем обычно, — и сцепил руки замком. Амбуш чуть пожала плечами, тихо добавив: — Мы все тут не хотим что-то вспоминать, верно, Альберт?       — Верно, Шерриэл, — телепат вздохнул и закинул ногу на ногу, кивая сестре. — И всё-таки, ты сегодня разговорчивая.       Амбуш снова пожала плечами, возвращаясь в кресло. Спинка мебели отлично скрывала её от глаз присутствующих, так что девушка спокойно подобрала ноги к себе и спрятала их под подолом серо-зелёного платья. В глазах промелькнуло что-то похожее на страх и задумчивость; Шерриэл обводила взглядом огонь, горящий в камине. Он плясал прямо как её мысли, обжигал, словно пытаясь удержать её внимание на себе. Она помнила запах гари, крики людей, ненависть, что стояла в их глазах, взоры которых были обращены к ней.       — Шэр, ты там не спечёшься? — задал вопрос Сик, подходя к креслу, но остановился. На затылке и плечах мужчина почувствовал давление неимоверной силы, которое означало предупреждение. — Хорошо, — давление ослабло, позволив брюнету сесть посередине дивана.       Эйс бдил за всеми действиями младших, сжимая и разжимая ладони; на левом запястье тихонько звенел серебряный собачий жетон. «Барби» гласила надпись круглым почерком — собака, что была так дорога бывшему послушнику. Он никогда не забывал про неё, помнил густую, золотистую шерсть и умную вытянутую морду. Карие глаза-бусинки и покладистый характер отпечатались в памяти настолько чётко, что временами Эйс желал всё забыть. Как Глитч, как Сик. Про Раш и Амбуш мужчина не брался судить, но чувствовал, что и те хотят что-то позабыть. Изменить в своей памяти.       На ладони бывшего послушника появился голубой глаз, глядя прямо на своего обладателя; Эстер прищурился, направляя руку в сторону кресла.       — Амбуш, — мягко позвал старший, на что девушка выглянула из-за спинки. В видящем глазу вспыхнул розовый огонёк, а сам Эйс отдал мысленый приказ: «Спи». Тело подопечной обмякло, невольно сползая на подлокотник и скрючиваясь в непонятной позе, глаза безвольно закрылись. Шерриэл задышала медленно и глубоко, что означало полное отсутствие желания сопротивления.       — Зачем? — раздражённо спросил Раш, хмуро фыркая и сдувая прядь волос в сторону. — Пусть слушает. Она такая же, как и мы.       — «Нет времени для жизни», — протянул Эйс, переводя взгляд на парня, — так они нам говорили. Помните?       Сик и Глитч согласно кивнули, Альберт замешкался. Это был девиз «Doors», которого придерживались все сотрудники во время работы с подопытными. Ничем не отличающиеся друг от друга дни, серые и однообразные — вечные тесты, грохот аппаратов, перестрелки в случае непослушания или нарушения режима.       Эйс довольно долго смотрел на Раша, после легко материализовал полотно из множества глаз с ярким синим свечением. От полотна исходил неприятный, режущий звук, будто скребли по стеклу когтями. Телепаты поморщились, иллюзионист даже раздражённо цокнул и прикрыл глаза, не желая смотреть на множество глаз.       — Так скажи, разве она не имеет право времени для жизни? — пророкотал низкий, шипящий голос Эстера. — Твоя сестра не имеет на это право?       — Эйс, прекрати. Ты знаешь, что твои фокусы на на-…       — Она имеет на это право? — перебил мужчина Раша, шипя ещё больше. Альберт скривился, закрыв уши ладонями, и тихо зашипел:       — Имеет. К чему ты клонишь?       Эйс не ответил, только склонился ближе к Сику и, не спрашивая, притянул телепата к себе. Брюнет замер, недоумённо глядя перед собой, пока спина упёрлась в чужую, широкую грудь; он кожей чувствовал, как медленно бьётся сердце бывшего послушника церкви. Рука обвилась вокруг талии, тем самым отрезая пути отступления.       — Ты хо’ешь 'казать, что мы дол’ны её убрать? — Глитч глянул в сторону самого старшего, склонив голову на бок, и сложил руки на груди. Ему не совсем нравилось, как смотрел Сик: отстранённо, без интереса и страха. Будто телепату нравилось его положение, хотя Гиллер подозревал, что всё далеко не так.       — Для неё это будет вполне справедливо. Она самая младшая среди нас и может ещё прожить среди людей. Мы же с вами слишком погрязли в этом дерьме, — смуглая ладонь скользнула в чёрные волосы Маркуса, лениво перебирая короткие пряди. Тот сидел неподвижно, едва дыша, что можно было заметить по редко вздымающейся груди. — Наша задача — не дать игрокам выбраться отсюда до рассвета. А Амбуш не совсем справляется со своей задачей.       — Она не уйдёт, — твёрдо заявил Раш, исподлобья зыркнув на Эстера. Беловолосый спустился широкой ладонью на затылок Сика, мягко массируя, отчегомужчина смежил веки. Полотно из глаз растворилось в воздухе, оставляя после себя неприятный писк в ушах; Гиллер похлопал себя по ушам, кривясь от звона в своей голове. Альберта такой жест иллюзиониста не удивил, даже немного порадовал — хоть не он один поддался фокусу подчинения.       — Раш, — прозвучало несколько холодно, приказным тоном, — она должна уйти. Неважно, когда это случится, но Амбуш уйдёт.       — Маркус, хоть ты ему скажи! — вспылил Альберт, вцепившись взглядом в друга. Тот безвольно ластился к гладящей руке, прикрыв глаза и мелко подрагивая от особенно чувственных касаний. — Марк… Тц, подкаблучник.       — Он не подкаблучник, а очень даже верный, послушный мальчик, — смуглые пальцы слегка нажали на затылок Сика, заставляя откинуть голову на плечо Эйса. Брюнет тихо выдохнул что-то себе под нос, кладя горячую ладонь поверх ладони на талии. — Намного послушнее, чем вы.       Глитч едва скривился от увиденного и услышанного, хоть и непроизвольно покрылся румянцем — смутился от происходящего. Парень понимал, что Эстер легко манипулирует психически больным Сиком, который среди компании пусть и являлся самым сильным после Эйса, но был слаб в плане ментального здоровья. Раш только глаза закатил, цепляясь пальцами за края рубашки; Гиллер поправил рукава тёмного свитера, делая вид, что изучает вылезшие ниточки.       Для Альберта период жизни в «Doors» прошёл чередой воспоминаний не самого приятного характера. Тот же Тимоти взял и исчез после удачного побега, хоть и кичился пойти с телепатом за этой странной, но сильной компанией. Раш искренне верил приручителю пауков до последнего момента, до первого глотка свежего воздуха спустя пару лет в заперти. После выхода из здания друг просто пропал, будто и вправду растворился в своей чёрной дыре, призывающей полчища пауков. Как потом Альберт нашёл сестру в лесу, через который он и Глитч и Сик пробирались. Понимал, как выхаживал бедную девушку ещё пару месяцев, оставшихся в памяти горячкой и депрессией.       — Вы такие ещё дети, — на губах Эйса мелькнула улыбка. — Ничего не понимаете в жизни.       — Сик давно не ребёнок, но мне интересно, почему ты не хочешь отпускать его вместо Амбуш? — Гиллер поднял глаза на старшего, видя в ответном взгляде только холод. Раш молчал, ему нечего было сказать в силу недостаточности аргументов против ухода сестры из отеля.       — Он не стабилен, — коротко отозвался Эйс, поудобнее перехватывая Маркуса, и усадил мужчину к себе на колени. Щека бывшего послушника церкви упёрлась в тёмные, растрёпанные волосы, голубые глаза чуть прикрылись. — Есть опасность, что не приняв таблетки он будет буянить не так, как тут, под присмотром.       — Но мы все с проблемами на голову, — высказался Раш, с некой ревностью глядя на расслабленного Сика. — Амбуш периодически в депрессии, почти ни с кем не разговаривает. Что ещё тебе нужно, чтобы понять, что Шэр к людям отпускать нельзя и что она должна остаться?       — Ни-че-го, но депрессия лечится, в отличие от затяжных галлюцинаций, — Эйс потёрся щекой о волосы телепата, окончательно закрыв глаза. Сик не сопротивлялся, не мог и не хотел, и добровольно расползся на чужих коленях; он слабо зевнул, боднув бывшего послушника в шею. Смуглая ладонь вернулась в волосы, вновь массируя кожу головы.       Раш промолчал, глядя на Глитча, и сжал губы в тонкую полосу. Иллюзионист просто кивнул в ответ на кресло и приподнял бровь, немо спрашивая о чём-то. Тело девушки было видно наполовину, волосы грязно-зелёными волнистыми локонами свисали до пола, среди них выделялась белая прядь; вокруг невидящего глаза кожа была с шрамами от ожогов. Альберт пожал плечами и нахмурился, думая, как правильно подобраться к Эйсу с просьбой разбудить сестру.       — У меня вопрос, — подал голос Сик, чем удивил присутствующих, особенно Эйса.       — Какой, Маркус? — беловолосый приподнял голову, вопросительно вскинув бровь.       — Почему я так странно себя чувствую, будто вокруг меня сгустилась Тьма? — Эстер убрал ладонь из волос телепата, задумчиво почесав подбородок, заросший небольшой бородкой.       Раш напрягся. Он слышал рассказы телепата об этом чувстве и понимал, что дело явно в Оливере или — как его прозвали в том же «Doors» — Скричере, который имел власть над Тьмой и тишиной. Этот тип мог нагнать их где угодно и когда угодно, лишь бы утолить чувство одиночества и просто пошутить над обитателями отеля. Под руку чаще всего попадался нестабильный Сик или Глитч, за что Скричер получал тумаки от Эйса по полной программе.       — Оливер сейчас занят игроками в пятьдесят пятой комнате. Раш прошёлся по пяти комнатам и оставил смазанные таблички на дверях, подсунув кое-где Обманчивую дверь. Так что, у нашего шутника работы много и он не может быть здесь, — Эйс прикусил губу, а после быстро и мимолётно чмокнул Сика в лоб. Тёмные ресницы непонимающие хлопнули, а сам мужчина чуть смутился проделанному.       — Ой, 'коро мой вы’од! — Гиллер быстренько поправил свитер и брюки, немного привёл серую косу в порядок; парень заглючил и был таков из общей гостиной. Альберт такой быстроте только позавидовал, чуть надув губы, и глянул в сторону Шерриэл.       — Амбуш, — беловолосый повернул голову к креслу, проявив глаз на лбу. Девушка, встрепенувшись, села прямо и потёрла глаза, пытаясь прийти в себя после сна. Обернувшись на старших, она вопросительно хлопнула глазами. — Через две комнаты ты должна пройтись по привычному маршруту.       Кивнув, девушка ухмыльнулась и встала, потягиваясь вверх. Придётся полетать туда сюда пару раз, чтобы игроки не расслаблялись. Демон выгнулась дугой, пока её брат снова обратил внимание на мужчин.       — Шестьдесят первая комната с длинным коридором, значит, Сику тоже надо идти, — Раш про себя немного позлорадствовал, что его друг избавится от фокуса подчинения и сможет нормально поработать сегодня.       — Да. Надо бы, — коротко фыркнул Эстер, мягко отстраняясь от брюнета. Тот слегка недовольно пробормотал что-то себе под нос, что удивило Альберта и заставило немного задуматься над прошедшей беседой. Если такое выяснение отношений можно было назвать беседой.       Сик потянулся и прикрыл глаза, после встал с дивана, отходя к окну. Тихо, почти не слышно, хотя мужчина и обладал чернильными щупальцами, которые обычно хлюпали от каждого шага, даже когда не были проявлены. Эйс глянул в сторону брюнета, чуть улыбнувшись уголком губ, что вызвало ещё больше вопросов в голове Раша.       — Я, пожалуй, пойду, — парень кивнул Эстеру, посмотрел на Сика и, встав с дивана, легко растворился в воздухе. Ему нужно подумать обо всё, что произошло за последний час.       — Здорово ты их распихал по комнатам, — восхищённо выдохнул Маркус, подходя обратно к дивану. Оперевшись рукой на подлокотник, телепат пристально глянул на Эстера, щуря глаза, и расплылся в робкой улыбке. — И фокус с псевдо подчинением был хорош.       — Не мог не воспользоваться этим, — беловолосый хищно улыбнулся в ответ, пальцами проводя по скуле и впалой щеке. Тёмные глаза прикрылись, сам мужчина издал что-то похожее на урчание; бывший послушник ещё больше расплылся в улыбке, небрежно притягивая к себе за ворот рубашки для целомудренного поцелуя.       Они несчастны по-своему. Никто не хочет об этом говорить и думать, ведь часто за воспоминаниями кроется нечто страшное — детство. Нет, не яркое и прекрасное — серое и холодное, проведённое в стенах ООО «Doors». В стенах, где не было времени для жизни.