Где ожила душа

Люциус рассматривал колдофото шрамов на руках Рона, которые ему принёс сегодня Драко. Наконец-то зельевару дали ответ и ему нужно ждать проверяющего 20 числа, то есть завтра, а сегодня, в эту солнечную субботу, он проведёт время с сыном. Драко давно желал абонемент во «Всевозможные магические вредилки Уизли». Почему? Потому что магазин имел отдельный зал с вредилками для деток до 11 лет, а там ещё было море развлечений, а родители могли посидеть и попить кофе. — Значит, деменцию можно лечить? — удивилась Астория. — Я думаю, что да. Я много читал литературы крёстного об этих мозгах, которую ему предоставил Дамблдор, ведь Северуса тоже не пустили в Отдел тайн. — Я не удивлён, — ухмыльнулся Люциус. — Ты весь светишься от предвкушения общей работы. — К чему ты клонишь? — В нашей семье было предсказано три поколения влюблённых в мужчин, — расплылся в улыбке Люциус. Драко смутился. Он поверить не мог, что отец верит пророкам, но даже если он нашёл настоящего прорицателя, то получается, что Скорпиус уже влюблён в Альбуса, от которого не отстаёт. — Я… не влюблён. — А я — да, — признался Люциус, заставляя нахмуриться Нарциссу, видимо, она знала об этом. — Увы, я не получил отдачи. Прорицатель сказал, что первенцы будут влюбляться в чёрные, голубые и зелёные глаза. У Альбуса зелёные, ведь у Джеймса карие, у Северуса были чёрные, а у мистера Уизли голубые, верно? — Ты любил крёстного? — Драко перевёл взгляд на недовольную мать. — Всегда, — признался Люциус. — И если вдруг захотите общих детей… — Нет! — рыкнула Нарцисса. — Это неестественно! — Не слушай мать. Вдруг захочешь ты ребёнка от мужчины, или Скорпиус в будущем, то нужно в брачную ночь попросить магию о чуде — о ребёнке. Но только если между вами любовь, магия вас услышит. — Я этого не знал… — Я тоже, пока не нашёл записи Арманда Малфоя III. Его жену звали на гобелене Робин Глейтс. Оказалось, Робин — это мужчина, а не женщина. И у них родился сын Мартел. — Интересные сведения, отец, но я не влюблён, — Драко встал из-за стола. — Скорпи, пойдём собираться. Люциус переглянулся с Асторией, которая по-доброму смотрела на свёкра. Ей очень не хотелось, чтобы Драко и Скорпиус после её смерти страдали, поэтому была только рада, что муж начал засматриваться на Рона. По его румянцу это было понятно.

***

Долохов умудрился выпросить у Рона пароль от комнат Гермионы, который та пока наотрез отказывалась давать мужчине, боясь, что вместо отношений, у них будет сплошной секс. И переживала она не за то, что Антонин не будет выпускать её из постели, а наоборот. Рон считал, что Гермиона преувеличивает, поэтому перед её днём рождения дал Долохову пароль. Мужчина был этому несказанно рад, ведь мог устроить любимой сюрприз. Войдя в её спальню на рассвете, чтобы оставить подарки, понял, что никуда не уйдёт, и стало ясно, почему Гермиона боялась давать пароль — волшебница спит голышом. «Мерлин, ты послал мне лучшую женщину из всех возможных во всём мире». Антонин на мговение залип, глядя на голую спину ведьмы. Опуская взгляд ниже, увидел впадинку между ягодиц, и радовался, что одеяло ещё что-то прикрывает. Антонин откровенно ненавидел тех мужчин, которые будили женщин сексом. Не лаской, не куннилингусом, а сексом. Пока женщина спит, она явно не возбуждена, поэтому маг считал это чистым изнасилованием. Однако, смотреть никто не запрещал, поэтому мужчина половину букета ромашек попросту вынул и поотрывал головки, разбрасывая по кровати. Некоторые цветочки попали на спинку Гермионы, что заставило волшебника возбудиться. «Моргана, дай мне терпения!» Антонин положил коробочку с серьгами на тумбочку возле букета, и уже собрался уходить, когда Живоглот подал голос, преграждая путь отхода. — Я из тебя сейчас омлет сделаю, — шипел смотритель, — дай пройти! — Антонин? Гермиона под утро спала всегда чутко, а когда поняла, что лежит обнажённой, то быстро прикрылась одеялом. Испуг сменился улыбкой, понимая, что мужчина решил сделать ей сюрприз. — Живоглот решил тебя не выпускать? — засмеялась ведьма, удивляясь тому, что Пожиратель был одет в чёрные брюки и рубашку, а вместо привычных ботинок на ногах красовались туфли. — Да ты тёмный принц только с котом, — оба засмеялись, понимая, что сюрприз не удался. — Твой кот — исчадие ада. С днём рождения, ромашка, — Долохов присел на кровать и поцеловал голое плечо, позволяя себе вольность. — Спасибо за прекрасное утро, — улыбнулась ведьма, поглаживая щеку волшебника. — Дай мне собраться. Буквально полчаса и можно покидать Хогвартс. — Отлично, — Долохов быстро встал, понимая, что начал снова возбуждаться. — Экскурсию по городку делать? — Я бы не отказалась. — Учти, там всё пахнет рыбой, — засмеялся волшебник. Гермиона видела, что Долохов ищет пути отступления, и разумно было бы их дать, но ей так хотелось забыть о правильности. Её никто не будет судить за то, что она собирается сделать с самого утра. До вечера она попросту не дотянет. Внизу живота был настолько тугой узел, что волшебница не могла себя контролировать. — Эх, ведьма, у тебя всё на лбу написано, — засмеялся Антонин, заставляя смущаться Гермиону, которая только сильнее укуталась в одеяло. — Городок посмотришь обязательно. Одевайся и мы немедленно аппариуем, чтобы потом весь день трахаться. — Даже так? А как же романтика? — наиграно обиделась гриффиндорка. — В тебе умерла лисичка. Жду тебя у выхода из школы, ромашка. Долохов быстро покинул спальню, а сама Гермиона готова была себя уничтожить за то, что чуть не сорвалась. Открыв коробочку с серебряными серьгами, запищала от счастья, видя рубины. Она любила красный цвет. Поэтому надела такого цвета белье, сверху чёрная туника и высокие сапожки на шпильке, а причёску и макияж она решила не делать. В постели они были неважны. Гермиона постаралась скрыться из школы, пока все спали. Не хотелось улыбаться и принимать поздравления. Этот день только её и она проведёт его так, как желает сердце. А сердце желало Долохова, с которым она шла за руку к точке аппарации. — Хочешь ты или нет, но твой день рождения начнётся не с секса. Пальто захватила? — Да, Тони. Долохов будто перья распушил, как павлин, ведь любимая впервые назвала его «Тони». Прижав к себе поближе, закружил в аппарации. Коллинз-порт ждал свою будущую госпожу.

***

Драко и Скорпиус вошли в магазин Уизли и сразу направились к залу развлечений для маленьких деток, для взрослых был отведён отдельный зал. На входе стоял охранник, который сразу попросил абонемент, а после заявил, что ребёнок входит за руку со взрослым и выходит также. Магия распознаёт тех, кто пришёл вместе, и выпустит только вместе, а значит ребёнок не потеряется, не будет похищенным, а родитель его точно не забудет. Это было гениально, как по мнению Драко. — Первый слизеринец с абонементом? — хмыкнул за спиной Тео. — Я каждый год хочу его купить, но он не продаётся, только дарится. Внутри, говорят, для детей бесплатно всё, а вот для взрослых всё за деньги. — И тебе доброе утро, Нотт. Извини, дорогой родственничек, но я заслужил этот абонемент. — Слизеринцам туда вход воспрещён. — Тебе будет запрещён всю жизнь, зануда, — рыкнула Анджелина. — Привет, Малфой. Рон придёт? — Откуда я знаю? — удивился блондин, заводя сына в зал. Анджелина недовольно закатила глаза, глядя на Теодора, а после что-то прошептала мужу на ухо. Джордж сразу же написал в семейный чат, что обещало собрание всей семьи. И через полчаса Уизли с детьми уже были здесь. Альбус, заприметив Скорпиуса, буквально налетел на него с объятиями, а после возле Малфоя присел Рон. — А где Поттер? — Гарри и Джинни с удовольствием сплавили мальчишек мне, а сами пошли на пикник. Я сказал, что буду нянькой до пяти, а после хочу отдохнуть, хорошенько напившись. — Прямо напившись? — удивился Драко. — Да. — Завтра приедет человек из Министерства, а потом заявится комиссия. — Значит, мы начнём работу с… с чем? Твоё зелье ведь может убрать мои шрамы? — Да, и убьёт спящие мозги. Если ты против эксперимента, я пойму. Не всем по душе ходить со шрамами на руках, — Драко желал этих экспериментов, но никого принуждать не собирался. — Если ты не заметил, я их не стесняюсь. Я свободно закатываю рукава, если они мешают показывать заклинания на практике. Я бывший аврор — какие стеснения? — Не знаю, — смутился Драко. — У меня полно комплексов касательно тела. — Шрамов больше нет и метка исчезнет. — Но все помнят, кто я. — Ты профессор и Мастер зелий, не накручивай себя. — Итак, как вам вместе работается? — спросила Флёр, присаживаясь. — Билл и Перси не придут, а Джордж занят. — Говорим о зельях, — ответил Драко. — Всё о работе, да о работе! У вас что больше общих тем нет для разговоров? Вот ты, Рон, — гей, а ты, Драко, — бисексуал, не проще ли пообсуждать красивые задницы молодых папочек? — засмеялась полувейла. — Или… Доминик, хватит бить старшую сестру! Извините, — Флёр побежала к дочерям, а Рон и Драко переглянувшись, прыснули. — И то верно — выходной, а мы о работе, — ответил Малфой. — Поэтому я хочу выпить после этого ужаса. От криков детей у меня уже болит голова. Не хочешь со мнооооой? — Драко заметил, как Рон, куда-то глядя, протянул последнее слово. Драко проследил за взглядом и увидел, как Скорпиус протягивает Альбусу сладкий мармеладный цветочек, а после целует того в щеку. — Да не может быть! — воскликнул Малфой. — Они дети. Я думал, ты не будешь против, если твой сын окажется геем. — Да я не об этом! Неужели отец тогда встретил действительно прорицателя, а не шарлатана!? — Это уже интересно, и что поведал прорицатель? Драко загадочно улыбнулся, отвечать не стал, но Рон решил, что точно выведает эту информацию, напоив слизеринца. Ему нужно передохнуть, расслабиться и открыть свою душу гриффиндорцу.

***

Антонин устроил Гермионе настоящую экскурсию городком. Самое интересное было то, что магглы знали секрет Долоховых. Всё-таки люди так долго не живут и так медленно не стареют. — А если расскажут кому-то? — Они подписывают магический контракт, и их семья в этот контракт входит. В городке проживает всего 1832 человека, а учитывая, что всё — начиная от магазинов и заканчивая лодками — принадлежит Коллинзам, то семьи молчат. Их дети никому не могут поведать правду. Это древняя магия. Бабушка хорошо изучила в своё время библиотеку. — Жаль, я не застала твою бабушку. — Отличный выбор, мистер Долохов, — произнёс капитан одной из лодок. — Ведьма? — Самая настоящая, — засмеялся Антонин. — Она меня поразила, когда ей было 16 лет, попытавшись меня убить. — О! Точно любовь! — засмеялись мужчины, чей смех подхватила и Гермиона. — Прям-таки любовь? — изогнула бровь Гермиона. — Любовь, ромашка, — Антонин нежно поцеловал её в носик, заставляя свистеть зевак. — Идите работать, лодыри! У моей девушки сегодня день рождения, запоминайте дату, чтобы на следующий год не проебаться! — Уже запомнили, мистер Долохов! — Они мне нравятся, — засмеялась Гермиона, садясь в кабриолет, который их ждал возле почты. — Саммерс, Грей и Роук — самые лучшие ловцы. У них самые огромные семьи и поместья. Скажем так, бабушка научила хорошо платить людям, и они тебе даже акулу достанут, а учитывая, что здесь море, пусть и холодное, то они достают лучшую рыбку. Я, кстати, поймал самую лучшую. Гермиона оценила флирт, поиграв бровями. Она не удивилась, что Долохов умел водить. А ещё заметила, что тот всю дорогу до особняка поглядывал на её ножки. Особняк был из белого камня, будто зáмок на утёсе. Он находился возле скал, где играло холодное море, но Гермионе всё нравилось. В доме было всего два эльфа, а так работала прислуга, чему удивилась ведьма, но была несказанно рада. Ей больше по душе были люди. — С прислугой познакомишься завтра. Я приказал, чтобы после нашего прибытия, они исчезли, — Гермиона была в предвкушении обеда, ведь завтрак пропустила, изучая городок. Внимание привлёк огромный портрет в главном зале старой седовласой женщины с кофейным взглядом. — Даже не читая имени под портретом, я скажу, что это твоя бабушка Маргарет. У тебя её глаза, — улыбнулась Гермиона. — Антонин не приводил раньше дам сюда, — нахмурилась женщина. — Могу узнать имя гостьи? — Гермиона Грейнджер. Портреты сразу начали аплодировать, а Маргарет громко засмеялась. — О тебе мы наслышаны, особенно, когда он сам себя удовлетворяет, — протянул молодой мужчина с такими же глазами. — Это отец бабушки, он рано умер — был убит конкурентами, — заявил Антонин. — Ему было всего 32. Аурелий Коллинз. — Увы, эта фамилия уйдёт в небытие, — загрустил Аурелий. — Я бы так не сказала, — Долохов удивлённо изогнул бровь. — Что? Она красивая, — смутилась ведьма. — У Гермионы день рождения, поэтому мы вас оставим. Она ещё наболтается с вами. Гермиона поняла, что на портретах исключительно Коллинзы, а вот Долоховых или Распутиных нет. Так же, Гермиона не заметила матери Антонина, но у неё ещё будет возможность поболтать об этом. Войдя в спальню, которая была украшена лепестками роз и ромашек, а так же столом с едой, женщина внутри Гермионы расцвела. Романтических ужинов даже с целью потрахаться ей никто не устраивал. — Белое игристое, верно? — Верно, — улыбнулась шатенка, смущённо позволяя снять с себя пальто. — Я жутко голодная. — Гермиона, ты ведь понимаешь, что я не делюсь? — Антонин нежно провёл рукой по её щеке. — Если захочешь от меня избавиться, то придётся убить, — честно признался мужчина. — Самое лучшее обещание всегда быть рядом, — ответила гриффиндорка. — Потому что если ты решишь меня бросить, как игрушку, я толкну тебя в Арку смерти, — мило улыбаясь, заявила шатенка. — Шикарно, — протянул маг, накрывая её губы в страстном поцелуе. Ведьма давно мечтала о поцелуях и ласках Долохова, давно желала принадлежать ему. И не будь у неё за плечами столько ожогов, то она бы впустила Антонина сразу. Но и ему нравилось, что они сначала узнали друг друга, поженили мысленно котов, а после начали то, что называется отношениями. Антонин страстно сминал сладкие губы любимой, немного болезненно оттягивая её волосы назад, чтобы открыть доступ к шее и припасть к ней языком. Гермиона пахла сладко. Гермиона пахла так, как пахнет его Амортенция, мужчина в этом был уверен. Заглянув в медовые глаза, которые свели много лет назад его с ума и которые он никогда не перепутает даже во тьме, маг начал медленно опускаться на колени, попутно бросая кожаную куртку в сторону. Он аккуратно расстегнул первый сапожок, целуя ножку желанной женщины, а после второй, заставляя Гермиону наслаждаться током, проходящим сквозь её тело. То тепло, которое наполняло гриффиндорку, заставляло верить, что этот мужчина последний в её жизни. Единственный после него будет разве что сын. Антонин обжёг тёплым дыханием бёдра ведьмы, а после сомкнул уста на половых губах любимой, которые скрывало кружево. Гермиона тяжело дышала, не понимая, что ей делать. Сейчас ей казалось, что она неопытная восемнадцатилетняя девочка, которой на пути повстречался Пожиратель. От этой мысли Гермиона возбудилась ещё сильнее, а Долохов это тоже учуял. Запах возлюбленной сводил Антонина с ума, но он ведь не зверь набрасываться на свою косулю. Поднявшись на ноги, Антонин увидел покрасневшую от желания, тяжело дышащую любимую ведьму, которая даже думать ни о чём не хотела, только быть любимой. Обласканной. Зацелованной. Желанной. Неповторимой в жизни этого мага. Долохов снял с Гермионы тунику, сразу проводя пальцами по возбуждённым соскам сквозь кружевную ткань алого цвета. Ему нравилось то, как это кружево смотрелось на волшебнице, и фантазия о том, что профессор Трансфигурации может ходить без него во время занятий, будоражила сознание. Она была сейчас не к месту, однако, это не помешало ему думать головой. Он начал быстро раздеваться, но Гермиона здесь его удивила. Ведьма же опустилась на колени, чтобы расстегнуть брюки, но не позволила им упасть, как и боксерам, сразу вобрав вставший член в жаркий ротик. Долохов застонал, поощряя действия волшебницы, мысли о которой, сны с которой не давали покоя очень давно, а с недавних пор даже дышать спокойно было трудно, зная, что она рядом. Зная, что желает его так же сильно, как и он, вот только доверять тому, кто играет другими сердцами, вначале было сложновато. Но Антонин был благодарен, что Гермиона дала ему шанс. Горячие губки ведьмы играли с его членом, а значит, играли с ним. И в этой битве Долохов желал, чтобы проиграла Гермиона. Но в её день рождения он готов уступить. В её день рождения готов играть по правилам возлюбленной. Она желала сделать ему приятно — получилось. — Милая, я думал, что приятно я буду делать. Хриплый от возбуждения голос мага, заставил Гермиону оторваться от солоноватой головки, которая так и манила, приказывая наслаждаться ею. Подняв на Долохова карамельный взгляд, Гермиона ухмыльнулась, расстегнула лифчик и бросила его на пол, расправляя грудь. Миниатюрность ведьмочки нравилась волшебнику, ведь он мог легко носить её на руках. Подхватив, унёс на кровать, чтобы сразу надавить на возбуждённый клитор через ткань пальцами. — Не тяни, — молила Гермиона. Долохов не желал, чтобы любимая страдала от неудовлетворения, поэтому стащил с неё трусики, припадая губами к комочку нервов. Гермиона громко застонала. Её тело пронзила дрожь — язык мужчины буквально трахал её клитор. Он не играл нежно, он давил напористо, позволяя Гермионе забыться в объятиях, отдаться, полностью доверяя ему себя. Губы Гермионы накрыли мужские внезапно, но ей нравилось играть по его правилам, позволять вести. И когда эрегированный член Пожирателя вошёл в неё, наполняя собой, ведьма застонала ещё громче. Они чувствовали друг друга, сливаясь в единое целое, заполняя друг другом пустоту внутри и снаружи. Общение мало приносило плодов, именно в сексе растворялись двое и двое получали наслаждение. Двое влюблялись настолько сильно, что их никто и ничто не в состоянии разлучить. Гладкость кожи Гермионы, её запах, её стоны, её отдача — всё это принадлежало Антонину, а ей он подарил своё сердце. Без неё не видел свет в этом мире. Без неё жил в чёрно-белом пространстве, в котором он балансировал на грани жизни и смерти, а возле любимой чувствовал себя уверенно, зная, что он нужен и желанен. Гермиона наслаждалась его лаской, его поцелуями в шею и губы, в соски и ключицы. Наслаждалась его толчками внутри неё, которые заставляли только желать ещё сильнее. Его язык играл с ушком, его дыхание обжигало кожу, его руки на бёдрах заживо сжигали. Гермиону затрясло, говоря о том, что она достигла блаженства, и Антонин позволил себе кончить. Этот момент говорил, что слова не нужны. Только ласка. Только поцелуи. Только они.

***

Рон привёл Драко в какой-то бар, где Уизли уже знали. Бармен даже попытался пошутить с ним, пофлиртовать, что не понравилось Драко. — Значит, будем работать вместе над проектом? — Драко нагло взял руку Рона в свою. — Да, — улыбнулся Рон, а бармен только закатил глаза. — Тебя ничего не смущает? — Нет, а тебя? Мне нравится чувствовать то, что я буду изучать, — Малфой всё-таки убрал руку и, забрав свой бокал пива, присел с Роном за отдельный столик. — Часто здесь бываешь? Это твой бывший? — Чейс не в моём вкусе — брюнет. А тебе какие нравятся? — Разные, в последнее время рыжие, — Рон удивлённо уставился на Драко, который, нагло улыбаясь, сделал глоток. — Я читал то письмо. Я соврал, — решил признаться блондин, заставляя улыбку исчезнуть с веснушчатого лица. — И что там было написано? — Гадость со стороны матери, как по мне. Я со своей не всегда в ладах, но твоя это нечто. — Кальян, — кальянщик поставил возле Рона аппарат и предложил сделать затяжку первому, но тот проигнорировал предложение. — Ты же не куришь, — ухмыльнулся Драко. — Вообще-то, когда стресс, то курю, или когда хочу расслабиться. А как ты подсел на сигареты? — Долохов, — коротко ответил Малфой, забирая из рук кальянщика трубку и делая вдох. — Отлично. Ммм, вишня? — Мои любимые ягоды. — Запомню, — ухмыльнулся Драко, а кальянщик сразу поспешил что-то сказать Чейсу на ухо, после чего брюнет загрустил. — Решил поиздеваться? — Решил стать другом, чтобы соблазнить и влюбить? — в упор спросил Драко, делая затяжку и выдыхая дым на Рона. — Я не маленький мальчик бегать вокруг да около, Рон. — Мы были врагами. Теперь мы коллеги. Между нами пропасть в Марианскую впадину, Драко! — Я думал, раз я нравлюсь тебе, то ты будешь действовать. Тебя что-то гложит! Что? — Честно? Я готов тебе кадык вырвать за то, что ты подставился Гарри! — рычал лев, вырывая трубку из рук змея и делая глубокий вдох. — И самое обидное, что злюсь я на себя в первую очередь, потому что вместо того, чтобы попытаться найти парня, который нравился с 15 лет, я ушёл в работу! Гарри с тобой подружился, а я прятался, боясь осуждений общества! Я ничтожный, а не лучший аврор! Хотя, может, как аврор и хорош, а как человек не очень. — Нет чисто хороших или плохих людей, не считая некоторых личностей, Рон, — пытался поддержать рыжика слизеринец. Драко видел боль, которую переживал Рон. Наверное, он сам подобное переживал, ненавидя в этом мире за все просчёты в первую очередь себя. Рон сделал ещё одну затяжку, а выдохнуть не успел. Драко просто в мгновение ока оказался на ногах, ухватил Рона за волосы и припал к его губам, удивляя и себя, и гриффиндорца поступком. Но Рон всё-таки ответил, нежно и ласково, зарываясь в волосы возле шеи пальцами, позволяя Малфою вести. Когда поцелуй закончился, то оба удивлённо смотрели в глаза друг друга. — Ты вызываешь неимоверный интерес, Рон, и я позволяю тебе, позволяю, слышишь, развивать наши отношения. Ты злишься на себя за ту ночь с Поттерами? А каково мне, ты знаешь? Я ненавижу себя за каждую ночь, понимая, что всегда был с тем, кто меня не любил и кого я не любил. — Я мог сделать первый шаг раньше. — Но его сделал даже сейчас не ты. Ещё раз говорю: заканчивай самобичевание. Мы не ангелы. Мы падшие, но нам никто не запрещал стать такими, какими мы хотим. Драко сел обратно, делая затяжку. Рон сразу улыбнулся, сделав глоток пива, и склонился вперёд. — Так что сказал прорицатель твоему отцу? — Хочешь узнать, — расплылся в улыбке Драко, — влюби меня в себя и тогда я дам ответ, — Малфой нагло выдохнул в лицо Уизли, который самодовольно ухмыльнулся. — На следующие выходные заканчивается сезон игр в квиддич, я купил билеты ещё в августе — два. Думал, пригласить Гарри, ведь он мой друг, но я хочу пригласить тебя. — Кто играет? — сразу оживился Драко. — Кстати, в 2010-м году будет Чемпионат мира по квиддичу. В Испании. У меня планов на лето нет, вот ты и сделай так, чтобы ты ими стал, — Рон закусил губу, буквально пожирая взглядом Малфоя, и блондин теперь видел настоящий голодный, но нежный взгляд. — Так, кто играет? Я не следил за квиддичем в этот сезон. — Шотландские «Селькирские свитальцы» против ирландских «Керманских коршунов». — Да я душу готов продать за финал этих двух команд. Умеешь уговаривать, — засмеялся Драко. — Только целоваться не лезь, я пока ещё думаю насчёт нас, которых нет. — Будут. — Гриффиндорцы дают обещания не раздумывая? — Гриффиндорцы точно знают исход, поэтому, Драко, — протянул Рон, сжимая руку с трубкой, которую держал змей, — раз я могу показать себя, как партнёр, то готовься к тому, что твоё сердце растает. — Я буду этому только рад, — честно ответил Драко, а после тепло улыбнулся, ведь его руку поцеловали и отпустили. — Я могу завтра прийти к тебе? Всё-таки, герой войны — гарант. — О да! Думаю, и Грейнджер придёт. В Министерстве у всех задницы горят — все боятся Поттера, думают, он на них копает. Наивные, им и так давно пиздец. Рон прыснул, как и Драко. О чувствах они больше не говорили, а вот обсудить команды и будущий Чемпионат не поленились. Малфой напился, однако это не помешало, когда принесли счёт, накрыть при Чейсе руку Рона и произнести: — Кто приглашал, тот и оплачивает счёт, Ронни, — расплывшись в соблазнительной улыбке, произнес Драко. — Конечно, — Рон видел, как злобно и победно Драко смотрел на Чейса, который, будучи барменом, вместо официанта принёс счёт, лишь бы пофлиртовать с Роном. — В таком случае, ко мне? — Рон удивлённо изогнул бровь. — Что? Мой мэнор тебе понравится, я всё-таки золотой ребёнок своих родителей, наследник древного и богатого Рода, лорд, и я приглашаю тебя к себе. Забирай деньги, у тебя нет шансов! — Чейс даже замер от удивления, что к нему обратился Драко. — Говорю, пошёл на хуй, этот Уизли мой! Рон видел, что Драко очень напился и накурился, но ревность понравилась гриффиндорцу. — Идёмте, милорд, — Драко сразу поднялся и угодил в объятия Рона, ведь едва стоял. — Только вряд ли ты сможешь аппарировать. — Позову Кики! Этот эльф очень преданный! Ты будешь спать со мной или в отдельной спальне? Рону, конечно, нравилось обнимать слизеринца, но будь тот трезвым, Уизли бы на что-то надеялся, а так он не собирался пользоваться положением Драко. — Идём, — коротко ответил рыжик. Рон взял Драко за руку и повёл, тот по дороге показал Чейсу фак, на что бармен закатил глаза, а Малфой зашёлся смехом. Призвав за баром эльфа, все трое аппарировали в спальню Драко. Кики быстро исчез, ведь Драко заявил, что им займётся Рон. Уизли только хмыкнул, помог разуться блондину, снять ремень с носками, затем брюки, а на рубашке рука дрогнула, пусть слизеринец и уснул, пока его раздевали. Рон пока не имел права на то, чтобы снять верхнюю одежду любимого. — Давай я, — Рон дёрнулся, услышав женский голос за спиной. — Д-да… Спасибо, Астория. — Не убегай, — ведьма ухватила того за руку, пусть и была на вид очень хрупкой. — Кики готовит тебе спальню. — Если бы он не напился, то не пригласил бы. — Откуда ты знаешь? — Я лучше вернусь в Хогвартс. — Рональд, за окном два часа ночи, от Хогсмида до Хогвартса почти сорок минут пути, а ты ещё и пьяный, пока дойдёшь — наступит рассвет. — Госпожа, Кики подготовил гостю спальню. — Хорошо, я сама проведу гостя, — Рон быстро выбежал из спальни и прижался лбом к стене, пытаясь утихомирить головокружение. Астория раздела Драко, укрыла, пока Рон стоял за дверью, и довольная вышла, видя, что гость её послушал. Ведьма взяла под руку гриффиндорца, и длинный шёлковый халат приятно стал ласкать руку Уизли. — Ты ему нравишься, Рон. Сильнее, чем Драко даже подозревает. — Мы будем просто вместе работать… — Рон, я умираю. Мы не любили друг друга, пусть я его жена. Брачная ночь, а после те два месяца пока я забеременела — вот и вся наша интимная близость. Я желала ребёнка, а Драко желает любви. Я получила своё. Помоги получить ему желаемое. Отдыхай. Астория довела Рона до двери, но гриффиндорец не спешил входить, видя, как покачивало в разные стороны леди Малфой. Только когда она вошла в свою спальню, Уизли позволил и себе расслабиться. Приняв ванную, мужчина почти там уснул, потому что вспоминал улыбку и смех Драко, а ложась спать, пьяный разум надеялся только на то, что Уизли утром никто не отчитает за то, что он остался переночевать.