Mermaid's Poems

      Дарон даже не заметил, что половину ночи спал в цепких объятиях Сержа и посапывал ему на ухо. И Серж не сказал ни слова, когда Малакян внезапно сам потянулся к нему, что-то неразборчиво бормоча через сон. Он только неосторожно выронил удивлённый возглас, и едва не разбудил Малакяна, а потом долго смотрел в тёмный потолок, держа друга в руках. Глаза наполнились светом. Серж сладко улыбался, только сильнее сжимая Дарона. И конечно Дарон всего этого не помнит, в тот момент его уже одолевали грёзы. А сновидения были просто волшебные, и какое-то теплое ощущение долго держалось внутри. Утром Малакян не вспомнит что было… Но он вспомнит шум моря и лёгкое покалывание в ногах. Он был свободен. Был свободен там, где бриз переплетался с ветром, где мимо даже не проплывали корабли, и никто бы не помешал бы ему разгуливать по коралловому рифу. Хотя бы всего одну ночь, только в мечтах. Этого не хватило.       Разлепил глаза он уже после одиннадцати. Чувство, словно день с самого начала прожит зря. Никакой ночной приятной лёгкости не осталось, ни следа! Птицы сегодня не пели. А ночью кажется, шёл дождь, поэтому наверняка все и попрятались. В том числе и солнце скрылось — голубое небо затянуло тучами. Порой по утрам Дарон думает, что было бы лучше, если бы день и не начинался. Чтобы время остановилось, и тогда бы Малакян смог наконец отдохнуть от этого бесконечного колеса жизни, лёжа на холодной кровати в одной майке и трусах.       Дарон ранее себе пообещал, что не будет совершать необдуманные действия, зная, что рядом его друг русал, но он, к сожалению, не изменяет своим принципам. Редко когда он сдерживает обещания, редко когда он справляется с ломкой.       Серж проснулся значительно раньше Дарона, спросить бы его зачем, но он и сам не знает. Однако, он быстро нашёл себе дело. Его вчерашние планы с чисткой этой квартиры осуществились. Русал сам разобрался с принципами работы пылесоса — удивительно, что его шум не разбудил Дарона, но видимо морская колыбельная оказала вправду потрясающее действие. Почему-то Серж с большой охотой занимался уборкой. Может быть, потому что это значило одобрение друга, а может, просто потому что русал привык жить в чистоте, под водой даже не скапливается пыль.       Русал драил квартиру долго, поэтому и закончил бы, когда Дарон был уж в не совсем приличном состоянии для разговора. А пока Малакян убивался травкой, Серж протирал пыль по шкафчикам до блеска, и так это ему нравилось!       Хотя… Он не то чтобы был человеком высокой морали, хоть часто таким и выглядел для остальных. Даже в его родном подводном обществе иногда его называли занудой, но скорее мечтателем, а чаще просто лентяем, обобщая все понятия. Но в чем была его проблема? В том, что так тянуло его к песням, балладам на волшебной лире, в том ли, что он часами музицировал, выбравшись на скалу? Ветерок, солнечный свет, небо с облаками и далёкие острова. Он слагал им песни и всё мечтал о них днями и ночами. Было так приятно думать, словно это возможно, когда-то стать кем-то прямоходящим. Серж дорожил своим укромным уголком под каменистым берегом. Он выбирался на скрытый от людских глаз участок суши, что-то вроде пещеры, и слушал разговоры настоящих людей, восхищённо вздыхая каждому новому слову. Исписаны были морские письмена его заметками, наблюдениями, анализом. И так он однажды и не воздержался от отчаянного побега наружу. Здесь он наконец сможет проявить себя с лучшей его стороны. Он был бесконечно благодарен Дарону за то, что он этому способствует. Серж не уверен, для своей ли выгоды гитарист ему помогает, но до поры это не было важным.       И здесь ему нравилось в разы больше, чем дома, не взирая на пыль. По большому счёту, она его никак не смущала, скорее он просто решил проявить доброжелательность. Услуга за услугу.       Знал бы он чем ему отплатят.       — Дарон? Ты проснулся? — спросил Серж, поднимаясь по лестнице в его комнату и заглядывая за дверной проём с добродушной улыбкой.       — Съеби… — пробурчал Дарон в подушку.       Был бы у русала такой же острый нюх, как и слух, он бы сразу же заподозрил неладное, но он только потом почувствовал инородный запах в комнате.       — Ты не в духе? — Серж наклонил голову на плечо, улыбка сползла с его лица.       — Что-то в этом роде… — гитарист прохрипел и вдруг поднялся на локтях, присел. — Ты разве забыл, что я на тебя обижен?       Дарон медленно говорил в неестественной ему манере. И он улыбался. Такая странная улыбка. Непонятно, с чего бы ему улыбаться?       Русал молчал. Взгляд его убежал в другой угол комнаты. В этот раз его затруднило прочитать эмоции Дарона. Но голос его слегка дрожал, и похоже, он не был настроен на контакт.       Серж уже собрался уйти, чтобы не тревожить засоню, но Малакян остановил его твёрдым тоном, который слабо прослеживался через большие паузы между словами:       — И ты промолчишь? Не знаю, ты даже не чувствуешь вины? Тебе плевать, да? — неожиданно плаксивым тоном сказал Малакян, так что у русала уже возник вопрос: а может ли он сейчас так и расплакаться?       — Я же извинился… Дарон, я… — начал Серж, но его в момент прервали.       — И что? Что ты? А как насчёт фонтана? Скажешь, что… не хотел не планировал, скажешь что не со злым умыслом? Что, я задел твои чувства? И что? Твои чувства важнее моих? — его обвинения звучали абсурдно, просто несущественно, его уверенность в своих же словах была столь же мала. Но он смеётся, словно сейчас это всё одна большая шутка, всё типо не всерьёз.       Русал посчитал правильным и дальше держать рот на замке, Дарон так или иначе не давал ему и слова вставить. Серж конечно тоже злился и понимал — это бесполезно, а Дарон дулся и винил его во всех своих жизненных невзгодах. И всё-таки Серж знал, что что-то тут не так. Дарон вёл себя странно, мягко говоря.       — Ты просто незнакомец, решивший, что будешь жить за мой счёт, и тебе ничего не будет. У меня итак пустоц кошелёк. Может ты ещё думаешь я буду тебя покрывать? У тебя ведь никакого гражданства нет, ни одного ебаного документа о твоём существовании. — неистовстовал гитарист, смешок в голосе пропал. — Чтобы ты знал, я легко справился бы и без тебя. Спел бы свои песни сам. У меня большой талант. Я не нуждаюсь в твоей помощи! — несмотря на то, что он говорил совсем невнятно, в конце он попытался поставить акцент на своих словах, хотя бред, в который он пытался поверить, уже достиг апогея.       — Эм… Я надеялся, на… Твою чистосердечную помощь, а не на какую то сделку…       Однако Дарон не ожидал, что Сержу и впрямь станет немного совестно. Если честно, Малакян вообще никакого исхода не представлял. Что вертелось у него на языке, то и выходило. Тогда гитарист и не знал, чего же он всё-таки хотел.       Малакян закашлялся и посмотрел на русала. Все это время его взгляд так, бесцельно плавал по комнате, и он просто не мог сконцентрироваться. Серж выглядел раздасованным. Ну и разочарованным, даже скорее в самом себе.       — Послушай, Дарон… Я бы никогда не хотел сделать тебе плохое. Давай поговорим, — тихо сказал он своим спокойным голосом.       Малакян с большим усилием проигнорировал извинения и повернулся к стене. Предложение разговора его не заинтересовало. Серж все равно мог видеть его лицо. Глаза, совсем мутные, слегка прикрытые, нахмуренные брови и поджатые губы. Вдруг русалу захотелось подойти, пригладить ему волосы, аккуратно убрать чёрные прядку за ухо, обнять, приласкать, чтобы он не дулся лишний раз, но исход таких действий был для него очевиден — он просто получит в морду, не лучше, пока Дарон в таком расположении духа.       — Хорошо. Поговорим позже, — Серж почти прошептал.       Потому он не стал долго оставаться рядом. Его присутствие лишь раздражало Дарона сейчас. Тем не менее, оно порой неизбежно создавало ощутимый комфорт, хоть временный хозяин жилища этого и не признавал. Уют в этом холодном летнем домике на краю леса — это было бы прекрасно. Лучше, чем уют где-либо ещё. Этот уют поселился бы в самом сердце навсегда, и нигде бы он не чувствовал себя лучше, чем в воспоминаниях об этих днях.       — Я погулять! Я скоро вернусь! — громко уведомил русал, выходя на улицу.       — Угу… — пробубнил Дарон в подушку, а Серж хлопнул дверью.       Он снова натворил дел. По глупости разрушил свой маленький комфорт. Малакяна в итоге одолел сон. Пока он сладко посапывал, Серж уже был далеко от дома. И провалялся в кровати Малакян до самого вчера, поев за все время, едва доковыляв до кухни, только один пончик с чаем (вот опять).       Он уже не помнил и половины слов, сказанных им русалу, когда окончательно пробудился. Он принялся искать друга, очевидно, безуспешно. Дарон был безутешен, он внезапно напрочь забыл о том, что Серж даже попрощался, прежде чем уйти. Но, действительно, он отсутствовал дольше, чем предполагалось… Всё равно, поводы для беспокойства были. К тому же, Малакян уже успел охарактеризовать себя своими необдуманными действиями и похоже, не собирался как-то менять этот образ.       «Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт! Сука! В этот раз он не мог свалить в магазин…» — в мыслях, он уже жёстко паниковал, снаружи он никак этому не уступал, метался по дому, словно угорелый.       Дарон чувствовал себя эгоистом, но глубоко внутри он думал, что Сержу уже, должно быть, надоело сваливать по причине, или без, из дома. Но конечно, он всё же винил себя в его уходе, и это было резонно.       После обыска всех шкафов, дверей и уголков в доме, он довольно быстро оказался на улице. Его не радовал приятный тёплый свет, ползущий по траве, листья деревьев, которые почти светились в лучах солнца. Не радовала прохлада, ветерок с моря и музыка с улиц. Тут, пройдясь глазами по раскидистым веткам пушистых елей, а затем по длинной траве вдалеке, он тоже друга не заметил. Может, просто надо было проверить каждый куст, посмотреть под каждым камушком, с большими надеждами заглядывая за деревья, в ямы, в лужи…       Он отбросил все эти дурацкие идеи. Малакян думал, что сразу почувствовал бы присутствие русала, когда он находится за стенами дома, его сложно не заметить. Он довольно высокий загорелый мужчина с обильной растительностью на лице — у него был свой запоминающийся образ. Здесь, кажется, его не было, а иначе его неосторожный взгляд точно упал бы на гитариста, тот бы это почувствовал — верно, слишком сложно было не заметить.       Дарон, естественно, точно не знал, где искать Сержа, но догадки были. Предположив, что он мог во второй раз посетить родные края, Малакян бросился к морю самым коротким путём. Он не взял с собой практически ничего. Дарон даже не переодевался — гитарист отрубился на весь день в уличной одежде, только надел какие-то кеды, вообще без носков, и этого ему хватило. Он, конечно, весь жался, гонимый холодным ветром.       Пока добирался, он тихо напевал партию русала в одной из песен, которые они вместе с Сержем репетировали — это давало ему некое успокоение… Малакяну было стыдно за свою мечтательность, но он уже представлял их на сцене с этими песнями. С карманами полных денег, с тучей девчонок-фанаток, утопающими в толпе горящим их творчеством последователей и безумных поклонников в футболках с их символикой. Он представил как Шаво на пару с Сержем смеются вместе, а Дарон бы просто стоял и улыбался, глядя на них. Ну и конечно… Просто представлял вдвоём себя с новым другом. Их дуэт в тихой комнатушке летнего дома. И это было реально и так прекрасно.       Дарон не ожидал, что он вновь услышит… Это. Серж снова пел по-русальи, в этот раз звук был потише. Гитарист сразу узнал его голос, хоть и не слишком чёткий. И он становился все тише, пока совсем не затих. Тогда Малакян и обнаружил себя на берегу моря. Кажется, голос привёл его именно туда, где прятался его друг. Встал вопрос: что же ему делать дальше? Плыть? Звать его? Что-ж, это и могло сработать.       — Серж! — крикнул Дарон, его голос повторился эхом, но ответа на зов не последовало.       Решение нашло его быстрее, чем он смог предпринять ещё более глупую поптытку достучаться до русала. Каким-то волшебным образом, на берегу осталась надувная лодка — одна из таких, которые тут давали на прокат. Малакян случайно врезался в неё, пока в панике быстро метался туда-сюда по берегу. Дарон с самого начала понимал что план ненадежный, но другого выхода у него не было. Что-ж, надо признать, это было ничем иным как кражей.       Бушевали волны. Сильный ветер бил в лицо, а когда он немалыми усилиями спустил лодку на воду, туда сразу начала заливаться вода. Дарон скривился, но всё-таки сел внутрь. Отчаянные движения вёслами сопровождали громкие всплески. В такой беспокойной воде это не был самый удобный вариант передвижения, потому что лодка немного двигалась только при больших усилях Дарона. Но в любом случае у него не было в планах отходить от берега слишком далеко. Очевидно же было, сделает это — неизбежно окажется в списке пропавших без вести.       Они вдвоём с Шаво раньше уже плавали в лодке. Но в тот раз ему повезло остаться незадействованным в гребле. Тогда он был не один, и тоже самое было и сейчас — он знал, Серж сейчас близко, неважно где и как, всё же рядом. Дарон, будучи полным эгоистом искренне верил в эту ерунду, якобы друг в любую секунду придёт ему на помощь. И может быть был прав в этом. Русал старался быть лучшим для Малакяна, ощущая его потребность в неком эмоциональном костыле, вроде него. И это несмотря на то, что сам русал тоже, несомненно, имел ценность. Дарон её тайно признавал, но не мог никак сказать.       Проплыв пару метров он уже заметил, как его всего трясёт от холода, и как тяжело стало грести. Он огляделся, ожидая увидеть хоть какой-то маленький проблеск голубого света, отражение зелёных чешуек на хвосте друга. Но то было маловероятно лицезреть так скоро. Излишне гитарист торопился. Дарон, через несколько секунд услышал голос русала. Серж, которому была свойственна чуткость, уже слышал всплески воды и знал, что тот, вопреки всему сказанному, пришёл за ним. И он искренне не хотел его потопить, однако выбора, что исполнить, особо не было. Так что он продолжал зазывающий клич русалок, бесперебойно вводивший в транс почти всех сухопутных существ, таких как Дарон. Зов сливался с шумом ветра, который в свою очередь переплетался с шумом волн, и тогда всё это утопало в одном большом цикле, двоилось, так повторялось. Такт за тактом. А затем одна сплошная реприза… но Малакян, каким-то образом, ещё сохранял рассудок в момент песни, и плыл с полным осознанием происходящего. Может быть привык. А может, просто невероятно сильно желал найти друга.       Малакян продолжил грести на звук и так продолжалось, ни много ни мало около двадцати минут. Когда он увидел знакомый силует в мутной воде, он продолжил грести ещё с большим энтузиазмом. Серж замолк и его голова высунулась из-под покровов моря. Дарон заметил водросли и тину повсюду. Их тут было много       — Прости что заставил тебя проделать весь этот путь! Дело в том… Я запутался, мне нужна помощь, — объяснился он.       — Как ты умудрился? — удивился Дарон.       Он высунулся из лодки и осмотрел хвост друга, тянущийся вниз. Он действительно весь был обмотан водрослями, которые тянулись с самого дна сюда, наверх.       — Почему вообще ты сюда направился? Соскучился по морю? — усмехнулся Дарон.       — Ох, нет… Я хотел еще раз попрощаться с кое-кем, но кажется ему это неинтересно, — ответил Серж и понурил голову.       — Было бы интересно узнать с кем.       — Не столь важно… Так ты собираешься помогать?       Дарон тяжело вздохнул. Русал помог ему придвинуть лодку ближе. Он поднял хвост и тогда Малакян нагнулся к воде через лодку и начал аккуратно развязывать множества узлов, которые плотно впивались в мокрую чешую. Наощупь она была похожа на обычную рыбью чешую, что было ожидаемо. Скользкая, немного шершавая. Но так же нельзя было отрицать, что-то было здесь особенное и другое, отличимое от всех живых организмов. А пах хвост не только рыбой, и то слабо, но и чем то ещё довольно приятным. Сержем, наверное.       Лицо его искривилось от боли. Он нахмурил брови и зажмурил слезящиеся глаза. Хвост оказался очень чувствительным. Он подавлял вырывающиеся всхлипы, яростно кусая нижнюю губу до слабо приятного металличесокго вкуса на языке.       Дарон, смотря на это, не мог сказать точно, какие эмоции он испытывает. Но глядя в глубокие жалостные глаза, он чувствовал, как внутри болезненно ёкало, тогда Малакян продолжал ещё более усердно, чтобы справится с ловушкой морских растений побыстрее.       И чёрт, на самом деле гитарист не был уверен, от каких конкретно эмоций Сержа так корячило.       Между чешуек застряли маленькие листочки — и их тоже приходилось вынимать. Дарон аккуратно снимал кольца растений с плавников и задевал пальцами их гладенькие концы, Сержу было слегка щекотно и он сжимал зубы.       Когда с водорослями было покончено, в секунду в голове у русала что-то щёлкнуло, и он резко, без объяснения причин, нырнул. Ещё пару мгновение его было видно сквозь воду, но потом и тень его пропала. Дарон был сбит с толку. Неужели это всё, ради того, чтобы сбежать?       Пару минут он так и ждал его с невозмутимым выражением лица. Лишь брови слегка напряглись, холодный взгляд смотрел в пустоту. После он услышал какие то звуки там внизу. Надувная лодка начала шататься, а вода рядом пошла кругами, тогда Дарон серьёзно занервничал. Это русал играет с ним шутку, или же что-то случилось? И он всё-таки решился на очередную глупость. Дарон снял с себя дурацкую футболку, всю забрызганную, в мокрых пятнах — и вовремя. Лодку качнуло особенно сильно, и Малакян неуклюже плюхнулся в воду с громким всплеском — капли разлетелись в разные стороны.       Он неловко бултыхался в ней некоторое время, шипя от неприятного холодка по всему телу, попытался вернуться обратно, но чья-то рука схватила его за ногу и потащила его на дно, он вскрикнул. Дарон нырнул и попытался осмотреться. И он ничего не увидел. Затем, неожиданно, кто-то толкнул его со спины, а после, кажется, забрал в объятия. Вместе с Сержем они всплыли. Его крепкие чешуйчатые руки отлично держали его на поверхности воды, словно Малакян был пушинкой, так что теперь Дарон совершенно не боялся утонуть. Он чувствовал себя безопасно рядом с другом.       — Это ты тряс лодку? Мне показалось, что ты очень надолго скрылся под водой… — возмутился Малакян, неловко прижимаясь грудью к холодной коже друга — так было легче плавать.       — Прости, я просто уже устал в воде один. Торчу на одном месте около часа, соскучился по хорошему собеседнику. Ты оказывается неплохо плаваешь. А, и я, кстати, уже подумал, что ты тонешь. Я немного испугался.       — Ага, мечтай.       — Но ты же понимаешь, я бы все равно помог тебе, — убедил его Серж, и у Дарона не было причин ему не верить.       Дарон отстранился, русал игриво улыбнулся и выпрыгнул из воды, крутанувшись вокруг своей оси в воздухе. Блестящие капельки воды разлетелись повсюду, хвост сверкнул в лучах солнца. Малакян пронаблюдал за этим с приоткрытым ртом. Лодка медленно уплывала в сторону, морские течения сносили её все дальше, пока гитарист завис и восторгался трюком.       Серж медленно поплыл куда-то. Дарон решил не отставать и последовал за ним — ничего другого ему больше не оставалось, но от него требовалось гораздо больше усилий, чтобы достигнуть такой же скорости.       Со временем Малакян начал плыть быстрее, подхваченный уверенностью друга. По пути он постоянно цеплялся за водоросли, вяз в тине. Странно, но пока в воде было совсем холодно, как и на улице, где в лицо дул ветер, Дарону было очень тепло. Волны захлёстывали его с головой, но он каждый раз выныривал и даже почему-то улыбался, хоть мокрые прядки волос и прилипали к его лбу, а на языке стояла соль. Серж плыл совсем рядом, он быстро перегонял Малакяна, но каждый раз делал круг и возвращался, пересекаясь с другом взглядами и задевая его плечом.       Дарон быстро уставал так беспрерывно грести, так что на некоторое время останавливался, и к нему подплывал русал, который опять его придерживал, дабы тому легче было держать голову над поверхностью воды.       Солнце светило особенно ярко, заставляя воду сверкать. Оно скоро уже закатится за горизонт, раскрасив небо с облаками в нежно-розовый цвет. Дуэт музыкантов окружала морская пена, ноги Дарона никак не могли достать до песчаного дна. В этом месте вода была как-то даже прозрачней, чем везде, так что русал отлично проглядывался сквозь её гладь. Берег виднелся, но теперь казался о-о-очень маленьким. Таким, словно если проявить достаточно усилий, можно было бы взять его в руку и рассмотреть маленьких людишек, которые словно муравьи роились кучками между домов.       Они уплывали все дальше от берега. Пока Дарон неистово перебирал руками, чтобы быстрыми рывками преодолевать метр за метром, русал без усилий двигал переливающимся в подводных отражениях хвостом и с улыбкой смотрел наверх на Малакяна, который был над ним в этот момент. И тот видел русала сквозь морскую воду. Его мокрые кудрявые волосы разбрасало во все стороны. Через призму воды Серж выглядел волшебно — покрытый водорослями, чешуей и аккуратными плавниками, которые двигались синхронно его движениям. В тёмных его глазах играл свет. Он двигался так изящно. Ну и это было понятно, он родился и вырос в этом необычайном месте, лишь изредка высовывая голову из-под воды, чтобы полной грудью вдохнуть свежий воздух, а потом одиноко глядеть, сидя на скале, на песчаный берег. И ждать…       Дарон вдохнул побольше воздуха и нырнул, чтобы взглянуть поближе на морское дно. Его тут поприветствовал счастливый взгляд Русала, он проводил его движения. Серж подплыл ближе. Песок на дне был усеян ракушками, камнями, булыжниками побольше, разными водорослями разного размера, формы и цвета и… Ей, а что это? Дарон-то всплыл, потому что дыхания переставало хватать, а Серж ещё немного времени провёл под водой и вынырнул с ракушкой в руках. Необычной. Похожая была изображена на его лире.       — Глянь-ка на это… — прошептал Серж, придерживая Дарона за предплечие, и открыл ракушку.       Внутри была жемчужина. Белая и блестящая, но не совсем сродни сородичам из ювелирных магазинов. Она была… другой.       Малакян посмотрел на неё внимательно.       — Заберёшь её? — он спросил.       — Как хочешь, — русал захлопнул раковину.       Дарон совсем немного, почти незаметно улыбнулся.       Он никогда бы не мог подумать что такое может произойти с ним наяву — встреча с русалом. Он оказался не совсем таким, каким Дарон обычно представлял подобных существ, но всё же. Когда он в детстве ему читали сказки, он не верил, ни в каком возрасте он не воспринимал идею человека-рыбы за реальность. Знал бы он, что всё, что он воспринимал за грёзы, счастливым летним днем обернётся реальностью.       Серж, по чистой случайности встретивший Дарона в лесной глуши, внезапно оказался для него недостающей частью, за которую было удобно держаться, чтобы не утонуть. Кажется, он и не был против. Возможно он получал совсем мало общения, сидя на морском троне. Весьма вероятно, что ему разговоры с сородичами заменило звучное дребезжание струн волшебной лиры. Но он совсем не казался гитаристу неловким в общении — даже напротив, он делал успехи в контакте со всеми видами существ. Но пока, кроме Дарона, особо ни с кем их людей не общался. И не Малакяну его судить — он ведь был точно таким же.       Дарон по истечении времени почувствовал как его ноги уже похолодели, он уже не плыл, скорее лениво двигался по волнам. Они метали его из стороны в сторону и Малакян свободно фланировал в воде, пока таким образом он не ударился о что-то твёрдое. Русал увидел как друг тяжело стукнулся о скалу и проследил за облаками крови, которые явились в воде. Серж сразу же остановился и поднялся наверх, подхватив на руки Дарона, который шипел от боли, отчего в воде возникали маленькие пузырьки воздуха. Так они вместе и вынырнули.       Малакян откашлялся. Чтобы справится с болью он активно царапал плечи Сержа — его это вовсе не смущало, он словно совсем этого не ощущал. Русал озабоченно взглянул на него. Дарон жмурился и хмурил брови.       — О Посейдон… — вздохнул Серж. — Прости, это была ужасная идея, я не должен был брать тебя сюда… — Серж крепко держал гитариста, боясь, что он в одну секунду просто выскользнет и канет в глубь морских вод.       — Думаю, ты прав… — тихо сказал Дарон с небольшой хрипотцой в неровном, дрожащем голосе.       Русал помог выбраться Дарону на скалу, там он смог наконец расслабить мышцы. Ноги и бок были в зияющих красным длинных царапинах, и в грубых красноватых синяках. Малакян тревожно окинул взглядом свои ранения.       — Вроде ничего страшного, — изрёк Серж.       Затем он сказал ему подождать, и скрылся в воде, в этот раз совсем ненадолго. Вернулся, держа в руках охапку водорослей.       — Ты думаешь поможет? — Дарон жалобно посмотрел на морские растения.       — Да, должен произойти лечебный эффект, но если нет… Кровь все ещё идёт. Я думаю, это в силах её остановить, — Серж кивнул, и аккуратными движениями медленно начал обматывать самые повреждённые места.       Визуальное спокойствие русала не было оправдано ничем. И за Дарона он боялся, и сейчас, когда мокрая ладонь заботливо ложилась на его бедро, он едва ли хотел её потом убирать.       А Дарон больше не шипел, и вообще не сопротивлялся. Закрыл глаза и молчал, пока холодные, влажные пальцы друга проходились лёгкими касаниями по ноге, бедру и выше. Он делал это совсем осторожно, Серж ни в коем случае не старался нажимать, но Малакян уже почувствовал, как у него в животе и ниже поднялась неудержимая буря чувств. И ещё было немного щекотно…       — Вот так… Ну что, лучше? — поинтересовался Серж, когда закончил.       Он смотрел сверху вниз на Дарона, который лежал не моргая, и наблюдал слегка розовые облачка, одиноко плывущие по вечернему небу.       — Да… Спасибо, — он кивнул.       Русал посмотрел на солнце, которое всё необратимо опускалось ниже со временем.       — Надо возвращаться…       — А ты знаешь где лодка? — спросил гитарист.       — Нет… — тихо ответил Серж.       Дарон испуганно посмотрел на друга.       — Не волнуйся, я смогу её найти, это не проблема.       — Ну тогда проблема в том, как я смогу её найти! Это уж вряд ли, что я смогу доплыть, — гитарист нервно почесал обмотанную ногу.       Серж нахмурил брови. Ведь Дарон был прав. Нужна была бы какая-то совершенно сумасшедшая идея. Оставлять Малакяна не хотелось — мало ли что с ним могло случится, пока русал огибал море в поисках лодки. Так что другого выхода не было.       — Послушай, я бы мог попробовать тебя подвезти, что-то вроде того? — осторожно предложил Серж. — Я понимаю, что это весьма странно, сравнимо только же наверное с тем, чтобы плыть верхом на дельфине — люди же так не делают, верно? Но поверь, я буду…       — Мне как-то всё равно, главное домой добраться, — перебил его Дарон.       — Хорошо, раз ты согласен… — Серж ловко соскользнул с камня в воду. — Давай сюда.       Малакян аккуратно переместился ниже, пока не добрался до друга. Пришлось приобнять его слабыми руками, чтобы держаться так крепко, как можно. Только когда Серж почувствовал, что Дарон вцепился достаточно хорошо, когда худая грудь отчаянно вжалась в его широкую спину, тогда он и отчалил.       Малакян был окружён целым океаном собственных мыслей, но в основном его беспокоило одно — как бы не слететь и не захлебнуться. Очевидно, было неудобно. Дарон не по своей воле постоянно окунал лицо в воду, а брызги летели ему прямо в глаза. Он зажмурился. Серж плыл быстро, гораздо быстрее чем физически способен был Дарон. Его хвост постоянно окатывал гитариста водой, а попутный ветер кусал за плечи. Холодно.       — Ну как?! Все хорошо? — пробулькал Серж, и его едва было слышно сквозь плеск воды.       — Плыви! — прикрикнул Дарон ему под ухо.       Русал остался без возражений. Некоторое время они вместе двигались в направлении берега, пока среди волн не нашли оранжевую надувную лодку. Вышло удачно, что она даже пока не перевернулась. Но она несомненно проплыла пару километров к берегу.       Серж помог забраться Дарону, и сам последовал за ним. Перевоплащаться в человека не стал, потому что тогда бы оказался полностью нагим, что, несомненно, смутило бы друга. В естественной форме он итак отлично дышал в любой среде, только были проблемы с передвижением по земле, и так он недавно внезапно и обнаружил, что умеет трансформировать хвост в ноги.       Дарон натянул футболку на мокрое тело. Всё остальное итак промокло насквозь. Он конечно был вооружён хорошей интуицией, но не обладал даром предсказаний, так что не подготовился к морской прогулке должным образом. Малакян отодвинулся на противоположный край лодки от друга, откинул голову назад и часто-часто дышал.       Так продолжалось долго, пока они оба отсыхали. Русалу так же потребовалось восстановить дыхание, он тоже прилёг. Молчание было идеальным. Солнце скоро коснётся горизонта, вода как-то успокоилась, стало тише… Дарон боковым зрением заметил, что Серж вдруг стал смотреть на него не по-доброму.       — Ты можешь сказать, что случилось утром? — вдруг начал предъявлять он.       — Э… — Дарон был немного сбит с толку этим вопросом. Понадобилось немного времени, чтобы он восстановил события в памяти, и только тогда он ответил. — Не знаю, я был под травкой, — сказал он совершенно равнодушно.       — Ладно, я уже понял, что это был не совсем ты утром, но… Зачем?       — Послушай, это такой способ отдыха у людей, ничего такого страшного в этом нет. Ты привыкнешь, — Дарон закинул руки за голову.       — Нет, не хочу. Лучше перестань это делать. Я чувствую, что тебе хуже, — утверждал Серж.       — Чего… — Дарон нахмурился.       Он отвёл взгляд и скривил губы. И в этот раз русал решил всё за него. Это не очень-то правильно по мнению Дарона, поэтому он решился ответить и возмутился:       — Что это вдруг, ты мне запрещаешь, что-ли?       — Нет… Я не запрещаю. Я просто говорю, что я не смогу к такому привыкнуть, пока вижу, что тебе плохо. И да, раз уж на то пошло, я наверняка старше тебя, уж прислушался бы ты к моим советам.       — О, да? И сколько же тебе лет?       — М-м-м… Я не считал… — Серж почесал затылок.       «А вдруг ему за сотку…» — подумал Дарон. У него такое даже в голове не укладывалось.       — Я просто хотел расслабиться, но может меня слегка затянуло… — оправдывался гитарист.       — Но я чувствовал, что ты не был расслаблен. Разве ты хотел говорить все эти вещи? Возможно, ты так действительно думаешь, но разве тебе нравится, когда твои мысли полностью берут над тобой контроль?       — Это же неважно, когда мне хорошо.       — Тебе не было хорошо.       Дарон опустил взгляд. С одной стороны Серж может быть и прав. Всё что происходит после затяжки — уже нереально, все эмоции, ощущения, поэтому русал их и не видит. Его не обмануть. Всё это одна сплошная ложь. Малакян был слишком молод и наивен, и проклинал себя что попался в эту ловушку, которая теперь посадила его в колесо — такое, какое бывает у маленького хомячка. Теперь он так крутится и крутится, каждый раз кормится этими призрачными миражами счастья.       — Да, — он кивнул, после долгого молчания.       — Как насчёт… Больше не будешь это делать?       — Может быть, — он сложил руки на груди. — Но какая тебе разница?       — Ну знаешь, неприятно получать в свой адрес столько претензий за раз, — едко высказался Серж.       — Я и без воздействия извне подобное могу сказать.       — Да нет… Это ты загнул, конечно.       — Я плохой друг… Я мало говорю что-то приятное.       Дарон аккуратно свернул с темы, а русал не заметил.       — Это неправда. Мне нравится твоя компания, — сказал русал.       — Серьёзно?       — Конечно.       — Это взаимно, наверное.       — Неужели? Ещё бы тебе не нравилась моя компания… — самодовольно улыбнулся Серж.       Дарон задумчиво посмотрел на него встревоженным взглядом. Тёмные карие глаза отразили последние лучи, сверкнули тусклым огоньком.       — Почему ты… Даже не знаю, так стараешься только ради меня? — спросил Малакян, продолжая смотреть на друга.       — Разве… Разве я так делаю? — с русала постепенно сползла улыбка. Он посмотрел пустым, ничего не значущим взглядом вниз.       — Может быть. Мне так кажется. Тебе лучше знать, я поэтому и спросил…       — Знаешь, странные у тебя вопросы, — Серж покачал головой и пожал плечами, а затем отвёл взгляд.       — Ты прав, — вздохнул Малакян.       Но потом русал тихо добавил:       — Просто… Помогаю как могу. Я знаю ты меня винишь.       Они продолжили говорить на отстраненные темы. Дарон пару раз заикнулся про Шаво, Серж рассказал про каких-то своих знакомых из моря. Лодка немного покачивалась — слава богу у Малакяна не было морской болезни. В приятной тишине, которую даже крик чаек не нарушал, звучали их приглушённые голоса.       — Я бы тоже хотел когда-нибудь написать песню. Про море, или может, про… У меня столько вдохновения, — тяжело вздохнул русал.       — Ну так, дерзай? — Малакян вопросительно на него посмотрел.       — Может быть… Ну уж точно не сегодня, — он взглянул на розоватое сумеречное небо. Смотрел на него так задумчиво. Думал, в каком месте на берегу он оставил свои брюки.