London is the capital of great Britain

      — Вы все взяли? — Адам блокировал всплывающие сообщения от протокола «Думай сердцем», пока провожал приоритета. Вот и подошла к концу их совместная неделя. Новые протоколы появлялись и запускались в режиме реального времени. «Тоска» и «Печаль» отображались соответствующей мимикой. Он не хочет прощаться.       — Если и забыл что-то, то вернусь. Так ведь говорят? — Они прибыли в аэропорт ровно к началу регистрации. Кто-то явно оттягивал момент прощания как мог. — И лицо сделай попроще. У тебя прямо вселенская скорбь. Я же не умираю.       — Простите, но протоколы запускаются автоматически. Мне грустно. — От мягкой снисходительной улыбки Чуи-самы становилось только печальнее. Если бы в его тело была встроена возможность плакать, то он бы уже рыдал в три ручья. — Мне хотелось бы с вами провести больше времени.       — Знаю. И мне тоже. — Ну вот и что ему делать с этим андроидом, что человечнее любого человека? Стоит с видом побитой собаки и жалобно смотрит. Только скулежа до полной картины не хватает. — Я бы с радостью остался в других обстоятельствах, но сейчас этого сделать не могу. Если я не окажусь в Тибете завтра, то вся Йокогама будет умываться собственными слезами, а мне придется избавиться от телефона и уйти жить в леса.       — Вы очень важный человек. — Отчего-то Франкенштейну стало смешно. Возможно от изображения первобытного человека, но с лицом приоритета. Нужно сохранить и отправить после эту картинку Чуе-саме.       — Не такой важный, как хотелось бы. Просто, сам того не желая, я имею влияние на того, кто может провернуть подобное, и на того, кто в такой разнос уйдет, что я о последствиях узнаю даже в самых дремучих лесах. Без понятия, когда началась эта хрень, но на мне что-то вроде ответственности. — Раскинув руки в стороны, Накахара так приглашал друга обняться. — Давай, иди сюда. Люди обнимаются, когда встречаются или прощаются, если они близки.       — Это есть в моих данных. — Снова запустилась «Тоска» с «Печалью». Чуя-сама прав, нужно попрощаться как следует, поэтому полицейский подошел к Исполнителю, крепко обнимая и поднимая его над полом. Наверное, людям с низким ростом подобное может не понравиться, но Чуя-сама лишь рассмеялся, обнимая в ответ. Самый приятный смех. — Обещаете, что будете беречь себя и не бросите общаться со мной по переписке.       — Ну, про первое — это вряд ли, а второе — разумеется. Иметь друга, который не подставит, в моей работе — непозволительная роскошь. Буду слать и отвечать на сообщения, как и до этого. — Похлопав Адама по спине, Чуя выбрался из объятий, вставая на ноги. — Пока?       — Пока, Чуя-сама. — Съемка в формате серии кадров была активирована. Каждый момент сохраняется в «Личное», пока «Приоритет №1 — Накахара Чуя» идет в зону регистрации и досмотра, машет рукой и широко улыбается. Адам не покинет здания аэропорта, пока самолет не поднимется в воздух, наблюдая за каждым мгновением и досмотра, и бдительностью сотрудников, которые снова посчитали Чую-саму ребенком. И обязательно за тем, как он достал планшет, ожидая посадки в зоне ожидания. Губы тронула улыбка. Чуя-сама смотрит в камеру наблюдения, подмигивая. Механическое сердце обливается тоской. Интересно, когда произойдет их следующая встреча?       Прибыв в аэропорт, Осаму Дазай был в крайне скверном настроении. Еще в Японии он приехал к назначенному времени, прошел без проблем регистрацию и досмотр, сдал багаж, занял место в зале ожидания со стаканчиком кофе и… Рейс перенесся на 4 утра из-за поломки самолета. Редко злясь по-настоящему, у него даже в глазах потемнело, а стаканчик был раздавлен в руке. Какого черта?! До Китая ему лететь всего ничего, и ночью, если следовать инструкции подставки для шляп, он уже должен быть в отеле, а тут… Понедельник, в лучшем случае, если самолет починят. Это определенно карма настигла его за все злодеяния, не иначе. Еще толпа оголтелых детей, которая задержку рейса восприняла уж больно энергично в довесок. Носились эти черти по залу и вопили до самой посадки, а после пара представителей «пробников людских» сидела за ним и пинала весь полет его кресло. Не подремать и не расслабиться. Не выдержав очередного пинка, Дазай развернулся на непоседливых детишек и одарил их таким взглядом, что Мори Огай явно всплакнул бы, посчитав, что не все потеряно. Итог: дети испугались, разревелись, и вот уже весь салон страдает от воплей и криков. Нужно точно почистить карму.       Китай же его встретил более чем хорошо, что немного, но утихомирило его гнев, а личный водитель, который встречал его, держа табличку с его именем, вообще заставил усмехнуться. Чиби-чан не стал его лично встречать, а отвалил кругленькую сумму за такое сопровождение. Вот это сервис! Лучше было только тогда, когда богатенький гном повел его в ресторан, где готовили свежайших мясистых крабов. Он себе сейчас позволить такое не может. Его официальный потолок — консервы, а тут Чуя проставился знатно в честь своего Дня Рождения. Богатенький Буратино, который зажмотил билет в бизнес-класс и не соизволил встретить его лично. Ну вот, снова настроение опустилось на уровень коленок, а ехать еще долго. Чиби-чан напрочь игнорирует его сообщения. Может кого другого подоставать? Я: Ацуши-кун, как твои дела? (´ ω `) Я: Тебе сегодня на работу. o(❛ᴗ❛)o Я: Просыпайся. (｡•̀ᴗ-)✧ Тигренок: Дазай-сан, он еще спит. Я передам ему, что вы писали. Хорошего отдыха. Я: … Я: СТОП!!!!!!!!!!!!! Я: Кто ты, и что с моим милым Ацуши? Тигренок: Не думаю, что вам это нужно знать. Тигренок: Он взял выходной. Поэтому, не пишите больше. Вы можете его разбудить. Тигренок: Хорошего отдыха.       А вот это уже интересно. Когда его маленький Тигренок успел повзрослеть и завести интрижку. И с кем? Он определенно проведет свое личное расследование, когда вернется в Йокогаму. Если вернется.       То, что Чиби-чан снимет себе люкс, даже сомнений не возникало. К огромной гостиной вел широкий коридор с дверьми в ванные комнаты, дорогая мебель и панорамные окна от потолка до самого пола с прекрасным видом. Недурно, но его снова никто не встречает. Если Чуя специально так поступает, то это действительно очень жестоко. Нельзя его игнорировать. Дазай так старался получить эту неделю отпуска, работал не покладая рук, а тут такое скотское отношение… Так, пустую спальню он нашел, следовательно в другой и прячется его собачонка. Можно было бы с ноги и громкими криками ворваться в чужие покои, но он сам уже еле на ногах держался, а единственное, что хотелось, так это принять душ и проспать часов 6. Ему до сих пор кажется, что он напрочь пропах теми вонючими чипсами, что ели эти маленькие чудовища, пока пинали его кресло.       Наскоро ополоснувшись, — ванные были подстать номеру, но в квартире Накахары все равно лучше, Дазай не стал возвращать свои бинты на законные места, ограничиваясь отельным халатом. Ему как раз, а вот Чиби-чан явно за собой его тащить будет. Можно было бы спрятать шрамы и еще не сошедшие следы, но он слишком устал, да и не удивит Чую ни новый порез, ни синяк на шее, ни старые шрамы. Парочка есть от подставки для шляп — открытые переломы имеют такое свойство, как оставлять уродливые отметины. Так повелось, что Осаму может не скрывать их, а Чуе просто на них все равно. «Есть и есть, что теперь сожалеть? Башкой думать надо было, а не задницей». Сопливая дурь, но только он видел все, вот бывший Исполнитель их и не прячет. Только Чиби-чану можно их показывать.       Тихо открыв дверь чужой спальни, так же тихо Дазай направился к большой кровати с коконом из одеяла. Уснул меньше часа назад, раз еще не вытянулся, и рыжая голова на улице. Крепко спит. И когда они успели настолько изучить привычки друг друга, если специально никто не запоминал? А черт знает. Просто запомнилось, вот и все. Слабо улыбнувшись, Осаму стал осторожно забираться под свободную часть одеяла. Слишком все тут огромное для коротышки. Комплексы, граничащие с нездоровой тягой к комфорту. Наверное, устроит себе сонные сутки с редкими и короткими подъемами. Раз в месяц Чуя позволяет себе отсыпаться, хотя все равно не вырастет. О, зашевелился. Видимо, тело затекло, раз стал вытягиваться, а ступня зазывно выглянула из одеяла. Жарко коротышке. Значит, скоро скинет с себя одеяло и разбросает свои конечности. Прелесть, но главное — в глаз не схлопотать, а то было дело. А еще от рыжих волос пахнет отельным шампунем. У кого-то по пробуждению будут волосы торчать в разные стороны, завиваясь сильнее, чем обычно. У них обоих волосы вьются, но Чиби-чан — король непослушной шевелюры. Крохотный король.       — Если ты не перестанешь на меня так пялиться, я решу, что ты в край ебнулся, и скину на пол. — Просыпаться от того, что на тебя кто-то смотрит с наитупейшим выражением лица, когда смотрящий — Дазай, весьма страшно. Мало ли что этот бес задумал. — Иди к себе. Я спать хочу.       — Не дождешься. Мне нравится эта кровать. Мне в самый раз, а тебе великовата. — Тихо засмеявшись из-за того, что его попытались ударить, толком не открыв глаза, Дазай перехватил руку за запястье. — Я думал, что ты меня встретишь.       — Я послал за тобой машину. — Пусть делает, что хочет, главное, чтобы не тормошил его. В данный момент то, что бес хочет — это потирание его запястья. — Вынеси мне мозг завтра, а сегодня дай мне поспать. — Руку лень было вырывать, поэтому Чуя просто подлез ближе, закидывая ногу на персонального мучителя. Должно помочь.       — Грязно играешь. — Ладно, у Дазая самого глаза слипаются, но просто согласиться не в его стиле. — Ножки на меня свои закидываешь… А я вообще-то соскучился.       — Я это уже понял. — Красный свет сначала охватил тело, а после и одеяло, а там слабо дернув пальцем, Чуя заставил способностью укрыть их. Привычные действия. — Ебал мне мозг каждый день.       — А ты хотел, чтобы я ебал что-то другое? — Чиби-чан тяжело вздыхает, а это может грозить детективу новым синяком. В другой бы момент Осаму точно получил бы, но сейчас Чуе не хочется двигаться. Сон прогонит. — Могу устроить.       — Не заслужил. — Может, придушить его? Не вариант. Дазаю понравится. — Но если я высплюсь, то я изменю свое решение.       — Тогда сладких снов, Чуя. — Не сдержав смешка от чужого облегченного вздоха, бывший Исполнитель улегся удобнее. У них достаточно времени до субботы. Все еще успеют, но для начала нужно выспаться.       Дорога была пустой в этот час. Глубокая ночь с ясным небом — отличное время для их плана. С подъемом на вершину проблем не возникнет, но до самого горного массива еще нужно добраться. В салоне автомобиля непривычно тихо, не играла музыка, не велось бесед, что даже угнетало, но не мешало пребывать в своих мыслях и в очередной раз взвешивать все за и против. За эту неделю Чуя ни разу не ударил Осаму, а Осаму не стремился вывести из себя Чую. Они даже ходили на экскурсии, обедали в местных ресторанчиках и купили сувениры. Совсем как у нормальных людей. И это до дрожи непривычно. Не так у них все происходит. И до дрожи пробирает от осознания того, на что готов пойти Дазай только для того, чтобы сорваться вниз с самой высокой точки мира. Совершенно пугающий факт. Сейчас же виновник ночной поездки ведет себя слишком тихо. Смотрит в окно отрешенный и спокойный. Понимает, что, возможно, это его последняя поездка. Они оба понимают. И отчего-то совсем не радостно, хотя вот, еще немного, и прервется эта нездоровая зависимость друг от друга. Они же оба этого хотят? Нет?       Все-таки Чуя удивительный. Его способность удивительная. Добравшись до стоянки и выйдя из машины, он активировал «Смутную печаль». Накахара не будет совершать подъем на своих двоих — это слишком долго. А после коснулся детектива, обволакивая его красным светом, и подхватил его на руки. Пусть думает что хочет, пока ржет над эпичностью их вида. И пусть даже не думает обнулять, потому что не выдержат их тела такого резкого перепада давления и разряженности воздуха, а после оттолкнулся от земли, мгновенно поднимаясь на приличную высоту. С ветерком прокатиться напоследок — самое то. Горы, звезды, огромная полная луна, поджатые губы и развивающиеся рыжие пряди. Хороший вид. Их точно видели туристы, которые заночевали в горах. Все равно. Если бы не цель их визита, то можно было бы назвать этот момент весьма романтичным. Или сказочным, где принц, ранее пробудивший Белоснежку, решил теперь ее скинуть с горы. Сказка в их духе. Было бы вообще хорошо, если бы Осаму мог напоследок увидеть расходящиеся по телу Исполнителя кровавые символы, но «Порча» совсем не подходит, к сожалению, для их плана, да и останавливать Чую после будет некому. В памяти запечатлен каждый раз. Этому коротышке идет, но сейчас перчатки наглухо зафиксированы ремешками, и их уже просто так не снять, а взгляд сосредоточен на возвышенности. И это даже немного грустно. Дазай с него взгляда не сводит, словно запоминает, чтобы и в аду не забывать точеный профиль, а Накахара специально старается лишний раз не смотреть. А хочется глаза видеть. У Чуи они красивого цвета. Слишком чистый голубой, и совсем не подходит человеку с чудовищем внутри. Не плохой такой выйдет конец, где последним, что увидит Дазай, будут эти голубые глаза, в которых тяги к жизни хватало на них двоих.       — Знаешь, а тут действительно высоковато. — Осаму, все еще окруженный красным светом, склонился над обрывом. Не видно дна в это темной бездне. — Даже дух захватывает. Прекрасное место, чтобы совершить парное самоубийство. Жаль, что ты мне красавицы не нашел для такого события.       — Жирно будет. — Деактивировать способность, снова активировать, но уже только на себе, толчок в спину, и все кончено. Столько раз Чуя прогонял это перед глазами, сейчас решимости почти не осталось, а если это недоразумение обернется, то напрочь остатки ветром сдует. Не сможет. Наверное. — Все тебе не слава богу.       — Нужно держать марку до самого конца. — Выпрямившись и потянувшись, Дазай обернулся на своего палача. — Не гильотина, но тоже ничего так. — Пусть красавицы ему и не светит, но светит Божество. Или ангел с кровавыми крыльями, который как-то раз спустился к нему прямо в руки. Люцифер был прекраснейшим из всех. Его персональный падший ангел ничуть не хуже. Странное воспоминание. Неужели уже жизнь перед глазами начала пролетать?       — У меня так и не нашлось времени ее заказать для тебя. — Не сдержав вздоха, а смысла в этом не было, Осаму прекрасно понимает его нынешнее состояние, Чуя сделал шаг к бывшему напарнику. — Сам, или я?       — В следующей жизни я буду доставать тебя еще больше. — И как этому крохе дали Исполнителя? У него же на лице написано, по глазам видно, а то, как опускаются плечи, поджимаются губы, стоит по ним пальцем провести, лишь подтверждает — не сможет, мечется, не хочет. А еще льнет щекой к его ладони, так прощаясь. — Было весело.       — Иногда, да, было. — Он должен. Дазай часто подставлял его, был невыносимым, но если давал ему слово, то всегда держал его. Ему тоже нужно. Поэтому сжав кулаки и подняв глаза, встречаясь с совершенно спокойным и даже в какой-то степени мягким взглядом, Чуя деактивирует способность, а после активирует, но лишь на себе. Он не упадет, но сам толкнет в грудь, отправляя Осаму Дазая в последний полет. Лучше бы этот придурок не оборачивался. 1… 2… 3…       Да, блять! Ему однозначно после этого не дадут жить нормально. Если он выживет. Этому придурку ничего не стоит обнулить его «Смутную печаль», и тогда они уже оба разобьются насмерть. Двойное самоубийство, блять! А, что, Адам назвал его красивым, а этой скумбрине, как показала практика, срать на пол. Все для него. Прыжок веры хренов! Нужно успеть поймать и сразу же обезопасить способностью, а не то его хребет просто не выдержит резкой остановки. И Чуя уже успел пожалеть о своем решении. Он же влипнет сейчас так, что не отмыться. Бесхребетный дурак, который так и не вырос.       Стоило способности Чуи покинуть его, как легкие сдавило так, будто вот-вот раздавятся внутри него. Надо же, малыш смог, хотя мгновением назад всем видом показывал, что не сделает, что не хочет. Удивительный до самого конца. В Йокогаме явно проблем поуменьшится после того, как он превратится в лепешку, а старая подставка для шляп устроит праздничную вечеринку. Ха, наивный. Даже без Осаму, Чиби-чан никогда ему не достанется… Фу! Не в последние моменты своей жизни ему вспоминать о французе. Эти последние секунды хотелось любоваться огромной луной, которая в разы больше, чем дома, даже если забраться на самый высокий небоскреб. Луна ему нравится. Холодная, отстраненная, никому не принадлежащая, но навеке связана с Землей, контролируя приливы и отливы. Прекрасный вид для того, кто вот-вот больше ничего не увидит, но и тут у него все через причинное место, где вместо бело-серебряного диска он видит кулак, охваченный красным светом. Дежавю. И почему вечно кулак?       — Знаешь, — и снова Дазай на руках, а под ними кратер, который явно завтра попадет в новостные ленты, — я дам тебе парочку обещаний.       — В жопу засунь себе эти обещания! — И все равно, что его голос срывается из-за того, что почти не успел. Эта блаженно улыбающаяся рожа его бесит.       — Это что, блять, такое? — Нервный тик коснулся двух глаз. Он уже смирился с возможной охрой в гостиной и бежевым ковром в спальне. С Дазаем Осаму спорить бесполезно. Его легче убить или согласиться, чем переубедить. Но это… Лучше бы он его не ловил. — Ты серьезно? Совсем ебанулся? — Доброе утро, бля!       — Смотри, какие милые мишки. — Да, Дазай определенно издевается. Лицо Чуи на грани истерики — шедевр на миллион долларов. А что будет с Чиби-чан тогда, когда он зайдет в спальню? Ух, как же это весело! — Я решил, что нам это больше подойдет в нашу гостиную.       — Гризли! Это гребаные гризли, Дазай, а не милые мишки! — Он не должен орать на этого черта, подобное поведение его заводит, но блять… Ревущие гризли в виде орнамента на крупном мягком ворсистом ковре… Это выше его сил. И совсем не вписывается в теплые цвета его квартиры с новой мебелью. Хорошо, что к ковру не шла голова медведя, прибитая над камином, а не то, после такого, радом с мишуткиной головой висела бы там еще одна, кучерявая и бесячая. — Верни, где взял!       — Я не могу. Чеки я сжег. — С самым невинным выражением лица Осаму смотрел на дрожащего от возмущения Исполнителя и старался не засмеяться. У того даже шея красными пятнами пошла.       — Чеки? Что ты еще купил? — Все равно на то, что он охрипнет после таких криков. Стены уже и так дрожат от активированной способности.       — О, тебе точно понравится. — Хлопнув в ладши, детектив стал подталкивать Исполнителя в сторону спальни, обнуляя «Смутную печаль». В его планы не входит съезжать из-за ремонта. — Я выбирал так же ответственно, как и мишуток.       — Я тебя убью, точно убью. — Еще и глаза ему закрыл, заводя его в комнату, а когда пальцы ног коснулись мягкого ворса, то Чуя обессиленно завыл. — Убери руки, или я тебе их оторву.       — Ты целовать их будешь. — Хихикнув, Дазай отошел на пару шагов для безопасности. Третья неделя без побоев и переломов. Не хочется ему снова по больницам мотаться.       — Знаешь, — кривые беззубые лица младенцев улыбались Чуе с ковра на фоне цвета фуксии. Ладно, мишки в лесу — не самый плохой вариант. Ходить по лицам детей даже для него чересчур. И кто вообще делает напольные ковры с такими рисунками? — Осаму, тебе лечиться надо. — Даже сил психовать не осталось. — Если ты так хотел сюда бежевый ковер, то заказал бы. Зачем в пустую тратить деньги?       — Чтобы посмотреть на твою реакцию. — Честно признался парень. — Да и забавные они.       — Забавные они будут, когда я буду в них заворачивать твой хладный труп. — Ему нужно выпить. И все равно на то, что сейчас и 11 утра нет. — И как ты умудрился их расстелить так, что я не услышал?       — Я особо и не старался. Ты слишком беспечен для того, кто живет под одной крышей с врагом. — Ну же, начни снова ругаться.       — Это с твоей стороны слишком беспечно творить подобную хуйню, когда ты спишь с врагом — Да! Есть вариант убрать эти уродские ковры из дома! — Но, поздравляю, теперь это тебе не светит, по крайней мере на полу. У меня попросту не встанет, если на меня будут смотреть эти детские рожи. Или рычащие медведи. Даже душить тебя теперь не хочется. — Вот и наступил этот дьявол на свои же грабли. Стоит с растерянным выражением лица и глазами хлопает. Так ему и надо. — Я иду сейчас готовить завтрак. Чтобы тогда, когда я закончу, ни детей, ни медведей в нашем доме не было. Или у меня не встанет не только на ковры. — И пока Дазай не стал заново трепать ему нервы с утра пораньше, Чуя вышел из спальни.       — Они вообще-то двухсторонние. — Стоило двери закрыться, Осаму принялся переворачивать младенцев на другую сторону, бубня под нос. Тут ворс был цвета охры. А так хотелось посмеяться подольше над негодованием подставки для шляп. И что Дазай такого совершил в прошлой жизни, раз в этой он вынужден влачить жалкое существование неполноценного человека, а смерть все никак не приберет его к рукам? Ладно, полноценности Чиби-чан хватает на них двоих. Да и на поводке быть не так плохо, особенно тогда, когда в хлебнице не просто хлебные крошки, а целая коробка различных булок и свежеиспеченного хлеба. Тянет на полноценный смысл. Ладно, нужно еще мишек на беж перевернуть, а там можно будет и на кухне покрутиться, мешая и отвлекая. Или просто наблюдать, как продукты с поваренной книгой висят в воздухе, а Чуя пытается приготовить что-то новенькое. Вроде бы в планах был пирог. Не плохо. Все теперь как-то неплохо. Может, в следующий раз им уже в двоим смотаться в отпуск в Лондон? Гильотину, как игрушка Чуи, они еще не повторили, а в том, что лезвие лишь оставит легкий порез, не приходилось сомневаться. Чиби-чан не сможет его убить, и от этого отчего-то хочется улыбнуться. И поспешить на кухню. Роль хозяюшки Чуе к лицу. Грех такое пропускать.