Аматины-2. Империя Тошида.

      - Мисс Аматин, неужели это вы? – профессор сфокусировался на последней трибуне.       - Профессор, - вежливо кивнула Уна.       - Что ж… уважаемые! – он поднял голос, - не далее, как три-четыре месяца назад мисс Уна Аматин улетела на Новую Надежду, чтобы написать диплом на тему… развития Империи Тошида, если не ошибаюсь? И мы все знаем, что стало с Империей Тошида, - он сделал короткую паузу, - давайте все вместе попросим мисс Аматин никогда даже не задумываться над тем, чтобы написать хоть что-либо, касающееся Альянса Корпораций!       Взрыв хохота заставил Уну покраснеть. Уна хотела выбежать, но профессор вскинул ладонь:       - Останьтесь с нами, мисс Аматин! Любой в этой аудитории позавидует силе вашего желания упростить дипломный проект! Гордитесь участием в столь неоднозначном повороте… вашего дипломного проекта.       Снова смех. Пунцовая Уна закрыла глаза.       До конца свободной лекции оставалось минут десять, но, нечаянно переведя на себя внимание, Уна осталась в центре внимания до конца. Когда аудитория опустела, она понуро спустилась к трибуне.       - Прости, детка, но эта тема слишком вкусна, а разбавить скуку религиозной пропаганды не столь просто.       - Я люблю ваши лекции не за веселость, а за альтернативный, глубокий взгляд, анализ духовной жизни каждого человека. Религия на ваших лекциях приобретает смысл и вшивается в ткань реальности как неотделимая, правильная, насущная, ценная и необходимая часть.       Профессор, а это был мужчина лет пятидесяти, скрытно-ироничный, седовласый и прямой, как палка, подставил кулак под подбородок.       - Диплом насмарку? – уточнил он.       - Да, сэр.       - Новый писать не можешь или не хочешь?       - Как скажите.       - Ну, то, что ты выбрала меня руководителем, при этом проигнорировав даже все хоть малым краем близлежащие к моему курсу темы, говорит о том, что ты уважаешь меня, а не мой предмет.       - Не совсем так.       - Не уважаешь меня? Или уважаешь мой предмет?       - Профессор, я уважаю вас и ваш предмет, но что можно написать в дипломе по вашей теме, если вы раскрываете ее на сто процентов?       - Ты просто догадалась, что я тебя не завалю.       - Не надо шутить, - обиделась Уна. – Я могу защитить диплом в том виде, в каком написала?       - Что стало с ядром памяти корабля «Тошида», мисс Аматин?       - Я не знаю, - Уна искренне удивилась, даже смутилась, - видимо остался в Санье.       - Полагаю, в своем докладе ты осветила немало нюансов о населении Новой Надежды, о которых мы прежде не подозревали, - закинул удочку профессор.       - О, да! Я отредактировала его ввиду новых… обстоятельств.       - Мне будет интересно?       - Я надеюсь!       - Я приму твой доклад. Давай посмотрим… через девять дней первое окно для сдачи диплома.       - Спасибо, профессор.       - И ты познакомишь меня с тем членом своей интересной семьи, кто в действительности отключил ИИ «Тошида».       - Сэр?       - Кто это был? Твой брат? Вокруг него поднялась такая шумиха, бедный мальчик.       - Сестра, - потупилась Уна.       - Атра? – профессора разве что не передернуло.       - Да, профессор.       - Ну, у Атры талант к разрушению. Пришли ее ко мне для поболтать. Когда еще в жизни представится шанс послушать о таком событии из первых уст?       - Я постараюсь, сэр.       Уна покинула аудиторию в смущении и надежде. Что заставит Атру спуститься на Перину, кроме правды? Хм… пожалуй, кроме правды, Уне и нечего было предложить. В одном Уна не сомневалась: Атра не откажет сестре в такой мелочи. Ну… почти наверняка не откажет.       Взрыв хохота Атры заставил Уну поморщиться.       - Речь о моем дипломе, Ат.       - Да, я поняла, - она боролась со смехом, - но от этого скучнее не становится. Я буду, сестренка. Давно мы не виделись с профессором Вайсером, это будет даже весело!       Они распрощались. Уна взглянула на часы. Двадцать километров… всего ничего. Покидав что-то попавшее в поле зрения в рюкзак, Уна спустилась в холл и привычно крикнула:       - Бабуль, я гулять! Буду поздно, очень поздно или через пару дней! Не волнуйся!       Она не видела, выбежав на улицу, как бабушка вышла в холл и с глубоким вздохом покачала головой:       - Все в отца…       Уна запрыгнула на скутер и направилась к курортному комплексу «Полянка».       Через полчаса она ждала на ресепшн. Попросив старика, с виду очень сурового, позвать Макса Вазовски, она провалилась в мягкое кресло в роскошном светлом зале и принялась ждать.       Макс появился довольно скоро – минут через семь. Его лицо выражало озадаченность типа: «Опять Аматин».       - Макс!       - Что ты тут делаешь, Уна?       - В гости приехала! А что, нельзя?       Вазовски тяжело и демонстративно вздохнул:       - Можно! Но зачем?       - Развернуться и уйти? – поняла его настроение Уна.       - Нет, - тут же отозвался он, смягчившись. – Пойдем. Ты зачем вообще спустилась? По делам? А, у тебя же диплом, точно. И что? Защитила? Нет еще?       Он вел ее вниз на пляж. По часам был уже вечер, но темная ночь была пару дней назад, поэтому сегодня всю ночь будет светить солнышко.       - Макс, ты чего такой нервный?       - Я не нервный. Обычно я не нервный. Но вы… Аматины, способны заставить нервничать кого угодно!       - Я чего-то не знаю?       - Твоя сестра тоже изъявила желание посетить мой курорт.       - И что именно тебя напрягает?       - Твоя сестра, - малодушно объяснил Вазовски.       - А где Ири? – резкая смена темы была в ее стиле, - вы все еще вместе?       - Да, Уна. Мы «все еще» вместе.       - Разве это на тебя похоже? Я случайно оказалась у вашей с Матом каюты на том корабле и слышала… мм… никогда бы не подумала подобного о Мате. Так Ири индифферентен к твоим… похождениям?       Макс замер, развернулся, уставился на спутницу. Сзади по ступенькам к пляжу спускалась пара. Им пришлось обходить замерших на пути Вазовски и Уну.       - А у вас прослеживаются общие черты, малышка… - заметил он с неприязнью, – не ожидал, что вы в действительности окажетесь столь схожи.       Уна глотала слезы, но Вазовски все еще этого не замечал. Похоже, он ничего вокруг не замечал, поглощенный своим новым любовником. Они вроде шли на пляж, к мангалам, Макс даже предупредил по пути Ири, куда и с кем он исчез, но теперь они стояли на широкой лестнице вниз и буравили друг друга взглядом.       - Прости, Макс, - Уна бросилась ему на грудь, не сдержав слез, - ради бога прости.       - Что происходит, малыш? – Макс с готовностью обнял ее.       - Я скучаю. Просто скучаю.       - Ну, вот он - я. Не обязательно втыкать мне спицы в бока, чтобы я задергался…       - Я… выбираю модель поведения Атры, когда пытаюсь скрыть свои чувства, - искренне призналась Уна.       - Видимо, ты слишком мало знаешь о моделях поведения Атры, детка, - с грустной усмешкой предположил Вазовски. – С чего вдруг тебе понадобилось скрывать свои чувства от меня?       - Я вообще ничего не понимаю, я просто потерялась в этом всем! Мата вознесли на вершины СМИ, ты исчез, будто тебя и не было, Атра вся в себе, будто зависший оперблок, Мика молчит, как рыба в заговоре, мама ушла в работу, отец, видимо из-за вины, избегает меня. Об Идеми вообще молчу. Я осталась одна, как всегда! Но я так устала быть одной, никому ненужной, никому неважной, будто тля на бесконечном пледе жизни.       - Хм… - оценил масштаб претензии Вазовски. – Ради тебя весь корпоративный флот во главе с твоей матерью по первому зову вылетел в Империю Тошида, - Макс обнял Уну за плечи и неторопливо пошел вниз, - сестра оставила очень важный, судьбоносный проект и присоединилась к ней. Матиас уговорил, заставил капитана ВСАК реквизировать одно из судов и прийти на помощь, прекрасно понимая, что ей будет грозить трибунал, а на себя повесив за это вину и ответственность. Ради тебя все родные и я были готовы вскопать носом Новую надежду, были готовы на любые сделки, действия, в том числе боевые. Ради тебя, малыш. Все произошедшее на Новой надежде после оккупации, произошло ради тебя. Ты не одна. Никогда не была одна. Никогда не была неважной. Никогда не была тлей. Всегда была нужна и любима. Просто не всегда твои родные имели возможность продемонстрировать свою любовь и заботу, но там… в Империи Тошида, они выложились на все сто. Так, о чем ты, кроха?       - Я люблю тебя, Макс.       Вазовски сглотнул. Замер. Растерялся. Поднял взгляд на замершего над ними Ири. Вернул взгляд к заплаканной Уне.       - Я тебя тоже люблю, крошка, - и без перехода, снова кинув взгляд на Ири, и обнимая за плечи Уну: - пойдемте, поужинаем свежей рыбкой?       - Угощаешь? – с ноткой напряжения ответил Ири. Уна обернулась, спряталась за обнимающей рукой и буркнула:       - Лишь бы пожрать, Вазовски…       - Вот и ладушки…       Она не посмела продолжать тему своих чувств при Ири. Она даже понимала, что примерно чувствует к Ири сам Макс. Одно то, что они жили вместе, много, о чем говорило. И все же, потребность или упрямство вынуждало ее объясниться «нормально». И не только объясниться. Ее переполняли эмоции, и все их требовалось выплеснуть на Макса, а потом получить в ответ. Опять не то. Она хотела «быть» с ним. Так, как он «был» с Ири. Как Уна не вертела в голове свои желания, сказать откровенно и прямо никак не получалось даже в своей голове.       Макс выделил ей номер в основном здании, позволив остаться на ночь. Утром же, измерив небольшую чистую комнату ногами вдоль и поперек, сходив на завтрак в кафе, Уна выспросила у администратора, где найти кабинет Макса, и замерла перед приоткрытой дверью. Она узнала голоса обоих и сделала шаг в сторону, чтобы в щелку увидеть часть спины Алекса и часть стола Вазовски. Макс курил.       - А чего ты хотел? – Вазовски был раздражён.       - Почему ты не сказал? – Алекс замер на пороге, голос был хриплый, но узнаваемый, - ты же еще перед арестом кровь взял, я просто не понял, зачем, раз и так понятно кто я и что я…       Макс распрямился, упираясь хмурым взглядом в Алекса.       - А зачем? Я о тебе не знал, и знать не хотел. Тебе тоже вряд ли нужен отец, который о тебе не знал, и знать не хотел. Зачем бередить?       - Ну, если знать не хотел, на кой спас, позволил сбежать?       - Человек…       Алекс хмыкнул.       - Все ясно с тобой, папаша… - словно сплюнул.       - Ты, малой, не быкуй.       - А то, что, обратно отсосешь?       - Пошёл вон.       - Рад, что не знал, - Полански развернулся, и Уна тихо отступила в угол у двери.       Алекс хлопнул дверью, заставив Уну вздрогнуть. Вылетел, даже не заметив ее, не обернулся. Уна пошла за ним. В холле позвала.       - Уна, - констатировал он очевидное, - что ты тут делаешь?       - Ну, радости от встречи я не ожидала, но вот отсутствие даже благодарности...       Алекс порывисто выдохнул, посмотрел в сторону, справляясь с собой.       - Прости. Пойдем, подышим. Я сейчас отойду.       - От чего?       - От разговора с Вазовски.       - Я услышала часть разговора, но не вполне поняла, - они спускались вниз к озеру.       - Да все ты поняла еще в Санье! – грубо бросил он. Потом остановился, побуждая взглянуть на себя. – Просто теперь поверь в то, что ты там поняла. Не глупая девчонка и видишь побольше многих. Почему ты не доверяешь себе?       - Обо мне поговорим? – тихо уточнила Уна, продолжив спуск.       - Уж лучше о тебе, - он внезапно и коротко рассмеялся, - помнишь, как мы Юоменджейдин пилили? Да, теперь твоя уверенность в том, что отца у меня вообще нет должна несколько пошатнуться. Но лучше бы, действительно, «вообще» не было, чем этот.       - Так… Макс?       - Да что сложного сказать это вслух? Да, Вазовски – мой биологический папаша. И если бы не твоя фраза перед арестом, ну… не родственники ли мы, у меня бы и мысли не возникло. Он у «Колибри», когда меня Захир душил, столько крови расплескал. А у тебя в яхте неплохой медотсек. Маленький, но хорошо укомплектованный, полностью автоматика. Я думал, ну… может действительно родня. Но даже представить не мог… - он помолчал, а потом сплюнул, - а он, сука, все знал. Даже защитить пытался, уберечь. Гад.       - Гад, что защищал? Гад, что берег? Гад, что отпустил?       - Гад, что таким оказался.       - Каким, Алекс?!       - Двадцать четыре года прожил без него, и дальше бы жил. Зачем проверил?!       - В чем он виноват, Алекс? В том, что твоя мать сама решила забеременеть, решила родить? Он же не знал!       - И знать не хотел. Это мы уже выяснили.       - Не понимаю, из-за чего ты бесишься. Я бы радовалась. Макс – удивительный человек. Да, не без изъянов, но… кто без них? Ты?       - Ты, - скупо усмехнулся Алекс и развалился на пластиковом шезлонге под зонтиком. Подвинулся, хлопая по поверхности рядом с бедром. – Приземляйся. В ногах правды нет.       Уна тряхнула головой и села на краешек.       - Как ты вообще тут оказался? Тебя же разыскивают! Где «Колибри»?       - Яхта в лесу в паре сотен километров, а я в розыске уже лет пять, привык обходить систему.       - Чего? Что значит в лесу? Где конкретно?       - Ну, найдешь по сигналу. Не булыжник же!       - А координаты записать тяжело было? Как ты вообще получил разрешение на спуск?       - Вот пристала! Неужели я бы садился в лес, имей намерения попытаться получить разрешение? Перина – не Земля. Покрытие спутниками только на светлой стороне, да и то не везде. Темных зон, считай, две трети планеты.       - Мать твою, час от часу не легче. Не то, чтобы я надеялась, что ты ее вернешь в целости, но вот так…       - Я и не собирался пока возвращать. Случайно же встретились.       - Ах вот оно что! Ну, спасибо!       Алекс засмеялся и подхватил ее ладошку.       - Обращайся! В конце концов, это ты меня сдала.       - Так ты - преступник! Ты с этими… бандой Костаса переворот устроил! Вы людей убивали!       - А громче орать можешь? Не весь пляж услышал.       Уна выдернула руку и прикрыла лицо. Вокруг не то, чтобы народ был, но несколько человек играли в волейбол метрах в тридцати, а с другой стороны, метрах в шести, в шезлонгах лежали две барышни преклонного возраста.       - Ты все еще здесь, - заметил Алекс. – Тянет к таким?       Уна вскочила, как ошпаренная. Алекс тихо засмеялся.       - Я могу тебя сдать прямо сейчас, - процедила Уна сквозь зубы.       - Можешь, конечно. Но не успеешь. И яхту потеряешь. И друга.       - Друга?!       - Ну, мне показалось, что за месяц в подвалах Саньи мы подружились, - он снова похлопал по краешку шезлонга, предлагая присесть. – А неплохо, что у папаши свой курорт на настоящей планете. Есть плюсы.       - Не могу поверить, что ты действительно такой, - уныло призналась Уна. – Ты убивал людей?       - Это не мой профиль. Я больше… по связям с общественностью.       - Так ты не геолог?       - По образованию – геолог. Одно другому не мешает. Даже помогает.       - Ты – преступник!       - Повтори это еще раз десять, Ун. Ты снова пытаешься не верить в очевидное. Думаешь, я попытаюсь тебя разубедить, и всё станет просто и безопасно? Не попытаюсь. Я тот, кто я есть. А ты все еще здесь и это… здорово, - Алекс зевнул и закинул одну руку под голову, а второй снова поймал ее ладонь.       - Что ты делаешь?       - Я же сказал тебе еще за решеткой. Ты стала частью плана лишь после того, как мы уже познакомились: я пробил тебя по базам и узнал о яхте. Если бы не Вазовски…       - То есть ты совершенно беззатейливо подкатываешь?       - А, - понял он, - тебе нужно, чтобы затейливо, точно. Ты же так не любишь верить в очевидное. Нужно с подвывертом, чтобы сохранять иллюзию, что то, что есть – не то, чем является.       - Вы похожи.       - С папашей? Ну, хоть что-то очевидное ты смогла спокойно признать.       - Я про характер.       - Уволь, - он усмехнулся.       - Я серьезно.       - Закрыли тему. Ты так и не ответила, что тут делаешь.       - К Максу прилетела. В гости. Нельзя?       - Зачем? Подожди, вы же не… вы что, вместе?       - Да, мы вместе! – с вызовом ответила Уна и поймала уставившийся на нее взгляд. А потом перевела взгляд в сторону и, проклиная себя, поползла по потрепанным джинсам, серой футболке, в кои-то веки гладкому подбородку, к несколько удивленному взгляду Вазовски. Сделала очень виноватое лицо.       - Ты еще здесь? – констатировал Вазовски, - я же сказал выметаться.       Уна аккуратно вынула свою ладонь из пальцев Алекса и поднялась.       - Макс, вам бы нормально поговорить, - посоветовала тихо.       - Тебя вообще здесь быть не должно! – прорычал он ей, – быстро за мной! А тебе десять минут, иначе охрана выведет силой!       - Па, ну дай поваляться! Я же ничего плохого не делаю! – заканючил Алекс.       Когда Макс метнулся к нему, Алекс перевернулся, свалился с шезлонга, отполз назад и поднялся на ноги, смеясь.       - Альфа, вызови ко мне охрану.       - Ну что ты, - фыркнул Алекс, - сразу охрану. Может, девочку послушаешь? По нормальному, по-отечески, дашь отдохнуть, развлечься, попользоваться благами, так сказать…       Макс двинулся на Алекса. Злой взгляд не предвещал ничего хорошего. Уна отпрыгнула, давая дорогу, когда Вазовски обходил шезлонг. Алекс распрямился, наблюдая. Абсолютно такие же, как у отца, холодные голубые глаза смотрели с ожиданием и издевкой.       - Обнимемся?       Он не побежал и не сопротивлялся, когда Макс быстро и профессионально вывернул руку за спину и повел наверх.       - Макс, перестань! – Уна крутилась рядом, то обгоняя, то шипя от предполагаемой, явно читающейся на лице Алекса боли, то отставая и прыгая на месте от беспомощности. – Ма-акс, ну поговорите вы как взрослые люди, ну что это за…       - Не наблюдаю здесь взрослых людей.       - А ты?       - Я инфантилен и остался в возрасте зачатия этого недоноска. Отойди!       - Не отойду! На тебя весь курорт смотрит. Что они о тебе подумают?       - Никто на меня не смотрит, уйди с дороги!       - Не уйду. Отпусти. Ему больно!       Алекс не сдержал грудной стон, ненароком подтверждая ее правоту.       - Ну, вырос, как вырос. Ты же его не воспитывал. Ты тоже не ангел, прямо скажем! Он даже никого не убивал в жизни!       - Уна! – крикнул Макс. Вот таким она его точно ни разу не видела. – Пошла с дороги! – процедил сквозь зубы. – Выпорю. Обоих!       - Обещаешь? – она слабо улыбнулась. На самом деле было не до шуток. – Отпусти. Побудь взрослым хоть ради… своей репутации и курорта. Кто сюда поедет, когда ты так… с гостями.       Макс отпустил руку обретенного сына и вздохнул. Сверху торопливо спускались двое охранников. Уна проследила за его взглядом.       - Куда он пойдет? На чужой планете! В розыске! Макс!       Вазовски махнул рукой охране: все нормально, ложный вызов, идите назад.       Уна осторожно выдохнула. Алекс, потирая плечо, обернулся к Вазовски.       - Как же вы похожи, просто вау!       - С Костасом, надеюсь, не догадался связаться?       - После твоей трепетной заботы обо мне в Санье? Не дурак.       - Как ты вообще спустился?       - Опять двадцать пять! Только что рассказывал Уне. Давай повторю после пары других песен.       Макс вздохнул и посмотрел на бежевые плиты лестницы.       - Ну, и какие планы теперь? – спросил уже спокойно, явно отойдя от накала страстей.       Алекс пожал плечами и закусил верхнюю губу.       - Перекантуюсь. Улечу.       - На чем?!       - И не из такого дерьма выбирался.       - А ты пробовал в него вообще не залезать?!       - Как-то резко ты вошел в роль папаши, Вазовски.       - Ну, не начинайте вы опять! – крикнула Уна.       Оба повернулись к ней.       - А ты скажи ему, - потребовал Вазовски.       - Что сказать? – не поняла она.       - Скажи моему сыну, что я не совращаю малолетних!       - Я не малолетняя! Мне девятнадцать!       Вазовски был на грани новой волны ярости. Уна виновато обернулась к Алексу.       - Не совращает он «малолетних», - призналась тихо.       Полански заржал. Махнул на них рукой и пошел наверх. Уна посмотрела на злого Вазовски и тихо побрела за Алексом. За спиной послышался немного раздраженный голос Макса:       - Альфа, забронируй номер на мое имя… какой? Спасибо.       - Ты серьезно благодаришь Систему при каждом запросе? – обернулся Алекс, все еще смеясь.       - А тебя мать вежливости не научила?       - Ты хоть имя её знаешь? Вспомнишь её, если скажу?       - Так, - снова вспылила Уна, - вы можете уже повзрослеть?! Ну, хоть, в сравнении со мной!       - Так, - передернул Макс, - Алекс, твой номер – двадцать шесть. А ты, маленькая барышня, веди к себе. У нас с тобой будет о-очень долгий разговор.       Уна поморщилась:       - Мне бояться?       - Бойся!       Перечить Максу никто не стал. Уна зашла в свой номер и виновато остановилась посреди небольшой комнатки. Макс закрыл за собой дверь и откинулся на нее спиной, нарочито ударившись затылком и поморщившись. Потом прошел мимо Уны к балкону и закурил.       - Дай мне тоже.       - Обойдешься!       Уна понуро вернулась в комнату и села на краешек заправленной постели.       - Ну, выкладывай, - покурив, Вазовски вернулся в комнату и устроился в кресле. – Сюда садись, - указал на второе кресло напротив.       - Что выкладывать? Что тебя так злит?       - Сейчас меня злишь исключительно ты. Что значит «мы вместе»? Что у тебя в голове? Кажется, мы все обсудили со всех возможных ракурсов. Еще там, - он указал в потолок.       - Я вчера еще сказала.       - Что сказала?! Что любишь меня? Я в курсе. Что дальше?       - Для тебя это не имеет никакого значения?       - Никакого!       - Ты небезразличен ко мне, Макс. Не ври.       - Уна, мое небезразличие к тебе и то, как твоя детская влюбленность трансформируется у тебя в голове в «мы вместе» - две огромные разницы!       - Она не детская, - Уна насупилась.       - Что ты хочешь от меня, малыш? – вздохнул Макс, - я пытался быть честным. Я вел себя с тобой, как со взрослым человеком. Во что ты превратила мою приязнь, мое уважение, мое отношение к тебе?       - Что я могу поделать? Это правда! – она резко поднялась.       Макс не успел опомниться, как Уна забралась к нему на колени, обняла лицо прохладными ладонями.       - Я ничего не могу поделать, - шепнула в его лицо.       - Может, тебе просто парня найти? Этот… с челюстью… все еще на планете.       Она закусила губу.       - Мне нужен ты.       - Твоя ладонь в руке Алекса подтверждает, что тебе нужен хоть кто-то. И это факт.       - Заметил? Ревнуешь?       - Уна, мне ничего не стоит переспать с тобой. Я бы вообще не задумывался, не будь ты – собой: такой, какую мне хотелось сохранить, запомнить, называть «другом» и «солнышком». Ну, на кой все портить, на кой тебе этот опыт, если дальше все равно ничего не будет? Я тебе – точно не пара. Ты в курсе, что я за человек, и что у меня есть… Ири.       - Если тебе ничего не стоит, значит, решать мне?       - Так, значит, хочешь, - вздохнул он. – А дальше что? Преследования в лучших традициях триллеров?       - Скорее всего – да. Пока не пройдет эта… «детская» влюбленность.       - Такую, значит, ты мне роль решила отвести. Видимо, сам напросился.       - Еще как… - она потянулась к его губам. Макс отвернул лицо.       Уна не обиделась. Вжалась плотнее.       - Ты возбужден.       - А есть варианты? Когда на сексуально активном мужике сидит такая лапа, пытается целовать, обнимает, ласкает загривок. Черт, Уна! Ради бога! Не делай из меня… - он вздохнул, - того, кем я на самом деле являюсь.       Она тихо засмеялась и снова потянулась к губам. Снова безуспешно.       - Ты же тоже хочешь меня, - снова движение бедрами, заставившее Макса задержать дыхание.       - Я не тебя хочу, малыш. Я всех хочу. Ты – просто одна из возможных вариантов. И я не хочу, чтобы ты стала «одной из». Останься собой.       Уна усмехнулась, напомнив о себе реальной, неглупой и насмешливой. Взяла лицо Вазовски в ладони и приблизилась.       - Ну, хотя бы, не заставляй меня чувствовать себя шлюхой, Макс.       Макс прижал ее к себе, подхватив под попку, обхватив затылок, встречая упрямые губы. Уна напряглась и расслабилась одновременно. Расслабилась от того, что он сдался, а напряглась из-за того, что будет дальше. Весь предыдущий опыт показался таким далеким и глупым, когда тело сжали слишком сильные и уверенные руки.       Как же можно так долго целоваться. Так целоваться? Казалось, он выпивает из нее все силы. Уверенность куда-то улетучилась. Уна почувствовала себя той самой «малолеткой», как он ее и обозвал. Положила ладонь на его грудь, надавила, привлекая внимание.       - Передумала? – хрипло спросил Вазовски.       Она помотала головой.       - Тогда марш в постель.       - Закрой жалюзи.       - Ты хочешь со мной секса и не хочешь при этом меня видеть? – голос стал незнакомым, низким.       - Не хочу, чтобы ты видел меня.       - Еще чего! Раздевайся, - он с видимым наслаждением смотрел на ее опешившее лицо, - да-да, теперь, после объявления первого комплекса, ты будешь делать это сама. И в каждый момент сможешь передумать.       - Я не передумаю, Макс.       - Посмотрим, - он улыбнулся.       - Ты издеваешься? Зачем ты меня пугаешь?       - Я не пугаю тебя, малыш. Просто за эти пять минут узнал тебя лучше, чем ты сама себя знаешь. Поверь, ты много для меня значишь, и мне хочется верить, что мы сможем разобраться в этой… ситуации без трагедий и потерь.       Уна закрыла глаза и подняла брови, пытаясь осмыслить. Видимо, не получилось. Она скрестила руки на животе и стянула футболку. Вазовски улыбался. Давно перед ним никто не раздевался, поглядывая упрямо, даже надменно. Вряд ли можно было надеяться, что она не сравнивала себя со старшими братом и сестрой. Да, чисто внешне на их фоне она проигрывала, но внешность для Вазовски никогда не была определяющим фактором. Как и пол. Только человек, сам человек – то, что внутри. И все же, именно к ней он испытывал почти невинную нежность, тогда как к ним: чистую незамутненную страсть. Черт… эта мысль была лишней. Макс понял, что еще немного, и он переспит с последним из младших Аматинов, до которого еще не дотянулся и дотягиваться не собирался. Что ж ты за кобель такой неосмотрительный, Вазовски?..        Он поднялся, задирая руки, чтобы стянуть футболку. Уна отползла от края, наблюдая.       - Обращала внимание, что мужчины и женщины по-разному снимают футболки и свитера?       - Нет? Как?       - Вы спереди внизу руки скрещиваете, а мы тянем сверху.       - Да ладно, - она коротко засмеялась и признала: - действительно. А почему?       Макс забрался к ней, нависая сверху:       - Да хрен знает, - шепнул в лицо, наклоняясь.       - Я поняла! – она засмеялась, кладя ладонь на его грудь. Макс послушно остановился: - нас изнанка не смущает! А вы ленитесь!       - Все так, кроха.       Ее рука все еще лежала на его груди. Макс подставил под голову кулак, водя пальцами по ее телу, избегая маленькой аккуратной груди, обрисовывая ключицы, ребра, пупок и бедра.       - Ты не разденешься?       - Пока нет, - голос стал тихим и спокойным, снова незнакомым. Или нет, знакомым: он говорил так тогда, в каюте корабля ВСАК, когда они были близки как никогда и в тоже время так далеки. Тогда он тоже был в одних штанах, и она хотела коснуться его груди, но смущалась. - Не хочу, чтобы на тебя… «давил» дымящийся от твоей очаровательной наготы член.       Пальцы уловили дрожь.       - Еще один комплекс в копилку Уны Аматин, - озвучил Макс.       - Тебе это в кайф, что ли? – откликнулась Уна. - Ну да, в моей семье было кому рости раскрепощенными и смелыми. В семье не без урода.       - Почему ты упорно не замечаешь, как к тебе в действительности относятся люди? Да вспомни хоть этого твоего… с челюстью.       - Рон! Нормальная у него челюсть!       - Ну, Рон. А Идеми? Даже Алекс, вон, явно небезразличен. И как издалека!? Ты думаешь, я в своей жизни погладил хоть одну ладошку?       Уна хрюкнула и заржала, собирая ноги в коленях и прикрывая рукой живот. Пальцы Вазовски скользнули между ног, знакомясь. Уна сдвинула колени.       - И? – он дождался ее взгляда. – Весь день тут проведем? Это была твоя затея, можем прекратить прямо сейчас.       - Романтики от тебя не дождешься, это ясно.       - Детка, во-первых, ты меня уже прекрасно знаешь. А во-вторых, когда я звонил Идеми, а он сбрасывал мои звонки, там у вас романтика была или все же страсть?       Она опустила взгляд.       - Ты уверяла, что хочешь меня, но все же сухая как паек. Тебе некомфортно. Ты смущена и не впускаешь меня. Я проведу с тобой столько времени, сколько тебе понадобится, чтобы разобраться в себе. Хоть весь день. А когда разберешься, мы или продолжим, или пойдем на обед или ужин, что уж там будет ближе. Как друзья.       - Вот, и за это тоже, Макс… - шепнула Уна.       - Любишь? – еле слышный шелест губ.       Она потянулась к его лицу, Макс покорно наклонился. Колени раздвинулись, давая волю. Ладони обхватили затылок и спину. Макс перестал делать вид, что ласкает и начал действительно ласкать. Уна откликалась всем телом. Через несколько минут Вазовски снял все свои претензии по поводу ее возбуждения. Тонкое тело рядом с ним выгибалось навстречу, насаживалось, выдыхая стоны.       Он давно забыл, как быть с такими молодыми женщинами. Насколько больше внимания им необходимо и как часто они сами не понимают, чего хотят. Макс давным-давно зарекся иметь с такими дело. Наверно… сразу после Джейн.       Нет. Он даже замер на мгновение, сообразив, что забыл про Атру. Почему он так старательно отгораживается от воспоминаний о ней, вопросов не вызывало. И все же, хоть всего на пару лет старше сестры, Атра была абсолютно другой. Как шашка динамита, вспыхивающая от одной искры. Он помнил ее замешательство. Помнил и признание, что у нее «так» впервые. Помнил, как она плавилась в его руках лишь от недолгого поцелуя. Хотел верить, что дело не в нем, но… видимо потому обе сестры к нему и прикипели, что весь предыдущий опыт оставил лишь скучные галочки «было» и ни одной яркой эмоции тела. А Ири просветил его по поводу энергетики. Смех и слезы, за что ему это?!       Он цокнул, глядя в лицо под собой. Рука Уны лежала на его запястье, глаза закрыты, ноги снова сдвинулись.       - Прости, я не…       - Я знаю, малыш, - шепнул Макс ей в лицо, - знаю, что ты хочешь. Но пока ты сама не доверишься себе, у меня тоже нет причин.       - Но я хочу!..       - Я же сказал: я знаю. Давай пока так.       - Макс!       - Прими себя, детка, - он склонился к ее уху, прижимая горячие бедра влажной ладонью к себе. – Зачем прятаться? Почему тот, кому ты признаешься в любви, тот, кому должна доверять больше всего на свете, не должен видеть твоей слабости, твоего удовольствия, твоего освобождения? В этом и есть единение. Что такое любовь, если не доверие и единение?       - Ты соврал.       - Ты сама себя обманываешь. Я просто… свидетель. Небезразличный свидетель.       - Но ты же не… не участвуешь!       Макс тихо засмеялся:       - Ты серьезно?       - Ну, в смысле… это не секс!       - А что это?       - Ласки! Как их. П… петтинг?       - Ну да, по терминологии ты явно права, - он легко улыбнулся, - но дальше мы двинемся только после.       - После чего?       Макс несильно куснул ее за сосок, заставив вздрогнуть. Засосал его, болезненно. Не так, как требовалось Матиасу, но точно чувствительно. Ох уж эти разговорчики. Ох уж эти любители поболтать. Прижал ее ногу бедром к кровати, вторую откинул и поставил свою на пути. Вернулся к горячему влажному лону, вызывая вздрагивание на каждом прикосновении. Перебор. Не позволила себе кончить, заболтала, возбуждение отошло, а чувствительность осталась. Как же это знакомо. И зачем ему это в его возрасте, когда он хрен знает, сколько лет спит с женщинами, не младше себя?       - Совсем меня не хочешь? – тихо спросила Уна, когда он выпустил ее и лег на спину.       - Какая же ты глупенькая, - пробормотал Макс, касаясь ремня.       Расстегнул штаны, нашел ее руку и положил на член. Уна высвободила его из тонкой плотной ткани, ненароком лаская и выдавая тихие, словно это он продолжает ее ласкать, а не наоборот, стоны. Макс открыл глаза от неожиданности. Вот это действительно явный сигнал искреннего желания, а не все, что было до этого. Стон от собственных ласк…       - Детка, ты хочешь, чтобы я тебе в руку кончил?       - Я хочу, чтобы ты уже меня трахнул. Хоть как-нибудь.       Макс поднял бедра, позволяя стянуть с себя штаны. Повернулся, подминая под себя Уну, и легко вошел, ловя ее захлебывающееся дыхание губами.       Голову будем лечить после. Думал, что справится, но не вышло – не железный. И… она не врала. Неплохо так ошибается насчет истоков своей привязанности, а Макса выбрала как явного и ближайшего активного самца, но все же… к черту, пусть получит, что хочет. С головой потом разберемся.       Не то, чтобы он думал об этом, двигаясь в ней. Скорее, это промелькнуло, оставив после себя лишь нарастающую истому и полное отсутствие вины.       Макс был на пределе, когда Уна начала вырываться. Знакомо по предыдущей серии их сегодняшней эпопеи.       - Макс! Нет!       Уна кричала, захлебываясь собственными стонами. Руки зажаты над головой. Непрекращающиеся равномерные сильные толчки. Капли пота, падающие на ее искривленного лицо. Липкое, обжигающее соприкосновение двух раскаленных тел. Стон, переходящий в крик, прерывающийся срывающимся дыханием, и снова стон. Спазм, выгибающий все тело дугой, за ним снова и снова. Обхватывающее мертвой хваткой влагалище, лишающее последнего шанса продержаться на пару секунд дольше. Макс зарычал, прижимая содрогающееся тело к себе, впиваясь в нее, вдавливая в себя, освобождаясь.       Через пару минут Уне пришлось хорошенько похлопать его по плечу, чтобы выбраться. Она молча поднялась, нашла в ванной комнате халат, порылась в брошенных на пол штанах в поисках пачки сигарет, и вышла на балкон.       Макс усмехнулся. Неожиданный поворот. Новая серия: «Уна почему-то зла».        Натянув штаны, он вышел за ней. Тихо позвал:       - Уна…       Она резко развернулась и влепила ему пощечину. Макс опешил. Потер щеку. Она потерла руку об халат и жадно затянулась.       - Это за то, что не остановился?       - Это за то, что пытался лишить меня этого!       - А, - понял он. Вытащил сигарету, тоже закурил. – Справедливо.       Макс сел в одно из двух кресел, расслабленно вытянул ноги.       - Я рискую нарваться на справедливую ярость своего парня, сидя тут, на виду, - подумал вслух. – Вчера мне уже досталось после твоего признания.       - У вас действительно серьезно?       - У нас действительно серьезно, - подтвердил Вазовски.       - И я, как обычно, все порчу.       - Да что ж, у вас, с головами у всех Аматинов?! Мы же вообще не про тебя сейчас!       Уна медленно развернулась. Предплечья уперлись в ограждение балкона.       - Всех? – интонация, голос, даже мимика Атры.       Вазовски аж передернуло. Он тряхнул головой.       Ее губы раздвинулись в быстрой улыбке, собрались в презрительно-обиженную линию, потом снова белозубый оскал:       - Ну, а Атру-то ты когда успел осчастливить? Ей, полагаю, уговаривать не пришлось?       - Не пришлось.       - Какой же ты кобель, Вазовски.       - Так, барышня, давай не терять берегов.       - Вот почему она так легко согласилась встретиться с профессором. Ты и сам сказал, что она собиралась спуститься к тебе.       - Детка, остынь. Единственный, кто имеет право ревновать меня – это Ири. Черт, как же я этого не хотел. И все насмарку.       Уна затянулась и бросила окурок за спину. Макс проследил за мелькнувшей точкой и перевел на нее взгляд:       - Не делай так больше. Останешься без конфет.       - Прости, папочка…       Он растопырил пальцы на свободной руке, как обычно делала она. Рыкнул, не способный подобрать ругательство.       - Я поняла! – Уна с усмешкой вскинула ладони. – Ты не совращаешь «малолеток».       Макс поднялся и вышел в номер. Уна попыталась задержать, но встретила прямой холодный взгляд. Отступила. Он натянул футболку.       - Включишь «Атру» при мне еще раз, поверь, мы больше никогда не увидимся.       Он ушел.       Уна усмехнулась. А потом заревела.