Чувства? Они мне неведомы.

Проснуться на следующей день было тяжело, уложить ровно стриженные волосы — ещё тяжелее. А выйти из комнаты и направиться на завтрак, видя снаружи плотную стену ледяного дождя — невозможно. Но Эцу честно старалась вести себя как обычно. Она уложила волосы, выкурила стандартную утреннюю сигарету, а после, всё же выбившись из равновесия, выкурила ещё одну. Замаскировала запах табака разнообразными эфирными маслами, недовольно подмечая, что покрасневшие от слёз глаза нельзя скрыть так же, и, поправив форму, всё же вышла наружу, с гордым лицом встречая холодные порывы ветра вперемешку с водой. О, девушка с радостью осталась бы в постели, свернувшись калачиком под одеялом и коря себя за слабость, вчерашнюю и нынешнюю, но обязательства... Ответственность, ошмётки чести и совести были отличным стимулом к тому, чтобы идти и работать. Мысль о том, что она, как оказалось, не такой уж и сильный офицер, а всего лишь слабая девушка, над которой так легко можно взять контроль, вгоняла Хаяши в по-настоящему животный ужас. Нет, она прекрасно понимала, что взяли её почти что не силой, сама ведь этого хотела, но ощущение беспомощности и использованности не покидало ни на минуту. И разобрать в том, откуда пошло это чувство, не получалось. В какой момент всё пошло не так? Эцу не знала и от этого было ещё хуже. Но кое-что она осознала окончательно и бесповоротно. Эцу боится капитана, как дикие псы страшатся подойти к горящему костру. Пережить завтрак в общей столовой оказалось сложнее, чем она думала. Хаяши так и не удалось впихнуть в себя ни кусочка еды: горло просто отказывалось проглатывать варёный рис и девушка с трудом делала даже глотки чая, невероятно вкусного и тёплого в такое дождливое утро. Смотреть в сторону стола, за которым сидели капитан с лейтенантом, было страшно. На других синигами — почему-то тоже. Стоило Эцу поднять голову, как шея начинала понемногу трястись, а выглядеть так странно в глазах окружающих совсем не хотелось. Поэтому девушка упорно пялилась в кружку с чаем, краем уха слушая такую же вялую Сэнго. Но если долго смотреть в чашку чая — ни чашка, ни чай никуда не денутся, капитан Ичимару со своей мерзкой улыбкой тоже не провалится сквозь землю, дождь на улице барабанить не перестанет, а вымокшая насквозь одежда не высохнет сама по себе. Как бы ни хотелось. На тренировке всё было ещё хуже, но не потому, что бедных синигами заставили тренироваться под проливным дождём, а по той причине, что случайно услышанный разговор двух девушек о месячных заставил Хаяши впасть в панику. До дней менструального цикла оставалось чуть меньше недели, тем более, офицер принимала противозачаточные, но воспоминание о том, что капитан кончил внутрь, прошибло всё тело насквозь, вызывая ещё одну причину для тревоги. И под этим грузом тревожных мыслей просто невозможно было нормально тренироваться. «Я не могла забеременеть», — успокаивала себя девушка, проигрывая в очередном спарринге, — «Сейчас рано переживать об этом, нужно подождать.» Легче не становилось. Эцу нужна была помощь, но в этом мире существовал только один человек, способный ей помочь. Попытка нормально отработать сегодняшний день с громким треском провалилась. Дождь хоть и стих, но небо всё ещё было густо заполнено тёмно-серыми тучами, предупреждая о скором возобновлении ливня. Мокрое насквозь шихакушо неприятно прилегало к телу, пока Хаяши потерянно брела по направлению к столовой. Деревянные половицы под ногами отсырели под дождём и теперь прогибались от каждого шага девушки, выдавливая небольшие мокрые лужицы, которые сразу же заползали обратно, стоило поднять ногу. Сэнго, шедшая рядом, с большим энтузиазмом спешила на обед, но видя нехорошее состояние подруги, старалась идти так же медленно, не говоря при этом ни слова. Такое молчание было совсем не похоже на Ёшикаву, но она ещё с утра заметила странное поведение своего офицера и решила не делать ещё хуже лишней болтовнёй. Высокий уровень эмпатии всегда помогал ей правильно вести себя с людьми и уметь вовремя останавливаться, чтобы не сказать лишнего. Хоть и получила она эту высокую чувствительность к чужим эмоциям не от хорошего детства. — Эцу, ты хорошо себя чувствуешь? — решилась спросить Сэнго, в надежде помочь подруге: — Неважно выглядишь. — Знаешь, что, Сэнго, — остановившись, начала Хаяши, — Кажется, мне действительно нездоровится, схожу наверное в четвёртый отряд. — А обед? — обеспокоилась темноволосая, зябко поежившись из-за нахлынувшего, благодаря мокрой одежде, холода. — Потом, — кратко ответила офицер, спешно направляясь в сторону ворот отряда и одновременно с тем отправляя адскую бабочку. Сэнго стала переживать ещё больше, коря себя за неудачную попытку помочь.

***

Они встретились всё на том же месте, что и в прошлый раз, пусть теперь это одинокое дерево и сырые от дождя домики выглядели куда мрачнее, чем раньше. — Мелкая, что за срочность, я даже поесть не успел, — раздражённо заявил продрогший светловолосый парень, закуривая сигарету, но заметив потерянный вид подруги, обеспокоенно спросил, — Что с тобой случилось? Мокрые волосы неустанно липли к его лицу, не давая нормально прикурить, но он всё же справился с этим делом, вдыхая в себя совсем не греющий тело дым. — В мире живых есть какие-нибудь средства, которые могут определить беременность? — с ходу спросила Эцу, тоже закуривая трясущимися то ли от стресса, то ли от холода руками. — Чего? — Ёшито даже сигарету выронил от шока, — Ты переспала с кем-то? Эцу, мы не виделись три дня, когда ты, блин, успела?! — Не важно, так есть или нет? — Ну, я попробую достать, — анализируя внешне состояние девушки, ответил блондин, — Всё прошло не очень, да? — Не спрашивай, — судорожно вздыхая, ответила Хаяши. Она опустила голову, стараясь прикрыть лицо волосами и не заплакать. Сигарета в пальцах тлела и из пепла уже собралась небольшая башенка, которую сбила крупная капля дождя. — Судя по твоему состоянию, этот парень сотворил реальную дурость, — осторожно начал друг, — Расскажешь? Эцу, не вдаваясь в подробности и не называя имени любовника, в общих красках рассказала обо всём произошедшем в тот вечер. Ёшито недолго помолчал, раздумывая над услышанным, а после с неожиданной злостью заявил: — Просто скажи мне кто этот урод и я его побью. — Статус не позволит, — вновь вздохнула девушка, потирая замёрзшие плечи. — Чего?... — неожиданно осознал парень, — Ты что, переспала с кем-то из капитанов?! — Ёшито, ты мне друг? — проигнорировав вопрос, спросила Эцу. — Друг, — кивнул блондин, ожидая от своей подруги уже чего угодно. — Я знаю, что уже превысила лимит переходов в другой отряд за это полугодие, — начала она, теребя пальцы от волнения, — Но у тебя же там есть связи... Ты мог бы попросить за меня... Договориться. — Эцу, я, конечно, попробую, — согласился парень, прежде чем пришёл к ещё большему осознанию, — Погоди, только не говори, что переспала со своим капитаном?! Хаяши промолчала, глядя куда-то на свои ноги и делая вид, что с интересом изучает мокрую землю. — Мелкая, у него же на лице написано, что он какой-то мутный, — продолжал злиться Ёшито, — Как он вообще мог тебе понравиться? У меня кровь стынет в жилах, когда я вижу его и эту его улыбку. — Он мне уже не нравится, — вскинулась офицер, — Просто надумала себе, что он такой красивый и хороший, а на деле оказалось совсем не так... Она опустила голову, сжимая кулаки в попытке сдержать рыдание. Друг, совладав со своей злостью, подошёл к девушке и слегка прижал к груди, пытаясь поддержать. Эцу всё-таки разрыдалась. — Ну всё, всё, — поглаживая её по спине заговорил парень, — Я что-нибудь придумаю и переведём тебя куда-нибудь в другое место, хорошо? Хаяши благодрно кивнула, тут же вытерев слёзы и сопли об плечо Ёшито, вызвав у него тем самым раздосадованный возглас: — Фу, Эцу, блин, сколько раз просил так не делать, — вытирая рукавом плечо выразил своё недовольство друг. Они слабо засмеялись, оба вспомнив как подобное произошло впервые, хотя в тот раз девушка сделала это специально, чтобы насолить Ёшито. С ним Эцу было чрезвычайно легко. Он умел рассмешить когда было нужно, никогда не лез не в своё дело, давая возможность решить самой, стоит рассказывать или нет, умел молчать без какой-либо неловкости. Этой непринуждённости и расслабленности всегда не хватало Хаяши в самой себе, поэтому она так зацепилась за этого паренька, ещё в академии. Они могли бы проговорить до вечера, но всё же сошлись на том, что стоит продолжить работать, пока не получили выговор. На небе наконец-то сквозь тучи пробилось солнце, образовывая небольшую радугу в окружении грязно-серых облаков. Разговор с Ёшито поселил внутри Эцу некое спокойствие. Она медленно брела обратно к баракам третьего отряда, глядя себе под ноги и содрогаясь даже от лёгкого дуновения ветерка. Хотелось скорее спрятаться где-нибудь в тепле, да и горло начало неприятно саднить, намекая на возможную простуду. Девушка невольно подумала, что с таким слабым здоровьем солдат из неё совсем никудышный, но постаралась отогнать эти мысли куда-нибудь подальше, чтобы не загоняться ещё больше, чем раньше. Ей, честно говоря, уже ни о чём не хотелось думать. Подойдя к административному зданию, она увидела лейтенанта Киру, который о чём-то разговаривал с капитаном Ичимару. В груди неприятно кольнуло, и девушка резко завернула за угол, надеясь, что её не успели заметить. Она тяжело дышала, прижимаясь лопатками к мокрой стене здания, из-за чего по телу пробежались мурашки от неприятного холода. Чувство тревоги почти сносило голову, а холод в этой ситуации совсем не отрезвлял. Недолгому спокойствию внутри пришёл конец. Всё вокруг казалось Эцу каким-то излишне ярким и громким, но несмотря на это, она не могла сосредоточиться на каких-то определенных деталях окружения. В попытке успокоить бешеное сердце и учащённое дыхание, офицер пригладила влажные волосы, выравнивая сбившийся от ветра пробор. Выходить из своего укрытия пока капитан не уйдёт она не хотела. У себя в голове Хаяши пыталась как-то обосновать и одновременно с этим унять свой иррациональный страх перед этим мужчиной, прокручивая в мыслях раз за разом, что всё хорошо и что никто ей не навредит. И до этого не вредил. Она ведь сама ему предложила, так ведь? Не желая больше об этом думать, Эцу прислушалась к происходящему почти в нескольких метрах от неё. Кажется, капитан с лейтенантом начали прощаться и, заслышав это, она в последний раз пригладила волосы, выныривая из-за угла и направляясь в сторону Киры, который уже стоял совершенно один на входе в администрацию. Коленки у девушки всё ещё подрагивали, но она, пересиливая себя, немного нетвёрдо шагала к лейтенанту, крепко сжимая ладони в кулаки. — Лейтенант Кира, — она приветственно поклонилась, не подозревая как безумно выглядит со стороны: такая мокрая и растрёпанная с почти отчаянно бегающими глазами. — А, Эцу, привет, у т-тебя всё хорошо? — поприветствовал лейтенант, слегка обеспокоенно разглядывая Хаяши, — Сэнго сказала, что т-ты пропустила обед. — Да, лейтенант, мне... — Эцу запнулась, теряя мысль и не находя слов, словно голова неожиданно опустела, но сразу же взяла себя в руки, — Мне немного нездоровится, можно я отлежусь у себя в комнате? Её дрожащий голос, в совокупности с помятым внешним видом и вздрагивающим от каждого порыва ветра телом, не вызывал никаких сомнений у Изуру, что ей действительно не очень хорошо. Но подтверждение этого факта только вызвало у парня ещё больше беспокойства. — Д-да, конечно, — спохватился лейтенант, коря себя за то, что не обратил внимания на её состояние раньше. Он хотел было ещё что-то добавить, но офицер спешно поклонилась и быстрым шагом направилась в сторону жилых бараков. Холод пробирал до костей и оказавшись наконец в тёплой комнате Эцу поспешила переодеться в белый халат, в котором обычно спала. Нырнув в тёплую постель девушка свернулась калачиком, прячась с головой под одеялом. Мыслям о капитане не было предела. Стоило закрыть глаза и по щекам потекли горячие слёзы, но офицер тут же вытерла их. Сложно было понять, плачет она от усталости или от стресса, но сил об этом думать уже не осталось. Её морозило. Девушка приложила холодную ладонь ко лбу, безуспешно пытаясь определить температуру тела. После потрогала бёдра, находя их чрезвычайно горячими, и пришла к выводу, что тело запоздало начало греть себя само. В желудке заурчало. Эцу ещё могла бы успеть на ужин, но идти туда и видеть капитана ей совсем не хотелось. Она с содроганием вспомнила, как тяжело ей дался завтрак в общем зале и как старательно она избегала смотреть в сторону стола, за которым сидели капитан с лейтенантом. «Помолчи», — всплыл в голове голос Ичимару, заставив девушку судорожно выдохнуть. В попытке придти в себя, Хаяши зажгла настольную керосиновую лампу и потянулась к обручу, на котором красовалась незаконченная вышивка дерева сакуры. Банальная, но успокаивающая. Послышался стук в дверь, а после в дверной проём просунулась голова темноволосой девушки с немного сбившейся высокой причёской. — Эцу, привет, ты как? — спросила Сэнго, заходя в комнату. В руках у неё был небольшой поднос с тарелкой и кружкой — как с такой ношей в руках она умудрилась постучать в дверь, осталось загадкой. Она положила поднос на тумбочку, стоявшую рядом с кроватью, а сама уселась за письменный столик, развернувшись при этом к хозяйке комнаты. — Нормально, — ответила офицер, внутренне радуясь приходу приятельницы, — Что это ты мне принесла? — Я подумала, что ты голодная, тут рис с рыбой и чай с календулой. Тебе полезно будет. «Календула, — подумалось Хаяши, — Цветок нашего отряда, означающий отчаяние». От этой иронии ей даже стало немного смешно. Она отпила чуть-чуть горького чая, а после принялась увлечённо есть, чувствуя, что действительно была очень голодна. — Спасибо, — с набитым ртом спешно поблагодарила Эцу, ни на миг не отрываясь от трапезы. — Да не за что, — махнула рукой Сэнго, — Ходила в четвёртый отряд? — М-м, да... — Врёшь, я знаю, что не ходила, — девчонка улыбнулась во все тридцать два зуба, как-то загадочно блеснув глазами, — Я видела тебя с офицером из второго отряда, светленький такой.. — А ты что там делала? — Относила во второй отряд какие-то бумаги по поручению Киры, — темноволосая слегка покраснела, вспомнив лейтенанта. — А, вот значит когда ты успела ему разболтать, что я пропустила обед? — А ты что, с ним виделась? — как-то ревниво спросила Сэнго, но тут же поторопилась исправиться, — Извини, пожалуйста, грубо получилось. Хаяши аж жевать перестала. — Сэнго, в чём дело? Я же тебе говорила, что он не в моём вкусе. — Я уже поняла, что в твоём вкусе длинноволосые худощавые блондины, просто... — девушка вдруг поникла и отвернулась, пытаясь найти на столе за что зацепиться взглядом, — Ого, ты что, вышиваешь? Офицер немного грубо отобрала у приятельницы вышивку, кладя её на место, и тут же строго спросила: — Сэнго, в чём дело? Та раздосадовано вздохнула, но всё же ответила: — Просто, я сегодня решилась всё-таки пригласить его поесть где-нибудь и знаешь, что он ответил? — Ну. — "Да, конечно, давай, а мы только вдвоём будем?", — пародируя голос и манеру речи лейтенанта, продолжила Сэнго, — Знаешь, демонстративно так, как будто намекал, что ещё кого-то нужно позвать. Она с обидой отвернулась, вновь хватая обруч с вышивкой и с притворным интересом его изучая. — Знаешь, я думаю, что тебе показалось, — вернувшись к еде, решила Эцу. — Нет, не показалось! — девушка эмоционально отбросила вышивку в сторону, — Я слышала ваш диалог на той тренировке! — Какой диалог? — Он позвал тебя поесть с ним где-нибудь! — Да, но он сказал, что я могу и тебя позвать, — заметила офицер, — Сэнго, очнись, он постеснялся позвать тебя напрямую, потому что ты ему нравишься, и он попытался сделать это через меня. Сэнго, словно обретя какое-то осознание, застыла, не веря в услышанное, а потом радостно спросила: — Ты правда так думаешь? Хаяши кивнула, доедая последнюю ложку риса, а после откинулась на спинку кровати, наконец-то сытая и более-менее не одинокая. — Эцу, прости, тебе плохо, а я тут со глупой своей ревностью. Ёшикава действительно почувствовала накрывшее с головой чувство вины за своё идиотское поведение. Шла ведь сюда с определённой целью: поддержать, помочь, а в итоге оступилась и начала предъявлять претензии на пустом месте. В ответ офицер лишь покачала головой, не глядя в сторону приятельницы. — У тебя что-то случилось или ты просто простыла? — с участием спросила Сэнго. — Я просто... — девушка запнулась из-за всплывшего воспоминания о том, как она лежала на том столе, — Немного ошиблась в себе. И в мужчине. Хаяши тотчас мысленно отругала себя за это несвойственное ей откровение. — В мужчине? В том светленьком что-ли? — Нет, Ёшито просто друг. В другом мужчине. — В том, который тебе нравится? — Да... — ответила Эцу, но тут же поправилась, — Он мне уже не нравится. Сэнго пересела на край кровати и в попытке поддержать мягко сжала руку подруги. Боль и обида за своего офицера бурлили внутри с невероятной силой. Хотелось обнять, подбодрить, но Эцу была настолько закрытый, что темноволосая выдавила из себя лишь самые простые и неловкие слова: — Что бы он не натворил, забей на него, ты достойна лучшего. — Спасибо, — Хаяши сжала ладонь темновлосой в ответ, прежде чем высвободить свою руку из её пальцев. Ей была ни к чему эта тактильность. Сэнго ушла с чувством вины и беспокойства, но ничего не могла с этим сделать, радуясь тому, что подруга хоть и чуть-чуть, но открылась ей. После ухода приятельницы девушка ещё долго не могла уснуть, борясь с навязчивыми мыслями обо всём произошедшем. Тревога и страх будущего сводили её с ума, но она была настолько истощена, что уже не могла ни о чём думать. Ночь была тяжёлой и душной, и только под утро Эцу наконец провалилась в темноту.