Как в обычном кино

Красивая подпись расползается на документе снизу в правом углу. Чанбин поправляет съехавшие очки и задирает голову на организатора. — Я надеюсь, партнёр будет адекватным, и полностью выполнит свою роль, — сердито проговаривает он. Чёрный пиджак на его широких плечах выглядит строго и угрожающе. Такие же чёрные волосы иногда мешаются, свисая перед глазами. Кольца на пальцах изредка сверкают на свету, а брюки, в которые заправлена тёмная прозрачная рубашка, подчёркивает ремень. Мужчина выглядит устало: веки слегка прикрыты, взгляд нечёткий, но остаётся таким же суровым, как и обычно. Его осанка заставляет девушку, сидящую напротив него, чувствовать себя униженной перед ним. — Повторяю: мне не нужны новички. Если что-то пойдёт не так, я заставлю и Вас, и Ваших подчинённых поклоняться мне до конца жизни. — Вы сами подписали документ о неразглашении партнёра, — девушка не теряет лицо и гордость, даже несмотря на то, что знает, кем является Чанбин, и что лучше с ним не шутить: — В случае каких-либо проблем, вся вина перекладывается на Вас и Вашего будущего партнера. Мои подчинённые, как Вы их назвали, не будут иметь к этому никакого отношения. Также, как и я сама. Чанбин выдыхает, потирая переносицу. Он попался на удочку, но для него это дело слишком обыденное, чтобы сейчас придираться к чему-либо. Просто он привык быть формальным и серьёзным, ему важна каждая деталь. — Ладно, плевать, когда съёмка? — сдаётся он, будучи уставшим после рабочего дня. — Завтра. Будьте, пожалуйста, готовы заранее. Адрес тот же, — отвечает девушка и уходит. Чанбин провожает её бедра взглядом и хмурится. — Как жаль, что меня никогда не возбуждали девушки. Так было бы лучше. Для всех.

***

Время до съёмки проходит очень быстро. Чанбин делает всё те же повседневные дела, а за два часа собирается на встречу. Ему на самом деле плевать, кем именно будет его партнёр; он выполнит свою работу изящно, даже если другой налажает. Чанбин всегда умеет находить выходы из таких ситуаций. Опыт работы позволяет вести себя так, потому что он и правда востребован на этом «рынке». Мыться приходится тщательно. Чанбин ухаживает за собой весьма придирчиво. Ему важна его внешность и опрятность в глазах других. Чисто выглаженный костюм висит в шкафу, приготовленный ещё вчера вечером. Мужчина наносит парфюм на шею и запястья, растирает и наслаждается приятным ванильным запахом. В гримёрке Чанбин вновь встречает организатора. Девушка уже успела ему надоесть за два года работы у неё. Но она слишком хорошо знает свои обязанности и никогда не подводит. Вот и сейчас: Чанбин надеется, что с выбором партнёра она не подвела. — Добрый день, — она, как обычно, мила и вежлива, — вот сценарий, — она протягивает руку с одним листом бумаги, и следующие пять минут мужчина знакомится со своими будущими репликами и действиями. — Кто партнёр? — задаёт он единственный вопрос, пока поправляет незначительные вещи во внешности. Девушка сзади мнётся, что он видит в зеркале и хмурится: — Говори уже. — Хван Хёнджин, — она опускает голову, готовясь к словесной атаке от мужчины, но их обоих отвлекает Хван Хёнджин собственной персоной, зашедший в помещение. — О, вот вы где, — он улыбается во все тридцать два зуба своим оскалом. Эту хищную улыбку Чанбин помнит очень хорошо. Его лицо в миг приобретает чёрный цвет, будто он принял тёмную сторону этого мира. Организатор быстро удаляется, успев впихнуть в руки Хёнджина лист со сценарием. — Ты, блять, что здесь забыл? — Чанбин одним движением разворачивается и настигает блондина за два шага, стискивая пальцы у него на шее. Его глаза полностью потемнели от ярости, и Хёнджин знает, что тот и вправду может его ударить. Но его харизма точно не позволит этому случиться. — Да ладно тебе! Ты ведь любил меня когда-то, — дует губы Хёнджин. Чанбин скрывать не будет: тот до ужаса привлекателен и красив, но то, какая у него прогнившая насквозь душа, он никогда не забудет. — Тебя никто и никогда не любил, — шипит в ответ Чанбин, не заботясь о том, что душит парня ещё сильнее. Ему правда хочется его убить. За все те ужасные дни и ночи, когда он приходил домой с учёбы полностью избитый. Тогда он был благодарен, что Хёнджин и его друзья не насилуют его. Сейчас он задумывается, сколько дряни он может выбить из парня на этой съёмке. Его губы искривляются в победной улыбке. — Ну же, — брови Хёнджина заламываются от боли. Красные следы от сильных пальцев Чанбина точно останутся на белоснежной шее. — Я же извинялся, Чанбин. Мужчина с силой бросает его на пол, на колени, убирая руку в карман. Он совсем тихо смеётся, пока Хёнджин откашливается, понимая, что именно он всю жизнь перед Чанбином был унижен и растоптан в грязь, в сравнении с которой он точно проиграет. — Ты настолько глуп, Джинни, — грубо проговаривает Чанбин и пинает ослабшее тело по животу. Удар слабый, так что парень даже не жмурится от боли. Его больше волнуют слова, что произнесёт сейчас Чанбин, и ноющая боль на шее: — Ты, наверное, будешь в шоке, узнав, что, — он присаживается на корточки перед Хёнджином. Тот улавливает насколько красивым и изящным стал старший: он запомнился Хвану худощавым слабым мальчишкой в университете, который не мог никогда за себя постоять, и всегда выглядел жалко, ничтожно в своих глазах. Однако в глазах Хёнджина он был особенным. Как же жаль сейчас каждому из них, что они поняли это лишь во взрослой жизни, когда уже перечеркнули все пути встретиться друг с другом, и когда поняли, что такая любовь будет слишком ужасной в их проявлении: — …я никогда тебя не любил. Чанбин произносит это с поразительной лёгкостью, будто это является правдой. Хёнджин только что потерял перед ним своё поставленное ехидное лицо, которое у него было всегда. Чанбин бы даже не узнал его, если бы организатор не сказала его имя, а сам Хенджин не зашёл бы в гримёрку также, как заходил в аудиторию, когда опаздывал на половину пары. Хёнджин дрожит, ему хочется плакать, и он сам даже не знает из-за чего. Их взгляды не способны прервать контакт. Рука блондина с шеи перемещается на щёку Чанбина, и взгляд мужчины перед ним становится потерянным. Хёнджин придвигается ближе и целует. Плавность их губ и нежность полностью противоречит их отношениям, которые закончились когда-то давным давно, когда Чанбин похоронил прежнего себя. Мужчина находит в себе силы и отталкивает глупого парня. До съёмки буквально пару минут, и он выбегает из комнаты, будучи слегка возбуждённым, но его строгий и серьёзный вид возвращается также быстро, как и Хёнджин — на съёмочную площадку. Комната, привычная для Чанбина, сверкает светом от ламп. Съёмочная группа завершает подготовку аппаратуры, а организатор тихо стоит в сторонке, боясь подойти к обоим актёрам. Хёнджин виновато крутится возле Чанбина, пытаясь всем своим видом показать другим, что ничего не изменилось: что он всё тот же привычно нахальный порноактёр, которого трудно уговорить на съёмку, ведь он с умом подходит к выбору партнёров и обычно трахается только с теми, кто ему уже знаком. Он принял запрос на этот сюжет, просто потому что ему хотелось узнать, насколько горячий и потрясающий Чанбин в постели. Он может признаться, что не раз представлял его таким, поэтому и заплатил организатору о неразглашении его имени и псевдонима перед старшим. Хёнджин предвидел, что тот со стопроцентной вероятностью не согласился бы на эту съёмку. Сейчас же Чанбин будет вести себя также, как Хёнджин. Они просто потрахаются. Чанбину вновь не мало заплатят, и они больше никогда не увидятся. Чанбину хочется так думать, но он где-то в глубине души надеется всё же ещё раз переспать с Хёнджином. Даже до того, как это случится, он уже думает о следующем сексе. Они раздеваются полностью, и обоим слишком трудно не разглядывать друг друга. В помещении остаётся лишь один оператор и организатор. Они ещё раз пробегаются по сценарию, и Чанбин удовлетворенно вздыхает. Ему определённо нравятся вещи, которые он будет творить с Хёнджином. Для начала Чанбину нужно сесть на стул, где ему связывают руки. Камера начинает запись, а Хёнджин встаёт перед ним на колени. Они обмениваются вожделенными взглядами. Татуировки на руках Чанбина приковывают взгляд блондина — тот рассматривает их, никуда не торопясь. Девушке был дан «приказ» не отвлекать их, чтобы они не делали. Чанбин будет идти по сценарию, но и все поправки, которые крутятся у него в мыслях, он планирует внести. В любом случае то, что не понравится организатору, монтажёры просто вырежут, а Чанбин сможет повеселиться на славу. Он уже представляет, как отыгрывается на теле Хёнджина также, как и тот в свои девятнадцать лет над беспомощным одногруппником. Чанбин перестаёт улыбаться, как только воспоминания заполняют его голову. Когда-то он точно также стоял весь в крови, слезах и поте перед Хваном. Он помнит животный взгляд блондина, и то, как он сам смотрел в ответ. Хёнджин прекрасно видит это всё сейчас в отражении чужих глаз. Он понимает, что ему сегодня предстоит вынести, и не скажет ничего против, потому что знает, каким был подонком в студенческие годы. Хван хочет извиниться перед Чанбином за все страдания, на которые обрёк его; хочет увидеть в глазах напротив не отвращение и брезгливость, а прощение. Он специально вышел на след Чанбина через его постоянного организатора съёмок. Он давно знает, что тот открытый гей и посылает всех своих хейтеров на три буквы, совсем не стесняясь в выражениях. Да, его лицо наполовину закрыто на видео, но это не останавливает Чанбина выходить в прямой эфир на своём ютуб-канале и говорить с фанатами о жизни. Конечно, большинство из них — старые извращенцы, готовые отдать все деньги, чтобы Чанбин что-то сделал для них на эфире, но мужчина всякий раз разыскивает в чате адекватных собеседников и общается с ними на разные темы. Для того, чтобы удовлетворять себя, можно найти с ним порно, а не доставать его в чате. Чанбин ужасно злится каждый раз, когда читает комментарии в эфире. Хёнджин в последнее время, как только узнал, кем стал Чанбин после окончания учёбы, часто стал заглядывать на его канал. Последний месяц даже не пропустил ни одного прямого эфира. Он узнал его по глазам, которые были слегка прикрыты маской. Чанбин обычно предстаёт до жути уютным в своих видео на ютубе: он кушает, рассказывает, как прошёл его день, может даже поделиться планами на неделю и сделать несколько спойлеров о предстоящих съёмках. Хёнджину это сразу понравилось, потому что он видел, как мужчина пытается отдалиться от своей работы такими повседневными вещами. Он даже посетил несколько ресторанов, которые рекомендовал Со. Хёнджин мечтает с ним просто подружиться, забыв всё то, что было в учебное время, и провести с ним какое-то время. Не такое, как сейчас. Когда Хван стоит на коленях и готовится взять в рот чужой член. Если бы он только знал тогда, что через несколько лет будет вот в таком положении перед Чанбином… Парнем, которого он со своими друзьями избивал по всяким пустякам. Но сейчас это никого не волнует. Они должны выполнить свою работу, а что будет дальше — никто не знает. Хёнджин лишь надеется, что Чанбин не убьёт его после съёмок. Он ещё хочет извиниться словесно. Не только подставить своё тело под страстные удары мужчины, но и просто поговорить с ним, попросить прощения, объясниться, что он изменился: от прежнего ублюдка не осталось и следа. Организатор чувствует эту давящую атмосферу, и пытается придумать, как можно разбавить её. Она слышала, что эти двое не ладят, но не знала, что всё настолько серьёзно. Чанбин соображает быстрее. Он подается бедрами вперёд, прерывая осматривающий взгляд Хёнджина. Видеть друг друга голыми — очень непривычно, хотя это и было неотъемлемой частью их работы. Чанбин включает свой профессионализм. Со всеми другими парнями он спокойно работает. В его обязанности входит лишь сделать отличный секс на камеру, но делать то же самое с человеком, который портил тебе жизнь на протяжение нескольких лет, намного труднее. Хёнджин тоже это понимает, но пытается войти в свою обычную роль на работе — нахальный пассив, который ничего не стесняется. Его позиция часто меняется, с некоторыми парнями он не стесняется показывать свою доминантную сторону, а с другими подстраиваться под пассива, иногда милого и прилежного, если этого хочет аудитория, а иногда и самого назойливого, который часто берёт весь процесс в свои руки. С Чанбином по сценарию он должен быть именно таким типом, но сегодня такое настроение, что он готов за всё заплатить и быть полностью в подчинении старшего. Хёнджин сейчас осознает, насколько тот прекрасен: его тело идеально, Чанбин очень красив собой, так ещё и, судя по его диалогам в своих прямых эфирах, Хван уверен, что мужчина отличный собеседник и интересный друг. Дружба, конечно, для них закрыта на нержавеющий замок, но у Хёнджина в голове складывается отличный сценарий «от ненависти до любви». Он невольно вспоминает студенческие годы и сразу же пытается освежить свою голову от этих мыслей, потому что ему нужно быть более сосредоточенным на работе. Они оба понимают, что их знакомство будет сбивать весь настрой, но это не первый раз в их работе, и каждый надеется, что их профессионализм не подведёт. Хёнджин дразнит Чанбина своими поцелуями на бёдрах, раскрашивая их засосами и мелкими укусами. Чанбин слегка расслабляется, вспоминая, зачем они все тут собрались. На него падает свет от ламп, и Хёнджин уже готов кончить от того, насколько эстетично тот выглядит. Он смотрит на него снизу, словно на Бога. Его заводит то, как пресс постоянно напрягается, обнажая несколько кубиков. У Хёнджина телосложение абсолютно другое. У него узкие плечи, талии как таковой нет, но, всё же, он держит себя в хорошей форме. Тело его подтянуто, мышцы можно увидеть повсюду, но он всё равно остается худощавым. Чанбин бы определил его больше в модели, нежели в качки. Их натянутые отношения не останавливают обоих от восхищения друг другом. Чанбин видит искренность действий блондина и поражается их плавностью. Хёнджин эстетичен и великолепен в своей работе. Он отсасывает мужчине так, будто и не было между ними ничего, что могло бы пошатнуть их доверие друг к другу. Будто они самые близкие люди. Хоть это вообще не так, Чанбин полностью отдаёт себя в руки Хёнджину, он расслабляется и принимает ласки, не имея возможности ещё более грязно толкаться в рот Хвана, помогая себе рукой. Запястья неприятно натирает ткань, руки начинают затекать в одном положении, и спустя несколько минут мучений он просит развязать себя. Хёнджин специально играет на нервах старшего. Он сначала доводит его до предоргазменного состояния, а после замедляется или вовсе останавливается. Ему нравится проводить по члену Чанбина языком снизу и до самого кончика, оставляя по всюду слюни, которые стекают к мошонке. Хёнджин впервые по-настоящему наслаждается процессом. Ему до дрожи в ногах нравится вот так стоять на коленях, чувствуя боль от жёсткого покрытия пола, слизывать капельки спермы с члена парня и слушать стоны Чанбина. Хёнджину нравится, как он иногда давится, нравится чувствовать горлом бархатную головку и слышать, как же хорошо от его действий старшему. Это делает его самооценку выше, будто его хвалят этими стонами и чешут за ушком, как самого послушного котёнка. Чанбин прерывает его восхищение своей ладонью, которой вплетается в шелковистые волосы, и начинает яростно вбиваться в чужой рот. Он двигает бёдрами вперёд, встав, чтобы было удобнее, и не встречает негативной реакции. Чанбин видит, как глаза блондина закатываются от удовольствия, а чужая глотка расслабляется, дабы не сделать себе больно. Слюни, вперемешку с предэякулятом, стекают с подбородка Хёнджина, капают на его белоснежную грудь и текут дальше. Старший признаётся себе, что, в сравнении с другими его партнёрами, это выглядит намного горячее именно с Хёнджином. Он не даёт себе закончить, как обычно это и бывает, хотя желание увидеть, как изо рта Хёнджина вытекает его сперма, было настолько сильным, что его смогла остановить лишь девушка, показывающая за кадром крест руками. Чанбин отстраняется и с размаху ударяет Хёнджина по щеке, заставляя проглотить всё, что есть у него во рту. — Выглядишь просто потрясающе, — произносит он с неподдельным удивлением, смотря, как Хёнджин сглатывает и размазывает оставшуюся жидкость по своей груди. На щеке красуется красное пятно, и старший не останавливает своё желание оставить такое же пятно на другой стороне. Блондин никак не препятствует новому удару, лишь слегка жмурится, но знает, что он это заслужил. Хёнджин видит, что у мужчины черти пляшут вокруг, которые подсказывают, как же ещё можно отомстить за годы травли. — Всё для тебя, — слышится в ответ, и Чанбин кидает его на кровать, пристраивая парня к себе задом. Хёнджин послушно опирается на локти и ждёт резкого толчка внутрь, но Чанбин за спиной лишь облизывается, хищно и яростно смотря на округлые ягодицы перед собой. Белоснежная кожа манит его изменить свой цвет, и он не отказывает себе в этом удовольствии. Со стороны Хёнджина доносится первый протяжный стон, переходящий в крик, после того, как Чанбин размашисто лижет разрез между ягодицами своим языком, а рукой переходит на член блондина, надрачивая по всей длине. Старший входит во вкус, вылизывая задницу Хёнджина. Он оставляет множество укусов и засосов на коже, которая в некоторых местах показывает свою неидеальность маленькими прыщиками и покраснениями. Чанбина это умиляет. Он восхищается тем, как блондин подготовился к их сексу. Он побрился абсолютно везде, где только можно, от всего тела пахнет гелем для душа с запахом цитрусовых, и Чанбин иногда специально принюхивается, желая пропитаться этим прекрасным ароматом. Хёнджин почти кончает, как вдруг Чанбин отрывается от него в последний момент. Но сразу после этого Хван сразу же чувствует два пальца, растягивающие стенки его ануса. Их абсолютно не смущает никто в этой комнате. В начале их карьеры было и вправду неловко, но с опытом это чувство ушло. Они оба редко наслаждаются процессом, но сейчас именно тот момент, когда можно сказать, что всё идёт просто превосходно. Хёнджину нравится то, как Чанбин им управляет, а другой, в свою очередь, доволен покорностью блондина. — Дай ремень, — говорит он организатору, и девушка кидает ему ремень из его же брюк. Чанбин кладёт его рядом, чтобы воспользоваться в будущем, и продолжает растягивать мягкие стенки Хёнджина. Тот иногда постанывает, ожидая, пока кончики пальцев найдут чувствительное место. — Блять, — ругается старший, раздражаясь из-за длины своих пальцев, потому что у него всё никак не получается найти простату. Он слышит, как Хёнджин тихо посмеивается. — Что? Слишком короткие? — он совсем не жалеет о своём тоне, потому что за это ему прилетает сильный удар по правой ягодице ремнём, который пригодился очень быстро. — Посмотрим на то, как ты будешь орать от моего члена, — от голоса Чанбина бегут мурашки, потому что он правда выглядит взбешённым, но Хёнджину абсолютно плевать на боль, которую ему предстоит вынести. Он всё ещё должен понести наказание за ошибки своей молодости. Наказание настигает его уже скоро. Чанбин вынимает пальцы, размазывая остатки смазки по входу, и вновь берёт в руки ремень. — Я буду мучать тебя, пока ты не упадешь с колен, — говорит он и бьёт материалом по уже покрасневшему месту. Слышится крик блондина: — Считай. — Один, — Хёнджин дрожащим голосом скулит, устраиваясь на коленях и локтях поудобнее, чтобы вынести как можно больше ударов. Мазохист. Удар за ударом, а голос блондина начинает и впрямь сигнализировать о боли, но Чанбин не спешит останавливаться, хотя видит, что цвет кожи стал бордовым. После двадцатого удара Чанбин замечает, что организатор сама уже намекает, что пора заканчивать, но мужчина вошёл во вкус. Ему нравится слышать голос Хёнджина, который становится всё беспомощнее. Блондин будто кидает ему вызов, мол, он не упадет. Но тогда до какого числа готов дойти Чанбин? Он видит, что девушка показывает что-то новое и вдруг понимает, что она показывает. «Он плачет.» Она указывает на Хёнджина и изображает дорожки слёз на своих щеках. Чанбин хмурится, смотря на то, что он сделал с задницей Хёнджина. До мужчины доходит, что тот мстит сам себе. Хёнджин плачет почти навзрыд, не показывая этого и продолжая принимать удары, как что-то естественное за свои действия по отношению к Чанбину много лет назад. Его кожа на ягодицах не то что красная — она стала больше напоминать кровавое поле боя. Фиолетовые оттенки начинают пугать Чанбина, он легонько поглаживает чужую задницу, сразу замечая реакцию в виде дрожи. Если бы он дошёл до крови, то никогда бы не простил себе этого. Чанбин ударяет ещё раз, дабы удостовериться в словах организатора, и, наконец, слышит этот голос Хёнджина. — Двадцать… — блондин смаргивает слёзы и вдыхает носом воздух, пытаясь заглушить боль, но не падает. Стойко держится на дрожащих коленях. На лбу выступают капельки пота, а щёки краснеют: — двадцать пять… Чанбин отбрасывает ремень, поворачивает к себе лицом Хёнджина и с сожалением смотрит на его мокрое лицо. Они сливаются в слишком болезненном поцелуе. Чанбин чувствует солёный привкус на языке, но даже это не мешает им — они не могут оторваться от губ друг друга. Чанбин вплетается пальцами в волосы, другой рукой поглаживая чувствительные ягодицы. Хёнджин дрожит от прикосновений, но не останавливается. Он пересиливает своё желание целоваться с Чанбином вечность и переходит мягкими поцелуями на шею. — Не забывай, зачем мы здесь, — шепчет Хёнджин ему на ухо, и натыкается на строгий взгляд. — Да уж понял, — также тихо говорит в ответ Чанбин: — Отомстить тебе. Хёнджин кивает. Чанбин укладывает его на спину, поглаживая по внутренней стороне бёдер. Хёнджин на это лишь больше раздвигает ноги и вытирает слёзы со своего лица. Кожа сзади неприятно горит и слегка щиплется, но без боли лежать вряд ли получится, а вновь в коленно-локтевой позе он вряд ли долго простоит. Чанбин в знак извинения подкладывает подушку под его поясницу и ещё раз бережно смазывает вход Хёнджина смазкой. Он позволяет блондину раскатать по своему члену презерватив и, наконец, пристраивается головкой к дырочке. Хёнджин недоверчиво напрягается, пальцы на ногах сжимаются, а руки закрывают грудь, будто в попытке защититься. Чанбин всё это видит, отстраняется на мгновение, и вновь прилегает своим телом к чужому, чтобы в отвлекающем действии поцеловать в щёку. Так нежно и невинно, что Хёнджин на мгновение хочет закрыть лицо руками из-за стеснения, но Чанбин не позволяет, целуя в разные части лица. Будто они пара, а не порноактёры, которые выполняют свою работу. Все его действия неоправданно нежные и милые. Хёнджин ждёт подставы, но её не происходит. Чанбин лишь просит расслабиться и довериться ему. Он входит медленно, хотя для толщины его члена Хёнджин точно был растянут, и как таковой боли не должно было быть в любом случае. Но Чанбин всё же пытается показать, что его месть закончена, что он больше не будет издеваться и причинять боль парню. Потому что давно простил его. Его движения плавные, толчки размеренные и приносящие удовольствие. Хёнджину очень хорошо сейчас, он чувствует тепло старшего в себе, чувствует его слегка шершавые ладони на своём теле, и то, как аккуратно и нежно Чанбин прикасается к нему. Будто он фарфоровая куколка. Мужчина так боится разбить Хёнджина ещё раз, всё ещё посматривая, как фиолетовый цвет становится ярко-бордовым, и это его пугает. Он делает себе мысленную пометку поухаживать за Хёнджином после съёмок: намазать его кремом, а также помочь помыться, потому что вряд ли тот самостоятельно сможет стоять на ногах. Чанбин не вдалбливается в него, не использует ничего грубого, лишь целует где-то, гладит и трогает чувствительную головку Хёнджина. Он даже не думал, что такими мягкими толчками всё равно можно стимулировать простату. Чанбин наслаждается голосом блондина: тот стонет и иногда кричит ему прямо на ухо, и это так тешит самолюбие Чанбина. Он даже начинает больше вжиматься в чужое тело, дабы довести обоих до оргазма. Он на минуту останавливается, принимая удобное положение, и входит часто, но короткими толчками, продолжая касаться головкой чувствительной точки, и одновременно дрочит своей ладонью член блондина. Он отдаёт ему всё свое внимания, замечая лишь то, как меняется его лицо во время оргазма. Чанбин сам не понимает, как кончает сразу после блондина, не убирая руку, покрытую спермой, с чужого члена. Они пытаются отдышаться. Затем Чанбин выходит, выбрасывает презерватив и помогает Хёнджину подняться. Камеры выключаются. Они уходят в гримёрку.

***

— Ты помнишь наш первый поцелуй? — неожиданно спрашивает Чанбин, вытирая некоторые места на теле салфетками. Где-то смазка, где-то сперма; а вот слюни Хёнджина почему-то убирать не хочется. Да и вообще, он бы не стал мыться — запах парня настолько пленит, что он хочет в нём раствориться. — Конечно, помню, это было пару часов назад в этой гримёрной, — Хёнджин, кажется, напряжён и не понимает вопроса. Он с болью в теле пытается размяться. По-хорошему надо в душ, а потом домой и спать, но желание смотреть на такого красивого Чанбина через отражение в зеркале заставляет его оставаться на месте. Хван замечает ровные изгибы накаченного тела мужчины. Тот очень изменился за прошедшие года. Чанбин повзрослел. Хёнджин тоже, но перед людьми остаётся всё таким же клоуном, обычным озорным человеком в компании, где всегда является всеобщим центром внимания. Никто не пробовал узнавать его ближе, но он тоже повзрослел. Некоторые увлечения из прошлого, безусловно, остались, но он вырос умственно, осознал собственные грехи и постарался исправить их — это для него самое главное. Он перестал быть таким отбросом и вести себя как подонок. От осознания этого Хёнджину становится легче на душе. Осталось только услышать от Чанбина, что он прощён, и тогда его душа всегда будет спокойна. — Нет-нет, ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, — Чанбин выбрасывает грязные салфетки в урну и поворачивается к Хёнджину. Тот вопросительно смотрит на него, ожидая объяснений: — Та самая вечеринка, Джинни. Что там произошло? — Тебя напоили, — начинает Хван. Он вспоминает, какой позор сотворил его друг, подмешав алкоголь в лимонад Чанбина. Тот не заметил, потому что приятная девушка рядом приковала его взгляд. С ней было легко разговаривать, к тому же, она не была настроена на что-то, просто хотела найти хорошего человека, чтобы поболтать по душам, потанцевать и повеселиться. Она сама не видела, что тому что-то подмешали, а после того, как Чанбин отлучился в туалет, вообще больше не видела его на вечеринке. — А дальше что? Что хотел сделать твой друг? — Чанбин подходит ближе. Ему до ужаса больно от воспоминаний. Он бы не пережил то, что хотел сделать с ним отмороженный друг Хёнджина. — Говори всё, что помнишь, Джинни. — Он пытался тебя изнасиловать, — шепчет Хван и опускает глаза. Он не смог бы передать словами степень своего стыда. Его лицо краснеет от давления со стороны старшего. — Громче. — Он пытался тебя изнасиловать! — Хёнджин поднимает взгляд, в глазах вновь застыли слёзы, кожа вокруг красная, и Чанбин даже по его виду понимает, что тот чувствует. Он знает, что тот жил все эти годы с чувством вины, но Чанбин рад, что всего этого не произошло тогда. Он уверен, что это было бы последней каплей. — А дальше? Ну же, говори, что сделал ты и почему, — Чанбин будто вжимает его в пол своим жестоким взглядом. Хёнджин уверен, что тот готов убить его друга, если он когда-нибудь встретится ему на пути. — Я набил ему морду, — Хёнджин начинает плакать. Он не знал, что Чанбину подлили не только алкоголь в ту ночь, но и снотворное: — перетащил тебя в спальню и обработал раны. — И? — И был с тобой всю ночь, думая, что тот вернётся закончить начатое, — Хвану тяжело от воспоминаний. Грёбаные угрызения совести осели в голове тяжёлым грузом. Он помнит ту ночь до мелочей, и Чанбин это знает. — Я не это хочу услышать. Что ты сделал тогда, Хёнджин? — его голос строг. Не зря парень задал вопрос про их первый поцелуй. — Я… — Хёнджину сложно говорить: — Я… Поцеловал тебя. Поцеловал Чанбина тогда, когда издевался над ним каждый божий день. Поцеловал беспомощного мальчика, который трясся от холода, лёжа на чужой кровати и хватаясь за ладонь Хёнджина, будто это его спаситель, а не тот, кто топил его всё это время. И Чанбин даже в таком состоянии запомнил прикосновение пухлых тёплых губ. Он понял тогда, что Хёнджин меняется и готов был простить, но на следующий день всё повторилось. — Я думал, что ты прекратишь. Зачем ты поцеловал меня тогда? Чего этим добивался? Ты знаешь, насколько ничтожным я себя тогда чувствовал? — Чанбин не кричит, просто говорит безэмоциональным тоном, но по щекам текут горячие слёзы: — Я всего лишь хотел познакомиться с тобой на первом курсе, а ты начал меня избивать просто так. Я был жалким трусом, чтобы ответить тебе на издевательства. Я был слабым. Но посмотри, что ты сделал со мной. Из-за тебя я стал таким, какой есть сейчас. Чанбин на минуту останавливается, стирая слёзы тыльной стороной ладони. — И знаешь что? Я готов был тогда тебя простить, если бы ты только извинился за всю ту боль, что причинил мне. Ты спас меня от изнасилования, но на следующий день также продолжил избивать, будто ничего не произошло, — они оба вспоминают тот безлюдный переулок, где Чанбин валялся каждую неделю в слезах. Как его кровь и пот смывал дождь осенью, и как он плакал ещё больше от своей уродской любви к Хёнджину. Чанбин был настолько маленьким, чтобы вразумить себя прекратить надеяться, что вот совсем скоро Хёнджин изменится. — Ты смотрел на меня тогда так странно, — подаёт тихий голос Хван, — Совсем по-другому. Я помню твои тёмные глаза до нашего поцелуя. Твой взгляд был осуждающим и тоскливым. А после ты смотрел на меня так душераздирающе и убивал каждый раз своими глазами. Я не мог остановиться. Я был ужасным подонком и мудаком, но я вырос. И если бы можно было вернуть время назад, я бы познакомился тогда с тобой, когда ты подсел ко мне на паре по химии. Я был таким идиотом, когда вместе со всеми начал смеяться с твоего постера, который выглядывал из твоего портфеля. Всем было смешно, что ты в девятнадцать лет купил себе постер с детским комиксом. Никому не было дело до твоих чувств. И мне тоже. Они утихли, переваривая всё то, что сказали друг другу. Ни у кого не было в мыслях, что их отношения хоть когда-то будут на хорошей ноте, но расставаться с недосказанностями не было ни малейшего желания. — На той вечеринке был наш первый поцелуй, — Хёнджин искренне улыбается, глотая горячие слёзы, — это был мой самый лучший поцелуй в жизни. Они долго молчат. Чанбин смотрит на него с той своей детской влюблённостью. Хёнджин изменился. И он это прекрасно видит. — И сегодняшний наш секс. Я занимался с тобой любовью, — Хёнджин говорит это со странной лёгкостью в голосе. Будто он этому безумно рад, и Чанбин не понимает его чувств: — мне было очень хорошо. Они не разговаривают больше. Чанбин берёт салфетки, стирает все следы с Хёнджина и себя, и помогает дойти блондину с ним в душ. Моются они молча, смотря в пол, потому что стыдно. Стыдно только Хёнджину, Чанбин настолько погрузился в свои мысли, что не слышит даже шума воды. Он лишь обтирает бедную кожу младшего, что натерпелась сегодня достаточно. Хёнджин шипит, когда по синякам проводят мочалкой, но успокаивается, когда Чанбин нежно смывает мыльные разводы рукой. В гримёрке звучит лишь одно слово «нагибайся», и Чанбин мажет успокаивающим кремом по всем пятнам на теле младшего. Хёнджину стыдно за свою беспомощность. Колени до сих пор дрожат, кожа на заднице зудит и чешется, а фантомное присутствие слёз на щеках заставляет хотеть поплакать ещё. Желательно в грудь Чанбина.

***

Они не видятся и не связываются друг с другом неделю, пока менеджер Хёнджина не подходит к нему с документами о новом партнере. Всё тело ещё помнит об их съёмке с Чанбином, и в этот момент Хван осознает, что не хочет трахаться больше ни с кем, кроме него. Он принимает приглашение и видит своего партнёра. «Со Чанбин.» Менеджер отдает записку от него, где своим красивым почерком он вывел послание для блондина: «Мне тоже было хорошо. Повторим?» После прочтения Хёнджин сразу же берет его номер телефона из документов и пишет: «Не значит ли это, что ты меня простил?» Ответ приходит очень быстро, и на модельном лице расползается счастливая улыбка: «Простил, причём очень давно.»