А ты помнишь?

      Цзян Чэн любил, конечно, поспать подольше, но в будние дни давно убрал эту привычку и умел вставать рано. Вот и сейчас он с неким недопониманием смотрел на происходящее вокруг. Все были сонные, носами клевали и зарядку кое-как делали.       Один Лань Хуань более-менее живой был и тщетно пытался подбодрить других.       — Слушай, — к нему вдруг подошёл Не Хуайсан, нагло сбежав из своего отряда, — Вас вчера только двоих не было на дискотеке. Неужели вместе были?       — Вместе с кем? — непонимающе моргнул Цзян Чэн, а Хуайсан выдохнул.       — Забудь, — а Цзян Чэн на ответ приподнял бровь.       У него сложилось впечатление, что все специально пытаются найти в нем какой-то изъян, дабы обсудить, поговорить или каким-то образом унизить. Но неужели Лань Хуань такой же? Наверное… не стоит гнать на него, а стоит поговорить?       — Дорогие ребята! У нас произошли некоторые изменения в расписании. Мероприятие ко дню рождения лагеря будет перенесено на последний день, а через полторы недели на протяжении всего дня, у вас будет шанс показать нам ваши таланты.       — Что за бред? — фыркнул Цзян Чэн, складывая руки на груди. Он посмотрел на Хуайсана, глаза которого загорелись, а потом и на ребят вокруг, что были в восторге от этой идеи. С другой стороны и не удивительно: тут все отличники, гении, один Цзян Чэн, который попал сюда сам незнамо как, ничего не умеет.       — Несмотря на это, работа, которую раздали отрядам, продолжается, поэтому после завтрака каждый собирается в назначенном месте. Напоминаю, первый и второй отряд поливают цветы, а потом идут на речку, третий отряд убирает зал, в котором вчера прошла дискотека, четвертый отряд направляется в корпус общежития, а пятый в актовый зал.       Цзян Чэн шумно выдохнул.       Делать было нечего, сначала он направился на завтрак, там опять отдал свою порцию, потому что от одного вида каши ему стало плохо, но зато взамен получил небольшую шоколадку. Этого будет достаточно до конца дня. После него, Лань Хуань встал и начал собирать свою группу.       — Ты чего бледный такой?       Цзян Чэн вздрогнул и чуть не шарахнулся в сторону, когда над ним склонился Лань Хуань и задал вопрос.       — Совсем с ума сошёл так к людям подкрадываться?!       Лань Хуань виновато улыбнулся: — Прости, не злись, я же не специально тебя напугать хотел.       От него пахнет сандалом, — вдруг заметил Цзян Чэн, заглядывая в чужие, карие, словно омут глаза. Он раньше не замечал, насколько завораживающие глаза у Лань Хуаня. Светло-карие…похожи на мед.       Пространство почему-то сузилось лишь до Лань Сичэня и его глаз, а Цзян Чэн с удивлением отметил, как просто отвлечься от суеты вокруг рядом с этим Ланем. Почему интересно он именно к нему подошёл? Цзян посмотрел на отражение в окне и понял, что несколько не бледный.       — Тебе кажется, — более спокойно ответил Цзян Чэн, и первым отвёл взгляд.       — Ну смотри. Если что обращайтесь, молодой господин Цзян, — он усмехнулся, мягко и безобидно. Потрепал Цзян Чэна по волосам и направился куда-то в свою сторону, начиная по пути говорить с кем-то.       Сердце ёкнуло, а внутри поднялась незнакомая буря чувств. Цзян Чэн не понял её значения и не собирался понимать.       Через минут десять он ушёл в актовый зал. Лань Хуань сказал всем желающим собираться там.       Только вот, когда пришёл он зал был пустым. После этого туда зашёл Лань Сичэнь.       — Ставить спектакль в летнем лагере как-то неразумно, — покачал головой Цзян Чэн и обвел взглядом пустое помещение.       — Почему?       — Потому что никому это не надо, — сказал Цзян Чэн, будто это самое очевидная догадка в мире, и пожал плечами. Оборачиваясь к вожатому, он дополнил: — Выпускники хотят отдохнуть, кто-то начнёт сразу же готовиться к этому дню талантов, а кому-то просто лень.       — А ты тогда почему пришёл?       Цзян Чэн замялся, но с выдохом произнес: — Вчера Минцзюэ сделал небольшой выговор, а я решил больше не подводить ни тебя, ни себя.       — Ты вину признал?       — Нет. Я не хочу с людьми отношения портить.       — А ломал что-то?       — Нет! — зло воскликнул Цзян Чэн и тут же успокоился, — Прости.       — Ничего. Ты человек-справедливость, я сразу это понял, — Лань Хуань беспрепятственно запрыгнул на сцену, — Что ж, если сюда больше никто не придёт, то и идея спектакля исчезнет.       — Я думаю, что спектакль нужно ставить среди всего лагеря.       — Хм… — Лань Хуань потер переносицу, — Да, я скажу завтра утром на планерке. А за идею…       Цзян Чэн не понял ничего и когда на его руке появилась печать, то вздрогнул.       — Я предложил самое очевидное и то, что первым пришло в голову! — воскликнул парень, вообще не понимая насколько в лагере все плохо с организацией. Да любой второй на его месте предложил эту идею, печать то за что?       Лань Хуань только пожал плечами.       — Я бы не додумался и спектакль просто бы убрали из запланированного сценария. Цзян Чэн удрученно кивнул: — Я понял.       Он замолчал и Лань Хуань тоже.       Последний занял место на стуле за кулисами, но так, что Цзян Чэн его видел, а сам парень до сих пор сидел на краю сцены и кидал взгляды, то на Хуаня, то куда-то в противоположную стену. Сегодня у этого вожатого на лице присутствовали очки, которые он забавно поправлял. В руках он держал белоснежный ежедневник.       Цзян Чэн не понял в какой момент исчезла вся неприязнь к этому человеку. Может потому, что он увидел оттенок усталости на чужом лице? А может потому, что ему понравилась та тишина, в которой они сидели.       Суть одна: мнение изменилось словно по щелчку пальца.       Лань Хуань неожиданно начал напевать песню, которая заиграла снаружи. У Цзян Чэна мельком пошли мурашки по телу.       Красиво, но слов было невозможно разобрать.       — Есть кто?       — Да неужели… — вскинулся Лань Хуань и вышел на сцену. В зал зашли трое парней.       — Сичэнь, а можно мы сцену для репетиции возьмём? — поинтересовался один из них, а Хуань отчаянно взвыл.       — И почему меня на это поставили? — он печально покачал головой, но кивнул: — Можно. Цзян Чэн, пошли тогда, ждать смысла больше нет.       — Хорошо.       Цзян Чэн ушёл вместе с Ланем, тот нашёл ближайшего старшего сотрудника и объяснил всю ситуацию.       — И вот знаете, я думаю, что стоит попробовать совместить занятия. То есть, сделать их… — Сичэнь прищелкнул пальцами в попытке подобрать подходящее слово.       — Свободными, — подсказал Цзян Чэн, — Чтобы каждый приходил туда, куда ему хотелось. В нашем отряде есть ребята, которые, как я понял, изучают ботанику, или увлекаются ей… тс, неважно. В общем, разве не будет лучше, если они будут заниматься тем, чем им нравятся, а если другим будет интересно, то расскажут что-нибудь.       — Это твой помощник? Где ты такого нашёл? — взрослый парень, лет двадцати семи, склонился над Цзян Чэном, — Не хочешь со мной работать, м? Я тебе тоже платить буду. Цзян Чэн в недоумении медленно моргнул: — Нет, спасибо, мне и со своими вожатыми очень нравится.       Зелёные глаза сверкнули странной эмоцией и пытались прочесть причину отказа, но старший лишь поджал губы и кивнул на слова Цзян Чэна: — Что ж, если что обращайся. Я Хэй Дэмин.        — Цзян Ваньинь.       — Приятно познакомиться, — искренне улыбнулся старший, — Сичэнь, напомни про эту идею на планерке, пожалуйста. Я старый уже и забыть могу.       Лань Хуань задумчиво кивнул и открыл свой ежедневник. Оттуда взял ручку и сделал запись.       — Эй, Сичэнь, разве не хороший кандидат на печать?       Цзян Чэн закатил глаза. Да что за фигня?! Они с Минцзюэ настолько редко ставят эти печати? Почему все так настойчиво напоминают Ланю об этом.       — Уже.       — Сколько?       — Три от меня, одна от Минцзюэ и одна от стервы из второго.       — Что случилось?       — На планерке услышите, — покачал головой Лань Сичэнь, — Ваньинь, ты сейчас занят? Пройдёшься со мной? Мне порядок проверить надо.       Цзян Чэн молча кивнул, сложил руки за спиной и направился за Хуанем.       — А Минцзюэ где?       — На речке. Яо помогает следить, — как-то холодно ответил Лань Хуань и отвёл взгляд. Они остановились возле площадки, где были дети, но не было ни одного вожатого.       — Сичэнь-гэ! Сичэнь-гэ! Давай поиграем с тобой?       Рядом оказался маленький мальчик и тут же налетела орава детей: — Какой ты класивый! — вдруг сказал один из подошедших. Его не умение произносить букву «р» немного удивило, — У тебя такие длинные волосы…       Цзян Чэн заторможенно моргнул. Он присел на корточки, а мальчик тут же оказался рядом.       — А можно я их заплету? — подключилась девочка, а потом вторая, другая… Цзян Чэн перевёл взгляд на Ланя.       — Как-нибудь потом, — улыбнулся Цзян Чэн. Детей он любил. Всегда ждал своего племянника, например. Да и в школе часто следил за малышами. Как ни пойдёт по этажам с младшими классами, так сразу кто-то да налетит с объятиями…       — Где ваши ракетки, мячик? Почему вам мел не принесли? — начал спрашивать Лань Хуань, — и ещё раз, где ваши вожатые?       — Они ушли, сказали, что срочно.       — Да! И все иглушки заблали с собой.       Цзян Чэн задумался: — Хуань… — он смутился своего же голоса, не ожидая, что в голове возникнет желание назвать именно так, — Давай я с ними поиграю? Но мне твоя помощь нужна.       — О, я не против. Подождите, мы скоро вернёмся, — Цзян Чэн направился к корпусу вместе со старшим.       — Что ты придумал в этот раз? — поинтересовался Хуань и улыбнулся.       — Мыльные пузыри, — нехотя сказал Цзян Чэн, — Моему племяннику очень нравилось… может и тут прокатит? Про безопасность я скажу.       — Можно попробовать.       Цзян Чэн задумался и сказал, что нужно принести помимо мыльного раствора. Через минут десять Лань Хуань все приготовил и они пошли на площадку.       — Так, ребята, прошу внимание сюда! — сказал громко, но крайне мягко Лань Хуань, — Те, кто тут не впервые будут немного удивлены. Для вас приготовили…       — мыльные пузыри! — стоило только услышать это, все, даже те, кто были заняты другим, подошли ближе и с интересом смотрели на мыльный раствор, строительные перчатки, трубочки, нитки, отдельные ёмкости и так далее.       — Именно, — мило улыбаясь, ответил Лань Хуань и осторожно хлопнул в ладони, — Стоит напоминать про безопасность. Мыльными руками глаза не трогаем, друг другу в лицо ничего не пускаем, Ваньиня слушаться, я приду и проверю, чтобы все было в порядке.       Его голос сочетал в себе и строгость, и нежность. В глазах не было равнодушия, только желание угодить. Цзян Чэн прослушал всё, что тот сказал дальше, а в себя пришёл, когда услышал:       — Хорошо!       — Так точно, Сичэнь-гэ!       Лань Хуань улыбнулся и передал все Цзян Чэну. Тот начал с самого банального, но когда вдруг дети начали с восхищением смотреть на большие пузыри и одновременно смеяться, он понял, что идея крайне неплохая.       — Как ты научился это все делать?       Цзян Чэн подал все инструменты, с которыми можно было разнообразить всю игру и ответил:       — У меня было приятное детство вне дома, — этим он имеет ввиду трех друзей из загородного дома, с которыми можно было заниматься всякой ерундой, начиная от тех же построек шалашей и заканчивая ночевок на заднем дворе.       — Ваньинь! Смотри-смотри! — рядом вдруг оказалась маленькая девочка, которая смогла поместить в пузырь свою подругу.       — глазки закрой! — испуганно крикнул он, а девочка тут же отреагировала и всё обошлось.       Рядом с ним стоял маленький мальчик, который сделал пену из раствора и начал пускать его в воздух. Больше им нравились огромные пузыри, которые получались с помощью нити. А кому-то нравилось играть с ними на руках.       — Закрой глаза, дагэ, — к нему подошла ещё одна девочка, держа в руках за спиной что-то. Цзян Чэн сидел на земле, но на просьбу девочки наклонился и закрыл глаза. Ему на голову опустился лёгкий объект, в котором парень тут же узнал венок из цветов.       — Смотри, — улыбнулся Цзян Чэн и сорвал одуванчик, который рос рядом. Цзян Чэн окунул руку в раствор, положил на неё одуванчик и с помощью другой руки надул пузырь. Парень ловко перекатил его на тыльную сторону и сказал: — Лопай.       Девочка лопнула и тогда белые семена одуванчиков разлетелись, завораживая детское внимание.       — А ты можешь научить? Пожалуйста.       Цзян Чэн осмотрелся. Он увидел, что эта девочка совершенно одна до этого играла в стороне. Желание научить стало сильнее и парень объяснил. Медленно и так, чтобы понятно ребенку.       Вскоре малышка убежала в сторону, начиная показывать этот трюк мальчику. Цзян Чэну не нужно было много времени, чтобы догадаться: брат.       — Я пить хочу… — из мыслей вырвал ребёнок, что подошёл ближе и облокотится на него.       Цзян Чэн достал из сумки воду и подал её ребёнку. Тот сразу ожил и снова побежал носиться с мыльными пузырями. Следить за детьми оказалось куда интереснее, слышать их смех намного лучше, чем нудные разговоры своих ровесников или взрослых. Цзян Чэн невольно улыбался, вспоминая себя. Внутри было спокойно и тепло, сердце билось в ровном ритме и иногда трепетало, стоило увидеть чьи-то счастливые голоса или смех.       М-да, есть у него такая слабость.       — Ого, а это ещё что?       Цзян Чэн вздрогнул, когда к нему подошло двое пропавших вожатых. По тому, насколько они были потрепаны все было ясно. Юноша немного смутился: — За детьми вашими смотрю. Дел все равно нет.       — Ты всему их научил?       — Как видишь.       — Я Фа Сяолун, — представилась девушка, — Дай руку, я поставлю печать, мне безумно нравится твоя идея с пузырями!       Цзян Чэн протянул руку.       — И от меня тоже, — улыбнулся парень рядом, — Я Шан Чонлин.       На его руке появилось ещё две печати. Одна в виде кошачьей мордочки, а вторая в виде птицы.       — Я же не из вашего отряда, — тщетно пытался отбрехаться от печатей Цзян Чэн.       — Ну и ладно, — хмыкнул Чонлин, — Сичэнь и Минцзюэ все равно редко ставят печати.       — Слушай, а можешь и нам показать как ты такие большие пузыри делаешь? —поинтересовалась девушка, а Цзян Чэн вручил ей в руки нитку.       — Расправь её вот так. Окуни в мыльный раствор и быстрым, но осторожным движением проведи вдоль себя.       Вокруг Цзян Чэна появился большой пузырь.       — Как классно, — рассмеялась Сяолун, — Ты молодец, отмечу тебя на планерке.       — Я тоже отмечу. Как дела? — раздался знакомый мелодичный голос. Лань Хуань осмотрел детей и тут же с нежностью посмотрел на Цзян Чэна, с цветочным венком на голове.       — Сичэнь, может вы его нам отдадите? Такой хорошенький, — произнесла девушка и погладила младшего по плечу.       — В следующей жизни, — ответил Лань Хуань и улыбнулся. А ведь глаза предупреждающе сверкнули. Цзян Чэн не сразу понял как, но быстро прочитал чужие эмоции и не любовь к этим двоим.       — Ладно. Встретимся ещё!       — Удачи, Ваньинь! — Цзян Чэн улыбнулся обоим. И всё-таки со старшими общаться намного легче.       — Дагэ! Ты ещё придёшь?       — Как-нибудь в другой раз. Обязательно, — Цзян Чэн подмигнул и скрылся со своим вожатым.       — Две печати? Ты обошёл своего брата, — записывая данные в ежедневник прокомментировал Хуань и мило улыбнулся.       — Какой рекорд?       — В день он обычно получал две. А в конце смены всегда выходил победителем, — объяснил Лань Хуань.       — Слушай, я где-то слышал про родительский день, он будет?       — Да. Будет также акция «тайный друг».       — Что это?       — Каждому участнику лагеря выдадут бумажку с именем любого человека и каждый друг другу должен тайно вручить какой-то подарок, — Цзян Чэн кивнул и задумался. Тогда стоит подумать об этом сразу.       — А в конце этот тайный друг раскрывает свою личность?       — Кто как хочет, — покачал головой вожатый.       — Понятно, спасибо.       — Не за что. Обращайся, — также вежливо ответил Лань Хуань и лукаво посмотрел на Цзян Чэна, — Тебе очень идёт этот венок       Цзян Чэн закатил глаза и сложил руки на груди, ясно давая понять, что не собирается снимать эту вещь. Да, выглядит он глупо, но она никому не мешает.       — Стой, — неожиданно сказал он, — Я забыл сумку.       Лань Хуань замер: — Дойдёшь? Я здесь дождусь тебя.       — Я мигом!       Цзян Чэну было все равно на больное колено и на замечание Ланя, ему в голову пришла прекрасная идея. Юноша вернулся на площадку, забрал сумку и вдруг подошёл к той девочке, что сидела и делала венки.       — Слушай, принцесска, а ты можешь сделать ещё три венка?       — Тебе могу! Но зачем так много?       — Ты увидишь.       — Тогда забирай эти, Ваньинь-дагэ. — улыбнулась ярко девочка.       — Спасибо. Я в долгу не останусь, — он погладил её по голове, взял венки с собой и вернулся к Хуаню. Пока тот его не заметил, осторожно, ловким движением положил на его голову один из цветочных украшений.       — Это… — Сичэнь посмотрел на свое отражение в ближайшем окне и усмехнулся, — Минцзюэ в актовом зале. Яо там же.       — Хороший ты оказывается человек и друг, Хуань-гэгэ, — ухмыльнулся Цзян Чэн, лукаво стрельнув прищуренными глазами в сторону вожатого, и направился в любезно указанную сторону, оставив полыхающего ушами вожатого позади.       Что на него нашло — он не понял.       Хотелось просто немного разбавить сегодняшний день, пусть и ненадолго. Зайдя в актовый зал, Цзян Чэн медленно начал идти к вожатым.       — О, Чэн-Чэн.       — Цзян-сюн, привет!       Цзян Чэн кивнул в ответ и жестом показал, чтобы они вели себя тише. Он подкрался к Яо и Минцзюэ и вдруг положил украшения на их голову.       — Черт… — Минцзюэ тут же пронзил его взглядом, но замер, — Ты на солнце перегрелся?       Цзян Чэн пожал плечами, — Да ладно, вам идёт.       — Тебе тоже, — заметил Яо. В зал зашёл и Лань Хуань. Минцзюэ прыснул от смеха, когда увидел своего друга с этим венком. Тот улыбнулся своим друзьям.       — Кто-то делает наш лагерь ярче. Знаете, что он устроил второму отряду? Минцзюэ напрягся: — Устроил? Накосячил?       Цзян Чэн цокнул языком и закатил глаза на подобную предвзятость.       — Нет, — отрезал Лань Хуань, — Вожатые первого отряда ушли, а он вызвался посмотреть за детьми. Первая пришедшая идея была именно с мыльными пузырями. Их смех был слышан до общежития.       — Такой нелюдимый, а детей любит, — с мягкой усмешкой заметил Мэн Яо.       Цзян Чэн не стал это комментировать. На правду не обижаются, да и тут его хвалят, только вот, узнают про слабые места. Покраснев ушами, он перевел тему: — Не снимайте только венки. Результат увидите совсем скоро.       — Хорошо, — одновременно ответила троица вожатых.       — Что ж, мы пошли дальше, — сказал Лань Сичэнь и улыбнулся. Цзян Чэн ходил за ним от скуки, ну и от того, что рядом не надо вникать в разговоры и достаточно просто молчать, притворяясь фикусом на заднем плане.       Вэй Усянь и Не Хуайсан, конечно, на него покосились, но вопросов не задавали.       — Знаешь, ты очень интересный человек, — неожиданно сказал Лань Хуань, заставив Цзян Чэна вздрогнуть и перевести взгляд на вожатого:       — Я? Интересный?       — Да. Ты готов делать мир лучше, но в тебе так много страхов…       Цзян Чэн замер. Внутри все мгновенно перевернулось.       Как?       Как черт побери он это понял?       Ох, к сожалению, Цзян Чэн немного параноик. Это связано и с детством, и с семьёй. О нем многого не знают, но Цзян Чэн искренне надеялся, что здесь никто даже не подумает о его паранойе.       — Вчера ты был так напряжен, когда Минцзюэ сказал про гирлянды, — Лань Хуань посмотрел на него, — Поэтому ты так стараешься, Цзян Чэн? Нет, А-Чэн, пожалуйста, не перенапрягайся. Отдыхать тоже надо.       — Тебя мои страхи не должны волновать, — Цзян Чэн моментально вытянулся по струнке и напряженно уставился перед собой.       Одиночество.       Разочарование.       Предательство.       Цзян Чэн боится обычной воды.       Боится всего, что здесь его окружает.       — Я всегда готов выслушать тебя, — печально покачал головой Лань Хуань, взглядом молчаливо его поддерживая, и тут же переключился, когда мимо пробежали девочки с такими же венками, как у них, — Так ты этого добивался?       Цзян Чэн поднял голову. Его глаза загорелись, когда он увидел девочек, девушек, которые делали эти цветочные украшения.       — Да. Как я мог забыть аккумулятор для фотоаппарата… — удрученно проводив взглядом девушек, он поджал губы.       Не думай об этом. Нельзя, чтобы он узнал о тебе больше.       Лань Хуань остановился: — Какой у тебя фотоаппарат?       — Один мгновенной съёмки, а второй обычный… не помню марки.       — Я свой утопил вчера случайно, а аккумулятор живым остался. Давай я приду посмотрю — подойдёт нет?       Цзян Чэн кивнул: — Хорошо. Было бы замечательно.       Неужели не все потеряно? Для него фотографии на телефоне совершенно не то, что фотографии на фотике. Оставить память об этом месте он очень хотел, поэтому и пытается меняться, пусть и очень сложно. Никто даже не представляет как трудно ему даже взять тот факт, что на нем светлая одежда. Этот венок, который привлекает внимание и волосы, которые он обычно прячет. Все ужасно давит на голову, сжимая его холодный разум в стальные тиски низкой самооценки. Постоянно напоминает о себе на периферии сознания.       Нужно. Иначе дальше в жизни будет сложно.       До обеда они ходили и проверяли порядки. Иногда возвращались к Минцзюэ и Яо, чтобы поговорить и отдохнуть. С ними было приятно общаться! С Хуайсаном желание общаться не пропало, но рядом был Усянь, которого Цзян Чэн почему-то не хотел слышать.       Когда отряды начали собираться, Цзян Чэн с удивлением заметил, сколько ребят сделало для себя цветочных украшений. Это выглядело очень и очень красиво, как минимум, и ярко, как максимум. А глаза той принцесски, которая сидела одна и тихо делала эти венки? Она сияла, нашла себе новых друзей и была крайне счастлива.       Цзян Чэн был доволен собой.       — Ух ты, какие вы все красочные, — прокомментировал заместитель директора лагеря. Мимо неё проходил второй отряд и та самая девочка-принцесска воскликнула:       — Ваньинь-дагэ придумал это!       — Он нам такие мыльные пузыри сделал, прям ва-ау!       Когда в корпус зашёл пятый отряд, то, сидящий как обычно в тишине Цзян Чэн, вдруг оказался окружён.       — Слушай, а ты уже когда-то был в лагере?       — Нет. С чего вопрос?       — Не помню, чтобы видела таких заводил. За тобой тянутся дети. Тебе надо идти в педагогический.       — Как бы я не хотел признавать, но дети очень выматывают.       — Ваньи-инь, — нараспев протянул парень, которому он постоянно отдавал свою еду. Цзян Чэн молча подвинул свою порцию к тому парню.       — Обожаю тебя!       — Эй, а ты почему не ешь?       — Я не хочу.       Безымянный парень взял свой положенный батончик и отдал Цзян Чэну.       — Ты сладкоежка? — удивлённо спросила незнакомая девушка, а Цзян Чэн отвёл взгляд.       — Так, — за его спиной вдруг оказался Не Минцзюэ, — Дайте ему спокойно поесть.       — Так он не ест, — прищурилась девушка и с неприязнью посмотрела на вожатого.       — Тогда пусть просто отдыхает.       — Ладно-ладно.       И Цзян Чэна взаправду перестали трогать. Он почувствовал какую-то жуткую пустоту внутри, поэтому поморщился и стал думать о чём-то, что его не пугает.       Время прошло быстро и им объявили свободное время. Юноша собирался взять книгу и пойти в полюбленное вчера место, но когда собирался покинуть комнату, к нему кто-то постучал.       — А, это ты…       — Ты спать собирался?       — Нет, — ответил Цзян Чэн, понимая зачем пришёл Лань Хуань. Юноша достал фотоаппарат и подал Ланю.       — О, у меня точно такой же был, — улыбнулся старший.       — Может пройдёшь в комнату, пока настраиваешь? — смотря на то, как Лань Хуань облокотился на дверной косяк, поинтересовался Цзян Чэн.       — Благодарю.       Лань Хуань прошёл внутрь и сел на свободную кровать. Цзян Чэн подошёл к зеркалу, снял венок, начиная делать ежедневный ритуал: расплести волосы, помассировать корни волос, заплестись в какую-то незамысловатую прическу. Парень блаженно выдохнул, когда начал массировать корни.       — А-Чэн…       — М? — он не успел повернуться, как Хуань вдруг сфотографировал его.       — К сожалению, неудачный кадр, — разочарованно вздохнул Сичэнь, тихо клацая кнопками на фотоаппарате.       — Ещё раз так сделаешь, я обижусь, — прокомментировал Цзян Чэн, начиная собирать хвост. Он вернул венок на место и сел рядом.       — Вот сюда. И…Готово, — завершение работы ознаменовалось громким клацаньем клапана. Сичэнь хмыкнул, будто вспоминая о чем-то: — Яо, конечно, на телефон что-то фоткает, но… мне нравится так.       — Мне тоже.       Лань Хуань улыбнулся: — Ты куда-то собирался? — он вдруг посмотрел на кровать, где лежала книга, — Знакомая обложка, что это?       — Неважно! — запаниковал Цзян Чэн, так как рассказать о своих вкусах в книгах не мог.       — Романы что ли? Чего стесняешься?       — Спи в сладком неведении! Когда будешь уходить, закрой дверь, — попросил он и спешно покинул комнату, но потом кинул напоследок: — Пожалуйста.       Цзян Чэн не хотел, чтобы кто-то узнал книгу. Он надеется, что этого вообще никогда не произойдёт.       Потому что у него ужасно специфический вкус, а именно — на романы. Только вот, романы про однополые отношения. Всерьёз, разумеется, он их не воспринимает, но зато нейтрально относиться ко всему. Ему нравится такое, но он не фанат, просто любитель.       Оказавшись в своём укромном уголке Цзян Чэн принял удобное положение и стал читать.

*

      — Сичэнь, а где Ваньинь? — диалог с Минцзюэ прервался вопросом девушки — Бэй Чжоу.       — Спит, — спокойно ответил Лань Хуань, — А что?       — Да я поговорить хотела. Пообщаться. Он оказывается милый такой.       Лань Хуань отвёл взгляд: — Потом поговоришь, ещё время есть. Дай ему освоиться, он тут впервые.       — Слушай, а ты не знаешь кто ему приглашение подарил? Не здесь ли этот человек?       — Нет, не знаю.       Лань Хуань посчитал беседу законченной и вернулся к Не Минцзюэ. Тот с лёгкой насмешкой посмотрел на него, а Хуань не сдержался и сказал:       — Ну, а что они лезут к нему раньше времени? Он, бедный, поесть нормально не может.       — Усянь сказал, что Цзян Чэн просто слишком домашний и здешняя еда ему не нравится, — ответил Минцзюэ, а потом прищелкнул пальцами, — Кстати, насчёт его брата. Ты слышал, что он сделал?       — Что?       — Твоего Ванцзи довёл.       —…?!       — В столовой покоя не давал, а когда им нужно было убираться, то Усянь кольцо ваше снял и на себя примерил.       Лань Хуань в священном ужасе посмотрел на друга и ударил себя по лицу: — О, гуй тебя дери, я к брату!       Проблема была в том, что эти семейные кольца несли в себе очень важное значение. Снимать, да и желательно касаться, их может только избранный человек. Если чувства сильные и Лань влюбляется всем сердцем, не думая о том, что может полюбить кого-то другого, то тогда они отдают это кольцо своему избраннику. Самый большой нюанс — полюбить больше никого не могут. Это будет крайнее неуважение к предкам и следом пойдёт наказание.       Найдя своего брата, Лань Хуань долго его успокаивал, не понимая, почему Вэй Усянь и Цзян Чэн такие разные. Их вообще ничего не связывает.       Лань Хуань был рад, что в его отряд попал именно настоящий Цзян.

*

      — А-Чэн, если тебе несложно, помоги девочкам с плакатами, — сказал Лань Хуань, смотря на Цзян Чэна, который только вернулся откуда-то.       — Хорошо, — кивнул парень.       Первые стен газеты были готовы. Красочные, яркие, все разные и очень красивые. Следом Лань Хуань предложил пойти на речку, но Цзян Чэн сразу отказался, соврал, сказав о том, что слишком рано.       Второй день подходил к концу.       Цзян Чэн не пошёл на ужин, а когда его и его комнату пришёл проверять Лань Хуань, то сделал вид, что спит. Тот лишь убедился в количестве печатей на его руке, бережно все смыл и ушёл, закрыв дверь.       Цзян Чэн ещё долго не мог уснуть.       Он развалился на кровати в виде звёздочки, и сказал себе:       — Я справлюсь. Нет ничего такого, что может меня пошатнуть. По крайней мере сейчас.

*