Мир в 23:00

– Ого! И ты все это знаешь?! – с восторженным лицом–словно в аниме-сериале девяностых– Кози смотрел на Вишню и прижимал ключ-шестерку к груди. Такое внимание к себе льстило, будто обмазывая душу мёдом. Улыбка лучезарной волной окрасила лицо учёного. – Я рад, если это поможет работе. Я обещаю подумать насчёт солнечной альтернативы, но пока, думаю и урана нам хватит. Все таки экспедиция не должна быть больше трех месяцов. – Да ладно! То есть Пыль зря меня напугал и мы сможем потом безопасно вернуться домой?!–Паренёк обиженно вскинул кукольные бровки и сжал кулаки. – Подожди, кто? Пыль?.. – Нет-нет, то есть, да, Пыль.. Ну, по-крайней мере его так называет мистер Советский. Хмм.. Я тоже подумал, что для парня имя странное.. Может быть кличка, – тихонько хмыкнув, Кози вновь принялся за свое заделье с проводами. «Пыль... Может стоит как-нибудь с ним поговорить? Узнать про Советского.. » – Ты с ним разговаривал? Ну, с Пылью. – А? Ну... Он как и я, занимается тут всякой починкой, но... Как бы сказать...–Парень неловко взъерошил зефирчатые волосы и захихикал – У него ужасный, ломанный английский. Думаю он немец. Слышал, перекидывался парой фраз с мистером Вайном. Честно, я очень плохо понимаю что он говорит, но когда он сказал, что реактор скоро взорвётся–я безумно напугался! Сразу попросил начальника прислать мне кого-нибудь из учёных, посоветоваться! А оказывается меня просто припугнули! – Возмущенно уперев руку в бок, второй потыкал по железячкам. – Хе-хе, все с тобой ясно. Не пугайся, просто следи за температурой и все. Долетим домой в безопасности, не переживай, Кози, – С теплотой, взъерошил кудри механика, и получил то же в замен. – Ты очень милый, Вишенка. Я буду рад быть с тобой лучшими друзьями! С улыбками двух парней, казалось, воздух наполнился запахом клубничной жвачки, газировки, детства и лета.

***

Наблюдая с тягучей завистью за колегами, что шли по своим каютам нежиться в кроватке, Вишня поставил последнюю грязную тарелку на разнос и с слишком нервным выдохом зашел на кухню. Он стоял спиной к учёному. Он заставил почуять вновь этот лесной–заходящий в каждую клеточку–парфюм. Он точил нож, и совсем не замечал "гостя". Парень потупил взгляд. Тяжелым, охватывающим все, взглядом–смотрел на спину Советского. Обводил жадными глазами плечт, поясницу. Парфюм уже въедался как паразит в мозг. Охватывал мысли–заставляя их путаться и превращается в приторно-сладкую кашу, что даже переварить невозможно. Только нажраться до беспощадных галлюцинаций и выблевать. – Ты так и будешь стоять? – Даже не удосужившись обернуться, пробурчал мужчина, будто спиной видя, выедающего в нем дырку, парня – И вообще. Ты какого хрена здесь забыл? – Дежурство.. Я только посуду помыть и.. – Хер тебе. Знаю я вас. Понабрали тут буржуев, что даже зад себе подтереть не могут. Мне уже часть посуды побили. – Хей! Я вовсе не такой! – Сказал: хер тебе. Упёртый черт. Дай сюда – Рывком, ученого лишили подноса с посудой, едва ли, казалось, не вырывая руки. Вишня возмущенно скрестил руки на груди. Старательно пытался выбить из носа этот до ужаса приятный запах. Хмурится и фыркает. – не еби мозги. Радио не слышно. – Как назло мужчина выкрутил резистор почти на полную–потроша барабанные перепонки в клочья. Монотонный голос диктора, на непонятном Вишне языке, дергал за ниточки нервов, выводя и так уставший организм. – Сделай тише пожалуйста... Мужчина пропустил просьбу мимо ушей, либо же просто не услышал. Опустив посуду в раковину, стал мыть. Пена от средств, легкими пузырьками поднималась вверх, заполняла воздух, мешалась с деревом, пробиралась под кожу–неприятно щекотя нутро и скручивая внутренности. Вишня некоторое время смотрел на повара: он так и не смог нормально завести диалог, а тот уже отвернут к нему спиной. «Нужно закончить дело. Хочу спать.» – подумал парень. Но неуспев даже схватить тряпку–чтобы быстрее вымыть пол и идти спать, как парня схватили за воротник: – Пол чистый. Лучше кофе свари, раз ты «вовсе не такой» – Парня небрежно подтолкнули к столу и указали на кофеварку, – Большую кружку. Крепкий. Добавишь хоть каплю какой-нибудь хери– в ней же и утоплю. Тяжело выдохнув, ученый стал щедро насыпать молотый кофе в сотейник. Не задумываясь, пытался как можно больше вдохнуть древесного запаха. Задохнуться в нем. Это было как наркотик. Парень не понимал как запах может быть настолько дурманящим. Не прошло и трех минут, как по кухни, к чертям перекрывая горланящее радио, пронеслось громкое «пшшш» Так шипели кошки. Так звучала вода в бане, когда попадала на печку. Так звучал к чертям сбежавший кофе. Голос позади, для парня прогремел как шторм, или приговор. Не решил. Не успел решить. Казалось даже радио, и то–притихло. Тяжелая, крепкая рука опустилось на плечо и сжало его: – «Вовсе не такой», да? –Мужчина взял Вишню за шкирку, и второй рукой, умело снял кофе с плитки – Да все вы буржуи такие. За вами только пылинки сдувать, да пяточки вылизывать. Сами немощные, как котята слепые. Хватка была сильной. Держал крепко. Древесный запах и широкие плечи были теперь настолько близко, казалось Вишня переставал дышать. Советский был близко. Слишком. Парень смотрел, упивался взглядом. Обводил мыщцы, ненароком представил без одежды. – Фу блять. От тебя даже несет этой вишней,–Повар рыкнул, наклоняясь в опасной близости к учёному – что за культ поклонению овощу? – Это фру... Не успел парень договорить, как его заткнули. Заткнули грубым, настойчивым, и в другой ситуации Вишня бы поправил– кровожадным–поцелуем. Дыхание сперло окончательно. Он не мог поверить в реальность происходящего. С широко раскрытыми глазами, парень смотрел на Советского, пока тот, в буквальном смысле терзал его губы, прокусывая настолько сильно, что кровь тонкой струйкой собиралась на подбородке. – Ненавижу когда меня поправляют. Вишня остался стоять в ступоре, завороженно смотря на мужчину, а после, совсем робко и невинно потянулся к его губам. Советский не дал себя поцеловать. – Какая же ты подстилка. Грубо держа паренька за шкирку, буквально кинул того на столешницу, наваливаясь сверху. В нос ударил запах мяса. Скорее всего еще недавно здесь крутили фарш на те несчастные котлеты. – Погоди.. – Хрипло, чуть сдавленно прошептал Вишня, когда мужчина одним движением, потянув за молнию, расстегнул комбинезон. Но Советскому было не до просьб. Он расправлялся с пряжкой своего ремня, попутно скидывая зеленую армейскую куртку. Вишня было поднял голову, чтобы посмотреть, хотя бы краем глаза зацепить картину, но резко, разрезая воздух, в столешницу «что-то» впилось. И это «что-то» подразумевало под собой огромный мясной нож. Таким обычно потрошили симпотичных девочках в ужастиках. Паренек испугано дернулся, заерзал. Сиюминутная слабость и вожделение были придавлены нехилым таким волнением. – Дёрнешься–станешь еще одним пунктом в меню. Педик. Советский крепко взял того за лодышки и поднял на верх, умудряясь обхватить те одной рукой. Плюнул на пальцы. Наскоро смазал член и утробно зарычал, наблюдая, как под давлением, перед ним раскрываются розовые стенки ануса. Вишня вцепился в столешницу, болезненно вскрикнув. Инстинктивно пытался отползти. Было что-то не так. Точно не так. Мало того, что природа не поскупилась на орган повара, так и было еще что-то... Будто выпирающее, рельефное; больно задевая, слегка оттягивая чувствительные стенки. «пирсинг?! Операции?»–мысли лишь успели пронестись в голове, прежде чем Советский с силой толкнулся, вбиваясь внутрь и заставляя паренька под собой буквально перекрикивать радио. Без смазки или хоть малейшей подготовки это было действительно тяжело. Не ожидая какого либо разрешения, или хотя бы слабого кивка, он бесцеремонно, размашисто вошел полностью. У самого основания члена было что-то твердое, острое, смыкаясь вокруг браслетом. «Что-то» очень больно врезалось в нежную кожу ягодиц, заставляя ученого в очередной раз вскрикнуть, заерзать, встать перед выбором: продолжить сопротивляться, либо же прижаться к широкой груди и просить, просить укрыть хоть ненадолго. Мужчина навалился на Вишню, буквально складывая того пополам, будто тряпичную куклу, совершенно не обращая на вскрики и вопросительные, до ужаса округлённые, но мутные от желания глаза. Тот был словно игрушка под ним: ущипни здесь, сожми тут, сломай там. Он принялся глубоко, с оттяжкой трахать парня, не обращая на, порой, слишком болезненные всхлипы. Прошло не так много времени, как Вишня совсем обмяк, становлясь податливее, мягче, теплее. Советскому это понравилось намного больше. Даже двигаться стало легче. Хотя это зависело явно не от поведения парня. Крепкая рука, властно опустилась на тонкую, хрупкую, будто деланную из фарфора шею. Когда Советский был на грани, он даже не думал отстраняться. Просто до жутких, красных следов сжал кожу парня под собой, впечатался бедрами, выбивая из Вишни хриплый, уставший стон, и кончил, лишая ученого каких либо сил. Когда мужчина все же решил выйти, то, на секунду замер, слегка хмурясь; Вишня не успел спросить в чем дело, как все тело пробрало очередной болью: Советский буквально выдернул свой член из парня, будто до этого тот что-то удерживало. В голове гудело, а в воздухе витал запах грязного дерева, крови и секса. Уже сквозь дрему, Вишня слышал звук застегивающейся пряжки и хриплый, глубокий голос: – прибери грязь. И даже не смей засыпать здесь, –Глаза закатывались сами собой. Он почти уловил грубое, едва ли ласковое прикосновение к волосам – В следующий раз, когда я тебя трахну–стони мое имя. И когда дверная дверь уже была готова захлопнуться, он услышал: «меня зовут Яков» Сил встать не было. Как небыло и желания. Тело уже охватывало паутинка боли и мелких синяков. Ноздри кололи запахи. Чистый, и до безумия влюблённый взгляд окинул кухню. Часы, уцепившись за взглядом огласили: 23:00. Отбой. Уже теряя сознание, парень одними губами, нежно прошептал: – Яков...