Atomic Reactions

«Уронили мишку на пол...»

      — Миша, ну же, подъëм! Давай, открой глаза! От-открой свои блядские глаза!       Изначально задание казалось до жути простым: придти, получить голову Петрова, позволить полимерной чаче скопировать данные мозга и с помощью них узнать, как вывести роботов из боевого режима. И вот близняшки привели в действие механизм, Шток что-то говорил Нечаеву, который выглядел так, словно сейчас умрёт, а ты держалась на расстоянии, уйдя в свои мысли. Из которых тебя выдернул звук цоканья каблуков...       — Не трогай его хоть после смерти, подлец!       — ГР'АНАТА!?       Момент, когда тебя оглушило и откинуло взрывной волной ты помнила плохо. Но зато то, когда к Михаэлю полз красный полимер, ты запомнила надолго. На трясущихся ногах, с мутью перед глазами и головной болью ты доходишь до мужчины и оттаскиваешь его на безопасное расстояние.       Вас обоих трясло. Тебя от страха, его скорее всего от боли (быть в самом эпицентре взрыва, откуда тут боли-то не взяться?). Каждую минуту сверяешь пульс, смахиваешь со лба холодный пот, слегка похлопываешь бледнеющие щёки. Глазные яблоки хаотично дергаются под сомкнутыми веками, ещё немного и...       — Т/И..?       Болотистые глаза немного приоткрываются и слезятся, голос хриплый и тихий, но тебе хватает и этого. Главное,что жив.       — Очнулся, наконец-то очнулся! Миш, ты...       — Нога... Л-левая... Не... Не чувствую...       — Не чувствуешь левую ногу? В смыс–       Переводишь взгляд ниже, внутри всё сжимается, к горлу подступает ком.

«Оторвали мишке лапу...»

      Если с правой всё было нормально, то левую оторвало по самое колено. А от неё тянулся алый след как раз к тому месту, где до этого лежал немец.       — Блять, Мишенька...

***

      — Ну как он?       — Товарищ Штокхаузен крайне раздражителен, подвержен тревоге и депрессии на фоне сотрясения и потери ноги. К медперсоналу настроен крайне агрессивно и подозрительно, однако...       — Однако?       — К товарищу Т/Ф он настроен дружелюбно и позитивно, после временени, проведённого с ней, его сотояние на короткий срок улучшается.

«Всë равно его не брошу...»

      <Сеченов приоткрывает дверь палаты и заглядывает внутрь. Михаэль сидел, свесив ногу с койки и немного облокотился на прикроватную тумбочку. По звукам можно было определить, что он что-то чиркал на бумаге. Ты же, развернув стул задом на перëд, заняла подоконник и тоже что-то чиркала. Когда звуки письма окончились академик понял, что именно вы затеяли.       — А7.       — Мимо. В4?       — Мимо. Д2?       — Ранил...       Морской бой. Занятная вещь и весь интересная. Немного понаблюдав за вашей игрой, он вернулся в больничный коридор. Приятно, что остался хоть кто-то, кого немец не остерегался.       Очередная партия закончилась примерно через минут 15-20, в итоге ты проиграла. Уже пятый раз подряд...       — Да быть такого не может...       — Может, Mein lieber, может.       — Так, показывай листок!       Ты садишься рядом, берёшь листок и сверяешь со своим. Кораблики Штока были окружены, но не сломлены, всех ты обходила стороной, ища совершенно в другом месте.       — Признавайся, ты душу дьяволу продал, да?       — Nein, просто у меня хорошо развито стратегическое мышление!       Ты насупилась и отвернулась, скрестив руки на груди. И нет, это не показатель того, что ты обиделась, просто тебе начало нравится то, что следует дальше. Миша двигается чуть ближе, резко и крепко обнимает тебя, фырчит на ухо, как ёжик. Обнимаешь его в ответ, чуть слабе, покусываешь щёку, из-за чего мужчина фырчит сильнее. И словно ему не оторвало ногу, у него нет сотрясения, он не мучается от ночных кошмаров и панических атак. Словно он всё тот же Михаэль, твой Мишка, которого ты никогда не бросишь.

«Потому что он хороший!»