Сказка о ледяном принце

В большом городе, который располагался на острове посреди озера, жили два подростка. Они не были братом и сестрой, но любили друг друга словно родные. Семьи их жили по соседству, и окна в комнатах детей были друг напротив друга. Родители их хорошо дружили, и оба ребенка мечтали вырасти и стать благородными рыцарями. Раньше они любили гулять вместе, сидеть на зелёной траве, устраивая пикники, ловить рыбу, а после делать бутерброды и собирать плоды с деревьев, чтобы потом сделать варенье. Однако их счастливые дни закончились, когда на город обрушилась снежная вьюга. И была она настолько сильной, что не прекращалась уже несколько месяцев. — Что случилось с погодой? — грустно спрашивает юноша, растирая собственные ладони. Руку почему-то неприятно покалывало. — Принц заморозил свое королевство, наслав на ближайшие города снежную вьюгу, — отвечает ему маленькая девочка, младшая дочь Гуннхильдров. — Великий Сенешаль сказал, что он превратился в монстра, сердце стало льдом и никто не может его растопить. Глаза Дилюка загорелись. Юноша вдохновлёно выдохнул теплое облачко пара, а рука легла на навершие его шпаги. Второй рукой он сделал привычный рыцарский жест, громко обещая: — Тогда я растоплю ледяного принца и спасу Мондштадт от вечной зимы! Он расправил ладонь, показывая в сторону, где должен находиться королевский дворец Каенри'ах, и тут же вспыхнул огонь. Совсем маленький огонек не похожий на обычный. Он имел другую природу рождения — смесь человеческих желаний и эмоций. Он вспыхнул так резко и жег мальчишескую ладонь, что тот взвизгнул и нырнул рукой в ближайший сугроб. Барбара вскрикнула, побежав искать помощи у взрослых. Огонь на ладони исчез, растаяв, но навсегда остался гореть в сердце Дилюка. Вечером, когда Дилюк уже собрался ложиться спать, он провел забинтованной рукой по окну — морозные узоры на стекле тут же растаяли от его теплого прикосновения. Юноша завороженно наблюдал, как падают на улице снежинки. Самая большая из них опустилась на край цветочного ящика и начала расти. Она росла и росла, пока не превратилась в прекрасного юношу с голубым глазом, одетого в белую царственную мантию. Его темные волосы рекой падали на левое плечо, а на поясе виднелся великолепнейший меч без ножен. Дилюку казалось, что тот словно состоит из тысяч-тысяч небесных звёздочек и ледяных снежинок. Однако взгляд того был живым, а вместо зрачка сверкала звёздочка — и не было в ней покоя. Ледяной принц повернулся к Дилюку, встречаясь взглядами, и глаза мальчика засверкали. Кэйа улыбнулся, поманив того к себе ладонью, но Дилюк лишь завороженно продолжал смотреть на него. Тогда улыбка Альбериха растеклась по лицу, даруя холодное тепло. Мурашки пробежали по спине Дилюка, щёки запылали, и он одним ловким движением зашторил окно, прыгая на кровать и забираясь под одеяло. За окном пролетела огромная птица. На другой день был чудес мороз, который приятно обжигал щёки. Уже давно была начаться весна, однако теплее не становилось — Дилюк всё никак не мог привыкнуть к морозу и мечтал о скором возвращении лета. Тогда бы они с Джинн могли собирать цветы и плести из них друг другу венки, а потом смеяться, лёжа на траве, которая приятно щекочет кожу. Дилюк скучал по лету. Они с Джинн пытались посадить цветы на открытом балконе, но земля там быстро замерзала и даже новые способности юноши не сильно помогали согреть ее. Поэтому им пришлось продолжать выращивать прекрасные розы в комнате у Джинн — иногда Люку казалось, что там им было даже лучше, чем летом под теплым солнцем. Теперь же они сидели вместе на улице, пытаясь насладиться небольшим морозом. Малышка Барбара выучила новый псалом и теперь весело напевала его ребятам. Джинн и Дилюк сидели рассматривали книгу — они взяли учебник по управлению элементальными силами из местной библиотеки. Рагнвиндр до сих пор не особо понимал, как работают его силы — порой огонь загорался, казалось бы, на ровном месте. Джинн же, когда узнала о новых способностях друга, обрадовалась так, словно они достались ей самой и добавила, что всегда знала, что Дилюк особенный. Дилюк был не особо рад — его пугало то, что он не мог контролировать. В книге было написано, что существует всего семь элементов. Управлять ими могут лишь избранники Богов, но способ обуздания такой энергии у каждого владельца разный — к сожалению, книга ничем не могла помочь Дилюку. И вдруг — когда на колокольне собора пробило ровно полдень — Дилюк вскрикнул: — Меня кольнуло прямо в сердце! А теперь что-то попало в глаз! Юноша заморгал, а Джинн приблизилась, обхватывая чужие щеки руками, чтобы посмотреть — ничего не было видно. Барбара прекратила петь, склонившись и пытаясь разглядеть что-нибудь. — Наверное, выскочило, — сказал Дилюк, потирая глаза. Но в том и дело, что не выскочило. В его сердце и глаза попали крошечные осколки проклятого зеркала. Оно искажало пространство, показывая в людях самое отвратительное, все их недостатки. Теперь сердце Дилюка должно было превратиться в кусок льда. Боль прошла, но осколок остался. — Что ты ревешь? — спросил Дилюк у обеспокоенной малышки Барбары, а потом посмотрел на Джинн, и лицо его исказилось в отвращении. — Фу, какая ты некрасивая. И вдруг он бросил книгу в сугроб — она сразу же промокла, а страницы расплылись. — Дилюк! Что ты делаешь?! — вскакивая, закричала девушка. Увидев, как она шокировано смотрела на него, а Барбара плакала рядом, Дилюк подхватил книжку из снега, случайно поджигая ее страницы, и убежал. Этим же вечером Рагнвиндру пришлось выслушать гневную лекцию Джинн о том, как рыцаря должны общаться с дамами. Она в которых раз наизусть зачитала ему рыцарский кодекс, пока парень смотрел в окно на падающие снежинки. С тех пор, Дилюк был сам не свой. Он отказался помогать Джинн выращивать розы, сказав, что они отвратительны. Он больше не мог слушать пение Барбары потому что сразу слышал её фальшивые ноты. Его навыки владения мечом стали лучше — любая ошибка соперника на спаррингах теперь виделась ему большой брешью в защите, чем он успешно пользовался. Изменилось и отношение Дилюка к своему же огню. Теперь он отчаянно боялся ненароком растопить идеальные снежинки, столь же утонченные и элегантные, как и принц, их создавший. Юноша больше не воспринимал свои силы как дар свыше, теперь он скорее думал о них, как о чём-то естественном и слегка раздражающем. В ситуациях, где Дилюк не боялся навредить холодной стихии, он стал почти свободно пользоваться огнём. — Мне уже надоела эта зима! — Эмбер в который раз пришлось стряхивать с мишеней по стрельбе снег, обреченно вздохнула, — хочу чтобы она закончилась! — Неужели? — Дилюк, тоже находившийся на тренировочной площадке, хмуро взглянул не девочку. Держа тяжелый двуручный меч одной рукой, юноша медленно начал подходить к юной лучнице. — Конечно, терпеть весь этот снег и лёд не могу! Тренироваться невозможно, и пальцы каждый раз коченеют. Да кому вообще нравится постоянно мерзнуть? Дилюк в один миг дал своему огню охватить меч и вытянул его перед собой, чуть не подпаливая кончики волос Эмбер. — А так? Согрелась? — несмотря на объятое пламенем оружие, глаза его могли жалить холодом. Девочка, совсем этого не ожидавшая, пару раз растерянно моргнула и немного попятилась назад. Тонкие пальцы загребли с неочищенной мишени немного снега и тотчас же превратили его в маленький снежок. Дилюк успел поднять меч и только и слышал, как тают маленькие холодные кристаллы. Взгляд его вмиг стал ещё более хмурым, в губы незамедлительно сжались в одну тонкую полоску. Лучница самодовольно усмехнулась и вернулась к своему занятию. После Дилюк вернулся домой, и хотя у него должна была быть тренировка, он взял сани, и, найдя Джинн на тренировочном поле за рыцарским штабом, весело крикнул ей в самое ухо: — Я пошел покататься! И убежал, оставив девочку одну с манекенами. На площади зимой было много детей — раньше здесь стояли барды, собирая вокруг себя толпы народу, но теперь в основном здесь на санях катались дети или играли в снежки. Веселье и радость кипели здесь. В самый разгар на площадь въехали большие белые сани, и в них сидел человек, закутанный в белую шерсть. Все дети разом охнули, обратив внимание, на то, как большие красивые сани сделали два круга. Дилюк живо привязал к ним свои маленькие сани и покатил. Большие сани несли его через весь город, снегопад становился всё сильнее. Дилюк уже хотел отвязать свои сани, но человек повернулся к нему, кинув, словно они были старыми знакомыми, и юноша решал ехать дальше. Так они выехали через городские ворота, а снег за ними повалил густой-густой, огромными хлопьями. Дилюк перестал видеть дорогу перед собой, а сани всё мчались вперёд. Тогда он попытался скинуть верёвку, но у него не получилось — она словно приросла к большим саням. Тогда Дилюк закричал, но никто его не услышал. Пурга бушевала, и ему было страшно. Он хотел прочесть одну из молитв, что постоянно напевала Барбара, но от страха мог вспомнить только кодекс рыцаря. Снежинки вдруг начали расти и расти, и они вдруг превратились в непонятных магический существу с заячьими ушами и в белых шубках. Монстры разлетелись в стороны, сани остановились и человек, сидящий в них, встал. Это был ослепительно прекрасный молодой человек — Ледяной принц. На нём была белая королевская мантия, усыпанная тысячами звёзд, а воротник был меховым и казался Дилюку таким теплым-теплым. — Отлично прокатились! — сказал он, и манил к себе ладонью. — Иди ко мне, замёрзнешь ведь! Альберих посадил его в свои сани, накидывая на него часть своей мантии и прижимаясь ближе. Дилюк словно упал в мягкий сугроб. Он смог рассмотреть принца поближе — второй глаз был скрыт черной повязкой. — Холодно? — спросил Ледяной принц и поцеловал и его в лоб. Поцелуй был холоднее воды в проруби, и пронзил тело Дилюка насквозь, дойдя до самого сердца, которое уже было наполовину изо льда. На мгновение Дилюку показалось, что он умрет, но потом ему стало хорошо-хорошо и так тепло. Он больше не чувствовал холода, но продолжал прижиматься к чужому телу и зарываться лицом в мех. — Мои сани! Не забудь про мои сани! — закричал Дилюк, и тогда Альберих отдал сани одному из монстров, и они полетели вслед за большими санями. Ледяной принц наклонился к парню, оставляя второй поцелуй на его лбу — и тогда Дилюк забыл о своей любимой Джинн, малышке Барбаре, об отце и о всех-всех, кто остался дома. — Больше я не могу тебя целовать, — печально вздохнул Кэйа. — А не то зацелую до смерти! Дилюк взглянул на него, и он был так хорош! Теперь Дилюк не мог представить себе человека более умного и красивого, чем Принц. Он больше не казался ему ледяным, как в их первую встречу, когда их разделяло окно. В его глазах Кэйа был совершенством. Дилюк больше не чувствовал страха и рассказал ей, что умеет владеть огнем, и что он отлично фехтует. А ещё он очень сильный и может поднять двуручный меч, Дилюк тренируется каждый день, чтобы!.. А Ледяной принц только нежно улыбался ему. И Дилюку казалось, что умеет и знает так мало, что этого недостаточно, чтобы находится подле Принца. Они ехали весь день и всю ночь, пролетая над замершими лесами и морями. И над санями летали монстры и кружили чёрные вороны. Но в небе светил яркий месяц, озаряя своим светом всё во круг. И Дилюк любовался на него всю долгую зимнюю ночь, — днём он спал у ног Ледяного принца.