Костяные лилии

              — …вот, тогда я спросил — не Юнги ли его зовут. И угадай, что он ответил?! Ну, то есть я сам не помню, что он там конкретно ответил, но его и правда зовут Юнги! — Да, Мин Юнги, — покивал Тэхён, неспешно жуя свою палку кимпаба с сосиской, которую гость приволок в качестве платы за гостеприимство. — Откуда знаешь? — Спросил у старших ребят сегодня. Они говорят, доктор Мин классный, но не особенно общительный с учениками и предпочитает тусоваться только в своём кабинете. А еще говорят, у него есть парочка других соулов в школе… — Тэхён из-под чёлки глянул на друга и продолжил: — Я расспросил девушку с третьего курса. Говорит, что на первом году обучения подвернула лодыжку, доктор Мин ее вправил, и в тот момент случилось оповещение. Чонгук вздохнул, вгрызаясь в свой кимпаб. Они сидели в кабине заброшенного грузовика, ужинали и сквозь грязное стекло наблюдали за балующимися на капоте котятами. Те родились под грузовиком в начале августа и были еще малявками. Мама-кошка, похоже, считала Тэхёна их нянькой, так что на охоту уходила лишь тогда, когда он был дома. Тэхён не возражал. Три пушистых сорванца здорово поднимали ему настроение и сейчас вот прекрасно заменяли отсутствующий телевизор. И это было гармонично. Современная техника никак не вписывалась в это жилище отшельника, в котором уже давно было куда больше природного, чем механического. Приборная панель поросла мхом, через проржавевшие дыры давно пробились цветы и трава, а за одним из кресел даже шуршало чьё-то гнездо. Самое место диким котятам. — Если честно, вчера Юнги так и сказал, — наконец продолжил Чонгук, откладывая немного недоеденный кимпаб в пластиковый контейнер и привычным движением отодвигая к другу вдоль доски-стола, уложенной на приборную панель. — Сказал, что соулмейтов много, что у него уже было такое в школе. Наверное, так и есть… — Только не говори, что ты расстроился. Учёные давно доказали, что у большинства людей в мире хотя бы два-три соулмейта, а иногда намного больше. Это ж не измена. — Знаю, — рассмеялся Чонгук, погляделся в разбитое и ржавое зеркало заднего вида и почесал зудящий лоб. Он сгорал от желания содрать пластырь, но ссадина пока была еще слишком свежей для этого. Не хотелось заразу занести. — Просто так мне придётся выделяться не только из массы учеников, но и из массы его соулмейтов. — Выделяться? — Мама так посоветовала. Показать ему, что я ориентирован на мужиков и выделиться из толпы учеников. Вообще-то сначала я подумал, что соулмейт — уже выделяется, а теперь понимаю, нужно нечто большее. — Большее… — Тэхён запихнул в рот огромным последний кусок и принялся невнятно мычать, то ли размышляя, то ли просто наслаждаясь вкусной едой. — Фто именно? — Я предложил ему встречаться, когда мне будет двадцать пять. — Ммм… — Он согласился. Тэхён поперхнулся, чуть не расплевав весь рис с сосиской по лобовому стеклу, и глухо закашлял в ладонь. Чонгук протянул ему салфетки, что были в наборе. Два кимпаба и три салфетки по цене двух кимпабов и одной салфетки! Разве не идеальное предложение? Самое то для Тэтэ. — Он согласился, — повторил Чонгук, с улыбкой наблюдая за парнем, пытающимся взять себя в руки и наконец прожевать. — Но это же не всерьёз. Просто попытался отвязаться от надоедливого ученика. Сам подумай. С его стороны звучит так, будто школьник предлагает ему начать встречаться через девять лет. Не через два, когда стукнет восемнадцать, а через девять. Чепуха! — Если подумать, ты прав, — пробурчал Тэхён и покосился на не доеденный Чонгуком кусок. Тот придвинул его еще ближе, разрешая забрать. — Раз он не знает, что тебе уже есть двадцать пять, наверное, воспринял это как незначительную ерунду, от которой можно будет легко отмахнуться. Но скажи мне одну вещь. Зачем ты вообще к нему полез в образе школьника? — Дурной я, — честно ответил Чонгук, закрывая пустую упаковку и складывая обратно в рюкзак, чтобы забрать домой и там выбросить по всем правилам. — После этого знакомства у меня… магический гормон влюблённости начал вырабатываться. Это первый раз, так что тело отреагировало остро — у меня сейчас глаза светятся, как фары. Нужно несколько дней лекарство принимать, чтобы убрать свечение. Так что сейчас я не могу появляться в человеческом мире в своём настоящем теле. — Иии?.. — Иии… я не мог так долго ждать, вот и прилип к нему сразу, как столкнулись. Эти гормоны, они и на соображалку тоже действуют. — Понимаю. — Тэхён с умным видом покивал, протирая руки салфеточкой. — Мне тоже влюблённость крышу сносит. Кстати… — Чимин не передумал. — Так и знал. — Разумеется, знал. За полгода ничего не изменилось: ты всё еще школьник, всё еще живешь в человеческом мире… и всё еще ящерица. — Да какая там разница-то между нами? Он — из икринки, я — из яйца, да, но сейчас мы оба на двух ногах ходим и кимпабы едим! Вот вредина. Готов поспорить, он просто презирает бедняков из трущоб. Скажи честно, он парня побогаче ищет, да? — Что ж… это и правда повод не встречаться со школьниками — у них деньжат мало. Парни с тоской переглянулись и снова уставились на котят, каждый думая о своём. Тэхён был королевской магической ящерицей — вид разумных ящериц, похожих на гекконов с пятью крохотными рожками, напоминающими корону. Учёные знали про них не так уж много, но доподлинно было известно, что королевские магические ящерицы живут в среднем семьдесят-восемьдесят лет, обожают и на удивление хорошо переносят шоколад, а некоторые из них являются оборотнями и могут превращаться в людей. Тэхён был от рождения ящерицей и мог превращаться в человека. А родители не могли. Мальчик обнаружил свою чудесную способность, когда ему стукнуло десять. В тот момент жизнь всего семейства круто изменилась — и однажды на пороге ближайшего к трущобам полицейского участка появился мальчонка в обносках и с парой ящерок, требующий поставить его на учет и определить в школу. Родители на этом настаивали. Всю их семью внесли в специальный реестр вида, выдали документы и помогли пройти обучение и кое-как устроиться. Папа-ящер теперь работал на ремонтную компанию, занимаясь поиском и устранением неисправностей в труднодоступных местах. Мама-ящерица трудилась в крохотной бухгалтерской фирме за крохотной клавиатурой, подключенной к обычному компьютеру. За всё это, разумеется, им платили мало, но на жизнь сыну хватало. Так что Тэхён учился в школе и чувствовал чудовищное давление из-за своей необычности. Ему ведь предстояло первому в роду прожить… человеческую жизнь. Проучиться в школе, поступить в колледж или ВУЗ, найти престижную работу… может, даже жену-человека… на что-то такое явно намекали родители, хотя бабушки и дедушки ворчали, что хорошая ящерка — лучше всяких там человеков. Вся эта череда выборов казалась ему слишком большой ответственностью. Единственным, кто его понимал и поддерживал, был Чонгук, который с самого момента выпуска из школы чувствовал себя потеряным в водовороте жизни: наугад выбрал колледж, бросил, не выдержав стресса, несколько лет ходил по собеседованиям, не задерживаясь ни на одной работе дольше двух-трех месяцев. Бестолковый совершенно, но пытающийся. Иногда казалось, если бы не Чимин, они бы оба так и не знали, что со своими жизнями вообще делать. И, хотя врединой он был еще той, в душе каждый из проблемной парочки его благодарил. Чонгук — за работу, в которую влюбился, наконец найдя себя. Тэхён — ну… за вдохновение, ведь именно знакомство с Чимином заставило его полюбить все те возможности, что открывала перед ним его особенность, за любовь к жизни, себе самому и одному вредному русалу… — Кстати, давно вы с господином офицером виделись? — вдруг спросил Чонгук, желая сменить тему. — Мы каждую пятницу видимся, — слегка улыбнулся Тэхён, высовывая руку в окно и забирая одного из заигравшихся котят. Малыш удивленно мявкнул и притих, глядя на братьев уже через лобовое стекло. — Хотя в прошлую — нет… но завтра увидимся, я же его подопечный. — В каком это плане? Ты что, решил в полицию пойти? — Нееет. Офицерам каждую неделю выдают финансирование в рамках социальной программы «Ужин для нуждающегося». На эти деньги, как понятно из названия, офицер покупает ужин кому-то из малоимущих граждан. — Тэ… такой программы не существует. — Существует, офицер меня каждую неделю кормит ужином из ресторанчика «Заросли лотоса». — Он тебя за свой счет подкармливает, Тэ, нет никакой социальной программы. Это не его обязанность, это личный порыв. Как долго он тебя кормит?.. — Ну… всё лето, — нахмурился Тэхён, поджимая плечи. — Хм. — Чонгук улыбнулся, почесывая зевающего котёнка под шейкой. — Может, лучше на него внимание обратишь, чем по Чимину безнадежно сохнуть? Офицер Милашка явно интересуется ящерками больше. — Может, лучше вернемся к обсуждению доктора Сахарочка, который, кажется, не очень интересуется тобой? М? — Это он меня просто во всей красе не видел, — со смехом отмахнулся Чонгук. — Вот разберусь с работой, и покажусь как следует. Тогда-то он не устоит. — К слову, о работе. Что ты выяснил-то сегодня? — Ну… в школе вокруг физрука не было никаких признаков темных сил, а проследить за ним до дома я не смог, потому что ел с Юнги мороженое и болтал про времена года. — Болтал, значит, вместо разведки? Ммм, слушай, не подумай, что я умничаю… твоя работа… важная и опасная, в ней нужна ответственность, ты как полицейский на спецзадании. Кто-то может пострадать, если налажаешь. Может, тебе стоит передать это дело Чимину? — Что? — встрепенулся Чонгук. — И ты туда же?! Нет! — Можешь не соглашаться, но я серьёзно. Ты как будто сам себе проблему пытаешься создать. Скучаешь по былым временам, когда всё шло через жопу? Чонгук тяжко вздохнул, расползаясь в старом сидении. Раньше он как-то совсем не замечал между лучшим другом и мамулей такого поразительного сходства. Как будто снова к ней домой пришел за советом. Раздражало. А больше всего раздражало, что вообще-то оба они были правы. Похоже, он и правда пытался сделать то, что было ему не по силам. Но сдаваться уж точно не собирался!

***

Половину ночи Юнги опять ворочался. Перед уходом с работы он зашел в школьную базу и почитал информацию о Чонгуке, как иногда делал, чтобы просто быть в курсе ситуации с учеником, который к нему забежал. Хотел убедиться, что мальчик растёт в здоровой обстановке. Всё же и душевный покой пациента тоже очень важен для любого хорошего врача. Ситуация оказалась неоднозначной. Почему-то предыдущим учебным заведением у него числилась другая старшая школа, а не средняя, хотя парень был первогодкой. Но как он мог пропустить целый год в прошлой школе и суметь поступить в эту?.. Кроме того, было указано, что родители в разводе и мальчик живет в этом городе с мамой. При этом сам Чонгук при знакомстве упомянул только отца. А самое странное — не было никаких медицинских данных. Ни личной карточки, ни отчётов комиссий, ни отметок о прививках. К шестнадцати годам у каждого человека копилось хотя бы две-три странички записей. Выглядело так, будто информацию о его здоровье просто вообще не стали вносить в базу. Со скрипом и скрежетом Юнги допускал, что база еще не до конца обновилась к началу нового учебного года. Но даже сам в это слабо верил. Все данные по ученику заносились сразу в день его зачисления. И что-то напортачить могли только в одном случае — если ученика взяли по блату. Но, если так, то еще любопытнее. Кто же его пропихнул?.. В очередной раз перевернувшись на другой бок, Юнги обнял одеяло ногами и уставился в стену. И почему, блин, именно двадцать пять?! Этот парень вообще им заинтересовался или просто шутки шутит?! Потому что, если всё это было всерьез, Юнги помрёт от ожидания! Что он там такое собрался делать целых девять лет?! Да за это время можно жениться, детей нарожать и в школу их всех отправить! Юнги похлопал себя по щеке, пытаясь прийти в чувства. То есть, наоборот — избавиться от чувств. Что ни говорил себе, он явно ощущал заинтересованность и возмущение. Эти чертовы девять лет… то есть, он чувствовал что-то, что не должен был чувствовать, и что собирался строго держать под контролем, а остальное неважно. Держать себя под контролем он уж точно умел. Вот только не забывать пить свои таблетки — и всё будет под контролем. — Ну серьёзно, почему не восемнадцать?! — Юнги фыркнул и снова перевернулся на другой бок. Одеяло окончательно сползло на пол, игрушечный жирафик уныло свесил голову, явно устав от хозяйского нытья. — Так. Уймись, Юнги, ты всё равно не собираешься с ним встречаться. Ни сейчас, ни через два года, ни через девять. Но… почему он вообще мне это всё говорил? В его практике уже были ученики, которые делали комплименты, пытались флиртовать или даже неловко признавались в любви. Но всё это было… слишком несерьёзно. Чонгук же на своей заинтересованности очень настаивал и, как минимум, не шутил. Нравятся мужчины старше? Тянет к врачам? Повёлся на предназначенность? — Надо выяснить, кто у него папа… тут явно детские травмы замешаны. Юнги фыркнул, зажмурился и решительно велел себе засыпать. Время уже перевалило за три, не хватало только снова не выспаться перед работой. Хосок же замучает расспросами… А к семи утра, когда зазвенел будильник, Юнги, так и не сумевший заснуть, встал с решительным настроем, уверенный, что обязан присмотреться и изучить этого своего маленького соулмейта. Может, в нём говорил недосып, а вовсе не врач… скорее всего, говорил именно недосып, потому что врач не стал бы добавлять «вроде, он ничего» после каждой фразы. Но, так или иначе, в ту пятницу Юнги решил начать свою разведку. Вот только Чонгук в школу снова не явился. Юнги выяснил это абсолютно случайно. Просто разговорился на переменке с одной из своих обожаемых коллег, та внезапно (вот так неожиданность, бывают же совпадения!) оказалась руководителем его класса, разговор как-то сам собой коснулся посещаемости… ну, вот Юнги и спросил. Просто к месту пришлось. Руководитель сказала, что после церемонии начала года Чонгук не появлялся и о болезни не сообщал. Юнги на это просто покивал и сменил тему. Очевидно, сам он с Чонгуком общался намного больше, чем многие учителя, а значит, помощь нужно было искать в другом месте — среди учеников, а конкретно — друзей. Кто б знал, что они под конец дня сами приползут. Приползёт. — Простите за беспокойство, — пробормотал парень, осторожно укладываясь на кушетку и прикрывая глаза. Шёл шестой урок, в школе стояла почти идеальная тишина, разве что немного слышался щебет птиц во дворе. В медкабинете царила приятная прохлада. Самое то, чтобы отдохнуть и побороть тошноту. — Тэхён, в базе не указаны никакие контакты твоих родителей. Кажется, в системе сбой произошёл. Вы подавали номера телефонов, когда писали заявление на поступление? — Нет. Мои родители — ящерки, у них нет телефонов. — Услышав это, Юнги задумчиво оглянулся через плечо. Не похоже было, что парень шутит. — И почту мама уже не сможет проверить до утра понедельника, так что автоматическое письмо будет бесполезным. — Полезно или нет, я обязан его отправить, — пожал плечами Юнги, неспешно заполняя форму. — Так что просто отдыхай и жди, когда подействует лекарство. — Еще раз — простите. — Тебе не за что извиняться, это моя работа. — Но у вас ее и без меня много! В школе несколько сотен учеников. — Но они не болеют каждую минуту, — тихо посмеялся Юнги, забавляясь этим искренним беспокойством в голосе. — За три дня у меня было всего два посетителя. — Правда? Два?.. — Тэхён хмыкнул, чуть поёрзав на кушетке. — Тогда, думаю, мне положена конфетка. Потому что первый к вам попал тоже по моей вине. — Так ты — друг Чонгука? — Да, лучший и единственный. Это я его по жопе шлёпнул — и аж до медкабинета. Вы только не подумайте ничего, это случайно вышло, я не хотел. — В жизни не поверю, что парень, который носит ожерелье из разноцветных бутылочных колечек, может кого-то намеренно побить… — Ой, не думал, что вы заметите. Это колечки от лимонадов, которые мне Чонгук покупал. Ящерки, знаете, не пьют такое сами… так что каждая бутылочка шипучки для нас — как праздник. Вот я и храню их у сердца. Юнги чуть не всхлипнул и с трудом заставил себя собраться и допечатать последнюю строчку. Звучало чертовски мило. Вот только сам собой всплывал вопрос: и что, и после такого вы будете говорить, что этот Тэхён в Чонгука не влюблён? Поймав себя на дикой мысли, что эти дикие мысли, кажется, похожи на ревность, Юнги содрогнулся всем телом, чувствуя, как покрывается холодным потом, стиснул зубы, протер глаза под очками и нажал на кнопку «Сохранить», отправляя отчет о посещении пациента в базу, а письмо с коротким сообщением — маме-ящерке на почту. — Раз такое дело, скажи-ка мне, друг… Где это Чонгук опять вместо уроков пропадает? — Аа… он… — Тэхён покряхтел, подбирая слова, и вдруг хихикнул. — Может быть, подглядывает за вами через бинокль. — Нет, — мотнул головой Юнги и спохватился, поправляясь: — То есть, не думаю. Что-то здесь не так. В обед Юнги прогуливался до магазинчика, чтобы купить себе что-нибудь вкусное. И между делом обшарил кусты. Чонгука нигде не было видно, только парочка курящих компашек попались, которых он моментально разогнал по классам. Ну, а еще енот, который, видимо, решил, что территория колледжа, где работает Хосок, ему пока не по зубам, и сбежал ближе к школе. — Ну, значит, еще чем-то занят. У меня тоже телефона нет, так что мы не переписываемся, только при встрече общаемся. Но я точно знаю, что он на вас запал, так что явно утром сторожил где-нибудь поблизости от ворот, чтобы посмотреть, как вы идёте на работу. Точно запал… — Что ж, он сообщил мне примерно те же симптомы, — усмехнулся Юнги, мельком оглянулся, чтобы убедиться, что пациент отдыхает, и открыл блокнот со своими записями по личным экспериментам, чтобы продолжить расчеты идеального времени для новой попытки. — Немного нетипично для ушиба, но при травмах головы всякое может случиться. Будем надеяться на лучшее. — А он правда вам встречаться предложил? — почти шепотом спросил Тэхён, и уже как-то не было понятно, поддерживает он друга или чудиком считает. — Предложил. Но мне, знаешь, ученики и не такое предлагали. — Правда, что ли? То есть… чтобы выделиться и запомниться, ему надо будет сделать что-то посерьезнее? — Чтобы выделиться, ему надо будет приехать ко мне верхом на единороге, усыпать букетами костяных лилий и сделать предложение. — Но и единороги, и костяные лилии давно вымерли… — О том и речь, — ответил Юнги, подпирая щеку ладонью и пододвигая к себе калькулятор. — Если не возражаешь, посидим немного в тишине. Мне нужно кое-что подсчитать, а тебе стоит отдохнуть. Идет? — Конечно, доктор… — Тэхён вздохнул и замолчал, на какое-то время, но после едва слышно пробормотал: — Только ваши слова я ему всё равно передам. Юнги лишь молча улыбнулся. И без того не сомневался.

***

Тэхён нашёл его почти сразу после окончания уроков — этот парень всегда знал, где искать друга, хотя вообще-то был способен заблудиться даже в родных трущобах, где жил всю жизнь. Забрался в кусты без приглашения и нахально уселся сгорбившемуся над тетрадью парню прямо на спину. Чонгук закряхтел, с трудом распрямляясь. — Ты ж мне так позвоночник переломишь! — Я думал, он у тебя тройной и крепче стали, — рассмеялся Тэхён, так и соскользнув со спины. — Разве сломается под таким маленьким ящерком? — Он не тройной, а просто толще и шире обычного человеческого, — возразил Чонгук мстительно пихая парня локтями в спину, от чего тому, кажется, было больше щекотно, чем больно. — Если меня зовут костяным, это не значит, что кости мне сломать нельзя! — А я сегодня был у Юнги… — Что? — всполошился Чонгук, оглядывая друга с головы до ног. — Что стряслось? Ты в порядке? — Затошнило после обеда. Льготная еда не вся мне подходит… — Ты обязательно должен поговорить об этом с классным руководителем или прямо с директором. — Нууу… мне неловко… — Тэ, в нашей стране едят очень много рыбы, половина школьных обедов подаются с ней. Ты не можешь не кушать в школе через день. — В средней школе ребята иногда соглашались поменять рыбу на овощи. В этой тоже буду так делать. — Не нужно, Тэ. Пожалуйста, поговори с руководителем. Выделяя тебе питание, они обязаны учитывать особенности биологического вида, раз ящерки не могут нормально есть рыбу, нужно ее обязательно исключить! — Ладно-ладно, — захныкал Тэхён, кривясь и капризно хлопая друга по плечу, — не наседай ты, как второй папочка, честное слово! Я вообще не об этом хотел сказать! Я сегодня был у Юнги в кабинете и мы болтали. Он спрашивал о тебе, между прочим. А еще… когда я зашёл, плакат о гигиене над его столом был поднят, а под ним… — Тэхён растянул губы в загадочной улыбке, держа интригу. — Под ним висел рисунок, подписанный «Монстр моей мечты»! Представляешь?! Там и правда какой-то странный монстрик был накалякан. Я не особо разобрал, что это такое, но у него острые уши, какие-то куриные лапки, три глаза и, кажется, осьминожьи щупальца на голове… — Чурмираж, что ли? — А кто это? — удивленно спросил Тэхён, принимаясь глазеть по сторонам через бинокль Гука. Судя по лицу, занятие это было увлекательное. — В магическом мире животное такое водилось. Но, вроде как, они все вымерли несколько сотен лет назад. — Ммм, значит, Юнги тоже упарывается по всякой вымершей чепухе, как и ты. Возможно, вы и правда были б отличной парой. — Мои костяные лилии уже не считаются исчезнувшим видом, — покачал головой Чонгук, отбирая бинокль и складывая вещи в сумку. — Да-да, помню эту увлекательнейшую историю о том, как ты нашёл семена считавшегося вымершим растения, когда вычёсывал шерсть на жопе своего начальника. — Не жопе, а боках. И это правда очень важный момент в моей жизни. Сам подумай — заметив семена в слежавшейся сотни лет назад шерсти, любой бы их просто выкинул, как мусор. Но что-то же меня дернуло их прорастить и посадить. Это была судьба! Я целый вид цветов возродил! От этого такая гордость распирает, как подумаю… если Юнги и правда обожает чурмиражей, он поймёт меня. Не то что вы с Чимином… — Кстати, о костяных лилиях, — хмыкнул Тэхён вслед за другом поднимаясь с прохладной земли и отряхивая школьные брюки. — Юнги сказал, что ты, чтобы выделиться и запомниться, должен завалить его костяными лилиями. Чонгук перекинул лямку сумки через голову и задумчиво нахмурился, пытаясь прикинуть, сколько зарплат главный удержит, если попросить его взамен магией размножить единственную уже распустившуюся в его комнате лилию штук так до ста… нет, кажется, проще чурмиражей возродить. Наверняка же, если хорошенько поскрести щеткой между клычищами главного, найдется пара осколков их косточек с ДНК.

***

Когда Чонгук вернулся в квартиру, птицы, разумеется, миленько проводили время, сидя на подоконнике между цветами и хлебая водичку из кружки, как чай. Гук сразу был уверен, что они только притворились запертыми в клетке, а стоило только ему уйти, спокойно открыли дверцу и пошли искать пивко, чтобы нормально опохмелиться. Впрочем, погрома они не устроили, ничего не испортили, так что и ругать их причин не было. Чонгук просто вытряхнул себе в тарелку баночку маслин и пакет мини-колбасок, да и отправился на уже полюбившийся диван — обмозговывать всё, что успел насмотреть. А насмотреть он успел не так уж много, но вот вопросов появилось не так уж мало. Жаль, мама не отвечала с самого утра — написала, что в горах резко начался сезон ливней, все ее планы нарушились, и больше не отвечала на сообщения. Оставалось только думать самому. — Нет, серьёзно, — устало вздохнул Чонгук, глядя на притихших птиц между горшками герани. — Может, тот мужик быть его парнем? Они с Тэ уже собирались расходиться по домам, когда издалека заметили, что Юнги бредёт в сторону автобусной остановки в компании какого-то симпатичного молодого мужчины в причудливой панаме с ромашками и пёстрой куртке. И всё бы ничего, но, зайдя в автобус, этот… причудливый как-то сразу оттеснил Юнги в уголок, отделяя собой от остальных пассажиров. А потом ещё так спокойно накрыл своей ладонью его руку, держащуюся за поручень, что Чонгук чуть бинокль не выронил. Конечно, такое допустимо между простыми друзьями… Тэхён бы запросто мог. Да и он сам, наверное, если бы пришлось — если бы ему пистолетом угрожали, например, и заставляли это сделать, точно сделал бы. Но всё же вызывало сомнения. — Зато я убедился, что какой-то темный дух с любопытством на него косится. Значит, с физрука подозрения окончательно снимаем, продолжаем наблюдать за врачом и химичкой… и причудливым пёстрым типочком… В коридоре послышалось щёлканье замка, Чонгук в панике запихнул миску с закуской под кресло и попытался привести себя в приличный вид. Так вот почему мама не отвечала — была в дороге домой. Предупреждать о таких вещах надо! Чонгук собрался уже выдать какую-нибудь невинную шуточку о дождях, чтобы поприветствовать, но все слова так и застряли в глотке, когда в дверном проёме появилась совсем не мама. — Привет, Юнги! — хором заголосили птицы, хлопая крыльями. Чонгук сглотнул, не зная, радоваться или огорчаться такому повороту, и глядя на врача огромными глазами.