Потасовка

— И с вами были «Стекловата», ребята, спасибо вам, вы отличная публика! — Ульяна, гордая их первым настоящим концертом в большом клубе, носится по сцене как угорелая, стараясь вещать сразу на все фронты. Но похвалить ее действительно стоит: полчаса работать с такой огромной публикой будучи еще подростком без опыта, еще и оставить ее довольной — огромный труд, — а теперь аплодисменты моим друзьям: на ударных был Артем Макаров!   Розоволосый парниша встает из-за барабанов под одобряющий рокот толпы, пробегается по краю сцены, раздавая желающим «пять». Вау, кому-то он даже успевает расписаться на футболке. Саша запоминает этот момент, ведь стебаться над Артемом и его жадной до славы душонкой — ну просто долг Саши, как человека, гражданина и лучшего друга.    — На клавишных — очаровательная Роня Синицына! — и девушка краснеет, аккуратно оглядывая рукоплескающих зрителей и неловко теребя свою праздничную юбку. По ее реакции Саша понимает, что в любви лидеру их группы она так и не призналась, а слова Ульяны — просто выражение ее искренней и дружелюбной натуры. Саше даже жаль Роню — он-то не понаслышке знает, насколько порой глухи до намеков темноволосые гитаристы.    Чисто на автомате и отчасти из банального «ну а вдруг?» Саша снова касается губами трубочки коктейля, но быстро об этом жалеет — мохито, что ему принесли, как был на вкус словно вода с лимоном, приправленная чем-то горьким, так и остался. А он ведь говорил, что напитки в баре этого клуба дурацкие, но кто б его слушал. Зачем он тогда вообще приехал, если даже напиться и оторваться нормально не сможет?   — Ну и обладатель самого популярного аккаунта в Инстаграме среди участников, а также наш бас-гитарист — Роман Сатыбалдиев!   А, вот зачем.    Зал взрывается овациями, стоит Роме просто выйти чуть вперед и поклониться. Девочки на танцполе визжат настолько громко, что Саша с трудом сдерживает смех, поглядывая на ошарашенного внезапным писком Рому. Сколько выступает, а реагирует, как в первый раз.  Все же, свыкнуться со своей популярностью бас-гитарист так и не смог: с публикой он никогда не общался, да даже аккаунты в соцсетях ему вели Ульяна на пару с Сашей, выкладывая фото, снятые исподтишка. Рома даже на первых выступлениях считал, что он, как и его инструмент, да будут прокляты все Сашины шуточки про басистов, сольется с общим звучанием. Но образ закрытого и мрачного музыканта не отталкивал публику, а даже наоборот, стал магнитом для фанаток, что выискивали все Ромины сетки, а на выступления приходили, только чтоб посмотреть на него. Ну а что делать, если у того есть своя природная привлекательность и…   — Фу-у-у!   И сначала Саше кажется, что он ослышался или неправильно понял. Но нет. Парень из компании за соседним столиком смотрит точно на Рому и держит ладонь у рта для усиления выкрика.    Зал замолкает в легком шоке. Артисты, как один, смотрят на, Саша не может подобрать других слов, педрилу, вальяжно развалившегося на диванчике.    — Только малолетки на твою гейскую рожу и дрочат! — девочки на танцполе переглядываются и испуганно прижимаются ближе друг к другу, — Нормальная баба на тебя никогда не посмотрит, — вокруг начинает подниматься недовольный шелест, но взять все в свои руки и одернуть выскочку никто не спешит, — Ты себя в зеркало видел вообще? Голову когда в последний раз мыл? Выглядишь, как мокрая собака, ей-богу.    Рома тянет руку к впавшей в ступор Ульяне, прося микрофон.    Но Саша тянется к своему стакану раньше.    Он практически подлетает к чужому столику, даже не успев подумать и здраво рассудить. Хотя, чего тут рассуждать вообще? Все происходит слишком быстро. И вот он только поднялся со своего места, а чужая мерзкая рожа уже в том, что бармены здесь называют «мохито». Обидчик вскрикивает, и Саша успевает вывалить остатки льда тому за шиворот.    Тот вытаращивается на него в немом шоке. Саша скапливает весь яд на краешках губ, что растягиваются в легкую улыбку, и разрезает тишину:   — Ну и кто теперь здесь «мокрая собака»?   Все, что было потом, Саша помнит лишь вспышками. Зал взорвался хохотом и аплодисментами. Группа на сцене поспешно попыталась откланяться.    Но потом в Сашу прилетел первый удар прямо под дых, и его живот пронзила тупая боль, мигом распространяясь дальше. Саша помнит неясный, невесть откуда взявшийся звон. Саша помнит, что его тело глухо ударилось о стол, а потом скатилось на пол. Потом подлетел кто-то из компании той скотины, и его начали пинать уже толпой.    И его накрыло волной паники и страха. Последнее, что он помнит, — как Рома спрыгивает со сцены, устремляясь к нему.   

***

  Его привели в чувства достаточно быстро, судя по настенным часам. Даже двадцати минут не прошло.    Саша быстро пробегается глазами по сменившемуся интерьеру — длинному алому дивану и красивому столу из черного стекла — и заключает, слабо присвистнув:   — Я теперь персона-вип?   Сидящий к нему спиной и в чем-то копошащийся Рома, судя по цыканью, закатывает глаза. Дурень блин. Его избили, а он тут шутки шутить вздумал.    — А куда тебя еще девать было? За сценой ребята с руководством клуба разбираются, вы им мебель попортили. Еще с охраной разговаривают, чтоб тот парень у входа нас не караулил, — вздыхает, наконец оборачиваясь и смотрит так устало, как мать-одиночка с четырьмя детьми. Хотя, глядя на взаимоотношения в группе, можно было сделать вывод, что как-то так дела и обстоят.    На столе появляются склянки и бинты. Только сейчас Саша замечает порезы на руке. Так звенел, значит, разбившийся стакан.    В напряженной тишине Рома берет его за руку и аккуратно промакивает мелкие и не очень трещины каким-то раствором с гремучей смесью. Руку жжет, и Рома дует, поглаживая обратную сторону ладони. Саша, пусть давно и не ребенок, чувствует себя лучше от такого простого жеста.    Распутывая бинт, Рома мрачно начинает:   — Ты буквально напросился на драку. Тебе не стыдно?   Саша удивленно уставился на него:   — А должно? — Рома смотрит нечитаемо, с легкой досадой, как на провинившегося ребенка, и Саша упрямо мотает головой, — Нет, ни капельки. И вообще, он первым ударил!   — А коктейль свой выливать на него зачем было?   — Они все равно здесь отвратные.   — Ты же понимаешь, что я не про это.   Рома завязывает бантик и приступает к другой руке, устало вздохнув. Действительно, как с непутевым ребенком.   Саша раздраженно хмурится, без особого внимания разглядывая неоновые вывески над диваном:   — Он назвал тебя мокрой собакой.   Наконец-то Рома поднимает взгляд. Уголки его губ ползут вверх. Какой же Саша забавный, когда старается оправдать свое неразумное поведение.    — Что оскорбительного в собаках?   — Ничего! Но он подразумевал что-то плохое! — его вторая рука тоже освобождается. Теперь он похож на сбежавшего из музея фараона.    Рома достает из ведра подушку со льдом и подкладывает Саше под футболку прямиком к отбитым ребрам, и тот протестующе шипит от неприятного холода. М-да уж, как драться, не думая о последствиях, так он первый, а тут фыркает еще.    — Он был пьян, и к нему уже подходили охранники, тебе влезать было необязательно.    В ответ Саша сопит, как обиженный ежик. Да уж, вроде взрослый, а все обижается, если его акт заботы не оценивают. Он теребит колечки пирсинга на губах и все на Рому, так и стоящего перед ним на коленях, не смотрит. Рома терпеливо ждет.    Наконец Саша поворачивается и в его глазах почти застывают слезы:   — Вот ты ради меня не подрался бы разве? — и смотрит внимательно-внимательно.   Мысленно Рома считает до трех.    — Саш…   Саша смотрит на грани серьезной обиды. Будь они в браке, Роме кажется, он бы с таким взглядом размышлял о разводе.    Вздыхает:   — Я бы подрался, а не просто получил пиздюлей, упав после первого же удара под стол.    — Вы глядите на него, я его честь не-мокрой-собаки защищаю, а ему еще что-то не нравится! — взрывается Саша, скрещивая руки на груди и залезая с ногами на диван, оскорбленно скуксившись.    Вздох. Рома поднимается с колен и садится рядом, аккуратно приобнимая за плечо, но Саша продолжает крениться в другую сторону и сидит надутый, как смешарик. Актер погорелого театра, чтоб его.    — Саш, — тот демонстративно отворачивается. Ну, значит, хотя бы слушает, — я ценю твою заботу, но не когда после нее мне приходится тебя на руках вытаскивать из суматохи. А знаешь, почему? — тот, уже заметно расслабившийся, все еще сверлит глазами стену, но, судя по кусанию губы, он все слышит и, что самое главное, вникает, — Потому что люблю тебя и переживаю. Не хочу, чтобы однажды ты нарвался на такого дебила, что дело парой пинков не обойдется. Они все не стоят этого, Саш, но все же, спасибо за то, что хочешь меня защитить.    В заключение целует куда-то в белоснежную макушку, и Саша наконец падает ему на плечо, крепко прижимается ближе, но Рома не трогает лишний раз, чтоб не сделать случайно больно, задев одну из гематом.   — Прости, что заставил волноваться, — вдыхает аромат родного дорогого парфюма и успокаивается полностью, — Я буду поступать разумнее.   Длинные татуированные пальцы ласково перебирают его волосы. Сашин гнев затихает окончательно. Какая разница, что этот петушара там себе думает, главное, что его слова — лишь плод зависти к чужой популярности. Лишь ложь, ничем не подкрепленная, и мнение Саши с ним разделили все в зале.   Рома смотрит на часы. Вообще, им пора бы присоединиться к остальным, чтоб помочь устранить появившиеся неурядицы.   Напоследок, приподнявшись с дивана, Рома чмокает его куда-то в скулу:   — Теперь-то тебе стыдно за свой поступок?   Впрочем, Сашино безмятежное выражение лица испаряется мгновенно, сменяясь хмуростью и поджатыми губами:   — Конечно нет! Так этому педику и надо! И вообще, надо было ему еще в капюшон нассать для полноты картины и…   Саша продолжает распыляться, и Роме остается лишь который раз за вечер тяжко вздохнуть.    Но не то чтобы он Сашины мысли прям совсем не разделяет.