Не надо

Олег открывает глаза, но смысла в этом нет никакого. В их спальне по обыкновению царит кромешная темнота, которая захватывает всё пространство плотным натиском, не давая и шанса разглядеть хоть что-нибудь. Ира намеренно использует светонепроницаемые шторы, всякий раз напоминая о том, что спать нужно без раздражающих источников. Умудряется включать врача даже дома. При этом почему-то всё равно игнорирует свой телефон, время от времени вибрирующий от сообщений посреди ночи, а также назойливого Кота, который то укладывается между ними, то сбегает на кухню шумно похрустеть вкусным кормом, чтобы затем вернуться, и, походив по мужчине, уютно устроиться на одной из его конечностей. Ира не спит. Олег не слышит её тихого успокаивающего сопения, без которого не получается уснуть ему самому. Не спит и наверняка снова о чём-то думает. Грузится, не давая и без того измученному организму отдохнуть. Он вздыхает, ложась ещё ближе, и на ощупь находит её руку, принимаясь бережно поглаживать мягкую кожу в надежде отвлечь от ненужных мыслей. Сначала почти невесомо касается шероховатых подушечек пальцев, а затем поднимается чуть выше и не спеша рисует витиеватые узоры на внутренней стороне её ладони. — Щекотно, — отзывается она едва слышно, и его расслабляющие прикосновения плавно переходят на запястье.       Даже самая невинная близость с ней до сих пор вызывает в нём нежные эмоции — в груди словно расцветает что-то светлое, умиротворённое, преисполненное безмятежностью и приятным томлением. «Ты просто у меня слишком сентиментальный», — всегда отвечает ему Ира на подобные признания, пряча смущённую улыбку и всё никак не желая сознаваться в том, что и сама реагирует на него с тем же трепетом. Олег жмурится и вновь открывает глаза, надеясь увидеть хотя бы смутные очертания её лица: он чувствует, что она смотрит на него, но перед ним одна чернота. На мгновение это вызывает лёгкие уколы страха под сердцем — всеобъемлющий мрак кажется каким-то чересчур угнетающим, вызывающим беспочвенные опасения. Но незатейливые и такие родные нотки её парфюма витают в воздухе, успокаивая и отгоняя это неясное наваждение. Всё хорошо. Он просто слишком устал сегодня, потому несуразные мысли и лезут в голову. Ира рядом, он наслаждается исходящим от неё теплом и слышит её ровное дыхание. Им всего лишь нужно уснуть. — Почему ты не спишь? — Олег задаёт свой вопрос с трудом, почти засыпая. — Не хочу, — так же шёпотом произносит Ира. Её слова такие же медленные и тягучие, но она продолжает упорно сопротивляться одолевающей их сонливости. — Сегодня был хороший день, и мне не хочется, чтобы он заканчивался. Завтра будет трудно. — Завтра уже наступило, — замечает он, прекрасно помня о том, что ложились они уже заполночь. Олег слышит тяжёлый вздох и улыбается краешком губ.       Обычно Ира всегда засыпает первой и уже сквозь сон сама тянется ближе, ненавязчиво устраивая голову на его плече, используя то вместо подушки. Даже Кота умудряется сдвинуть, прижимаясь к Олегу всем телом, нуждаясь в том, чтобы оказаться в его объятиях. Он неизменно прислушивается, разделяя её желания, и накрывает Иру рукой поверх одеяла, а затем зарывается носом в светлую макушку, растворяясь в её запахе, который полюбился с самой первой их встречи. Только тогда окончательно отступают все беспокойства, и Олег, сам того не замечая, отключается следом. А уже наутро Ира по обыкновению недовольно ворчит, что всю ночь ей было слишком жарко, и просит Олега оставить все эти тактильные нежности хотя бы во время сна.       Она искренне уверена в том, что это он нагло жмётся к ней, когда она уже спит, ну а он не спешит её в этом переубеждать. Лишь отвечает загадочной и довольной ухмылкой. — Олег, — её голос вырывает его из пучины воспоминаний. — Не спи. Поддавшись размышлениям, он почти выпадает из реальности, а теперь силится снова открыть глаза. Касается её предплечья и хочет потянуться к ней, лечь ещё ближе, но тело становится ватным, почти неподъёмным. Чувство долгожданного расслабления накатывает изнутри, словно кто-то накрывает его увесистым покрывалом. И Олег непременно бы уснул, однако он не может сделать этого без неё. — Расскажи мне… — начинает он, желая спросить, что её гложет, но произнести что-либо почти не получается: нёбо словно немеет, а губы слипаются. Он отвлекается, когда слышит, как Кот возвращается с кухни в поисках лучшего места для ночлега. Ловко запрыгивает на кровать и снова ложится на его левую ногу — подобно лёгкому грузику, ещё больше придавливает Олега к матрасу. Начинает усыпляюще мурчать, поддерживая идею мужчины предаться забытью. — Давай спать, — говорит он Ире, принимая окончательное решение.       Они разберутся со всеми проблемами завтра. Он обязательно её выслушает, поддержит и развеселит каким-нибудь дурацким анекдотом: окружит такой заботой, что все её тревоги отойдут на второй план. Напомнит, что он всегда с ней, что любит её сильнее всего на свете, а потому им просто не может быть плохо. Сейчас же Олег почти не контролирует своё сознание — оно отдаляется от него семимильными шажками, ступая в сторону всё той же темноты, которая больше не кажется пугающей. Наоборот, та становится манящей в своих обещаниях подарить драгоценный покой. — Не надо, — просит она взволнованно. Олег хмурится. Его тревожит её странная интонация, и лёгкое замешательство возвращает в чувство. Хотя, воспротивиться тянущемуся к нему забытью невероятно сложно, оно омывает его ласкающей волной, отдаляя от Иры. — Олег, пожалуйста, — он слышит её судорожное дыхание и тут же открывает глаза, но никак не может пошевелиться. Даже пальцы, замершие на её коже, теперь словно ему неподвластны. — Не надо спать. — Почему? — он с трудом разлепляет губы и заставляет себя снова моргнуть. — Я не могу остаться одна. «Бессмыслица…» — думает он и постепенно начинает злиться. Не на Иру и её неоднозначное поведение, а из-за того, что этот пазл просто не складывается в его голове. Уход от размеренного состояния отзывается болезненными покалываниями по всему телу. Ему не хочется возвращаться. Но её слова настораживают, и Олег всё никак не может понять, что случилось.       Всё ведь было нормально. Сегодняшний день точно можно назвать отличным. Они вернулись с праздника довольными и совершенно счастливыми. Олег подтрунивал над Ирой, с лукавой улыбкой заставляя её признать свою неправоту — его упрямая женщина до последнего отказывалась ехать, уверенная в том, что сейчас не лучшее время. Ему удалось переубедить её, и вечер действительно удался. Ира даже выиграла какие-то купоны в спа-салон — это, конечно, меркло на фоне везения Куликова, но всё равно стало довольно приятным бонусом. Во время мероприятия они наслаждались компанией друг друга, культурно выпивали и смеялись, поддерживая атмосферу всеобщего веселья. А перед сном она даже поблагодарила его за то, что он сумел её куда-то вытащить. Что же не так сейчас? Клубок мыслей, спиралью закручивающийся в одну сплошную вереницу беспамятства, мгновенно обрывается её голосом, который теперь звучит иначе, будто более приглушённо: — Олег, — снова зовёт она, совсем тихо и как-то просяще. Словно откуда-то издалека. Он слышит её, но больше не может открыть глаза.       Круговорот размышлений уносит его прочь, складывая картинки из приятных воспоминаний об их подготовке ко сну: вот он разминает её ноги, размазывая на них цитрусовый крем, и мечтательно планирует совместный поход в спа-салон. Затем крепко обнимает её, целуя в уголок губ, чтобы подхватить на руки и отнести в спальню. Кот внимательно наблюдает за ними, но сегодня он непривычно молчалив. — Ну пожалуйста, — она говорит на выдохе и сама с силой сжимает его ладонь. — Не надо. Она плачет, срываясь на сдавленный всхлип. А он никогда не мог вынести её слёз. Олег шумно выдыхает и резко распахивает глаза, тут же щурясь от яркого света, который бьёт по зрачкам со всей силы. В нос ударяет запах больничного спирта, и он морщится, чувствуя пульсирующую боль повсюду. Она расходится горящими волнами по каждому миллиметру его тела, концентрируясь где-то в районе поясницы. — Брагин! — Марина кидается на него и принимается неистово осыпать его лицо поцелуями. — Боже, спасибо… — Марина Владимировна, успокойтесь, — голос Кости, и тяжесть тела Марины тут же пропадает с его груди. Зато не проходит ощущение прикосновения к его ладони, крепко стиснутой тёплой рукой. Он с трудом наклоняет голову вправо и встречается взглядом с её яркими зелёными глазами. Заплаканными, но теперь счастливыми. Ира старается улыбнуться, но снова срывается на тихий всхлип. Олег едва ощутимо гладит тыльную сторону её ладони большим пальцем. — Олег Михайлович, посмотрите на меня, — Костя берет его за подбородок и тычет в глаза фонариком. Её ладонь выскальзывает из его руки, отчего становится пусто. — Вы помните, что произошло? — Кот… — он проглатывает вязкую слюну, следя глазами за ручкой. — Нет-нет, — путается в мыслях. — Ей не спалось. Хочет показать на Иру, но Марина гладит его по предплечью, приводя в чувство. Праздник. Юбилей их института. Внезапная резкая боль и темнота. По спине пробегает стая мурашек. Олег начинает вспоминать. — Тебя ударили ножом. Ты почти умер, — Марина срывается на плач и прячет лицо в руках, отходя в сторону. — Сердце остановилось. Ему становится жутко. Олег совершенно не понимает, что происходит. Не хочет понимать. Отказывается вспоминать то, что было на самом деле, потому что секунду назад довольствовался совершенно другой жизнью. «Это не могло просто привидеться…» — противится он собственному рассудку и отчаянно мотает головой. — Так, нам нужно успокоиться, — он слышит её сиплый голос, к которому мгновенно возвращается твёрдость, и открывает глаза, глядя на неё с явной просьбой. Ему нужно, чтобы она подтвердила, что всё было правдой. Что он только что разговаривал с ней в их общей постели, а не валялся на больничной койке, рискуя больше никогда не проснуться. Это слишком нелепо. Невозможно. Но Ира лишь оборачивается к Нарочинской, никак не отвечая на его умоляющий взгляд. — Марина Владимировна, давайте выйдем. Не будем мешать Константину Германовичу и Петру Викторовичу. — Да-да, конечно, — Марина вытирает слёзы и сама помогает Павловой, цепляясь ладонями за ручки её кресла. Олег провожает их немигающим взглядом. — Ну и напугал же ты нас, Олег Михайлович, — шумно выдыхает Пастухов. Его пальцы скользят по ране, но Олег больше ничего не чувствует. Разглядывает дверь, пока не рассеиваются остатки вымышленной жизни. — Клиническая смерть, чёрт возьми, — Костя смотрит на него блестящими глазами. Весь издерганный и покрасневший, но тщательно пытающийся скрыть свои переживания. — Что вы видели? — Костя… Ты сейчас тоже выйдешь, — хмуро отзывается Петя. Вздыхает с облегчением, заканчивая осмотр и понимая, что теперь всё нормально: угроза потерять друга обошла их стороной. — Нет, а всё-таки. Что заставило вас вернуться? Олег переводит взгляд с одного мужчины на другого. Но видит не их, а заплаканные глаза цвета свежей зелени. — Её присутствие, — признаётся он хриплым голосом. — Её страх. И всхлипы.