Немножко о разведке

Эрен

      Ему плохо, он не может поднять на тебя глаза. Он не хочет, чтобы вы стали незнакомцами. Глаза Эрена будут метаться по каменной дороге. Ты стала ему слишком дорога, чтобы в один момент просто разорвать ваши отношения. Слишком сильно болит в душе… На глаза навернулись слезы. Эрен стоял перед тобой, слишком серьёзен и угрюм. Ему совсем это не шло. — Прости меня… Я… Прощай, моя голубка… — Яркие, но грустные зелёные глаза наконец нашли твои. В них настолько большая печаль, что хочется протянуть руки к его лицу и смахнуть накатывающиеся слёзы. — Прощай… Надеюсь, свобода придет к тебе после нашего прощания, и ты сможешь вздохнуть полной грудью. Прощай, — Эрен отвернулся, не в силах видеть твою растерянность. За что ты должна его простить? Почему он уходит? — Эрен.!       Он не обернулся. Закусив губу до крови и сжав кулаки, Эрен направился прочь. Ты протянула руку, будто могла схватить его за плечо и прижаться к спине парня, но это было лишь наваждение. Уже не было его спины, постепенно отдаляющаяся от тебя. Осталась только ты. Одна, средь толпы, снующей туда-сюда. Людям нет дела до горя двух человек, что только что, на этом самом месте, решили прикончить остатки любви между ними. — Свобода… Что же такое свобода без тебя?

Армин

      Ему не хочется, он не согласен с тем, что должен бросить тебя. Обстоятельства душат его, но разве он может так пренебречь тобой? Конечно, нет, но… Но существует огромное и душераздирающее «НО». — Розочка, чтобы ты сделала с человеком, который предал тебя или не выполнил обещание, данное тебе? — Не знаю, последние слова вообще кажутся мелочью. Предательство… Наверное, распрощалась с этим человеком. Люди приходят и уходят, это и называется жизнью, — ты как всегда прекрасна. Даже размышляя на такую грустную тему, ты всё равно стоишь и улыбаешься Армину. Возможно, ты не представляешь, что тебе сейчас придётся отпустить его, а ему — тебя. — Тогда, прощай. Я должен уйти, — ты повернула голову к нему, твои глаза широко открыты, а губы… Армин хотел бы ещё хоть раз поцеловать тебя, но решение должно быть твердым и непреклонным, без всяких исключений. — Мне… Т/и, прошу, злись и ненавидь меня, но только не плачь. Твои слёзы я не смогу больше утереть, а темные стрелки… Будут причинять мне огромную боль, ведь просто так ты никогда не льёшь слёзы. Улыбайся новому дню также ярко и светло, как когда-то мне… Прости меня… Я пойду.       И вот он ушел. А что осталось у тебя? Нет в этих стенах никого, кто мог почувствовать такую сильную боль, что ты сейчас. Не было мокроты в глазах, просто гнилое опустошение, будто из сердца выдрали большой кусок. Оно не болит, не щемит, просто пустота теперь царит в груди.

Жан

      Только при одной мысли о потере тебя слишком злила парня. Неужели ты уйдешь от него, бросив одного с этим мучающим разум чувством любви? Нет, ты никогда бы так не поступила. Вот он, Жан — да, ведь сейчас тебя и его разделяет только массивная дверь из дерева. Будто почувствовав присутствие своего любимого, ты открыла дверь. Печальный вид Жана был в новинку… В самую неприятную из всех. --Жан? — Я… Давай расстанемся… Мне нужно уйти, поэтому прощай, — он развернулся также резко, насколько стремительно били его слова по твоему сердцу. Ты просто стояла, не в силах что-либо сказать. Парень быстро скрылся за поворотом. Жан осел на каменный пол, глубоко дыша. Слёзы текли по его щекам, он не пытался остановить их. Раскрасневшееся лицо, дрожащие руки, беспомощные всхлипы. Слишком сильно он тебя полюбил, что сейчас очень сложно отпустить. Почему в жизни ему настолько крупно не везёт? — Прости меня, прости, прости… — Такой тяжёлый, еле слышный шепот можно было различить в этом несчастном голосе. Жану хотелось кричать до срыва связок, никого не слушать, метать всё вокруг. Но вернёт ли это его брошенные жестокие слова? — Прости…

Леви

      Мужчина смерил тебя очень тяжёлым, обременённым чем-то, взглядом. Серые глаза медленно осматривали каждый участок твоего лица, будто он хотел запомнить тебя навсегда. Ладони были сложены возле его губ домиком, опущенные тонкие брови, будто он находился в безвыходном положении. — У тебя выдался плохой день? Хочешь я заварю для тебя чашечку чая? — Ты ласково улыбнулась и встала со стула, но тут же жест Аккермана вновь опустил тебя на него. — Не сегодня. Тебе нужно быть дальше от меня настолько, насколько это возможно, — холодный, резкий и бесчувственный тон его голоса. Атмосфера стала недружелюбной, угнетающей. Ты сжала губы в тонкую полоску, не давая волю появившемуся волнению в голосе. — Это приказ? — Он немного удивился, без надлежащих обстоятельств Леви никогда не отдал бы тебе приказ, особенно, когда вы наедине. Его задели эти слова. — Капитан, это пр… приказ.?! — Твой голос дрогнул, в уголках глаз появились слезы. — С тобой довольно-таки сложно. Нет, это не приказ, просьба. Но ослушаться её нельзя. Мне… Прости, но нам нужно попрощаться с настоящими личностями друг друга. Отныне ты — солдат, я — капитан. Всё вернётся на круги своя… Прощай, моя искорка… — Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Ладони сжали подлокотники. Костяшки побелели, выступили вены. Он не хотел этого, но ничего не поделаешь.

Эрвин

      Ты принесла поднос с ужином. Было уже поздно, но он не должен спать. Бумажки, цифры, слова… Как ему ещё не надоело? Ты привычно пнула дверь, собираясь накормить заработавшегося мужчину. — Солдат Т/Ф? — Руки дрогнули. Нет, тебе не впервой слышать от него такое словосочетание, но сегодня, сейчас… Ты подняла глаза на него. Уставший, вымотанный до предела Эрвин смотрел на тебя. — Вас не учили стучаться? — Ты чего? Я… Нет, вот ужин, поешь, — ты прошла к его столу и поставила перед ним еду, путаясь в мыслях, не заметила промелькнувшую радость в голубых глазах. — Отнесите обратно. Я ел. — Не лги мне. Я знаю, что с обеда ты не вылезал отсюда. Я слишком долго находилась подле тебя, чтобы меня можно было так легко провести. — Верно… Ты слишком долго находилась рядом… — Что? — Ты заглянула ему в лицо, надеясь, что сейчас появится улыбка, а всё произнесённое им окажется очень глупой и несмешной шуткой. Но не было и намека на это. — Чего ты сказал?! — Отставить! — Ты выпрямилась от грозного вскрика командора, который вскочил из-за стола и подошёл к тебе, не собираясь и извиниться. — Прощайте, солдат Т/и Т/ф. Отныне вы простая гражданка, а не член Разведкорпусе, бумага, прошу. — Он протянул тебе тонкий лист. Изящный, красивый и аккуратный, но до боли знакомый почерк… Ты исключена из семьи разведчиков. — Нет, нет, нет… Ты ведь это не всерьез, да? — Ты с надеждой посмотрела на Эрвина. Непреклонное и беспристрастное лицо освещал холодный свет луны. — Тогда… Я… Есть, командор! — Ты приложила кулак к сердцу. Хотела бы ты развернуться и убежать прочь, но… — Прощай, Эрвин Смит, мой единственный любимый человек. — Напоследок, ты заехала кулаком в его лицо, после чего сорвалась с места и побежала прочь. — Прощай, моя любовь, — уже в пустоту произнес он с саднившей от удара щекой.

Райнер

      На сегодняшней прогулке он выглядел слишком печальным, чтобы ты могла потравить анекдоты.Желтые глаза смотрели вдаль, на тёмный лес, а может и дальше. Браун выглядел сейчас совсем бесхребетным комком, нуждающимся в поддержке. — Райн… — Нам нужно прекратить встречаться, — на одном дыхании выпалил парень, будто боясь, что ты его перебьёшь. Но опасения были напрасными, ты распахнула глаза, но тут же нахмурились. — Ты… Что случилось? — Ты подсела ближе, но он встал с травы, намереваясь уйти. — Причина, Браун! Скажи мне, блять, причину! — Ты схватила его за рукав форменной куртки. Но лишь одно движение парня и тебе пришлось отпустить. — Я слишком плохой человек, чтобы быть с тобой, радоваться царящему возле тебя спокойствию. Я не заслуживаю тебя, — спина Брауна начала отдаляться, а ты так и стояла, протянув отброшенную им ладонь. Он уходит.       Тошно. Больно. Грустно. Безысходно. Что он сейчас сделал? Если сам Райнер оценивает себя, как плохого человека, то почему он дал тебе ложную надежду на счастье? Он сам не знал ответа ни на один из этих вопросов. Возможно, Райнер хотел отдохнуть от дел, обязанностей и долга перед… Перед кем? Или чем?       По его щеке скатилась слеза. Это была последняя встреча с тобой. Она не радостная, не вдыхающая надежду на следующую встречу. Она последняя между соратниками и влюбленными. Дальше вы встретитесь, как враги.

Бертольд

      Он виноват сам. Стоя перед тобой и не зная, что сказать, Берт прокручивал в голове первую встречу, дальнейшие и чуть глуповатые свидания, ночи вместе… Гувер сжал кулаки и сильно зажмурился. Он не должен был знакомиться и сближаться с тобой. Расставание оставит горький и неприятный осадок. Вы не любовники, вы враги. И он это понимал. — Мы… Т/и, я… — Всё между нами кончено, да? Это ты хочешь сказать? — Берт удивлённо посмотрел на тебя. И печально улыбнулся. Ты всегда догадлива, всегда понимала с полуслова, будто могла читать его мысли. — Ты вел себя отстраненно последние дни, был холоден по отношению ко мне. Но ведь на то были причины, верно? — Ты подняла уголки губ, будто успокаивая самого парня. На самом деле, ты успокаивала только себя. — Я прошу прощения… Не смог оправдать… — Просто помолчи и дай мне ещё немного полюбоваться тобой, — ты протянула ладонь к его лицу, но тут же остановила себя и опустила руку. — Прощай, Бертольд Гувер. — Пр. прощай Т/и Т/ф. Спасибо за проведенное спокойное время с тобой, — он немного склонил голову в знак уважения и прощения. Через мгновение ты ушла, а он спрятался за ближайшее дерево и сполз по шершавому стволу. Закрыв лицо руками, Бертольд просидел так около часа, до наступления сумерек. — Пусть мы будем по разным сторонам, но мое сердце всегда будет молиться о твоём благополучии…

Порко

— Т/и. — Ты оторвалась от чтения газеты и посмотрела на мелькавшего перед глазами Порко. Он суетился, ходил, сжимал и разжимал кулаки — нервничал, одним словом. — Я… Давай расстанемся? Только, прошу, без истерик, скандалов и чего-то подобного, — ты тряхнула газетой, перелистывая страницу. — Эй, ты меня слушаешь?! — Ага. Что тебя подтолкнуло на эту мысль, Гальярд? — Ему не нравится твой холодный голос, совсем бесчувственный, будто ты была готова к этому. Порко сел в кресло, напротив тебя, постукивая пальцами по мягкому подлокотнику. — Просто разойдемся, как в море корабли! — Ты наконец опустила газету на колени, посмотрев на парня цепким и пристальным взглядом. — Причина нужна? Я устал! Устал вот и всё! — Ты помотала головой, он врал. — Просто… Прости меня, я совсем не понимаю, что говорю, чувствую и думаю, в голове каша, — ты протянула ему стакан воды, но тот не взял. — Я боюсь, что ты потеряешь меня, а я ничего и не скажу тебе в последний момент. Или наоборот. Я боюсь. — Что есть, ты хочешь, чтобы мы разорвали отношения и у нас не было сожалений о потере друг друга? — Да, — ты тяжело вздохнула и кивнула. Для тебя это так легко, терять из своего самого близкого окружения Порко? Почему только он на вид страдает от только что произнесенных им и тобой слов? — Простишь меня? — Да, Гальярд. Но я надеюсь, что ты проживёшь дольше меня, я не хочу слышать от других о твоей гибели или видеть ещё одного носителя Челюстей, — вдруг ты посмотрела в окно. В твоём взгляде виднелась печаль… глубокая, а также Порко смог различить скорбь. — Извини, я заплачу сейчас, — ты накрыла ладонью глаза, так и не повернув голову к Порко. Чувства захлестнули его, он упал лицом в колени, проливая слёзы.

Николо

      Он пригласил тебя отужинать. Ты открыла шампанское и разлила по бокалам. Николо выглядел расстроенным и поникшим, ты потрепала его по светлым волосам и села напротив. Закатав рукава рубашки, улыбнулась. — У тебя что-то случилось? Почему мой цыпленок такой грустный? — Тебе вдруг показалось, что его дух упал ещё ниже, чем был. — В вине, что ты пила с полицией… Была спинномозговая жидкость Звероподобного. При «Крике» ты будешь обращена в титана, — вилка из твоей ладони звонко стукнулась о край фарфоровой тарелки. — Я… Я не знал, что ты будешь на той встрече… — Так значит, ты потеряешь меня? — Он посмотрел на тебя со слезами на глазах. — Значит, это будет прощальный ужин. Мы сейчас поедим и попрощаемся. Откровенно, я не хочу, чтобы ты страдал после моей нелепой смерти… — Это не неле.! — Николо. Это промашка с моей стороны. Нелепая и глупая промашка. Я виновата, не ты. Я уверена, что вино поставлял не ты. Даже если ты, то по чьей-то указке. Ну, что, господин марлиец, вздрогнем! — Ты залпом выпила шампанское и принялась резать стейк на своей тарелке. — Ты приняла свою смерть? -Нет, ну а что ещё остаётся? Я и так все эти годы батрачила на развитие разведки, а тут на тебе, и я помру, когда титан с шерстяной мордой заорёт. Не счастье ли? — Ты рассмеялась, а Николо опустил голову. Он боялся демонов с острова, но вот он слышит от причины своего страха, что она готова умереть, лишь бы освободиться от кутерьмы в надземной мире. — Прощай, Николо, было очень вкусно, — ты резко встала из-за стола и вышла за дверь кухни. — Прощай, мой демон…

Зик

      Прощание в его жизни всегда были одинаковыми. Наверное, только когда он мысленно прощался с Гришей и Диной, смотря на последствия своего доноса на них, что-то ёкнуло в его сердце. Остальные случаи всегда были монотонными, бесчувственными и однообразными. Но не с тобой. Вы стояли на пристани, вдыхая морской бриз. Сегодня Зик даже не портил соленый запах сигаретами. — Чего не прикуришь? — Не хочется портить наш последний день вместе какими-то сигаретами, — ты резко вперила в него взгляд, жаждая объяснений. — Последний? — Я бросаю тебя, принцесса. Прощай, — развернувшись на каблуках, Зик потопал к городу, оставив тебя одну, посреди больших кораблей, вздымающиеся волн и усилившегося ветра. — Ты совсем охренел?! — Не в силах сдвинуться с места, ты отвернулась от удаляющейся спины мужчины и достала свой портсигар. Это не было твоей привычкой, как у Йегера, просто хотелось заглушить неприятные мысли в голове терпким вкусом на языке. — Прощай, мой Зик Йегер. — Это не моя прихоть, Т/и, это вынужденная мера, — произнес Зик себе под нос, удаляясь от тебя ещё больше. — Прости меня.