Всадники Пустынь

Ветер ударил с юга. Песчинки зашевелились и потекли, формируя новое лицо пустыни в угоду Гневлимому Богу. Их тихий шелест растворялся в легком шуршании одежды и ритмичных вздохах коней. Лучи Сагира в последний раз заглянули за бархан, ударив светом по четырем черным фигурам. Лишь один из всадников осмелился оглянуться, чтобы посмотреть Богу в глаза. Его ослепило сияние светила. На какой-то момент ему показалось, что пустыня воспылала белым светом, и в тот же миг, Сагир скрылся за горизонтом, а на границе его взгляда возникла красная Вада. Луна вздымалась над барханами на востоке. Кто-то в детстве сказал ему, что там живет Горящий Бог и смотрит на них, ожидая, когда на Земле произойдет что-то достойное его внимания. Будь то праведный гнев, или справедливая награда. Сегодня он увидит, как Благословленные им прольют кровь, исполняя долг. Тишина. Это всегда тишина. Когда барханы расступаются перед черными всадниками, когда пустыня принимает их внутрь. Они слышат лишь размеренное дыхание лошадей, слышат шелест песка, и вместе эти два звука уничтожают друг друга. Это абсолютная тишина, чья граница определяется лишь редким взволнованным вздохом. Они скачут по венам пустыни, сквозь вечно живую материю смерти, чтобы провести, судить и наказывать. Их черные мантии возникли из ниоткуда на высоком бархане, откуда они увидели виновных. Растянувшийся на несколько километров караван, чьи хозяева не отплатили старых долгов, нарушили вечные законы и забылись в своей жадности. Пламя карало их болью до тех пор, пока они не забыли, что боль существует. У них более нет выбора. Бесшумно четыре черных всадника скрылись, нырнув в волну песка… Погонщик жадно жевал сухую лепешку. Путь ему определял небольшой фонарь, качавшийся на повозке, что шла впереди. Тринадцать серных светлячков тщетно бились о истертые стеклянные стенки. Каждый удар сбивал крыльцу с их нежных крылышек, которая затем разрывалась всполохом быстро затухающих искр. Он устало считал эти удары. Он не обязан сегодня смотреть на звезды и выслушивать нравоучения хозяев. Не обязан следить за ходом коней. Нужно только слегка подгонять их, жевать лепешку и считать хлопки крыльев. Погонщик не заметил, как одна из вен пустыни открылась, выпуская своего верного слугу. Медь еле слышно взвизгнула в воздухе. Он поздно заметил рыжий блеск клинка. Холод ударил в голову, жар разлился вниз по телу. Он осел на бок, уперев стеклянный взгляд на мутное стекло. «Восемь» - последняя его мысль застыла на клинке кровавой полосой. «Восемь», потому что он не знал цифр больше. Жирное тело надзирателя покачивалось из стороны в сторону, с каждым размеренным шагом двойки. Оно горело от наслаждения. В складках живота, под тугой хваткой кожаного ремня, под ушами и под грубой тканевой шапочкой скапливались капельки пота. Прохладный ветер хлестал по ним, заставляя надзирателя морщится от удовольствия. Но даже стихия не была в состоянии справится с таким телом. Подмышками, под жирной шей, под набедренной повязкой все еще горел жар, наполнявший его тело усталостью. Он поднял серые глаза к небу и ухмыльнулся. Сегодня тринадцатое число. Грид появилась на небосклоне, вот там, на Юге. А Цестус еще немного видно на Востоке. Он блестит под Вадой. Это значит еще семь дней. Семь дней он может пользоваться этими женщинами из Верники. Семь дней он сможет пить дешевое вино из Виргалии и вымогать хлеб у того глупца Цестуса. Он опустил глаза. Красноватый свет Вады ударил по бархану. Такое порой бывает. Красная луна как будто бы капает на землю своими кровавыми слезами. Тогда белый песок окрашивается в алый. Словно кровавый поток он срывается вниз. Говорят, что, угодив в такой – накликаешь на себя беду. Это словно искупаться в крови Бога. Надзиратель поднял взгляд от кровавого песка наверх, к вершине бархана. Багровая фигура взирала на него со стороны. Он мог поклясться, что в этом переплетении темной ткани и багрового света, он увидел зеленые глаза молодого мальчугана. Ком подступил к его горлу. Надзиратель не успел спрыгнуть, не успел крикнуть о помощи. Мягкая ткань повозки треснула, и он почувствовал в своей спине холодную медь. Закрывая глаза, он думал о том, что четыре женщины из Верники не предупредили его, когда в повозку зашел убийца. Хозяин с удовольствием взирал на листы пергамента. Ему нравилось, когда черточки и кружочки, выведенные тонкой рукой писаря, складывались в его пользу. Он единственный видел в этих записях какой-то скрытый, потаенный смысл. Одна единственная черточка, один единственный кружочек – и вот ты богат. Это не просто символы, закрепившие на серой бумаге смысл и идею. Нет. Это золото. Золото и серебро. На каждом листе – история побед. Грамотно построенные речи, выгодные сделки. Порой, изящная ложь. Он отвел усталый взгляд в сторону, к лампадке и двум горящим фонарям. Он не сможет сегодня уснуть. Мысли донимают его. Мысли о успехе, о Морияде, о беспошлинных товарах, рабах с хорошей кожей и ростом, и серебре. Ему всегда нравилось серебро. У него чистый цвет, напоминающий ему о линзах обсерваторий. В детстве, ему казалось, что серебро важнее золота. Именно потому, что оно дешевле. Просто так. Вопреки. Снаружи задул ветер и полы походного шатра истерично забились. Пустыня гневиться. Лампадка потухла. Мотыльки, обеспокоенные стихией, прекратили свои тщетные попытки к побегу и сбились у основания лампы, изредка дергая крылышками. Он не испугался, когда темная фигура появилась перед ним, обнажив окровавленный медный клинок. Хозяин кивнул, признавая свою вину. Женщины из Виргалии были свободными людьми, они хотели попасть в Морияд. Двенадцатую часть вина и пшеницы должно было оставить у оазиса два дня назад. Не надо было врать Всадникам Пустынь о количестве людей и товаров. Он понял почему любил серебро, в момент, когда медный клинок отсек его голову от тела. Ему искренне нравилась эта глупая мысль – что его блеск напоминает сияние линз. Единственная мысль в его голове, что не приносила ему денег. По утру опустошенный караван лежал в низине, под тенью барханов. Южный ветер продолжал гнать песок, медленно хороня тела и опустошённые повозки. Четыре всадника в черном исчезли за гребнем песка к северу. Исчезающее от света Сагира видение Вады скрылось на западе, опустив последний благодарный взор на спины Всадников. Один из них все также обернулся вслед, подмигнув уходящей луне зелеными глазами…