Эвелина де Вилье

Тайна и ложь — это то, что мы принимаем, став взрослыми.

Гарри Поттер и Дары Смерти.

В десять минут шестого дверь распахнулась, и в кухню вошла миссис Уизли. Она была бледна, но, когда все повернулись к ней, а Гарри, Фред и Рон привстали, слабо улыбнулась. — Он поправится, — сказала она усталым голосом. — Попозже пойдем навестим его. Сейчас с ним сидит Билл, утром он не пойдет на работу, — Фред упал в кресло и закрыл лицо руками. Джордж и Джинни бросились к матери и обняли ее. Рон неуверенно засмеялся и разом опорожнил бутылку. — Дорогая, ты должно быть Эвелина? — ласково обратилась она к девушке, та лишь кивнула. — Меня зовут Молли Уизли, — подходя к ней, обнимая ее. — Обращайтесь, пожалуйста, Эва или Эв. Мне очень приятно познакомиться с вами, — обняв в ответ, сказала Эвелина. После всех объятий, Сириус с Гарри стали готовить завтрак. Было решено, что пока Артур Уизли в больнице, они все останутся на Гриммо. Позавтракав, всех отправили спать на несколько часов. Во время обеда прибыли их чемоданы из Хогвартса — теперь можно было одеться маглами и пойти в больницу святого Мунго. Все были счастливы, насколько это было возможно в данной ситуации, и болтали без передышки, пока переодевались в фуфайки и джинсы. Провожать их в больницу явились Тонкс и Грозный Глаз. Ребята встретили их радостными криками, смеялись над котелком Грюма, лихо надвинутым на бровь, чтобы скрыть волшебный глаз, и на полном серьезе уверяли его, что в метро гораздо менее заметной будет Тонкс, которая снова обзавелась короткими ярко-розовыми волосами. Эвелина решила не идти. Она хотела остаться с Сириусом, поговорить о своих родителях. И как только все ушли, Эвелина помогла убраться на кухне, и они с Сириусом переместились в гостиную. — Сириус… — не успев спросить, в дверь постучались. Они переглянулись. Сириус пошел открывать дверь, а она вышла в коридор и встала в проеме. За дверью стояла: — Дея, — тут же кинулся обнимать Сириус. Пришла мама Эвелины. Та же решила не нарушать эти долгие и как ей показалось крепкие объятия. Видимо они и правда давно не виделись. — Ты меня сейчас задушишь, — еле смогла сказать Орадея. Отпустив ее, Сириус пригласил на кухню. В проеме она крепко обняла свою дочь. — Я думала, ты про меня уже и не вспомнишь, — та лишь потрепала за щеку дочь. — Я пойду наверх, Вам явно есть о чем поговорить, — попыталась уйти Эва. — Эвелина, стой, — строго сказала мать. И когда она называла ее полное имя, значит, явно что-то серьезное случилось. Она остановилась и с виноватым лицом села на стул. Сириус в этот момент готовил всем чай. — Эва, милая, расскажи, что случилось? — уже более нежно сказала Орадея. Она рассказала все как было, даже не стала исправлять то, что она была как будто змеей. Потом она стала рассказывать о кошмарах преследовавших ее в последнее время, о том, как будто ей кажется, что кто-то пытается завладеть ее разумом. — Давно у тебя это началось? — спросила обеспокоенно мать. — Если честно, не знаю, я не заметила, как это произошло. Просто в какой-то момент осознала этот факт, — опуская лицо, виновато сказала Эва. — Милая, — протягивая руку к дочери и поднимая ее за подбородок на уровень своего лица. — Ты не в чем не виновата, даже не думай об этом. Это я должна была тебе раньше рассказать, а еще лучше показать. Но все по порядку. А сейчас иди отдохни. Мы поговорим позже. Нам нужно обсудить с Сириусом кое-какие дела. Эвелина встала и, уходя, прикрыла дверь, но не закрыла до конца, а осталась послушать. Те же в свою очередь этого не заметили. — Боже мой, Дея, я думал никогда тебя больше не увижу,— с радостью сказал Сириус. — Сириус, я так рада тебя видеть, я так скучала по тебе, — с той же радостью воскликнула Орадея. — Ты хоть что-нибудь рассказала ей? — Нет, я ей вообще ничего не рассказала, ни о предках, ни об ее отце, но видимо другого выхода уже нет. Я надеялась, что смогу уберечь ее от этой правды. — Как ты могла так долго от нее скрывать все это? — Мы жили в России, там мало, кто знал о том, что творилось в Англии, а те кто знал, не знали о моей связи с ним. Нас знали как древнюю, состоятельную и знатную чистокровную семью из Франции. Сказала, что приехала сюда по делам семьи. Вели обычную светскую жизнь. Там некому было что-либо рассказать ей. Я и не думала, что когда-нибудь вернусь в Англию. Но он нашел нас там. Точнее его ПСы. Я бы и не поняла этого сразу, если бы не Дамблдор. Он пришел ко мне весной 1995г. Сказал, что безопаснее будет вернуться, тут есть кому приглядывать за нами. А в России мы одни. Поэтому летом мы перебрались в наш старый дом. — Я думала, ты продала его… — Кака я могла, Сириус? Это же НАШ дом, — с отчаянием сказала Дея. — Ты должна ей рассказать, хоть я и против этого. Зачем ты отдала ее в Хогвартс? Обучала бы на дому. — Дамблдор. Он сказал, что там она в безопасности, что Северус за ней присмотрит. — Нюниус? — рассмеялся Сириус. — Не смеши меня, Дея. — Не называй его так, я же просила, — строго сказала женщина. — Темный лорд преследует какую-то цель. Мы думаем, это какое-то оружие. — Сириус, молю, защити мою дочь. Он не должен о ней узнать. Прошу тебя, давай скажем, что ты ее отец, по крайней мере для всех пусть будет так. Ей я скажу правду. — Не знаю, Дея, не знаю… Я преступник, сбежавший из Азкабана, если кто-то «узнает», что она моя дочь... Представь, какие будут заголовки и сплетни? Не думаю, что это ей поможет в будущем. А он все равно все поймет, посчитает даты. Ты же тогда перестала с нами общаться. — Если они узнают о существовании друг друга, боюсь представить, чем это закончится, — с горечью сказала Орадея. — Лучше будет, если ты скажешь ей об этом сама. Ты же слышала её. Её преследуют кошмары, как тебя тогда, именно из-за этого ты тогда и попалась, и он смог воспользоваться тобой. — Ну как же я ей скажу, что ее отец это Лорд Волан-де-Морт… И как только Орадея произнесла имя, дверь в кухню открылась, а там стояла побледневшая Эвелина. — Ох, милая… — протянув руки к дочери. Та стояла и даже не могла пошевелиться. — Мой отец Лорд Волан-де-Морт? — с такой сталью в голосе сказала Эва, что по телу взрослых прошелся холодок. — Я все объясню тебе, милая, пожалуйста, подойди, — со слезами на глазах протараторила мама. Эвелина не знала, что сказать или сделать. Она в буквальном смысле приросла к месту. Слезы матери ее не трогали как раньше. Она почувствовала такое предательство от близкого человека. Что металась между тем: убежать или все же послушать. Однако любопытство взяло вверх, она сделала несколько шагов и остановилась, решаясь сесть подальше от матери. — Я хочу, чтобы ты расслабилась и стала все рассказывать, но как только я почувствую ложь, а ты знаешь, что учую, я сразу встаю и ухожу. — Эвелина, будь мягче с мамой, ты не знаешь, что она пережила, — с упреком заметил Сириус — Конечно я не знаю, потому что эта женщина молчит, — уже переходя на крик. — Столько времени прошло, а я ничего не знаю. Не знала, кто мой настоящий отец, — последние слова она прокричала громче остальных. Все замолчали, только тиканье часов нарушало тишину. Просидев в молчании несколько минут, Эвелина сказала: — Простите, я не знаю, что со мной происходит в последнее время. Мне нужно побыть одной. — И после этих слов она встала и направилась в комнату. «Сейчас не время для откровений». Спустя несколько часов вернулась семья Уизли с провожатыми, а позже и Люпин заглянул на огонек и, как оказалось, вовремя. Его радости не было предела при виде Орадеи, Сириус заметил, как с ревностью отозвалась Тонкс. «Интересно» — с ухмылкой подумал он. Орадея была рада видеть Римуса, но Гарри… А его глаза… Увидев их, по её лицу потекли слезы, ведь если скрыть тело и оставить только глаза. Это её глаза. Пока она стояла как вкопанная, Гарри сам подошёл к ней и обнял. Ему Сириус рассказал, кто эта женщина. Это картина ей напомнила первую встречу с Лили. Ведь именно она подошла знакомиться к ней в момент, когда Орадея плакала. Обнявшись, они стояли несколько минут. Она никак не могла отпустить его. — Ты так похож на своего отца! За исключением глаз. Глаза… — начала шепотом на ухо говорить она. — Мамины, — так же тихо сказал он. Она все же отпустила его. Он достал кулон и произнёс «сквозь тьму я тебя найду». — Я так полагаю, это Вы подарили мне кулон, — с улыбкой сказал Гарри, его глаза тоже были мокрые. Всё-таки не каждый день узнаешь о крестной. — Да, милый, я, — гладя по голове, сказала Орадея. — Это был мой подарок тебе на первый твой день рождения. Гарри я хочу тебе кое-что показать и отдать одну вещь. Надеюсь, ты примешь моё приглашение к нам в гости и если захочешь погостить у нас какое-то время, я буду только рада. — Я с удовольствием. Я хочу погостить у Вас, — с радостным восклицанием сказал Гарри. «Пусть у меня нет родных родителей, за то есть замечательные крестные». Гарри долго расспрашивал про маму и папу, наконец-то появился хоть кто-то, кто может про них рассказать. Эвелина все это время сидела в комнате, и даже не собиралась выходить. Когда за ней поднялась Джинни, она притворилась, что спит. Уже поздно вечером Орадея решила проверить свою дочь. Постучав в дверь: — Милая, можно я зайду? — не дожидаясь ответа, она приоткрыла дверь. Эвелина сидела на подоконнике, даже не взглянув на нее. Она подошла тихо и слегка обняла ее. Эва плакала. — Как я теперь буду с ними дружить? Как они теперь будут со мной общаться, когда мой отец чудовище? Я слышала о нем, я знаю, что он сделал. Он убил родителей Гарри. Он теперь точно не захочет со мной общаться, — уже переходя на истерику. — Милая, что ты, никто из-за этого не перестанет с тобой общаться. Это же сделал он, а не ты. Он творит ужасные вещи, а не ты, — гладя по голове, повторяла женщина. — Ты останешься сегодня со мной? — Конечно, Сириус подготовил нам комнату. Как будешь готова, спускайся, я буду ждать тебя в гостиной, — поцеловав свою дочь, Орадея вышла из комнаты. Она просидела еще в комнате какое-то время, вытирая слезы, которые все текли и текли с ее глаз. С горем пополам она успокоилась и решила, что пора бы все узнать. С этим настроением она вышла из комнаты и спустилась в гостиную. Там сидели Сириус, Люпин, Орадея, и Тонкс. Было слышно, что кто-то возится на кухне «Молли», — почувствовала Эва. Люпин радостно подошел к ней, как только она зашла в комнату. — Эвелина, здравствуй, — заключая в свои объятия. — Меня зовут Римус Люпин, я друг твоей мамы, а это Нимфадора Тонкс моя подруга. — Называй меня просто Тонкс, — сказала розоволосая девушка, махая ей рукой. — А Вы меня просто Эва или Эв, — с улыбкой проговорила Эва. Они какое-то время еще поговорили, Люпин порасспрашивал про учебу, Эвелина же попросила рассказать, какая мама была в молодости. Спустя час, Орадея встала и сказала, что им с Эвой пора в кровать, попрощалась с Люпином, пообещав ему, что они еще обязательно встретятся и что она больше никуда не исчезнет, взяв дочку за руку, повела в их комнату. — Милая, ты голодна? — заходя в комнату, уточнила у дочери. — Нет, что-то мне совсем не хочется кушать. Мама, я готова выслушать тебя. Пожалуйста, расскажи мне. — Ох милая, может перенесем разговор на завтра? Уже поздно, а рассказывать придется долго. — Пожалуйста, мам, завтра не в школу, днем выспимся. — Не нужно бы сбивать режим, — с нотками строгости сказала Орадея. — Ну мааам, от одного раза ничего не будет, — с умоляющими глазами попросила Эва. — Ох уж эти твои глаза «кота из Шрека» — закатив глаза. — Хорошо, садись и жди. Я принесу тебе в таком случае несколько бутербродов и горячий чай. Она вернулась с полным подносом еды и чайником. — Молли удивительная женщина, — ставя поднос на стол. — Смотри, сколько всего она тебе передала. Эвелина оказалась голодной, так как накинулась на эту еду как в последний раз. — Тише, тише. У тебя никто не отнимает ничего, ешь спокойно и слушай. Сделав вздох, она стала рассказывать.