Casino

      Сэм забрал мотоцикл. Сэм отвёз его обратно в Лас-Вегас (правда, не стал выгружать из тачки, справедливо возложив эту обязанность на Криса). Сэм снова стал посещать казино с двумя товарищами и усиленно ждать из Нью-Йорка четвёртого друга, потягивая виски подороже. Сэм вернулся к своей прежней жизни, только теперь сердце его было не на месте, как бы шаблонно это ни выглядело, в его-то положении.       Только блондинка в казино так и не появлялась. И парнишка из автосервиса выжег в душе саднящее желание изломать собственную тачку, только бы сдать её туда в ремонт.       «А что? Неплохая идея, — советовал Питер, узнав произошедшую в Моапа-Вэлли историю. — Если он пришёлся тебе по душе, то зачем себе отказывать?».       «Тем более, с твоей-то возможностью завтра же купить еще пару таких тачек», — хохотал Льюис, покуривая сигару.       Хван только кривился и думал, что это с ним что-то не так, и давно пора было бы оставить всё в прошлом, переключившись на самых ярких людей Лас-Вегаса, готовых отдать многое даже за беседу с ним.       — Что же с тобой, дружище? — почти участливо интересовался Хан время от времени.       — Не знаю, — вздыхал Сэм. — Возможно, Крис сможет дать совет.       — А мы типа не можем? — вмешивался порой Льюис.       — Ну, если можете, то посоветуйте, мать вашу, — раздражённо откликался Хван. — Вы же дохера умные.       — Ты чего стал таким отстранённым? — уже тише спрашивал Джисон. — Как будто тебе больше не нравится наша компания.       «А что может нравиться? — временами думалось Сэму. — Только сидите и протираете штаны в этом казино». И однажды он даже почти сказал это им. Остановился вовремя, потому что ссориться, пока он ещё обитает здесь, не хотелось. Во всяком случае на данный момент.       Когда вернулся Крис, всё немного устаканилось. Потому что какую-никакую, а управу он на них на всех находил. В особенности на Льюиса, который почему-то становился всё более необузданным с каждым днём. Хан говорил, что проблема в наркотиках, а Сэм думал, что корень его зависимости — близкое принятие к сердцу неудач в романтических отношениях. Как бы то ни было, итог был один: Льюис часто терял голову и доставлял проблемы всем своим товарищам.

***

      В один из тех дождливых летних дней, в которые с грозой приходит особое чувство уюта, Хён ехал куда-то по не особо важным делам, кажется, предстоял завтрак в его любимом кафе на одной из центральных улиц. Он стоял на светофоре и думал о том, что сегодня здорово отвлечётся в казино и, возможно, даже подцепит кого-то на ночь, чтобы почувствовать хоть что-то помимо отчуждения и жуткой скуки, как вдруг с ним поравнялся огромный чёрный внедорожник, такой же самый, на каком тогда увезли блондинку-воротилу. Он, скрывать не к чему, напрягся, а дыхание его участилось. Он изо всех сил постарался вглядеться в тонированное стекло, но не увидел ничего кроме отражения близстоящих зданий. Загорелся зелёный и таинственная машина рванула вперёд, а Хёнджин решил во что бы то ни стало не отстать. Завтрак, конечно, откладывался.       Он проезжал за ней квартал за кварталом, еле как поспевая соображать, как лучше совершить поворот, потому что на каждом из них было сложно предугадать маршрут внедорожника.       Тот остановился на небольшой улице около уютной булочной. Постоял немного, а вскоре из него показался молодой мужчина, до тридцати лет точно. Лица было не разобрать, ведь он был в капюшоне, да и за плетями ливня не шибко разглядишь такие тонкости, как черты чужого лица. Он раскрыл зонт и прошел ко второй двери. Дождался, пока из неё выйдут и проследовал вместе со своим пассажиром в заведение. Лица пассажира Хён также не сумел рассмотреть — тот был деликатного телосложения, в спортивном костюме и тоже в капюшоне. Одно только обстоятельство врезалось в сознание острым мечом: длинные белые волосы, кроткими волнами лежащие на одном плече.       Если бы Хван вошёл, то всё, возможно, оказалось бы многим проще, но это жизнь, и если ты обладаешь кучей денег, возможностью ничем не заниматься, а если и заниматься, то по собственному желанию, правом решать чуточку больше, чем положено — значит, для тебя уже всё слишком просто. И хотя бы в чём-то должно быть непросто.       Он закурил сигарету, решив войти в булочную как только она дотлеет. А примерно на половине ему позвонил Питер и попросил приехать, потому что замок в его квартире заклинило.       — Чёрт, Хани, почему я? — сокрушался Джин в трубку, корча недовольное лицо.       — Прости, дружочек, просто Крис сейчас у нотариуса с отцовскими документами, а Лью в Лос-Анджелесе, — хныкал Хан.       — Льюиса не будет с нами сегодня вечером? — удивился Хван.       — Нет, у него там какой-то контракт наклёвывается. Что-то, связанное с кино. Расскажу вам всем вечером за бокалом. А теперь, пожалуйста, приезжай, — Хан звучал безобидно и беспомощно. — Ты же знаешь, у меня кроме вас никого нет.       Джисон и вправду является самым наивным и добродушным из их компашки. И самым младшим. Он всегда обо всех заботится, как может, старается каждого поддержать и вообще, если бы не он, кто знает, что стало бы с их шайкой. Ему никогда не хочется отказывать.       И Джин поехал. Заглянул в строительный по пути, конечно, и спросил у продавца, какой инструмент лучше справится с дверным замком (сам он в таком разбирался слабо). А внедорожник… внедорожник с его пассажирами на подъезде к дому друга уже казался миражом и наваждением.

…

      — Милый, пожалуйста, ну пойдём сегодня со мной.       Человек с длинными белыми волосами, снявший в заведении капюшон, уложил голову на плечо водителю внедорожника и водил пальцем по ободку чашки с горячим шоколадом. Они заняли столик в углу, увешанном картинами.       — Что я там буду делать? — бурчал второй, держа руку блондина в собственной.       — Посмотришь на мой триумф, — тихо, умиротворяюще гудел тот. — Сегодня гости из Шанхая, — прошептал в чужое ухо и прикрыл глаза.       — Не знаю, — жался товарищ. — Я у тебя ведь подпольная мышь.       — Да ладно тебе, — послышался тихий смех.       — Я подумаю. И зачем ты вообще сделал вот это? — спросил водитель, бережно беря в пальцы кончики чужих волос.       — Ты же знаешь, как давно мне хотелось. — Блондин отстранился, поцеловал его в щеку и принялся за ещё тёплый круассан.

…

      Сегодня — один из тех вечеров, когда злачные места отчего-то особенно торжественны, особенно сильно пышут роскошеством, более многолюдны, чем обычно, даже если обычно они очень многолюдны. К вечеру закончился дождь и тёплый ветер просушил асфальт, так, что теперь стало прекрасно слышно скрип новеньких покрышек блестящих спорткаров и скрежет колёс самых мощных мотоциклов, на которых храбрецы похвалялись очередными трюками. И стук сотен каблуков, конечно же, среди которых были и толщиной со спичку, и побольше, высокие и пониже, открытые и закрытые, с ремешками и с камнями, на женских ногах и нет (мы же в Америке). Бесшумно передвигались только туфли из крокодиловой кожи, утончённые замшевые или грубые байкерские ботинки. И ещё одни — они обычно ходят тише всех — высокие кожаные до колен. Те, которые на грубой подошве и с ремнями по бокам.       — Ну чё, братва, — лыбится во все тридцать два Кристофер на их традиционном месте в вип-ложе, закончив разливать дорогой бренди по натёртым до искрящегося блеска бокалам. — Жахнем за моё возвращение?       — А как же, — улыбается Сэм, подхватывая ловкими пальцами один из сосудов. — Нашёл бате ассистента? — одаривает друга заинтересованным взглядом, в котором теплится предвкушение авантюрного вечера.       — Там так всё поменялось, — вздыхает Крис, явно утаивающий определённую информацию. — Давайте сначала накатим, а потом всё расскажу.       Без Льюиса было… непривычно. Слишком тихо. Не полностью. Не было горячих споров, бурных пререканий и веселых замечаний. Питер чувствовал себя более одиноким, чем с ним рядом. И, хотя он не говорил об этом, это было заметно без всяких объяснений.       Когда Хёнджин с Кристофером собрались выйти покурить, Джисон предпочёл остаться в ложе и позвонить Льюису в это время. Пообещал, что перескажет им все новости, как только они вернутся.       Когда разум захмелевший, в воздухе пахнет свободой, кругом ночь, сама по себе покровительствующая самым разным приключениям, а в крови бурлит жажда этих самых приключений, то дышится по-особенному. И Крису с Сэмом сегодня дышится именно так.       — Так что там за дела в Нью-Йорке? — спрашивает Хван, затягиваясь табаком и рассматривая снующих вокруг красивых людей.       — Отец нашёл ассистента, — кивает Крис. — И так вышло, что это я.       — Ты? — переспрашивает друг с резким смешком — так велико его удивление. — Что общего между тобой и офисным работником?       — Батя, которому я всем обязан, — куксится Бан.       — Так ты уезжаешь? — голос Джина как-то сереет и опускается. Он начинает думать о новых складывающихся обстоятельствах.       — Должен, — пожимает плечами Крис, стряхивая пепел с сигареты. — Отец дал время собраться, закончить здесь свои дела. Но ты не думай, он меня не заставил.       — Ты сам захотел?       — Не то чтобы… Просто он сказал, что теперь высылать деньги просто так не будет. Их я буду получать от него только тогда, когда заработаю. Ему надоело, что я шатаюсь без дела, — заканчивает он в ответ на всё ещё любопытный взгляд со стороны.       — Я понял, — кивает Хван. — Это ожидаемо. Странно ещё, что мои родители так не решили, — усмехается с грустью.       — Да, того и гляди, скоро станешь ассистентом сенатора Невады, — смеётся Крис, но без своей привычной искорки. Видно, что ему жаль со всем этим расставаться.       — Лью позвал меня в Лос-Анджелес, — ставит в известность Питер, когда Бан с Хваном возвращаются на их место.       — Что?       — Чего? — синхронно вопрошают они, изумлённо округляя глаза.       — Да, — опускает взгляд Питер. Он рад, но и немало сожалеет. — Я знаю, что нужен ему там, в новой жизни, что я должен помочь адаптироваться и не спуститься ещё ниже, вы же понимаете. — Он виновато смотрит на друзей и вертит в пальцах самокрутку.       — В смысле «в новой жизни»? — переспрашивает Сэм. — То есть, он не вернётся?       — Вряд ли. Он подписал контракт с одним агентством, его взяли на работу каскадёром.       — Он даже не попрощался с нами, — мрачно изрекает Крис. — И ничем не поделился.       — Всё это произошло очень внезапно, рабочее место стало его буквально несколько часов назад.       — Но он же туда зачем-то ехал изначально. Значит, рассчитывал на это место.       — Да, у него там друг, он член съёмочной группы. Сказал, что будут пробы и Лью стоит попытаться. Вы ведь знаете, он давно хотел иметь дело с кино.       — Да, но… — Хван вздыхает, отводя в сторону сделавшийся внезапно усталым взгляд. — Мог бы и рассказать…       В казино сегодня всё внимание уделено большой делегации из Шанхая. Они много играют, и на некоторое время даже оказываются близки к огромному выигрышу, пока не происходит то, что происходит обычно. В заведение входит та самая, ставшая уже легендарной (потому что те, кто её не видел, действительно слагали о ней легенды) блондинка. Сегодня она облачена почти так же, как и в их с Сэмом первую встречу: юбка того же фасона, только чёрного цвета, чёрная майка с высоким воротником, бордовый укороченный пиджак и такого же цвета колготки.       Когда она входила в зал, людской гам снова затихал, оставляя пространство лишь звуку джаз бэнда, а китайцы, собственно, те, ради которых она пришла, свернули шеи, провожая её взглядами до барной стойки. Сегодня она пьёт не виски — бармен получил заказ на пару коктейлей.       Девушка долго не отходила от бара, словно настраивалась, собираясь с силами с помощью напитков. Сэм наблюдал за ней сверху, с их ложи на втором этаже. Он не видел лица, только спину, и уже не противился мысли о том, что это — что-то знакомое, более знакомое, чем единичная встреча в казино. Он, конечно, в тот момент грешил и на прошлые жизни, и на другие измерения, но где-то в глубине души осознавал, что всё гораздо более приземлённо, всё сводится к этой планете, к этому континенту и штату.       После того, как блондинка села за стол к китайцам, все трое из корейской компашки неотрывно следили за игрой. Были напряжённые моменты, даже больше, чем тогда, с англичанами. Девушку много раз пытались одурачить. Но когда она начала действовать в полную силу — все члены делегации закрыли рты, только и успевая ошалевать. И вскоре она очень быстро справилась с каждым из них. Забрала все фишки и заказала выпить. Кто-то из них крикнул, что готов поставить на кон свой автомобиль, только бы отыграться, и его поддержали ещё несколько человек. Но она, кажется, сегодня была не настроена играть «до часов и запонок», так что махнула им на прощание и обменяла выигранные деньги.       Сэм, Питер и Крис неспешно откинулись на спинки своих диванчиков и задумались.       — В чём, мать его, её секрет? — наконец выдал Крис. — Она шулер. Она стопроцентный шулер.       — Ну, попустись, — ответил Сэм. — Ты не можешь знать наверняка.       — Я хочу сыграть с ней и проверить, — решительно сказал Бан.       — Ты ненормальный? — спросил Питер. — Даже не вздумай.       Они упустили из виду девушку, пока беседовали, но вскоре мимо их ложи неслышно проплыла знакомая фигура. Разобрать можно было только силуэт, ведь на втором этаже повсюду царит полумрак, но и этого было достаточно, чтоб распознать в нём знакомые черты.       — Это она, — прошипел Сэм, округляя глаза.       — Это реально она, — поддержал Бан, сам неслабо удивляясь.       — У неё арендована ложа? Там кто-то её ждёт? — спросил Хван, не особенно надеясь на конструктивные ответы.       — Был бы здесь Лью, — заговорил Питер, — он бы точно сказал, что там ждёт её покровитель.       — Скорее всего, это так, — сказал Крис. — Но почему он здесь? Разве они не держатся в стороне?       — Так он и есть в стороне, — ответил Хван. — Он светился рядом с ней? Нет. Его кто-то вообще видел? Нет. Он совершенно мастерски скрыт в тени.

…

      — Ну как ты здесь без меня?       Блондинка входит в одну из кабинок и садится на кожаный диван, рядом с молодым мужчиной в обтягивающей бордовой рубашке, тёмных джинсах и кожаной куртке. Она ставит на стол два бокала с коктейлями, которые, впрочем, принесла только для себя — у её спутника есть бутылка виски.       — Гораздо лучше, чем те бедняги, — улыбается мужчина слегка натянуто, имея в виду обыгранную делегацию.       — Не скучал тут? — леди устало кладёт голову ему на плечо. — Подай мне бокал, пожалуйста.       Мужчина осторожно, чтобы не помешать блондинке, тянется за бокалом и передаёт в её тёплые руки.       — Не скучал, потому что наблюдал за тобой, — честно отвечает он и трётся щекой о её голову. — Вернёмся в отель? Я рад, что в этот раз мы заселились совсем близко от центра и можно добраться пешком.       — Я ещё не хочу возвращаться. Хочу пойти в клуб или что-то в этом роде. — Она допивает коктейль залпом и ощущает себя уже достаточно пьяной, чтоб без единой мысли о своей повседневной жизни танцевать в клубе.       — Давай лучше вернёмся? — упорствует мужчина, по большей части от того, что о чём-то волнуется.       — Можешь не идти со мной, я не настаиваю, — всё ещё мягко отвечает ему девушка, пряча лицо в вороте его куртки, пахнущем хорошо знакомым ей парфюмом. — Либо же я могу остаться здесь и…       — Нам лучше вернуться в отель. — Тон голоса молодого человека становится чуточку жёстче, а зубы стискиваются сами собой. Вряд ли это от злости на девушку. Скорее от ощущения опасности за неё.       Девушка уже вошла в одну из стадий того состояния, когда появляется голод на всякие вольности и открывается грань личности без страха, готовая эти вольности творить.       — Я так хочу трахаться, братик, — горячо, почти что в горячке, шепчет блондинка ему в шею, сжимая предплечье пальцами, — ты бы только знал. Пожалуйста, позволь мне остаться и найти кого-нибудь на ночь.       Она вдруг посмотрела на него такими проникновенными, мокрыми глазами, облизнула пухлые губы и заёрзала на месте.       — Я буду рядом, обещаю, — кивает она. — Буду в соседнем номере. Пожалуйста…       — Никто из казино не должен знать… — упорно мотает головой спутник, прикрывая глаза, словно этот жест способен скрыть всё плещущееся во взгляде волнение.       — Не искать же мне кого попало с улицы, братик, — шепчет блондинка всё так же заведённо.       — Прекращай, — рычит мужчина, скрепя зубами и остекленело смотря перед собой. — Ты знаешь, как мне больно это слышать. И как странно на душе от того, кем ты становишься время от времени. — Он кивает, словно сам убеждается в своих словах заново (так и происходит, буквально каждый раз). — Пару раз, возможно, забавы ради — я понимаю. Но кое-что уже…       — Разве? — импульсивно перебивает его блондинка, отстраняясь и как-то легонько даже толкая его. — Разве я не являюсь для тебя самой лучшей поддержкой каждый день? Без всей этой мишуры. — Она указывает на всю себя, нервно встряхивая головой, от чего волосы взметаются и мужчина ощущает шлейф её крепкого парфюма. — Разве ты не знаешь, для чего я всё это изначально? Нет? Разве смеешь усомниться в том, что всё зашло дальше простой игры? Очень зря.       Леди встаёт и полы её юбки издают шорох, который для парня сейчас громче всех чарующих переливов каждого из музыкальных инструментов на первом этаже заведения.       Они знают друг друга всю жизнь — достаточно для того, чтоб он не шёл за ней и не останавливал её. Он знает, когда они помирятся, и она знает, когда он остынет. Он знает, что она вряд ли попадёт в беду, потому что в любом состоянии выходит из воды сухой, а она знает, что он в конце концов уйдёт в их номер в отеле, выкурит на балконе пару сигарет, передумает всё и уймётся, а утром (если она не вернётся среди ночи) позвонит ей и, в зависимости от её ответа, уедет домой с ней или один.       Она спускается на бар, заказывает очередной коктейль и оставляет хорошие чаевые, потому что бармен выглядит уставшим. Возможно, у него что-то случилось, и она была бы не прочь узнать, но слишком быстро убегает на улицу.       Если спросить её, боится ли она оставаться одна, она без сомнения ответит: да. Где-то глубоко страх всегда сидит и смотрит внимательными глазами, как бы чего не случилось. Но есть то, что приглушает его негромкий голос: алкоголь. Когда она выпьет — срывает почти все тормоза, большинство ситуаций кажутся вызовом, квестом, пробами, и она готова нырять в них с головой. Вряд ли это от хорошей жизни, конечно, и, если поинтересоваться, готова ли она променять весь этот сплошной квест на постоянство и спокойствие, её ответ снова будет положительным. Так что всё, что она делает сейчас — закуривает и с интересом осматривается, переступая с ноги на ногу.       Удивительно ли, что Бан с Хваном тоже ошиваются на улице в этот момент?       — Гляди, гляди, — тихо шипит Крис Сэму на ухо, кивая куда-то влево от них.       Друг поворачивается и видит… Чёрт возьми. Все терзания, преследовавшие его после двух судьбоносных встреч в разное время и в разных местах, то ли отступают, то ли усиливаются, он не может точно разобрать, в какую сторону их несёт. Только, опомнившись, жадно глотает воздух и смотрит на Криса немного паникующе.       Его одолевает то самое чувство, когда ты маленький ребёнок и держишь в руках что-то красивое, блестящее, новое, возможно, это игрушечный алмаз, а возможно, новейшая толстая книжка с плотными страницами, пахнущими типографской краской. Ты долго-долго грезил об этом предмете, лишь воспроизводя его внешний вид у себя в голове, а теперь он у тебя в руках и ты имеешь возможность взаимодействовать с ним до тех пор, пока не наступит время ложиться спать.       — Ты мог бы… — жестом указывает на вход в казино, однозначно давая понять, что ему нужно остаться одному.       — Конечно, конечно, — низко хохочет Бан и тушит сигарету. — Но мы ждём тебя, — многозначительно ведёт бровями, — хотя бы попрощаться, — и усмехается понимающе.       — Добрый… — Хван, словно стеснительный подросток, нерешительно подходит к леди, которая в тот момент поправляет волосы. — Добрый вечер, мисс. — Он прокашливается в надежде придать голосу чуть больше мужества.       Блондинка оборачивается и с интересом осматривает гостя заведения.       — Здравствуйте, — отвечает она и, в общем, впрочем, ни слова. Только немой взгляд, конечно же, не без вкрадчивого интереса. — Давно не виделись. — Пожалуй, это то, что даёт Хёнджину возможность для поддержания дальнейшей содержательной беседы.       — Вы помните меня, да? — на лице появляется глуповатая улыбка, а в душу закрадывается банальная надежда, и даже ни на что большее, чем просто внимание. В груди теплеет, а тело приходит в тонус. Казалось бы, всё это от пары чужих слов.       — Вас-то забудешь, — тихо хохочет блондинка, так скромно, будто бы не она только что изводилась, снедаемая роем грязных мыслей.       И непонятно, почему она так подчёркивает это, потому что в прошлую их встречу Хван ничего больно запоминающегося не делал, а больше с того раза в казино они и не виделись. Так ведь?       — А вы снова обнесли делегацию, — искренне и так по-простому, будто и вовсе не сын сенатора, хохочет Хван, изучающе смотря на собеседницу. — Как вам это удаётся? Вы просто непроницаемы, — пожимает плечами, отводя взгляд в даль и затягиваясь сигаретой.       — Так я и расскажу вам свои секреты. — Блондинка сегодня на удивление мила и вовсе не хмурая, как в тот раз. В самом деле непроницаемая.       — Я думал, что только мужчины так хорошо играют в карты. А тут появляетесь вы и сносите все мои стереотипы. — Он признаётся в чём-то? Если да, то малость неумело.       Блондинка смотрит. В тот момент в её взгляде появляется что-то более серьёзное, чем во всё время до этого. Как будто на миг возвращается какая-то грань её личности, явно лидирующая, явно та, которую она подавляет здесь, в казино, при разговоре с мужчинами. Та грань, которая против всего этого, которая обыкновенная, нормальная, но которая слишком вовлечена в игру и желает понаблюдать, что будет, так же сильно, как и другая грань — та, которая сейчас заставляет смущённо хихикать.       — Со мной-то всё ясно, — переводит дух леди — коктейли хорошо туманят сознание. — А вот вы, — смотрит в чужие глаза, так пристально, что Хвана ведёт, — вы завсегдатай. Ведь так?       — Я не то чтобы… — смущённо пожимает плечами он. — Это казино дяди моего друга. Сидим здесь порой, и вот… — осматривается, словно давая негласное объяснение, почему он здесь.       — Вам здесь нравится? — вдруг спрашивает леди, поправляя пиджак.       — Учитывая, что здесь я могу почувствовать что-то новое, то скорее нравится, чем нет.       Ответ его настолько неопределён, в первую очередь, для него самого, что вскоре он добавляет:       — Хотя для меня, кажется, уже нет ничего нового.       — Зря вы так говорите, — задумчиво отвечает леди. — В жизни всегда найдётся что-нибудь неизведанное.       — Вот тут соглашусь, — внезапно энергично подхватывает Хван, кое о чём вспоминая. — Я думал, что изведал уже всё, но оказалось, что есть что-то за пределами моего мира. И это что-то более настоящее, что ли. Вот недавно видел, как несколько человек сгорели заживо. Что удивительно — больше всего мне запомнилось не это, а другое. Знакомство с одним человеком. Вы знаете, мисс, — простодушно коротко хохочет он, поворачиваясь к ней и глядя в глаза, словно собирается в чём-то признаться. — Жизнь — жуткая авантюристка. Тот человек, он был таким… реальным. Здесь, в казино, всё напускное, и даже наши с вами формальности. А там было иначе… — он задумывается, не замечая, как в пальцах догорает сигарета, а значит, что кожа безнадёжно пропитывается едким горьким запахом.       — Извините, загрузил вас, — выдаёт он через время, всё то время, пока девушка молчит.       — Нет, все в порядке, — мягко отвечает она. — Всегда бывает интересно узнать, что думают другие.        — Я понимаю, что, скорее всего, это тайна… — он решает переключить внимание на более близкие к нему сейчас вещи, чем воспоминания. — Но не позволите ли узнать ваше имя?       — Фелиция, — неожиданно охотно отвечает леди и протягивает ему руку.        — О… — он тушуется и улыбается, пожимая наконец чужую ладонь. — Сэм. Очень приятно.        — Мне тоже. Не хочешь прогуляться, Сэм? — сверкает глазами Фелиция, неохотно отводя руку обратно.       — С удовольствием! — глаза Сэма начинают сиять, а сердцебиение ускоряется. — Только мне нужно попрощаться с моими друзьями. Хорошо?       — Хорошо, я подожду, — улыбается блондинка. — Ах, и, Сэм, — зовёт она, когда он уже шустро направляется ко входу.       — Да? — так же молниеносно поворачивается Хван обратно.        — Передашь мой бокал бармену?       Она не обманула и действительно дождалась. Пока ждала, достала из набитой деньгами сумочки телефон и набросала сообщение: «Я в порядке, прогуляюсь с одним человеком. Он заслуживает доверия, так что не переживай за меня».       Сэм только пулей поднялся на второй этаж, засунул голову в их кабинку, со счастьем в глазах и лучезарной улыбкой пролепетал спешное «Я ухожу с блондинкой. Мать вашу, у неё есть имя!» и так же мгновенно скрылся из виду. Оба друга хотели бы спросить немного подробностей, но банально не успели. И, конечно же, он успел передать их с девушкой бокалы от коктейлей бармену.       Когда Сэм вышел обратно на улицу, он нашёл леди стоящей спиной к заведению и спокойно курящей. Остановившись на миг, он присмотрелся внимательнее — настолько, насколько позволял его неясный разум. Сощурил глаза, вытянул шею, закусил губу и вздохнул. Кажется, он ввязывается во что-то, из чего будет сложно выпутаться или что будет сложно распутать. Но он слишком сильно хотел в это ввязаться, чтоб теперь, когда это стоит с распростёртыми объятиями и подзывает его к себе, давать заднюю.       — Миледи, — с явно напускной храбростью (с этой девушкой по-другому никак) подходит он и слегка касается её локтя. — Приглашаю Вас на прогулку.       — Что же ты, — хохочет девушка. — Идём. — Она берет его под руку и сама задаёт направление.

…

      — Был бы ты трезвым — попросила бы тебя прокатить меня на твоей тачке, — беззаботно (нарочито, впрочем, но в данной ситуации иначе тоже никак) отзывается леди, ненавязчиво сжимая в пальцах предплечье спутника.       — Да, сегодня увы, — пожимает плечами Хван. — Я даже без тачки. Но в любой другой день — пожалуйста. — Он с наивно-предвкушающей улыбкой смотрит на спутницу и приподнимает бровь в ожидании.       Та в ответ снова молчит, но Хён уже привык. Они без цели идут по ярко освещённой, людной аллее. Они не отошли далеко от эпицентра развлекательных мест, так что вскоре находят какой-то недавно открывшийся модный клуб и заходят туда, чтобы немного потанцевать.       Танцпол переполнен энергичными людьми, а они берут по коктейлю для разогрева и становятся слегка в стороне.       — И как мы здесь оказались? — вдруг смеётся Фелиция, сжимая в небольших пальцах вычурный бокал на тоненькой ножке. Она отстранённо смотрит на всё окружающее их общество и не перестаёт улыбаться.       — И вправду, — поддерживает Сэм. — Как-то совсем неожиданно мы сюда заплыли. Просто шли, и… — он и сам с любопытством осматривается.       Наверняка, это всё последствия действия напитков, ведь они только сейчас вспоминают, как пятнадцатью минутами ранее сговорились войти в этот клуб, чтоб украсить вечер танцами.       — Как допьёшь — подтягивайся, — даёт знать Фелиция, в один момент осушая свой бокал до дна и, оставив его на столике рядом с ними, кокетливо махнув волосами, скрывается в глубине танцпола, освещаемого разноцветными мигающими огнями и содрогающегося от мощных битов.       «Чёрт… — вмиг думает Хван, вдыхая запах терпкого парфюма от чужих волос. — Я однозначно во что-то вляпался». Эти мысли он запивает своим дайкири (тем же самым лёгким коктейлем, бездумно заказанным прямо вслед за блондинистой спутницей) и спешит вырваться на танцпол.       Множество, множество взглядов приковывается к нему одному. Он прекрасный, мужественный, статный, великолепный, красивый в конце концов. Он заводит, повергает в кураж, восхищает, и это не остаётся незамеченным. В то же время начинает играть одна из песен популярной итальянской рок-группы, толпа приходит в экстаз, все воодушевляются и начинают двигаться в разы активнее. И какую же гордость доставляет самому Хёнджину, игнорируя все эти взгляды, пробраться к совершающей динамичные, но плавные одновременно движения блондинке и танцевать с ней одной. Возможно, это потому, что тайно от всех он хочет только одного: единственного человека рядом?       Фелиция не обделяет его вниманием — танцует напротив него, одаривая движениями с ног до головы. Её взгляд выражает слишком много для этой ситуации, он глубокий не под стать обстоятельствам, а губы такие сухие, будто она не пила трое суток.       — Ты слишком красив для всей этой грязи, — выдыхает леди ему на ухо, и неясно, имеет ли она в виду танцпол, на котором они находятся, или всю сложившуюся ситуацию — посыл неоднозначен. — Не только физически, — добавляет девушка, словно бы желая добить Хвана окончательно.       — Что… ты сказала? — переспрашивает он, сомневаясь: вдруг ослышался?       — Обними меня, — кивает она, подходя ближе, почти касаясь его бёдер собственными.       Хён кладёт руки ей на талию и во время припева они двигаются чуть медленнее, друг с другом в такт.       — Ты так восхитительно прекрасна, — простодушно и как-то самоотверженно шепчет Хёнджин, приближаясь к леди. — Я и представить не мог, что ты обратишь на меня внимание.       Они танцуют так спасительно отвлекающе от самого факта — они здесь, вдвоём, друг напротив друга, друг с другом и ощущающие это напряжение от первой встречи, которое, по идее, должно глушиться алкоголем.       Для Фелиции слышать такое не впервые, но по-новому чуждо. Она однозначно понимает, что это из-за Сэма, только из-за него и потому что он. Как будто бы она знает его ещё с какой-то другой стороны, которая была не с ней, не в казино, не в Лас-Вегасе.       Забываясь в танце, словно это обязанность, они на пару мгновений даже отпускают все касающиеся их личностные факторы. Будто бы и вправду незнакомцы, будто и нет ничего такого, чего они не готовы признать и в чём не могут, действительно не могут разобраться. Чего-то неосязаемого, но летающего в воздухе каждую минуту, проводимую рядом.       — Что-то сводит меня с ума, — говорит Сэм исступлённо девушке на ухо, хмурясь. — Но я не могу поймать этого. Не могу отследить. Это связано с…       — Помолчи, — вдруг перебивает его девушка, а лицо её приобретает немного более серьёзное, чем положено в такой ситуации, выражение. Может быть, она уже поймала то, о чём говорит Хван, и держит его за хвост? — Просто помолчи… — Леди кладёт на его горячие щёки влажные ладони и заглядывает в глаза.       От её взгляда через череп Хвана словно проходит электрический заряд, ему даже кажется, что он ощущает импульс и его отзвук. Он в изумлении приоткрывает рот и сильнее сжимает пальцы на её боках.       Жутью можно назвать то, что он сейчас чувствует. В первую очередь — бесконечную дальность человека, который стоит сейчас ближе всего. Во вторую — есть вершина, которая кажется для него непокоримой. Для него, Хван Хёнджина, перед которым открываются все двери и для которого каждый готов услужить так сильно, как только возможно.       — Я должен молчать? — переспрашивает Сэм, словно не веря, и ведёт головой вслед за ладошкой.       Девушка кивает и в волнении подкусывает нижнюю губу. Они всё ещё продолжают двигаться в нежном танце, а песня сменяется на другую.       — Почему? — так просто, оказывается, спросить причину.       И сложно её сказать.       — Так нужно, — шепчет леди. Хван успевает прочитать по губам.       — Ты не должна здесь быть? — не унимается он.       — Должна, — кивает она. — И хочу.       — Тогда в чём дело?       — Тебе так сложно помолчать? Я же не прошу чего-то плохого.       — Ты для меня тайна, — признаётся Сэм, складывая оружие.       — Ты для меня тоже, — следует честный ответ от блондинки.       Что-то, видимо, ударяет в голову диджею, потому что в следующий момент он объявляет медленный танец. Танцпол ощутимо пустеет, а Сэм с Фелицией просто не успевают с него сойти до того момента, в который начинает играть романтичная мелодия.       — Что за бред… — смеётся девушка повержено, застенчиво опуская голову.       — Госпожа Игрок, — Хван протягивает ей руку в приглашающем жесте. — Раз уж так сложилось — прошу Вас подарить мне танец.       — Госпожа Игрок? — тихо произносит блондинка Сэму на ухо, уложив руки ему на плечи.       — Госпожа Игрок, — кивает тот. — Теперь буду называть тебя так.       — Но я же сказала тебе своё имя, — улыбается Фелиция.       — Фелиция, — словно на пробу произносит Сэм, заодно будто бы показывая, что он не забыл.       — Верно.       Леди кладёт голову ему на плечо и, так получается, что дышит в шею. Её пробирает мелкой дрожью, ведь Хёнджин так приятно пахнет, и этот запах не просто такой, какой порой мимолётом ощущаешь от незнакомца, что проходит мгновенным приятным впечатлением и забывается слишком скоро. Это такой запах, который ей хотелось бы ощущать по утрам в своей постели, такой, который сопровождал бы её на обыкновенный ужин и с обладателем которого она хотела бы играть в настолки по вечерам, после же нежась вместе на развороченном диване за просмотром глупых телешоу.       Хёнджин пахнет, как обычно пахнет родной тебе человек, и так больно становится от того, что это не больше, чем просто ночная прогулка, и так горько на сердце от душащего обычно одиночества, что её глаза наполняются слезами.       Она, конечно же, смахивает их, как делает это всегда, и, когда плавная мелодия снова сменяется на энергичную, просит у Сэма прощение и отходит в уборную, пряча лицо в полумраке и клубах дыма танцевальной зоны.       И умыться бы холодной водой, чтоб немного отрезветь, да не может — сотрётся вся косметика. Она только хлопает смоченными руками по шее и прочёсывает пальцами волосы.       «Должно хватить на этот вечер», — думает, подбадривая отражение в зеркале, и возвращается в зал.       Хвана она застаёт скучающе сидящим на барном стуле и рассматривающим свои коленки, обтянутые светлыми джинсами. Когда он замечает приблизившиеся чёрные ботинки — мгновенно вскидывает голову. Он выглядит уже окончательно захмелевшим и усталым. А может быть, печальным.       — Я думал, ты сбежала, — говорит он честно и так мягко, даже как-то беспомощно, что блондинка допускает ещё более сильные сомнения насчёт того, что он — безбашенный, бессердечный мажор.       — Куда же я… — возможно, хочется сказать «от тебя», но эти слова она выпускает из лёгких со вздохом и подходит ближе. — Совсем устал, да? — она становится между его ног и кладёт руки на плечи. Хочется как-то поддержать, ведь он, чёрт возьми, всё-таки хороший.       — А ты, оказывается, не так холодна, какой казалась в первую нашу встречу. — Он с большим интересом прямо смотрит ей в глаза, слегка сузив собственные.       — Первое впечатление обманчиво, — застенчиво отворачивается леди. Ей становится жарко от такого внимательного взгляда, она ощущает себя уязвимой под действием своих чувств. Это было бы странно во множестве других случаев, но не в её.       — Ты вот мне показался отъявленным мажором сначала, — спешит перевести разговор она и отшатывается, не сильно, но достаточно заметно для того, чтоб Хван поспешил схватить её за бока. Просто чтобы не повело.       — А сейчас? — он всё ещё испытующе смотрит на неё, ведь беседа становится для него всё доверительнее.       — А сейчас кажешься другим.       — Я очень переживал, что никто не сможет разглядеть во мне этого «другого», — откровенно отвечает Сэм. — А ты вот смогла. Значит, ты и сама «другая», а я всё это время искал того, кто это сможет увидеть, просто не там.       Очевидно, что он имеет в виду: всё время до этого он надеялся, что разглядеть в нём того самого кого-то, кроме мажора, смогут люди из его круга. Но как дважды два ясно, что это невозможно — люди из его круга и сами являются теми, кого он пытается отличить внутри себя от того «другого», о ком говорит Фелиция.       — Никому ещё не удавалось? — участливо интересуется девушка.       — Нет, — мотает головой Хён.       Они ещё немного танцевали, главным образом для того, чтоб отвлечься от гложущих настроений, которые у каждого были свои. Из клуба выходили слегка за полночь. Многие люди там слишком опьянели, с многими случился раздрай, а эти двое, несмотря на ещё один выпитый коктейль, более-менее пришли в чувства и даже собрались с мыслями.       — Тебе вызвать такси? — спрашивает Сэм, закуривая. Как только он видит, что Фелиция тоже достаёт сигарету — сразу же подносит к её губам зажигалку.       — Я остановилась в отеле недалеко от казино, так что могу дойти пешком, — отвечает она, даже не задумавшись о том, что Сэм не знает, откуда она.       — Ты живёшь не в Лас-Вегасе? — удивляется парень.       Леди озадаченно хмурит брови, затягиваясь сигаретой.       — За городом, — отговаривается она наконец со снисходительной улыбкой.       — Откуда ты родом? — простодушно улыбается Хван. Ведь ему так интересно узнать побольше о человеке, о котором он довольно часто думал в последнее время.       — Из Сан-Франциско, — пожимает плечами леди. Она решает, что не случится ничего страшного, если собеседник узнает о ней немножко больше. Ведь такая мелочь, как родной город, вряд ли может выдать какую-нибудь её тайну. — А ты?       — Да я-то что, — Хён хохочет, махнув рукой. — Здесь и родился, и вырос. Но что тебя сюда привело? — всё так же не теряет любопытства он.       На этом моменте Фелиция решает остановиться, потому что есть вещи, которые она не собирается раскрывать ни под каким предлогом.       — Думаю, что это не так важно, — на этот раз без стеснений она смотрит в глаза напротив и не пренебрегает улыбкой.       — Всё же тебя так просто не понять, — опускает Сэм голову с лёгким смешком. — Тебя заберут?       — Что?       — Ну, я имею в виду, что в прошлый раз кто-то приехал за тобой. Может быть, и в этот…       — Нет, в этот раз я доберусь сама, — мягко отвечает она.       — Если вдруг тебе не хочется быть одной в эту ночь… — без всякой задней мысли формулирует своё предложение Сэм, почёсывая затылок. Видно, что ему неловко. — То… Я живу недалеко от города, мы можем поехать и… смотреть фильмы, например. Или просто… — он следит за реакцией девушки, боясь болтнуть лишнего. — У меня есть, где поспать. Раздельно, ничего не подумай.       — Ты правда так думаешь? — Фелиция склоняет голову на бок, с интересом осматривая богача, и не находит ни единой зацепки, которая указывала бы на его неискренность.       — Правда, — кивает Сэм.       — Почему?       Снова так просто спросить и так непросто ответить.       — У тебя есть что-то, что меня притягивает. — Всё, на что хватает Хвана. Да, весьма размытое объяснение, но и оно имеет место.       — Именно я? Почему? — снова игра в почемучку. Снова Хёнджину облекать мысли в слова. — Я уверена, что самые красивые девушки Лас-Вегаса могут стать твоими, стоит тебе только пожелать. — Она внимательно смотрит в глаза напротив, выглядя настроенной серьёзно и не имеющей в виду никакой шутки или лёгкого флирта.       — Ты… — Сэм запинается, формулируя внятный, насколько возможно под влиянием дайкири, ответ. — Ты другая. Хотя меня в основном привлекают парни, я никогда не встречал девушек с такой энергетикой. Я чувствую тебя гораздо сильнее, чем любую из…       Договорить не дают ладошки Фелиции, обхватывающие его кисти рук.       «Ты не знаешь, что я такое», — пульсирует в висках девушки, сжимающей чужие пальцы.       — Давай не к тебе, а в отель, — только и может выдать она, обеспечивая свою собственную безопасность и уверенность в наступающем утре.       — Давай, — следует от Сэма простодушно и без замедлений. Он вдыхает аромат чужого парфюма и ощущает в нём дух непокорной воли спутницы.       — Есть одно место недалеко от «Фламинго», — оповещает Фелиция, имея в виду казино на бульваре Стрип, и уже намеревается ринуться к необходимому зданию, как её останавливает хватка чужой руки. — Чего? — любопытство и некоторая наивность — то, что заставляет сердце спутника биться чаще, а силу его воли безжалостно испытывает на прочность.       — А что мы… будем делать? — Хван приподнимает брови, будучи настолько простым в своём вопросе и самой своей сущности, что Фелиции на миг становится не по себе. Действительно, чем она собирается заниматься, будучи запертой с ним на крошечной территории гостиничного номера, не имея представления о его увлечениях, идеалах, принципах? Может быть, она собирается узнать об этом всём подробнее?       — Выпьем ещё, а дальше посмотрим, — игриво отвечает та, теперь совсем не нарочито, потому что алкоголя в её крови намного более, чем достаточно для отважного (если не безбашенного) настроения.       Отовсюду доносится музыка и всеобщий гам — доказательство того, что город не спит. Так приятно шагать в его ритме, отчётливо осознавая себя его частью. Блондинка ловит себя на мысли о том, что безудержно хочется танцевать, и даже делает по нагретому за день асфальту несколько ритмичных шагов в такт битам из очередного клуба, встретившегося на их пути.       — Эй, — зовёт Сэм, замирая на полпути. — Миледи.       — Да? — оборачивается девушка, счастливые глаза которой отражают каждый из самых мелких огоньков ночного Вегаса.       — Ты такая красивая. — Хван мотает головой, будто бы сам не верит в то, что это происходит сейчас и с ним, только с ним одним, что он так счастлив в этот поистине звёздный час, в котором звезда перед ним одна-единственная, а больше и не нужно.       Леди подходит близко, молча, смотря в глаза. Её руки влажные от волнения, а грудная клетка вздымается в частых, прерывистых движениях. Она самую малость привстаёт на носочках в своих высоких кожаных ботинках (она могла бы быть на шпильках, если бы только знала, как ими пользоваться), а потом сердце пропускает удар. По крайней мере, Хваново точно. Взгляд, длящийся долгие, жутко долгие для них двоих семь секунд. Ощущение чужого дыхания на собственных губах, длящееся десять. Стук сердца, возобновившийся, но неконтролируемый — пятнадцать. Время на раздумья — пять. Поцелуй — три. Ошеломление — целую минуту.       «Мне так жаль, — думает она, утопая в молочном шоколаде глаз напротив. — Мне так жаль…» — мысль набатом стучит по вискам, не щадя, а глаза снова мокрые, потому что слишком много чувства в данном мгновении, и не так краткосрочно оно должно быть, и не фикцией строить подобного рода отношения.       — Эй, — зовёт Хван, когда девушка, отпрянув, отворачивается.       — Ну чего? — ворчит она вполоборота. Не у всех хватило бы силы продолжать.       — Ты так просто уйдёшь? Так просто исчезнешь? — «Снова», — бьётся в голове растерянной птицей.       — Пойми — я не та, кем кажусь. — Девушка ёжится от порыва ветра, скрещивая руки и надеясь укрыться своими волосами. — Если тебе…       — Ты кажешься мне жутко близкой, но кошмарно далёкой. — Сэм подходит и накрывает её плечи собственной джинсовкой, выглядя серьёзнее, чем когда-либо за последние пять лет. — И я хочу разгадать эту тайну. — Он обнимает её за плечи, топорно пялясь в небо, грозящееся вот-вот рассвести знойным невадским солнцем. — Этого достаточно?       — Достаточно для чего? — обессиленно усмехается леди, снисходительно смотря на Хёна, от которого, к ней приходит понимание, уже так просто не сбежать.       — Для нашего общения.       — Если ты клеишься ко мне ради секса, то можешь забыть, — тут же хладнокровно отвечает она, мгновенно меняясь в лице.       — Я не могу говорить, что не хочу тебя, потому что это будет враньём, — признаётся Сэм с достоинством. — Но я не стану настаивать ни на чём, если тебе этого не нужно.       — Мне этого не нужно, — отрезает девушка. И это та, что час назад говорила другому человеку совсем об обратном.       Они наконец добираются до нужного отеля, в котором снимают номер. Хван мимолётом думает, что что-то не сходится, ведь Фелиция уже должна была заселиться, перед своим визитом в казино. Но его разум сейчас слишком обессилен, чтоб давать этому домыслу ход. Девушка просит номер на тринадцатом этаже и Сэм думает, что это всего лишь её прихоть — возможно, оттуда просто открывается красивый вид.       Открытие бутылки с ликёром под малосодержательные беседы, падение Сэма на кровать и ощущение невозможности встать, смех Фелиции над этой ситуацией и её попытки помочь подняться, понимание их обречённости на провал и подача бокала с напитком парню прямо в постель — то, что их сопровождает в очередной час. После же блондинка ложится рядом и они курят, не опасаясь того, что их выселят из отеля за курение в номере. Это же Америка, здесь можно всё.       Удивительно было бы, если бы они продержались, не засыпая, ещё какое-то время.

***

      Фелиция находит себя пробудившейся на плече Сэма в восемь утра. Поздно — она рассчитывала встать на рассвете. Но нельзя себя винить, ведь после всего того, что она выпила, восемь часов — отличный результат. Всё могло бы быть по-другому и она могла бы проснуться вообще в полдень, а ещё страшнее — позже Хвана. Она обувается и даже не застёгивает молнию на высоких ботинках, потому что звук может разбудить её ночного спутника. Берёт с комода сумочку и, взглянув на себя, растрёпанную, несвежую, помятую, в зеркало, снова жалеет: «Я когда-нибудь это прекращу!» — ей плохо от самой себя. Бросает взгляд на развороченную кровать, на которой мирно спит этот особенный, чёрт возьми, парень, и что-то колет в сердце. Может быть, от сигарет, а может и не от них. Тихое закрытие двери номера снаружи она справедливо считает самым большим достижением, ведь нельзя, чтобы Сэм проснулся, услышал, увидел, догнал.       Минует несколько дверей вдоль по коридору и, достав из сумочки ключ-карту, открывает нужную ей.       — Доброе утро, — тихо говорит всё тому же мужчине из вип-ложи, стоящему у окна с чашкой чёрного кофе.       — Выглядишь так, будто оно совсем не доброе, — понимающе отвечает тот, оборачиваясь.       Он ставит чашку на столик и подходит к Фелиции. Её глаза на мокром месте, может быть, они слезятся от того, что она не спала полночи, а может, от чего другого.       — Тихо, тихо… — умиротворяюще отзывается мужчина, крепко её обнимая. — Иди ко мне… — целует в висок и, не размыкая объятий, идёт к кровати, на край которой садится, утягивая девушку вместе с собой. Утыкается носом в белоснежные волосы, немного спутанные, пропахшие табаком и сандалом. — Мы со всем справимся.