vendetta

      Шёл третий день, как Дженни не появлялась дома. Лиса всё пыталась узнать, куда подевалась Ким, но Вито упорно молчал, говоря, что не может посвятить в подробности. Охрана стала сменяться каждые десять часов, и Лиса понимала, что творится явно что-то неладное. И от неизвестности нервы были на пределе.       — Вито, ты можешь уже сказать, где она и что вообще происходит? Почему вы каждый раз хватаетесь за пистолеты, как только в дверь позвонят, что аж пугаете бедного доставщика? — не выдерживает Манобан, выходя из комнаты.       — Я не могу вам сказать… Мисс Ким настрого приказала молчать, дабы вас ещё больше не пугать.       — А так я, видимо, не напугана? Её нет уже третий день, и я совершенно не понимаю, какого чёрта вы все так всполошились.       — Хорошо, я скажу, только пообещайте, что…       Он хотел и правда рассказать, но неожиданный звонок в дверь прервал речь.       — Я не заказывал еду, — хмурится Вито.       Ещё трое парней подошли к двери, держа руку на кобуре.       — Идите в комнату и запритесь там, — строго проговаривает мужчина, заглядывая в глазок и протягивая девушке ключ.       — Что происходит..?       — Я сказал идти в комнату, — сквозь зубы повторно цедит он.       Лалиса послушно удаляется, плотно закрывая дверь и поворачивая ключ. Интересно продумано, что без желания Дженни Лиса даже уединиться не сможет, ибо на каждой двери личина, а ключи явно либо у Ким, либо у Вито.       Руки начинают заметно дрожать, когда входная дверь всё же открывается и Манобан слышит приглушённые голоса.       — Добрый вечер, Вито, — проговаривает низкий мужской голос.       — Вам того же. Мисс Ким в данный момент нет дома.       — А я и не говорил, что приехал к ней, — с явной ухмылкой произносит незнакомец. — Дочь Чета ведь здесь, не так ли? Это самое разумное место, куда её можно поместить. Где она, дорогой Вито?       — Это уже не ваше дело, сэр. Мисс Ким, должно быть, дала понять, что девчонку не стоит трогать.       — Но мисс Ким сейчас нет, — полушёпотом сказал тот. — И с тем учётом, какие проблемы я ей устроил, она не вернётся ближайшую неделю.       — Так это вы? — вскрикивает Вито.       — Тише, мой дорогой. Как ещё, по-твоему, я должен был избавиться от её присутствия? И даже несмотря на это я пришёл с миром. Давай-ка ты по-хорошему отдашь девочку мне, и дело с концами. Ким много о себе возомнила, было бы неплохо преподать ей урок.       — Только без глупостей.       — Будешь мне пистолетом угрожать? — охранник явно продемонстрировал оружие, но незнакомца это ничуть не напугало. — Если бы я захотел, то не стал звонить в дверь, а просто вышиб её и перестрелял каждого, кто здесь находится. Ты меня знаешь, Вито, я умею по-хорошему, но ещё лучше у меня получается по-плохому. Веди меня к девчонке.       За тем мужчиной слышатся ещё шаги, и Манобан насчитывает как минимум шестерых охранников.       — Открывай.       — У меня нет ключа, сэр.       — Неужели? Вы позволяете девочке распоряжаться в этом доме? Как мило с вашей стороны. Миледи! — кричит он, обращаясь к Лалисе. — Я считаю до трёх, и либо вы открываете дверь добровольно, либо она окажется выбитой. Раз…       У Лисы сердце отбивает бешеный ритм, порой пропуская удары, ладошки вспотели, а дыхание в какой раз спирает. Нет, только этого ей сейчас не хватало.       — Два…       Слёзы непроизвольно скапливаются в глазах, всё тело охватывает дрожь. Ей ведь никто сейчас не поможет, Ким не появится, как в фильмах, от одной мысли о ней. И если даже четверо парней с оружием ничего не могут сделать против того, кто сейчас стоит прямо за этой дверью, то Лалиса беспомощна до невозможности.       — Три… Ну что ж, раз вы… — не договаривает мужчина, как дверь открывается. — А вы довольно умны, — усмехается он.       Лиса тут же узнаёт, кто перед ней. Зализанные волосы, до предела аккуратно выбритая борода с проседью, высокий рост и до ужаса ядовитый шлейф тяжёлого парфюма. Взгляд у него колкий, что Манобан даже не задерживается на нём, ибо удержать зрительный контакт невозможно.       — Паоло Моретти, — он обхватывает ладонь девушки своей холодной рукой и оставляет невесомый поцелуй на тыльной стороне.       — Глава итальянской мафии, — хрипло проговаривает Лиса. — Вас трудно не узнать.       — Ох, я польщён, что вы наслышаны обо мне. Присядьте.       Лалиса сопротивляться не рискует, садится на кровать, не сводя глаз с Вито. Тот смотрит с сожалением, но сделать ничего не может.       — Понимаете, — начинает Паоло. — Меня очень разочаровал тот факт, что мисс Ким вздумала делать на моей территории всё, что ей вздумается. Она ведь из Новой Зеландии, и как было грустно осознавать, что её семья умерла даже не на родной земле. Они ведь не должны были задержаться в Таиланде, не так ли?       — Я не знаю… — опускает голову Манобан.       — Ах, вы не знаете? Что ж, тогда прошу меня простить, я думал, вы в курсе событий. Но да, если память мне не изменяет — Вито поправит чуть что — то в Бангкоке они не должны были пробыть так долго, но так легли карты. Точнее так пожелал ваш отец, миледи. Ему не понравилось, что отец мисс Ким начал вести свой грязный бизнес не в своей стране. Он не раз говорил убираться ему подальше от Таиланда, но тому было наплевать, он хотел расширить бизнес. Вот Чет и сглупил, расстрелял всю семью, упустив лишь маленькую девочку, которая теперь докучает мне. Знаете ли, теперь я Чета в какой-то степени понимаю. Мне тоже не по душе, что в моей стране снуют, пытаясь диктовать свои правила.       Моретти подходит ближе, наклоняясь к девушке, а Лиса в мгновение забывает, как дышать.       — Здесь всё подчиняется мне, но мисс Ким, преследуя вас и вашего отца, перебралась в Италию, а теперь и власти хочет. Не дождётся, — холодно произносит мужчина. — Это моя территория. Забрав вас, — он проводит рукой по нежному лицу, а Лалиса в страхе прикрывает глаза, — я дам ей понять, на кого она замахнулась, я…       — А сейчас медленно отошёл от неё, сукин сын, — прикладывая пистолет к голове Паоло, грубо проговорила Дженни.       Лиса кидает взгляд на стоящих в проходе людей Моретти, а те лишь смирно стоят под дулами пистолетов, которые явно принадлежат людям Ким.       — Вы должны были пристрелить её ещё на входе в чёртов дом, — шипит Паоло, обращаясь к своей охране и поднимая руки вверх.       — Твои недоразвитые псы осознали моё присутствие только тогда, когда к их головам уже приставили оружие. Думал, что обеспечишь мне проблемы? — приближается Дженни, опаляя горячим дыханием чужое ухо. — Нет, милый мой, теперь проблемы у тебя. Твой ненаглядный партнёр, которого ты, по-видимому, очень ценил, теперь на моей стороне. Проще говоря, я его подкупила. Советую убираться из Рима как можно скорее.       — Ты не могла его подкупить, — нервно усмехается мужчина.       — Не смей меня недооценивать, — сильнее вжимая пистолет в висок, цедит Ким. — Ты страха совсем лишился, когда вздумал сюда заявиться?       — Нечего было прибирать к рукам мою власть, — недовольно выдаёт Паоло.       — Твоей власти больше нет. Власть — понятие переменное, она сменяется так же часто, как ты дышишь. И теперь она в моих руках. Шаг назад, — требует брюнетка, но тот продолжает стоять.       — Видите, миледи, — смотря на Манобан, проговаривает Моретти, — нам даже поговорить не дали.       — Я сказала, шаг назад, идиот.       — Не боишься, что я прямо сейчас достану пистолет и пристрелю твою миловидную заложницу? Нечем шантажировать бедного отца будет.       — Пуля войдёт в твой череп быстрее, чем ты успеешь дёрнуться.       — Неужели? Хочешь проверить?       И в следующую секунду Дженни совершает выстрел, но не в голову, а в ногу.       — Мать твою! — вскрикивает от боли Паоло, падая на колено.       Лиса взвизгивает, закрывая лицо руками, пока капли крови оседают на белоснежном ковре.       — Ты какого чёрта творишь?!       — Я сказала тебе отойти от неё, но ты решил пропустить мои слова мимо ушей.       — Ты хоть знаешь, что я за такое с тобой сделаю? — шипит он.       — Уже не терпится узнать. Сунешься к ней ещё раз — выстрелом в бедро не отделаешься. Уберите его отсюда.       Через несколько минут раненного мужчину вносят в лифт, а позже увозят к врачу. В доме снова тихо, охрана разошлась по местам, а Вито продолжал стоять.       — И какого чёрта, скажи мне, только что произошло? — гневно смотрит на брюнета Ким. — Если бы я не успела, ты бы позволил им её забрать? — повышает голос.       — Мисс Ким, что я мог сделать, у него людей было больше, они бы тут бойню устроили, я же…       — Мне плевать, — обрывает Дженни. — Надо было бы, значит пристрелил каждого. Запомни, Вито, — она подходит вплотную, грозя всё тем же пистолетом, — её ты должен охранять так же, как и меня. Она неприкосновенна ни для кого, кроме меня. Она в моей власти, и только я имею право делать с ней всё, что захочу. Ни один сукин сын больше не посмеет сюда заявляться и требовать её, ты понял?       Вито кивает.       — А если это снова повторится, то мне придётся распрощаться с каждым из тех, кто сегодня дежурил. Уяснил? — тот вновь кивает, и Ким даёт ему знак убрать следы крови.       Она переводит взгляд на Лису, а у той на лице застыл немой ужас. Слёзы уже сами по себе безмолвно скатываются по нежной коже, а руки по-прежнему дрожат.       — Эй, пойдём, пусть тут уберут, — подходит Дженни, хватая Манобан за руку и выводя к своей комнате, после чего сажает её на диван, а сама опускается на колени.       — Смотри на меня.       А та не может совладать с накатывающей истерикой. Что было бы, не успей Дженни приехать? Тот мерзавец сделал бы с ней невесть что. Находясь в заложниках у Ким, Лиса только сейчас осознала, что это самый безобидный вариант, ибо здесь с ней обращаются по-человечески, хоть девушка и осознаёт приближающуюся кончину.       — Смотри на меня, — повторно требует она, хватаясь за руку, и Лиса неприятно морщится. — Что с рукой? — смотря на пластырь, спрашивает она.       — Прости, — срывается Лалиса, и поток слёз в момент усиливается. Она рыдает взахлёб, а Ким опешила от подобного. — В первый день я обнаружила винный погреб, — всхлипывает она. — Стала разглядывать вино, и тут объявился Вито. Я случайно разбила какую-то дорогую бутылку, — утирая тыльной стороной ладони слёзы с лица, тараторит Лиса. — Вито сказал, что она стоит восемь с лишним тысяч евро, и я специально старалась прятать руку, чтобы ты не начала спрашивать, ибо под твоим давлением я бы всё выдала. Прости, я правда не хотела, просто…       — Глупая, — обрывает Дженни, прижимаясь к Манобан и крепко обнимая. — Плевать я хотела на эту бутылку. И ты из-за этого в толстовках ходила? Твою мать, Манобан, какая же ты идиотка.       От её объятий Лисе, почему-то, становится спокойнее. Приступ истерики стал понемногу отпускать, а слёзы прекратили литься из покрасневших глаз.       — Откуда мне было знать, как ты отреагируешь? Ты все эти дни была сама не своя, а потом и вовсе исчезла на три дня.       — Я уезжала потому, что урод по имени Паоло решил хорошенько полить меня дерьмом, и мне пришлось разбираться со всем этим. Теперь в дерьме потонет он. Долго придётся отмываться. Я сказала Вито, чтобы он молчал и лишний раз тебя не пугал.       Дженни замолкает, продолжая обнимать, а Лиса отмечает приятный аромат, исходящий от Ким. От неё веет лавандой и свежестью, отчего Лалиса непроизвольно утыкается в чужую шею. Кажется, она даже почувствовала, как остановилось в момент сердце старшей. А та и правда не двигалась, позволяя Манобан делать всё, чего та захочет.       — Терпеть не могу мужской парфюм, — опаляет шею младшая. — Твой гораздо приятнее. И он успокаивает.       — Я сейчас, — внезапно отстраняется Дженни.       Она выходит, через пару минут возвращаясь с бутылкой виски в руках.       — Я не буду пить, — качает головой Лиса.       — Тебе нужно расслабиться, сигареты не предлагаю, но это, — демонстрирует бутылку, — поможет хоть немного успокоиться.       — Поставь её.       — Лиса…       — Поставь, говорю, — требует Лалиса, а Ким почему-то покорно исполняет. — У меня другие способы избавиться от стресса.       Она выходит, возвращаясь с футляром для скрипки, достаёт инструмент и начинает играть нежную мелодию, что заставило старшую сесть в кресло, расслабленно прикрыв глаза. Лиса подходит к окну, и Дженни наблюдает за её силуэтом, освещённым золотистыми лучами солнца. Скрипка в руках этой девушки покорно создаёт прекрасную музыку, и Ким не в силах оторвать глаз от подобного зрелища. Но вот Манобан в последний раз проводит смычком по струнам, и мелодия прекращается.       — Адажио? — спрашивает брюнетка.       — Нравится Паганини? — опуская инструмент, Лиса переводит взгляд на Дженни.       — Мне многое нравится. Получается, виски я зря принесла, — в шутку произносит Ким.       — Печень тебя уже отблагодарила.       — Не зря же его выдерживали в подвалах винокурни целых сорок лет…       — Наверное, дорогое? — подходит младшая, кладя скрипку в футляр и беря в руки бутылку.       — Около пяти тысяч евро.       — Сколько? — удивлённо вскидывает брови Лиса.       — А что ты хотела? — улыбается Дженни. — Ты держишь в руках тёмно-синий декантер из дартиньенского хрусталя, украшенный двадцати четырёх каратным золотом.       — Вау… Так ты всё же разбираешься?       — Когда несколько лет занимаешься подобным бизнесом, то в любом случае начнёшь разбираться. Но ведь это самый элитный виски, неужели ничего не слышала о нём?       — Я не интересуюсь алкоголем…       — Иногда это даже полезно.       — Ты расслабляешься алкоголем и сигаретами, а я музыкой.       — Зато с этого дня я поняла, почему тебя так успокаивает игра на скрипке или пианино, это правда помогает отвлечься.       — Музыка имеет большую силу, просто мало кто это осознаёт.       Манобан садится напротив, всё ещё рассматривая хрустальный сосуд, а затем спрашивает:       — Что вообще он хотел?       — О ком ты? — не понимает Ким. — Моретти? — доходит. — Он тебе ничего не сказал?       — Он говорил так быстро, что я еле разбирала его речь.       — Ты плохо говоришь по-итальянски, mia cara? — улыбается Дженни, скрещивая ноги.       — Не то чтобы плохо… Просто до этого я училась в англоязычной школе, но как только перешла в старшую школу, отец настоял на престижной школе в центре Рима. Учусь там второй год, а как будто впервые вижу все эти задания… Кажется, меня стоит заново научить «2+2» на итальянском, — усмехается Лиса. — С отцом я говорю только на тайском, с Чеён на английском, но итальянский… эта беглая речь, — вздыхает она.       — В качестве извинений за причинённый ущерб я могу побыть твоим личным учителем итальянского.       — Что?       — Пока всё тихо, и ни один идиот не думает заявлять о себе, так что у меня есть несколько свободных дней, хочу провести их с пользой, если ты, конечно, не против.       — Меня, если честно, бесполезно обучать чему-то…       — И это мне говорит человек, который играет на музыкальных инструментах и уже знает два языка?       Лалиса невольно улыбается, крутя в руках бутылку.       — Хорошо, — кивает она, наконец соглашаясь.       — Тогда начнём завтра, сейчас тебе нужен отдых.       — Я могу поплавать в бассейне..? — неуверенно интересуется Манобан.       — В этих стенах ты вольна делать всё, что хочешь. В пределах разумного, само собой.       — А ты чем займёшься?       — Посвящу всю себя бумагам, нужно просмотреть ближайшие поставки и прочую ерунду.       Лалиса понятливо кивает, ставя бутылку на стол, а Ким, поднимаясь, забирает её, направляясь к кабинету.       В шкафу своей комнаты девушка находит белый купальник, что должен смотреться вполне красиво на её изящной фигуре. Быстро переодевшись, она выходит к бассейну, медленно погружаясь в прохладную воду. Вскоре тело привыкает, и температура становится комфортной.       Проходит около часа, прежде чем Лиса стала наблюдать красивый коралловый закат. Она подплывает к бортику, опираясь на поверхность локтями, и начинает вглядываться в бескрайнее небо. Манобан вдыхает свежий воздух, сполна заполняя им лёгкие, и прикрывает глаза. Вокруг тишина, лишь изредка пролетают птицы, погода соответствует июню — тёплая и по-своему атмосферная. Лиса любит лето, ибо родилась в стране с жарким климатом, пусть и прожила там только два года. Она не сразу осознаёт, что кто-то явно за ней наблюдает, а потому оборачивается, сталкиваясь с взглядом Дженни.       Та держит в руках стакан, наполненный янтарной жидкостью (явно тот самый виски), и сигарету, пристально смотря на девушку, будто пытается уловить малейшее движение. Она стоит, опершись о стеклянный поручень небольшого ограждения, присоединённого к кабинету, и невольно улыбается, когда Лалиса её замечает.       — Надеюсь, наблюдаешь за прекрасным закатом? — интересуется Лиса, опираясь локтями на бортик.       — За тобой.       — Неужто я интереснее неба?       — Я просто хотела кое-что сказать, но не решила прерывать тебя. Ты выглядела умиротворённой.       — Что-то случилось?       — Завтра мы уезжаем отсюда.       — Уезжаем..?       — Здесь уже небезопасно, раз такие идиоты смеют заявляться сюда, думая, что за это им ничего не будет.       — И куда мы поедем..?       — В место, куда точно никто не сунется. Или ты думала, что я живу здесь на постоянной основе?       Лалиса и не знает, что сказать, просто молчит, смотря в глаза напротив, пока Ким отпивает алкоголь.       — Всё же решила испытать печень? — переводя тему, отталкивается от бордюра Лиса, подплывая к другому.       — Совсем немного. Глаза уже болят смотреть в эти бумаги, — кривит губы Ким, делая глоток.       — Сказала же, что нашла успокоение в музыке, — усмехается Манобан.       — Не могу же я вечно дёргать тебя, как только захочу расслабиться.       — Не забывай, что я всё ещё в твоей власти, и если ты потребуешь, я не смогу отказать.       — Сможешь, — уверяет Дженни. — И тебе за это ничего не будет, — крутя в руке стакан, старшая приподнимает уголки губ.       — Неужели? С чего такая снисходительность?       Лиса и сама не понимает, какой ответ ожидает услышать, но продолжает смотреть на девушку, желая услышать хоть что-то, ибо такая реакция Ким ей непонятна. Но брюнетка молчит, совершенно не зная, какие слова подобрать. Она опускает голову, словно собираясь с мыслями, а Лалиса подходит к небольшой лестнице бассейна, выбираясь из воды, и взгляд Дженни тут же устремляется на мокрое тело, отчего она сглатывает. Младшая подходит к ограждению, на которое опиралась Ким, и приближается так, что расстояние между губами ничтожно мало. У одной сердце замирает, у второй — неимоверно колотится, но обе удерживают зрительный контакт. Лиса левой рукой ведёт от плеча брюнетки к кисти, а у Дженни мурашки по всему телу. Манобан останавливается, выхватывая стакан, и делает небольшой глоток, слегка морщась.       — Стоит своих денег, — проговаривает она, вновь вручая стакан девушке, и уходит в сторону своей комнаты.       Ким продолжает стоять, сжимая в руках сосуд с алкоголем и нервно затягивая сигарету, пока мысли окончательно путаются. Реакция собственного организма на любой контакт с Лисой, даже зрительный, ей совсем непонятна. Она ни с кем так себя не вела и не понимает, почему с Лалисой всё по-другому: она уже не может позволить себе поднять на неё руку, вновь приставить к голове пистолет или даже прикрикнуть. Что-то внутри неё настрого запрещает причинять какой-либо вред этой девушке.       Она идёт к гостиной, просит Вито заказать еду, предварительно узнав, чего хочет Манобан, а сама оповещает, что ночевать сегодня дома не будет, ибо ей просто необходимо проветриться. Мужчина стучится в комнату, заставая Лису за чтением какой-то книги, и та тут же прерывается.       — Мисс Ким попросила узнать, что бы вы хотели на ужин.        — Я в заложниках или в пятизвёздочном отеле? — выгибает бровь Лалиса. — А что бы хотела она?       — Мисс Ким не будет до утра, так что решать вам.       — Вот как, — тише проговаривает девушка. — Тогда, наверное, что-то из тайской кухни.       Вито кивает, выходя, а Лиса закрывает книгу, смотря в одну точку. И с чего бы Ким куда-то срываться? Сказала же, что пока свободна… И вряд ли (по мнению Манобан) такая реакция обусловлена недавними действиями младшей. Та и сама не поняла, почему сердце буквально выпрыгивало из грудной клетки, когда она оказалась в паре сантиметров от Дженни. Но тогда, в клубе, эмоции были те же, ей хотелось больше прикосновений от незнакомки, пусть она и не знала, что позже эта самая незнакомка окажется той, кто желает смерти её отцу. Этот факт смущает ещё больше. Ким преследует Чета, похитила Лалису, убила её мать, а та всё равно продолжает искать с ней контакта, смущаясь каждый раз, как только Дженни улыбается или оказывается ближе одного метра.       — Манобан, мать твою, не сходи с ума.       Внутренний голос настойчиво выдаёт одну мысль, которую девушка не рискует произнести ни в слух, ни даже про себя. Она пытается отвлечься, но что-то внутри будто так и желает добиться признания Лисы хотя бы самой себе. Когда еду доставляют, Лалиса с большим удовольствием наслаждается тайскими блюдами, однако голова по-прежнему забита отнюдь не пищей. Засыпает она довольно поздно, а на утро уже слышит чьи-то голоса в глубине дома.