Воспитательный процесс

Мальчишек уже было невозможно напугать розгами, порка уже давно не казалась им чем-то позорным. Даже присутствие их шимэй ничем не помогало, девочки наоборот могли только восхищаться тем, как стойко шисюн терпит удары, и ждать, что им позволят обработать раны горе-герою. Шэнь Цзю хотелось плеваться, когда он наблюдал такую картину, ведь даже ублюдок Бинхэ получал свой лакомый кусочек нежности от Нин Инъин, за что потом справедливо получал от старших соучеников. Методы воспитания стоило менять хотя бы потому, что на мальчиках они уже не работали. Козлом отпущения как всегда предстояло стать Ло Бинхэ. Казалось, что учитель неровно дышит к мальчишке, раз тот получает столько незаслуженного внимания от Шэнь Цинцю. Когда настал очередной день для получения наказаний, с легкой руки учителя Ло Бинхэ оказался в самом конце. Пока остальные стойко переносили розги, хотя зависело это от числа назначенных ударов и тяжести вины ученика, некоторые юноши вели себя достаточно мужественно, чтоб заслужить влюбленное щебетание сестричек по клану. Шэнь Цинцю сидел на кушетке, следя за процессом наказания и отсчитывая каждый раз число ударов, опускающихся на спину, бедра и ноги. Для Ло Бинхэ заслуженные двадцать ударов не изменят ничего в поведении. Ло Бинхэ переносил достаточное число насилия в своем детстве и периоде обучения, чему с издевательским наслаждением потакал Шэнь Цинцю. Постепенно число зрителей в зале редело, ученики и ученицы уходили, наказуемых становилось все меньше. Когда разошлись даже старшие, исполняющие наказание, Ло Бинхэ, стоящий подле учителя, встревожился. До него очередь не дошла, но никогда прежде еще горный лорд не отказывался от своих решений. Ждало ли его что-то хуже по итогу? Не успел об этом задуматься Бинхэ, как его мысли нарушил строгий голос учителя. — Штаны снимай. Поживее, — скомандовал он, стуча своим веером по раскрытой ладони, даже не пытался скрывать лицо и дьявольскую издевку на губах. У Ло Бинхэ не было выбора. Он, путаясь в слоях ученических одежд, развязал их, мешкаясь, но жестокий взгляд зеленых неморгающих глаз не давал ему покоя. Будто огромная змея смотрела на крошечного грызуна, которого могла заглотить. Повезло, что верхний слой был длинным и прикрывал тело. Хорошо, что учитель не оставил никого в зале, чтоб смотреть на это. Ло Бинхэ предпочел бы умереть. Шэнь Цинцю чуть сменил позу, уверенно расставив ноги, и хлопнул себя по колену. — Ложись. Но щенок его не услышал. Глупо уставился на ноги учителя, едва ли соображая, что от него требуется. Пришлось повторить и повысить голос. Однако страх и непонимание на лице мальчишки заставлял упиваться своей находчивостью. Эту порку ублюдок запомнит надолго. Выбора у Ло Бинхэ не было и он пошел ближе к учителю, у которого уже кончалось терпение, так что он схватил мальчишку за волосы, перекидывая его через свои колени. Ло Бинхэ весь затрясся еще сильнее, чувствуя на голове сильные пальцы, впивающиеся в его волосы и грозящие снять скальп. Раздвинув полы верхнего одеяния и оставив ученика с голым задом, Шэнь Цинцю поудобнее перехватил основание веера. Не дожидаясь ни звука, учитель замахнулся и опустил первый удар на ягодицы ученика. Ребра веера тут же оставили следы на белой коже, чего было мало этому горному лорду. Двадцать ударов розгами заменятся на эти. Первый раз Ло Бинхэ попросту не успел закричать из-за волны жгучего горячего стыда, зато второй и третий удар вернули ему голос. Вместе с этим Шэнь Цинцю сильнее взял его за растрепанный хвост и уткнул в кушетку лицом, лишь бы не слышать скулеж этого щенка. Удары даже от учителя были не самым страшным испытанием. Хуже, гораздо хуже было то, что оставшись без штанов, Ло Бинхэ был вынужден прижаться голыми бедрами к ногам учителя. Не самое страшно, но то, что было между ног, отвратительно терлось о чужое колено, вызывая позорную реакцию подросткового тела. Юноше было стыдно, паршиво настолько, что он не знал, как сделать так, чтоб больше не попадаться на это наказание. Учитель, ясное дело, его не любил и с трудом терпел, поэтому любая провинность была бы поводом для порки. Шэнь Цинцю вошел во вкус, уже после семи ударов он перестал слушать нытье этого паршивца, наблюдая, как красные полосы проступают на его тощей заднице. Он даже не обращал внимание на то, как Бинхэ ерзает на его колене, пробуя отползти. Никуда не денется, ублюдок. Только вот Бинхэ уже не пытался отползти. Он чувствовал свою же твердость между ног, понимал, что с него течет прямо на одежду учителя, пачкая этой смазкой. Как бы потом не пришлось языком вылизывать его одеяния из-за мокрого пятна. После половины ударов он не смог сдерживать слезы. Ему не давали никакой передышки, удары один за другим ритмично опускались на его зад. Ло Бинхэ не знал, как скоро он сможет после такого сесть. В следующие шлепки Шэнь Цинцю захотел вложить больше силы, чтоб паршивец запомнил их надолго. У него уже тряслись бедра, едва держа зад поднятым. Все время учитель был занят счетом и даже не обратил особое внимание на то, что происходило спереди у его ученика, ведь нечто теперь прижимало к его ноге, твердое и немаленькое для такого щенка. Сцепив зубы, учитель остервенело нанес последнии удары так, что на следах от веера проступила каплями кровь. — А теперь проваливай, — Цинцю его отпустил и без церемоний спихнул на пол во своих коленей. В самом деле в месте, где о него терся ублюдок осталось мерзкое мокрое пятно. Мальчишка поспешил подобрать штаны, даже не рискуя смотреть учителю в лицо, он на ходу оделся, желая как можно быстрее сбежать из зала, пока его позор не навлек новую порцию гнева.