Обрывки нежности

      Это не может быть реальностью.       Это просто немыслимо.       — Я люблю тебя, — слова полные нежности наконец срываются с губ Калеба, и он слабо улыбается, протягивая руку к сидящему рядом силуэту с фарфоровой кожей, подсвеченной в лунном свете.        Юноша прикладывает большую ладонь к своей щеке и трется, словно кот. Пальцем правой руки он смахивает застывшие в уголках ореховых глаз слезинки и наклоняется к лицу, чтобы усыпать его бережными поцелуями и мимолетными касаниями. Калеб осторожно перемещает руку ниже, едва проходясь подушечками пальцев по коже на тонкой шее, будто она была хрупкой и могла бы расколоться на тысячи осколков от одного неловкого действия.        — Я тебя тоже, — шепчет Лололошка, ласково целуя возлюбленного в лоб, нос, уголок губ, щеки и подбородок.        Юноша залезает на него сверху, нависнув и расставив руки по сторонам. В полумраке его обнаженное тело выглядит так аристократично… Калеб обычно выключает импланты перед сном, но тут захотелось вновь их активировать, чтобы получше рассмотреть эти плавные изгибы. Лололошка  продолжает гладить щетинистую щеку, поцелуями спускаясь к тому самому месту под нижней челюстью и мочкой уха. Его горячее дыхание щекочет кожу, и Калеб шумно выдыхает, ощущая пробежавшие по спине мурашки. Юноша ухмыляется и концентрирует внимание лишь на этом участке кожи, периодически прикусывая и невесомо проходясь по ней языком. Мужчина закрывает глаза, все еще не веря в происходящее.        — Это слишком хорошо, чтобы быть реальностью, — шепчет Калеб, зарываясь пальцами в растрепанные кудрявые волосы на затылке юноши. Этим жестом он прижимает его к себе, другой рукой оглаживая худые бедра.        Лололошка слышит бешеный стук сердца в грудной клетке под ухом. Он улыбается и старается синхронизировать их дыхания, а тонкие пальцы рисуют замысловатые узоры на широкой груди.       — Какая разница, реальность ли это? — задумчиво отвечает голубоглазый, приподнимаясь и стараясь соприкоснуться губами.        Наклоняя голову вперед, Калеб мягко целует его. Сначала это просто невинное касание, но затем язык осторожно проникает внутрь, углубляя поцелуй. Юноша придвигается еще ближе, его руки блуждают по щекам и шее, ласково поглаживая. Воздух вокруг наполнен бьющей через край нежностью друг к другу, которую каждый хочет выразить, но кажется, будто всех этих прикосновений и слов просто не хватает.        Влажные губы наконец рассоединяются, и они долго смотрят друг другу в глаза, практически не моргая и тяжело дыша. Лололошка вновь тянется за поцелуем, отчего мужчина опускает взгляд на покрасневшие губы напротив.        — Ты проиграл, — тихо хихикая лепечет юноша, немного отстраняясь. — Я всегда лучше тебя играл в гляделки.        Тело словно прошибает разрядами электричества. Мысли бегают в голове, являя картинки из страшного сна. Зрачки Калеба расширяются еще сильнее, практически закрывая собой ореховую радужку. Тревога накрывает с головой, он поднимает руки к лицу, чтобы посмотреть, насколько сильно они дрожат. Лололошка не удивляется, а лишь обхватывает чужие запястья и кладет их себе на шею, вновь накрывая подрагивающие губы своими. Через несколько мгновений он отрывается и спускает дорожку поцелуев ниже, ведя её от острого подбородка до быстро вздымающейся груди. Юноша выцеловывает каждый миллиметр подтянутого тела, отчего Калеб учащенно дышит и поджимает губы, сдерживая стоны. Худая рука оглаживает рельефный пресс и оттягивает резинку нижнего белья, спуская его вниз и обнажая чувствительную жесткую плоть. Влажный язык проходит снизу вверх, словно на пробу, кончиком задевая головку, отчего мужчина дергается и запрокидывает голову. Капли слюны стекают по стволу, и Лололошка обхватывает его рукой, медленно двигая вверх-вниз, из-за чего от трения раздаются хлюпающие звуки. Большой палец легонько нажимает на покрасневшую головку и делает круговые движения, а Калеб прогибается в позвоночнике и жмурится, сдерживая стоны. Мягкие губы вновь припадают к налившейся кровью плоти, обдавая её обжигающим дыханием.        За окном начинают чирикать первые птицы. Кажется, время близится к четырем часам: небо все розовеет, а луна скрывается за горизонтом. Ветер врывается в комнату через приоткрытую форточку, наполняя её запахом утренней росы.        — Лололошка… — шепчет Калеб, приподнимаясь на локтях и поднимая чужое лицо за подбородок. Он смотрит в эти лазурные глаза цвета бушующего океана и еле сдерживает слезы.        Юноша тепло улыбается и облизывается, наконец отрываясь от ласк в том самом месте и оставляя нежный поцелуй на внутренней стороне бедра. Он плавно, с некой грацией подползает ближе, опускаясь на подушки справа от Калеба и ложась на бок. Его пальцы перебирают темно-рыжие пряди у лица мужчины, осторожно заправляя их за ухо, но они все равно ускользают и вновь закрывают собой почерневшие в темноте глаза.        Завороженно следя за каждым движением Лололошки, Калеб нервно сглатывает. Он приподнимается и берет инициативу в свои руки, нависая над юношей и исступленно покрывая поцелуями его милые черты лица, будто стараясь запомнить его до мельчайших подробностей, боясь вновь потерять.        Широкие ладони блуждают по стройному телу, очерчивая каждое выпирающее ребро и тазовые косточки. Мужчина наклоняется к ключицам, судорожно вдыхая запах горячо любимого тела. Его кожа пахнет цветами… Ромашками. Калеб просто не может им насытиться, смакуя каждое прикосновение и каждый тихий стон, срывающийся с приоткрытых зацелованных уст.        — Мне кажется, что я тону, Лололошка, — дрожащим голосом шепчет Калеб, заглядывая в потемневшие от возбуждения синие глаза, — но не в омуте, а в бескрайнем бушующем океане.        Поцелуй, второй, третий… Бесконечность. Губы к губам, язык к языку, грудь к груди. Колено осторожно разводит чужие ноги в стороны, а грубые пальцы обхватывают давно истекающий предэякулятом член, слабо сжимая, отчего Лололошка издает протяжный стон, сведя брови к переносице. У Калеба нет цели дразнить юношу, поэтому он  увеличивает темп, и, спустя несколько размашисто-скользящих движений по разгоряченной плоти, белая вязкая жидкость выстреливает, пачкая мужскую руку и впалый живот. Младший расплывается в блаженной улыбке, учащенно дыша и смотря на Калеба влюбленными глазами. Он тянется к прикроватной тумбочке и роется в её содержимом, чтобы перейти к следующему акту их безграничной любви, но старший перехватывает его руку, невесомо целуя запястье.        — Не нужно. Давай просто полежим, — Калеб укладывается рядом, бережно вытирая салфеткой семя с живота возлюбленного, параллельно касаясь губами его веснушчатых плеч.        Темно-синие глаза смотрят на него с возмущением и обидой, но вскоре вновь приобретают теплый голубой оттенок, от взгляда которых мужчина чувствует, как плавится его сердце.

***

      Солнце уже вовсю ласкает стены комнаты, заливая её лучами света. Калеб просыпается от ноющей боли в голове, с трудом разлепляя веки. Во рту чувствуется привкус крови, а на большой двуспальной кровати он лежит абсолютно один. Тело пробивает мелкая дрожь, и он думает, что лучше бы не просыпался вовсе.