Окровавленные цветы моей любви

***

Женя впервые услышала о ханахаки, когда ей было 10. На днях ей исполнилось 20. Мысли о загадочной болезни, из-за которой люди начинают кашлять цветами, волновали Медведеву последнее десятилетие. Говорили, что как только ты влюбляешься, в лёгких начинают расти любимые цветы человека, в которого тебе суждено было влюбиться. Как бы это не было интересно Жене, она все равно считала, что истории про цветы, убивающие людей из-за невзаимной любви — это какой-то бред.

***

Евгения зашла в кофейню, чтобы подкрепиться в преддверии очередного нудного, ничего не представляющего из себя дня. В это заведение она ходит чуть ли не ежедневно. Персонал замечательный, кофе отменный, есть места для того, чтобы поработать перед тем, как отправится в университет, который, к слову, находился в нескольких минут ходьбы. Женя готова была молиться этому месту, но сегодня что-то пошло не так. Медведева проспала и, в спешке собравшись, вылетела из квартиры, в уме прикидывая, успеет ли зайти за кофе. В итоге Женя решила пропустить физкультуру, которая стояла первой парой. Об этом она подумает позже, а сейчас она направлялась в место, которое заставляло её сердце петь. И вот она сидит за столиком, который присмотрела ещё в первый свой приход. Он стоял прямо напротив окна в пол, и через него было видно все, что происходило на улице: спешащих куда-то людей, машины, которые постоянно стояли на светофоре. А ещё здесь была прекрасная сирень, которая так красиво цвела весной. Женя так любила просто сидеть и смотреть в окно, что иногда проваливалась слишком глубоко в свои мысли, а выходя, долго не могла понять, где находится. От раздумий Женю отвлек дикий кашель женщины, которая сидела сбоку. Незнакомка схватилась за стол, чтобы унять дикую дрожь в руках, но пальцы не слушались, а кашель с каждой секундой только усиливался. Медведева уже была готова вызвать медицинскую помощь, но заметила, как изо рта женщины вырываются цветы, обрамленные кровью. Бариста, стоящий за кассой, с ужасом смотрел на посетительницу, пока она не выбежала, держа руку около рта. В эту же секунду Женя почувствовала, как все страхи, которые когда-либо возникали в её голове, накрыли лавиной. Легкие начинают гореть, а горло першить. Хочется расчесать кожу до крови, лишь бы забыть про существование этой страшной болезни и о том, что в такой ситуации может оказаться каждый, и она не исключение. Только не влюбляйся.

***

Но планам Жени не влюбляться пришлось разбиться, как только во втором полугодии к ним пришла новый преподаватель. Этери Георгиевна Тутберидзе. Именно так звали человека, который погубил Медведеву. В кабинете появилась статная женщина, на лице которой видно отвращение и пренебрежение ко всему, что происходит в этом помещении. И Женя сразу же поняла, что эти полгода будут весёлыми. Медведева славилась своим умением найти приключения на пятую точку. И сейчас никто из группы не сомневался, что девушка откроет рот, как только ей что-то не понравится. Так и случилось. Когда Тутберидзе на следующей паре опрашивала группу, чтобы выяснить, какой у них багаж знаний остался от предыдущего преподавателя, Медведева не сдержалась и начала нагонять тучу. –Зачем нам Ваш предмет, Этери… — девушка запнулась, пытаясь где-то на подкорках сознания раскопать отчество преподавателя, — Григорьевна. –Георгиевна, Медведева, — недовольно поправила студентку Тутберидзе, — если тебе не нравится мой предмет, Женя, ты можешь не ходить. –Мне нужен автомат, — дерзость была вторым именем Медведевой, и все преподаватели давно уже не обращали внимания на взбалмошную ученицу. –Если ты ещё раз сорвешь пару своими глупыми вопросами, на которые я буду отвлекаться, можешь попрощаться с автоматом, Же-ня, — имя девушки Этери произнесла по слогам, будто смакуя, отчего Медведева сглотнула вязкую слюну. –Но… –Замолчи, иначе сейчас будешь рассказывать, что знаешь, — Тутберидзе уже не злилась, в её глазах можно было увидеть, как чертики бегают туда-сюда, а губы растягиваются в самодовольной улыбке. Жене ничего не остаётся, как замолчать. Но она все равно до конца пары прожигает спину преподавателя недовольным взглядом. Тутберидзе лишь улыбается, когда ловит молнии, вылетающие из глаз Жени.

***

Их перепалки стали чем-то обыденным. Женя практически на каждой паре что-то говорила, надеясь задеть Тутберидзе. Но её попытки оставались пустыми. Этери просто долго смотрела на девушку и, в конце концов, хитро улыбалась. Когда Тутберидзе надоедала настойчивость Медведевой, она начинала спрашивать Женю по теме, и та быстро замолкала. Этери была какой-то… не такой. Она отличалась от остального состава преподавателей: не велась на манипуляции Жени; улыбалась на шутки, которые были совсем несмешными; ее глаза смеялись, когда Женя понимала, что в очередной раз потерпела поражение. И Медведева прекратила провокации. На парах стало спокойно и тихо, только голос Этери заполнял эту тишину. Одногруппники, наконец, смогли выдохнуть. Женя проводила полтора часа пары, как и прежде: залипала в телефон либо спала, и ни разу Этери ей ничего не сказала, отчего Женя, сама не понимая, начинала закипать. Но через какое-то время у Жени появилось еще одно увлекательное «хобби». Медведева начала заглядываться на преподавателя, сама того не замечая. Просто в один момент она поймала себя на мысли, что уже больше половины пары пялится на Этери. И Тутберидзе это тоже замечала, но опять же ни слова не сказала, хотя как-то странно смотрела на Женю, а в её глазах был… страх? И только через несколько дней Медведева поняла, почему видела в глазах Тутберидзе испуг. Студентка начала ловить себя на мысли, что Этери — очень красива, она манила к себе, заставляла Медведеву испытывать желание. Женя хотела её поцеловать и больше никогда не отпускать.

***

Грудь жгло так, как будто на неё вылили весь воск планеты, а потом ещё и наступили. Женя мучилась от режущей боли некоторое время, пока не проснулась ночью от приступа кашля. Когда на матрасе показался вязкий лепесток, Женю начало трясти. В голове билась только одна мысль: не может быть. Руки сжимали простыню, а голова вжималась в подушку, пока сердце дико билось в груди, а слезы текли рекой. Она проиграла. Через несколько минут Женя уже стояла, склонившись над раковиной, и смотрела на лепестки пионов, заполонившие белизну ванной комнаты. Горло сдавило, а пальцы сжимали раковину до побеления костяшек. Женя вспомнила ту женщину в кафе и всхлипнула. –Жизнь, оказывается, так коротка, когда ты любишь, — потухшие покрасневшие глаза смотрели в зеркало, а губы кривились в болезненной улыбке. Смех, переходящий в рыдания, наполнил комнату, чтобы разбиться о пустоту.

***

На следующий день Женя пришла в университет заранее, чтобы перед началом пары положить на стол Тутберидзе букет пионов. Чёртова Тутберидзе. Как бы она хотела её ненавидеть! Но сердце решило по-другому. И теперь Женя умрет от безответной любви к этой женщине, потому что она любит совсем не Женю Медведеву, а своего мужа. Пара началась пару минут назад, и Женя с каким-то трепетом, который не могла успокоить, ждала Тутберидзе. В голове девушки крутилось много мыслей касаемо нескольких месяцев, которые ей предназначено ещё прожить. Нужно навестить родителей, пока не начались приступы с кровью. Не хотелось бы напугать маму. Медведева знала, что есть возможность сделать операцию, которая навсегда лишит её возможности любить, но Женя сразу отбросила эту мысль. Если ей не суждено быть любимой, то она не хочет, чтобы другие страдали. Хлопок двери заставил Медведеву отвлечься от самобичевания и поднять глаза на Этери, которая подошла к столу и теперь стояла, рассматривая букет. Их глаза встретились, и Медведева дерзко улыбнулась, делая все, чтобы не выдать свое плачевное состояние. –У вас появился ухажер из группы? — насмешливо спросила Женя. –Возможно, Медведева. А ты что, ревнуешь? — Тутберидзе сразу поняла, кто принёс ей этот букет, но решилась подыграть Жене. «И откуда только узнала, что я люблю пионы, чертовка?» –Конечно, Этери Георгиевна. Не думала, что у вас клуб фанатиков. –Вот так вот, Женечка. На будущее будешь знать, — мягкая улыбка коснулась желанных губ, и Этери кивнула в знак благодарности, — останься после пары. У меня нет будущего из-за любви к тебе, Этери…

***

–Очень красивый букет, Жень, спасибо, — тёплая рука легла на плечо студентки, и даже через несколько слоев одежды Женя почувствовала, как её ударило током от прикосновения любимого человека. –Не за что. –А в честь чего букет? — глаза, которые секунду назад искрились радостью, уже смотрели на девушку с любопытством, — откуда ты вообще знаешь, какие цветы я люблю? –Это не важно, Этери… Георгиевна, — аккуратно сбросив руку с плеча, Женя направилась к выходу. –Снова забыла мое отчество? –Я буду до самой смерти помнить твоё отчество, Этери, — фраза потонула в потоке галдящих студентов.

***

На этот раз она не может уснуть не из-за дикого кашля, который поглощает её полностью, а от мыслей и горящего сердца. Она возненавидела пионы за эти дни. Будь её воля, она бы выбрала любой другой цветок, но не эти блядские пионы. Цветы, которые любит она. Женя бы выбрала любого человека, чтобы влюбиться, лишь бы не любить её. Она бы хотела, чтобы её погибелью стала не Этери Тутберидзе.

***

В конце каждого года ребята устраивали что-то на подобии вечеринки, на которой присутствовали ещё и преподаватели. Этот год не стал исключением. Женя сидела за одним столом с Лизой и Аней и пропускала мимо ушей все, о чем ей глаголила Туктамышева. Она была далеко от этой тусовки. Ей хотелось домой, лечь на кровать и продолжить себя жалеть. Мысли об операции иногда посещали её, и у Жени даже были деньги, чтобы провернуть эту аферу, но она давно решила, что лучше умрет, чем заставит кого-то мучиться. Официант принёс всякие салатики, роллы, пиццу, но ни к чему из этого Женя так и не притронулась. Аппетита не было от слова совсем, но для вида она потягивала свой сок. Весь вечер она пыталась выловить в толпе кудрявые волосы Тутберидзе, но женщины нигде не было, и Женя уже успела подумать, что Этери просто не пришла. –Слышали, Тутберидзе разводится, — прорвался голос Лизы через белый шум Медведевой, и эти слова обрушились тяжелым грузом, задевая сердце. –Что? — хрипло произнесла Женя, удивленно смотря на девушку, — а ты откуда знаешь? –Да уже весь университет знает, Жень. Совсем ты из жизни выпала, что о слухах последняя узнаешь, — ухмылка на губах Лизы бесила, и хотелось её стереть. –Почему разводятся? –Дак, он изменил ей... козлина. –Вот мудак, — ярость в крови поднялась до точки невозврата, и Медведевой захотелось набить морду человеку, который посмел навредить ей. Той, которая забрала сердце… и легкие. –А ты чего так реагируешь? Влюбилась? — засмеялась Лиза, но тут же замолчала, увидев потухшие глаза Медведевой, — Женя? –Не выдумывай, Лиз, — попыталась улыбнуться девушка, но вышла какая-то болезненная ухмылка. –Медведева, ты влюбилась? — страх в голосе подруги разрушал Женю внутри. Она не хотела говорить правду, но девочки, похоже, сами уже обо всем догадались. –Лиза, бред. –Вот почему ты такая потерянная. Это не взаимно? Ты кашляешь… Лиза не успела договорить, так как Женя увидела в толпе любимые кудри и подскочила, отправляясь в толпу. Через минуту Медведева настигла Тутберидзе и схватила ее за руку. Холодные глаза, которые сразу же потеплели при виде Медведевой, смотрели прямо в глаза напротив. –Привет, Жень, — улыбка на лице убивала окончательно, и девушка чувствовала, как её колени подгибаются. –Надо поговорить. –Сейчас? –Прямо сейчас, — и не дожидаясь ответа, студентка потащила Тутберидзе в коридор. Длинное помещение с несколькими дверьми было холодным и тёмным, поэтому Жене не составило труда прижать тело женщины к стене, расставив руки по обе стороны от её головы. –Медведева… –Помолчи, — выдохнула девушка в щеку преподавателя, собираясь с мыслями. –Что ты делаешь? — в глазах Этери не было испуга. Честно говоря, в них ничего не было, а голос был ровным, что заставляло Женю завороженно смотреть на любимую девушку. –Я знаю, что ты разводишься. Я хотела сказать, что твой муж идиот. Он изменил такой красивой, прекрасной, очень чуткой женщине, как ты. Так поступают только идиоты, и ты достойна лучшего. Я просто… — глаза заслезились, и Медведева быстро заморгала, чтобы Этери не увидела её слез. –Женя, что происходит? –Ничего, — горячие губы прижались к губам женщины всего на пару мгновений и тут же исчезли, — прости меня. Женя исчезла за дверью, а Этери приложила ладонь к губам, чтобы до конца понять, что вообще произошло. Когда женщина сорвалась с места и влетела обратно в зал, девушки за столом уже не было.

***

Кашель с кровью начался ровно в тот момент, когда Женя забежала в ванную. Вся раковина была усыпана каплями крови, и через несколько минут приступа Женя рассмеялась. Она смеялась до боли в животе, пока её лёгкие и сердце горели в агонии. –Как можно верить во взаимную любовь, Медведева?! — смех смешался со слезами, которые в ту же секунду хлынули из глаз. Сегодня она подумала, что у неё есть шанс не только на жизнь, но и на любовь, хотя это, наверное, синонимы. Её любви не хватило на двоих, потому что так распорядилась природа и жизнь.

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен.

***

Этери стояла напротив надгробия, на котором было выгравировано имя той, кто так стремительно вошла в жизнь Тутберидзе и оставила приличный след. В университете ходили слухи, один хуже другого, но было понятно одно: Евгению Медведеву нашли в собственной квартире с перерезанными венами и окровавленным лицом, а в руке она сжимала любимые цветы Этери. Когда до Тутберидзе дошёл этот слух, она сразу все поняла. Девочка влюбилась, но так и не дождалась взаимности и решила свести счёты с жизнью. Женщина ненавидела себя за произошедшее и корила за то, что не заметила, как Женя с каждым днем все больше угасает. И, если бы люди узнали объект любви Медведевой, то непременно обвинили бы Тутберидзе в доведении до самоубийства. Этери до сих пор помнит последний день перед каникулами и тот поцелуй… Что-то тогда кольнуло её в сердце, но она не обратила внимания. А сейчас стоя на кладбище, она, наконец, смогла сказать, что это было. Любовь. И как только осознание пришло к женщине, её колени подкосились, и она рухнула на землю, зарываясь в нее ногтями, чувствуя, как ее накрывает приступ кашля, а легкие сдавливает невыносимая боль. Землю украсили лепестки лилий…