Vis a vis

День близится к вечеру. Солнце в это время становится невероятно ярким и отбрасывает на всё подряд свои лучи. Тени как ножом отрезанные, четкие, тёмные и длинные. За окном поле, сплошные подсолнухи. И на них тоже солнце. Кругом одно солнце. Минхо закрывает окно шторкой, висящей на иногда побрякивающих люверсах, чтобы солнце не слепило глаза. А вот Юна ощутимо против и ее можно понять: она ребенок, ей всё интересно. Наверное, она первый раз в жизни видит такое огромное подсолнечное поле. Отодвигает ткань, так и не давая глазам отца отдохнуть. Мистер Ли устало вздыхает. Вообще, для остальных пассажиров малышка — просто чудо, не плачет, не кричит. Даже не поёт детские песни на весь салон. Как и взрослые, за что ей огромное спасибо. Хотя с Чанбином Минхо ее оставлять больше не будет, себе дороже. Уже слишком поздно, чтобы уложить Юну спать, но слишком рано и светло, чтобы включили плазмы со всякими фильмами и мультфильмами для слишком гиперактивных. А Минхо, откидываясь назад, на, по сути, неоткинутом кресле в очередной раз думает, что не лучшая идея была — надеть в поездку такого типа чёрную толстовку. Летом в общем стоит избегать черных вещей, но этот совет он раз за разом нарушает. Думает, кому из них двоих, ему самому или его дочери, наиболее скучно. И спустя не особо долгих, но всё ещё пяти минут, спрашивает: — Эй, — девочка оборачивается, — хочешь сок? А вместо ответа просто кивает. На экране включают какой-то фильм сомнительной давности, не то комедия, не то драма, но будто это кого-то волнует. Девочка спит, оперевшись о его, Минхо, предплечье. А сам Ли достает телефон из кармана на сетчатом сиденье впереди. Не факт что его день от бездумного думскроллинга станет гораздо лучше, но возможно тогда вчера все-таки решит ускориться. Они все еще проезжают подсолнечные поля. Жёлтые, яркие. Так и притягивают посмотреть на них. Выглядят на удивление бескрайними. Ли особо в цветах не разбирается конечно и совершенно без понятия, можно ли сажать какие-то там виды цветов рядом, как, к примеру, ландыши и пионы. И ещё меньше он знает, какой от этого прок. Возможно — красиво. Может — ещё что. Но, как можно попытаться видеть, в день настолько солнечный, что, кажется, они живут в первую неделю сотворения мира по библии, когда ещё дождь не изобрели. И нет, Минхо совершенно не является ярым поклонником какой-либо религии, но нельзя не быть осведомленным про это всё хоть капельку, пока живёшь в их мире. Он опять включил телефон, лежавший в его руках. Солнце, солнце… Он был уверен что солнце создавало интересное освещение в котором он будет крайне выгодно выглядеть. Минхо открыл фронтальную камеру. Чтож, иногда он мог ошибаться. Что касательно внешности, Минхо, как можно сделать вывод из его имени, был азиатом, и, соответственно, глаза — то немногое, что он не мог изменить — были карими. Волосы — крашеные. Много-много раз. В самые разные цвета. Когда Юна была совсем малышкой, хотя будто сейчас что-то изменилось, она все ещё малютка, он уверен, что после каждого перекрашивания она не сразу его узнавала. Но сейчас-то она старше и гораздо умнее — ей почти пять! Вообще, Юна с Минхо ярко контрастировали: девочку он всегда одевал во что-то светлое, и, хоть она и выражала ярую неприязнь к розовому, который довольно привычно ассоциировался у людей с маленькими девочками или кем-то около того, Минхо всё-таки, бывало, одевал её в около-персиковые цвета. Ее волосы — совершенно тёмные, и Ли не позволит её покрасить, пока ей не исполнится, ну, он совершенно без понятия, десять. Волосы самого Минхо же сейчас, после множества экспериментов пришли к начальной точке — довольно темному, близкому к натуральному цвету. *** Остановки каждые три часа — это то: «А почему так часто», но спустя пятнадцать минут оно чудесным образом прекращалось в: «Пап, а когда следующая остановка?». Как правило, автобусы останавливались у каких-то кафешек или, может, у магазинчиков со снеками, где были непозволительно завышенные цены. И совершенно не обьяснимо, но также там почему-то был позволительно хотевший всё самоё вредное, что сгубит и его желудок, и кожу. Но во всяком случае, как говорил учитель Минхо, дети — те ещё максималисты. К примеру, однажды, когда он был ещё глупым, совершенно веселым подростком, ходил на кучу всяких секций от нечего делать, ну и справедливости ради, дома иногда все же было слишком скучно, чтобы быть там, он ходил в художественную школу. Корочки, полученные по окончании учебного заведения, вроде как пригодились при поступлении, добавив несколько дополнительных баллов, так что Минхо ни о чем не жалеет. Но однажды, пока он там ещё учился, и был в одном из выпускных классов, ещё молодым, но уже крашеннным, он пришёл на пленэр. Удивительное время года, когда всех учеников могут приглашать на занятия в одно время. Так, там были ещё и ученики младшей группы. Минхо считал, что завел довольно добрую беседу с одним ребенком, но неожиданно она кончилась словами «Мой папа купит киллера, и он убьет тебя в подворотне, » — и Ли считает, что это будущее довольно… Светлое. Уж в подворотне-то точно светлее, чем в аду, хотя, может, там уже установили энергосберегающие лампы, чтобы не вредить общему настроению там, внизу. Но кто знает, кто знает. От тех, кто верил и кто вероятно рассчитывал на местечко там, что-то давно ни слуху, ни духу. Можно сказать, прямо с их смерти. Не то чтобы Минхо видел много смертей. Бабушка, дедушка, дедушка, тетя, и опять бабушка… Пес. И ежегодно — геноцид комаров. Но все эти смерти, как вероятно, можно было попытаться понять по, с виду, жизнерадостному мировосприятию, не повлияли на его психику резко отрицательно. Нет, конечно нельзя сказать, что подобное действовало положительно и, уж тем более, приносило удовольствие, но это ни коим образом не портило Ли. Но вот чипсы все ещё портили его ребёнка. Чем дети меньше — тем они милее, думал Минхо. Вероятно поэтому Ли не считали особо милым и не спускали с рук то, что могли бы, при желании. Конечно, он успокаивал себя, что не обязательно быть милым, чтобы быть классным и харизматичным человеком. А Минхо уверен: он как раз таковым и являлся. А переспорить его ещё никому не получилось. А ещё чем тише ребёнок — тем быстрее о нем все забывают, как об предотвращенной угрозе, по типу разминированной бомбы, хотя, по сути, никто её не разминировал, а все просто пока что не начали играться ею в «горячую картошку». И поэтому, как замечал Минхо, у тихого ребёнка куда больше шансов сбежать из компании скучных взрослых, настолько скучных, что даже этим скучным взрослым скучно друг от друга. И все это было лишь мнением одного единственного Минхо. Однажды у него спросили: — Хей, а зачем тебе дочь? Этот вопрос ставил его в ступор что тогда, однажды, что сейчас, сейчас. И, честно говоря, вопрос был совершенно неожиданным, хотя, может, и предсказуемым. Действительно, а зачем ему дочь? Ну, с ней скидки иногда дают. А иногда дают не только скидки. Но это вульгарно и вообще не по-христиански говорить такое. Все же иногда он говорил. Жалел об этом позднее. — Ну, то есть, знаешь как это бывает, случайности, всё такое… — Минхо тогда выглядел совершенно обычным просто-самым-обычным-Минхо, совершенно не предвещающим беды, — я был совсем молод… — нет, ну что от него ожидают услышать? Ли совершенно не любил, когда прикапывались к его дочери, хотя прикапываться к нему лично можно было часами, и ничего вам за это не будет. Нет, правда, совсем ничего. И, как говорил тот самый глубокий, чистый и праведный угол его души, её мать была замечательной девушкой. Но почему же они сейчас не вместе? Обычно на вопросы о той, что могла быть прекрасной женой, отвечал что-то около: «Она была дурна собой и совершенно не умела готовить.» Иногда спрашивали, убил ли он её в итоге. Он молчал. И нет, она сейчас совершенно точно жива и даже, если по жизни ей везёт, здорова. Больше, вероятно, это было к счастью. И всё же, они «не сошлись характерами». Оно и к лучшему. Он почти бездумно листать ленту, растрачивая трафик, и все же, не додумавшись не до чего более умного, он, вроде как, захотел спать. Ну как спать, он же взрослый и ответственный человек, да? Не спать, совсем нет, только малость вздремнуть. Желательно часиков так на 9. Но, во всяком случае, дочь, проснувшись как раз тогда, когда они решили вместе, всем автобусом, что им уже стоит остановиться, ну, вы знаете, не дала бы Минхо поспать в любом случае. На улице куда свежее, чем в автобусе, хоть вроде бы окна у них открыты, Ли не помнит. Уже, можно сказать, вечер. Часов так восемь и. если поднять голову на название кафешки, и, как раз в букве «о» установлены большой циферблат. Минхо конечно был близок, и некоторые даже скажут что, он был прав, но, стоит заметить, он ошибался на целую четверть часа. А стоит понимать, что в наше время, когда машина в час может сделать около трёх тысяч банок мороженого, а Минхо за час не успевает нормально выспаться, что значат эти пятнадцать минут. Это где-то около семиста пятидесяти банок мороженого. Ли, к примеру, целую неделю может есть одну единственную банку. Если их будет около семиста и даже приближённо к семиста пятидесяти, то Минхо придётся есть это четырнадцать лет. Плюс-минус пять тысяч лет, конечно же. Не стоит забывать про некоторые погрешности вычислений, никогда не стоит. И получится, что когда он доест эти сотни банок мороженого, его дорогой дочурке уже исполнится восемнадцать. Вот и выйдет, что всё детство самого дорогого человека упустил за какими-то сладостями. Подобные мысли надо отметать, определённо. А ещё Минхо не любил мороженое. Покупает кофе, а малышке — горячий чай. И по пончику каждому. Ужин безбожно пропущен, хотя, если уж говорить честно, о каких приемах пищи может идти речь, когда вы постоянно в пути. Конечно, они останавливаются возле кафе, но как-то, во время поездки, так и во время остановок, ничего отдаленно напоминающего нормальное питание. В лучшем случае вы съедите бутербродов, а если говорить о самом вредном, то тут уж могут начаться ужасные ссоры. Но лично Минхо ненавидит лапшу быстрого приготовления. И почему она так ужасно воняет? И как только садятся за один из свободных столиков напротив друг друга, к ним подсаживается человек, с которым Минхо случайно встречается в такой поездке уже второй год подряд. В прошлом году Ли, естественно с Юной, впервые поехал в тот город, в который они направлялись сейчас. И во время прошлогодней поездки он успел сдружиться с одним парнем, который, как оказалось, ездит в этот город уже третий год. Они после того, как хорошо начали общаться в прошлом году, где-то треть всех дней отпуска, составляющего где-то недели две, провели вместе. Хенджин, как звали этого прошлогоднего приятеля, приезжал туда, чтобы заняться активными видами спорта. Особенно ему нравился дайвинг, и Минхо помнил это даже спустя столько месяцев. Но Ли, опять же, ошибался: прошел не год, а всего лишь одиннадцать месяцев, так как прошлый раз он брал заезд под конец июля, а сейчас к концу подходил только июнь. Но кого волнует. Минхо, в отличии от Хенджина, в этом городке нравилось нечто другое: тут было довольно просто отдыхать, даже имея маленького ребенка. Место, где они жили, находилось рядом с морем, можно сказать, в десяти-пятнадцати минутах ходьбы. Но при этом, все увеселительные, непозволительно громкие заведения находились довольно далеко, как складывалось ощущение, но, Минхо проверял, они были близко, и их совершенно не было слышно на территории отеля. Но в магию верить не приходилось, и Минхо объяснял это тем, что вокруг отеля расположены горы. И всё же, они все ещё сидели в кофейне. Юна, все ещё, ровно как и год назад, шарахалась от Хенджина, а он по-доброму смеялся над этим. Он, как и Минхо, взял кофе. Но стоит заметить: вместо пончика у него был пирожочек. Он был не особо большим, как и всё, что подавали в ресторанчиках. Это некое проклятье уменьшительно-ласкательных суффиксов, как он понимал. На самом деле маленькой из всей компании была только Юна. Хван Хенджин, предполагая, что отношение к нему не поменяется, сел ближе именно к Минхо. И даже спустя такой большой промежуток времени, как одиннадцать месяцев, их отношения ничуть не поменялись: они смеялись оставшиеся десять минут остановки, делясь произошедшим за этот, почти что, год. Хенджин отметил, что Юна уже совсем большая, и как бы девочке не льстило, когда ей говорят подобное, на Хвана она все ещё смотрела волком. Точнее, волченком. Пока они подходили к самой кофейне, Минхо кое-что заметил: должно быть, они проезжали городок, где помимо кофейни, заправки и какого-то магазина с вяленой рыбой был еще и салон сотовой связи. Хотя Ли казалось, что этой связи тут как раз и нет. Но что, всякое бывает. И он вместе с дочерью, куда же без неё, и, на удивление, с Хваном, с которым они продолжали обсуждать всякое произошедшее за последнее время, прошлись. Минхо настаивал чтобы Юна тратила эти небольшие перерывы с максимальной пользой, и не забывала о важности ходить. Норму в десять тысяч шагов они конечно не выходят в таких условиях, но стремиться к лучшему всегда нужно. Но десять минут не вечные, и даже, о боги, не резиновые, так что после не столько дружеского, сколько знакомственного воссоединения, они расходятся. Юна всё так же не доверяет дядям выше метра сорока. Ещё после пары десятков минут поездки включают мультик. Мультфильм в ситуации, когда едут абсолютно разномассные люди: от стариков-иностранцев до набожной пары, но вроде как не супружеской, и дети Вроде и мультик, дети это любят, а вроде не особо в откровенную глупость он не скатывается. Какая прелесть! А Минхо включенный мультик, «Рапунцель», любит, наверное, даже больше, чем его собственная дочь. Ее мать, к примеру, куда больше любила «Холодное сердце». И вот ещё один аргумент в копилку причин расставания. Надо записать, определённо надо. Нет, конечно, вы не подумайте, он не страдал из-за развода. Ну, то есть, страдал, но не очень много, потому что когда Юна видела его грустным, то тоже начинала грустить. Знаете, это как когда некий маленький ребёнок видит, как другой некий маленький ребёнок плачет, то есть, вероятность, что ребёнок, который до этого момента был в хорошем настроение, тоже склонится на ту ужасную сторону, способствующую раздражению родителей, и начнёт плакать. После таких потрясающих выступлений родители обычно пребывают в настроении, в котором обычные люди начинают жечь ведьм. Но не Минхо, не Хенджин и даже малышка Юна не собирались заниматься инквизицией, хотя бы потому, что эта профессия безбожно устарела. Минхо, по правде говоря, и не планировал растить священную убийцу, всяких там гадалок с шаманками, и, скажем так, друидов. И даже если он промышлял чем-то из этого сам, не факт, что это должна была делать его дочь. А даже если это делал он, то это было давно и уже неправда. Минхо знал наизусть все песни из «Рапунцель». Не то, чтобы его главное достижение жизни состояло в этом, совсем нет. Но на моменте, когда он досмотрел данный мультфильм в восьмой раз, он всё-таки понял: его вторая половинка тоже должна его любить. Ну так, просто, хотелось бы. Мультфильм заканчивается быстро. И бац — уже десять. Всем деткам пора спать, а вот сам Ли случайно, правда случайно, спал во время фильма. Хотя начало и конец он застал, да. Когда он смотрит на этих самых деток, которым пора спать, он понимает, что тут справились без него. Девочка в полусидящей позе повернулась к окну, отвернувшись от отца. Она помещается на сиденье — полностью, с ногами и, можно сказать, спала на боку, не будь сиденье в поднятом состоянии. Но все же, что было хорошей новостью, — спала. Позже Минхо просыпается в два, во время недолгой ночной остановки. А когда он просыпается потом, близится уже последняя остановка в шесть утра. В восемь-девять часов они должны быть на месте. И самую последнюю утреннюю остановку эта маленькая и прекрасная семья проводит в компании Хенджина. Ли пьёт кофе, а вот остальные — чай. Или как почувствовать себя одиноко за четыре с половиной минуты. Приехали они через два часа после этого. Девушка, которая проверяла документы, спрашивала, как все себя чувствуют и шутила шутки. Но во всяком случае день был потрясающий. Не было так жарко, как обычно ожидаешь от курортных городов. Было прохладно, хотя, может это акклиматизация и через пару-тройку минут Минхо будет страдать из-за банальной неспособности проглотить таблетку. Но это будет через пару минут. Сейчас он в приподнятом настроении и абсолютно готовый прожить ближайшие две недели ярче, чем обычно. Но день оказался не таким прохладным и пасмурным. Солнце вышло, озарив всех находившихся в курортном городке и даже некоторых, кто там не находился. Кроме, вроде бы, сына продавца домашнего винограда. Да, он определённо спал в доме. И они, наконец, вышли. У них был один большой чемодан, который они уже успели достать из нижней части автобуса. И сумка, которую Минхо взял с собой, как ручную кладь. И у Юны была своя собственная ручная кладь, в которую входил еще и плюшевый зайчик. К счастью, у зайчика своей ручной клади не было. Итак. Второй этаж. Минхо чётко помнит, что покупал именно его. Это был, наверное, идеальный вариант в доме без лестниц. Ты не найдёшь никого, кто мог забраться на балкон твоего номера ночью, да и не надо тащиться на пятый, к примеру, этаж, в соли с моря и усталости. И, какая удача, тот отдыхающий, что жил в номере прошлый заезд… Просто не существовал. Их номер был пуст с самого раннего утра ещё неделю назад, потому после быстрой уборки они уже смогли заселиться. И в первый день, тот самый, что был вовсе не пасмурным, как ожидалось, и, к счастью, этот день только начинался, ведь Минхо как минимум планировал посмотреть, что где находится на территории самих корпусов базы отдыха. Ведь, как заметил Ли, она была огромная. И где-то за домами даже виднелся аквапарк. А после жёстких кресел автобуса, хотя они вроде были нормальные такие, кто знает, даже самая твердая кровать будет мягче. Юна спит, Минхо спит, все спят. Ну не прелесть ли. *** Как оказалось, где-то между третьим и четвёртым корпусом, меж милых маленьких деревьев и не маленьких скамеек стоял небольшой одноэтажный домик, буквально в одну комнату, хотя, наверное, была и вторая, где лежали личные и безличные вещи. А ещё там можно было бесплатно заказать блинчики или вафли, что делало этот домик ещё лучше, по мнению Минхо. Как он мог понимать, зарплату люди, которые эти самые вафли готовили, получали из денег туристов за номера и всякую дребедень. Но говорить уверенно об этом не ручался. Вдруг тут деньги и правда на деревьях растут, ох уж эти южные регионы. На смене там работало всегда двое. Но, вероятно, не потому, что в меню было всего два блюда, а потому, что так повара могли поговорить. Нет, правда, металлический постер на одной из стен домика говорил, что он работает с девяти до пяти. Но, к счастью для работающих, с обедом. И вот, три часа дня, можно сказать, что самое пекло уже отступило, и Минхо решает прогуляться. Осмотреть местность. Ну конечно же, с дочерью. И после немаленького бассейна прямо за главным корпусом и малюсенькой аллеи, проходящей между корпусами один и два, которые расположены в два ряда и являются первыми в своих рядах соответственно, а также три и четыре, между которыми и расположен тот вафельный домик. Где-то после корпусов шесть и семь виднеется аквапарк, принадлежащий базе отдыха. Но до него никому нет дела. Минхо с удовольствием бы перекусил. А Юна просто повторяет за старшими. Там работают два парня — один блондин, хоть и не настолько белый, как их знакомый Хенджин, а второй брюнет. Блондин, как заметил Ли, готовит вафли. Брюнет — блины. И Минхо вафли понравились, знаете. И они с Юной забежали на следующий день тоже, уже успев освоиться и даже купить девочке надувной круг, который, вероятнее всего, к концу отпуска обзаведется парой дырок. Но Ли надеется, что это произойдет хотя бы в последние дни этого самого отдыха. А то иначе — это ужасное расточительство надувных кругов, которые и без этого разлагаться будут дольше, чем жить, даже во времена, когда будут жить внуки Юны. И через день Юна уговорила его вернуться. Потому что вафли классные. Когда они пришли, запаха, свойственного тому, что пекут, не было. Брюнет сидел в телефоне, вдалеке от прилавка, в то время как блондин пытался, кажется, отвлечь его. Вероятно, на себя. Было на удивление пусто в самом домике: никто ничего не делал, а какой-то шкаф, вроде как являющийся частью стены, был распахнут. — Хей… — Минхо был озадачен, — а что тут? — О, это вы, — было начал блондин, но затормозил, — мистер… — Минхо. — Мистер Минхо? — Нет, просто Минхо. — Звать Вас так? —Желательно. Ну, дочь зовёт меня папой… — Предлагаете и мне звать Вас так? Вообще, всё готовилось прямо после заказа, и там даже стояли несколько, где-то чуть больше пяти, сладких топпингов. От сгущенки до брусничного соуса. И пока клиент ждал свой заказ, вполне можно было поболтать с теми, кто готовил. Оба парня были весёлыми и до одури солнечными, но с брюнетом Ли спелся определенно. — А Вы?.. — А может на «ты»? — Допустим на «ты», но что тут произошло? — Джисон, — сначала ответил на первый вопрос блондин, — и нам утром не привезли муку, вот так вот, — обьясняя это он выглядел куда замученее, чем минуту назад. И Минхо даже стало жаль его, ведь, похоже, что ему пришлось говорить это каждому, кто проходил мимо. А это, вероятно, каждый первый. Разговоры разговорами, а попробовать на бумажке написать номер — не пытка. Был чудесный день. Море не было холодным, а какие-либо камни не ранили тебе ноги. Минхо застал на пляже удивительную сцену. Потерялся мальчик, он бегал с потерянным видом некоторое время, Ли видел. Но никто не объявлял о том, что ищут маленького мальчика, который любит железного человека и ловить медуз. Медуз Минхо особенно не понимал, но, всё-таки, это личное дело каждого. Но пацан лет четырех выглядел слишком уж потеряно, и, сказав Юне ждать его там, где сидели они, Минхо всё-таки пошёл помогать мальчику. Малышка в это время была занята тем что сидела, завернутая в полотенце и сохла, после заплыва в море. Когда Минхо подошёл, он увидел, наверное, как мальчик постепенно становился все более и более паникующим. — Хей, — окликнул. К нему повернулись лицом, — Где твои родители? — Не знаю, — тихо, но хотя бы не заикаясь, ответил пацан. — Ты с кем был? — Минхо сидел на корточках, чтобы быть примерно одного уровня с ребёнком. — С бабушкой, — ой, у кого-то, похоже, скоро начнётся истерика. — А как бабушка была одета? — В розовый купальник… — Ты её видишь? — в ответ покачали головой, — Ну что ж, тогда давай искать твою бабушку. Они немного прошли по пляжу, и, хоть Минхо и оглядывался на Юну, которую вполне легко мог найти в множестве людей, хотя бы из-за ярко-желтой сумки, которую она выпросила на второй день пребывания, но он не думал, что они прошли ну так уж много. Резко мальчик сорвался с места и бросился вперед. — Бабушка! — и вцепился в ногу женщине в синем купальнике. С маленьким редким принтом розовых цветочков. Что ж, не все Минхо должен был понимать. Следующим утром все было как обычно: блинчики пеклись, вафли жарились, а пекарь, почему-то только один, веселился. — Доброе утро, Джисон. — Ну привет, Мистер Минхо, — после этого повисло молчание. За эти дни они успели попереписываться, и один раз пересеклись на пляже, как раз в тот день, когда он пытался помогать потерявшимся детям. Их диалоги были милыми, в этом Минхо был определенно уверен. Еще они столкнулись вечером на набережной, и остаток одного из вечеров провели вместе, вплоть до момента когда Джисон проводил отца с малышкой до базы отдыха. Возможно, Юна начинала доверять мужчинам выше метра сорока. — А можно ты погуляешь с нами вечером? — неожиданно включается разговор Юна. Минхо, который этого совершенно не ожидал, кажется, смущен и, вероятно, не в очень хорошем смысле. — ой, Джисон, извините, она… —А я отказал? — ухмылка на его лице очень… говорящая. — Я вроде и не интерсовался, —Минхо честно пытается включать голову. — Так спроси. — Спрошу, — делает паузу, — но можно сначала Юне, ну, одну-две вафли. — Полить чем-нибудь? — обращается Хан, как выяснил недавно Минхо, когда ему оставили номер, Джисон к девочке. — Абрикосовым джемом! — Хорошо, —и по-доброму улыбается. — А, ну и… — Минхо выглядит как человек, который тянет время. Вероятно, он и правда пытался растянуть его, — ты свободен сегодня или, там, завтра? Вечером. — Ага, — легко бросают в ответ, — давайте встретимся, ну, у главного корпуса. Так уж точно не потеряемся, — и улыбается так искренне, что сердце в тиски зажимает. Юне нравится абрикосовый джем. Минхо— искренние улыбки. Он впервые за последние два года думал что лучше надеть на встречу. Обычно он называл это встречами, потому что именно так можно было наименьшим образом ошибиться, что значило не ошибиться вовсе. Он думал, какую из коллекции чёрных футболок, толстовок и даже рубашек надеть. Но, на удивление, выбрал чёрную рубашку, довольно немногочисленную часть своего гардероба. С мелким белым принтом каких-то ромбов. А ещё он выбрал чёрные, рваные джинсы, возможно, даже с какими-то надписями вызывающего характера на языке, который никто из их компании все равно не знал, прямо как и полагается примерному отцу-одиночке. Когда они пришли, Джисон и правда был на месте, смотря что-то в своем телефоне. На нём также была рубашка. Многое говорящая о нем как о человеке: бежево-оранжевая, да ещё и без рукавов. Точнее с рукавами, но такими короткими, что это не считается. Если бы какому-то случайному выдуманому гомофобу сказали представить гея, он бы, с наибольшей вероятностью, представил кого-то отдаленно крайне напоминающего Джисон . Вечером в правду можно было сказать, что город оживал. Конечно, сейчас было всего лишь шесть часов вечера, но он уже становился более весёлым, чем это бывало утром. Вывески, казалось, горели более ярко и всё более сильнее манили к себе, чем это бывает поутру. Хотя, особенно сильно манил Джисон, тут уж не поспоришь. Непонятно было кому эта прогулка нравилась больше: Юне или Джисону, потому что первой нравилось абсолютно всё, что она видела, и больше половины из этого она хотела купить, расстраиваясь за неимением денег, а второй, видя это всё, так же хотел, но деньги вполне себе имел. И только Минхо пытался оставаться спокойным. Они узнали множество интереснейших вещей друг о друге, а ведь всё ещё не зашло солнце. Летом оно заходило довольно поздно, но была одна вещь, которая шокировала куда больше всех остальных. Хотя, казалось бы, куда удивляться больше, если Джисон, хоть и случайно, узнал, что у Минхо чистый творог, без каких-либо орехов, изюма или прочих добавок, мог вызвать в каком-то роде агрессию, у Джисона тоже были подобные вещи, которые могли ему просто не нравится, хотя они были совершенно обычными. Но вещью, которая особенно сильно потрясла Минхо, было то, что Джисон любил «Холодное сердце». Это стало отдельным предательством этого вечера. Глядя на такого замечательного человека, он задумывался, может ли такой факт его испортить или всё-таки это судьба Минхо, и ему придется полюбить этот мультик. Хотя, всё-таки, по его личному мнению, он считает, что есть и поинтереснее. Минхо рассказал о том, что он работает дизайнером: это значило очень много профессий сразу: то мог проиллюстрировать какую-нибудь детскую книжку, то нарисовать комикс, то постер, а то всё одновременно Джисон же учился на переводчика. И, к разочарованию Ли, Джисон учился на переводчика того языка, на котором были написаны разнообразные фразы на его штанах. Хан заверил, что там нет никаких ужасных и оскорбительных фраз; Минхо ему не поверил. А Юне просто нравился Джисон и то, что все вокруг веселятся. Сначала они посидели в какой-то кафешке. Потом смотрели, как первые встречные им люди поют в караоке. Позже – как очень сильно перевыпившие люди поют в этом же самом караоке. Сами они решили не петь. Потом, пройдя буквально за угол, на набережной они случайно попали на фаер-шоу. Парень, возрастом где-то между Минхо и Джисоном, было сложно сказать точно, танцевал, и было не совсем понятно, откуда брался огонь. Ли предположил, что он танцевал с небольшим шестом, так сказать, на котором как раз-таки находился огонь. Он был прав. Джисон сказал, что, наверное, не заметил этого из-за того, что он был не в линзах. Он врал. Когда несанкционированное выступление закончилось, танцор интересным образом задул весь огонь, что находился вокруг него, полами своего плаща. Потом они пошли на, непосредственно, сам пляж. И к тому времени уже достаточно стемнело, но на набережной было всё ещё невероятно ярко из-за кучи разнообразных вывесок и светящихся названий кафе и маленьких магазинов. Джисон предложил арендовать несколько кресел на пляже. Они стоили не дороже какого-нибудь классного мороженого. За целый час. Ночью, если можно было сказать, что она наступила, Джисон всё-таки настоял на том, что, знаете, даже тут холодает, так что рисковать не стоит ни своим здоровьем, ни деньгами. Там, на этой самой набережной, точнее вдоль неё, было расположено много мини-кафешек, где делали такие виды быстрой еды, которые можно было найти в обычном городе, только если приложить достаточно усилий. Они не отличался чем-то супер необычным, но, почему-то, такое в городе не делали. К примеру, Джисон взял себе да Юне, да и Минхо странного вида картошку, которую точно ни одна домохозяйка не готовила дома. Она была посыпана какими-то специями, и хоть никто особо не разбирал, какими именно. Можно было быстро сделать вывод— никто от этого умереть не должен. Вообще, они с Ли решили взять себе, самую малость алкогольный, мохито, но Юне — молочный коктейль. Минхо уезжает через четыре дня. Заезд заканчивается. Джисон уезжает в конце месяца. То есть, через дней одиннадцать. Конечно, Минхо несколько расстроен, что они не смогут уехать вместе, как в детских сказочках, но Джисон выглядит куда более расстроенным этой новостью. Целых две минуты, потом отпускает. Также выясняется, что они живут в одном и том же городе, городе С. Джисон говорит, что они обязательно встретятся, он позаботится об этом самолично. Вообще, пока они гуляли, смотрели и развлекались, но почему-то главным тезисом было то, что они делали это на ногах, ну ещё навеселе конечно, но это куда меньше всех волновало, ведь все прохожие были весёлые. Но необъяснимым образом, когда они сели на арендованные кресла, замолкли. Ещё на столике, кстати говоря, стояла лампа, и именно так, похоже, они выделялись на тёмном пляже, потому что всё-таки хоть набережная освещала пляж, но не так ярко, как это могло бы быть. Джисон с Минхо спокойно обсуждали всякие искусство, если это можно было назвать так, например, какие-нибудь аниме, которые выходили в последнее время и такие, которые давно уже не получали продолжение, будучи популярными. Большинство ответов на все эти вопросы у них с Джисоном всё-таки совпадали друг с другом. Проблемы финансирования, творческий кризис, недопонимание при создании – вот все основные законные ответы. Минхо, конечно, был знаком с этими проблемами, и они даже обсуждали их с Джисоном, но сам он признался, что никогда особо не сталкивался с тем, что множество художников считают основной проблемой. Они арендовали эти кресла где-то примерно на час, потому что их продавали в аренду только на час, как неожиданно. Конечно, можно было купить и второй, и третий час, но купить, к примеру, полчаса нельзя было. Вообще, Ли не представлял, как в этом можно сидеть час в одиночестве тут. Он никогда не был сторонником одиночества вообще и, конечно, он уважал своих друзей-интровертов, но сам таковым не являлся. И где-то минут через 40-50 от весёлого тихого общения Ли заметил то, что Юна спала, значит пора идти в номер. А ещё что он никогда не отличался особой скромностью. Нет, конечно, он знал рамки приличия и не любил нарушать их, как мы уже с вами знаем, но иногда сама судьба требовала от него этого. — Хей, может зайдешь ко мне? Всё-таки надо бы уложить Юну спать, — И Хан на удивление соглашается. И они идут в номер. Его, Минхо, номер. И после того, как Минхо укладывает Юну и даже накрывает одеялом, потому что считает, что ночи могут быть довольно прохладные: — Лучше всё-таки перестраховаться, чем заболеть, — Джисон начинает. В подтверждение своей догадки, он начал рассказывать историю, как однажды был на море, где предлагалось очень много всяких туристических поездок: в горы, на водопады, посмотреть на озеро, какого-нибудь русского медведя, много всего. И вот, когда он поехал на водопады, хотя Джисон бы не назвал это водопадами, так, маленькими водопадиками, по сравнению с настоящими гигантами. Дело было утром, и вода в них еще не успела прогреться. Водопады были настоящие, не искусственные. И когда им, отдыхающим, предложили искупаться в заливах, которые бывают рядом с водопадами обычно, и он, как самый обычный отдыхающий, согласился с этой идеей. Искупался. Без мата не получится описать насколько вода была холодной. А на следующий день он заболел. История, конечно, была потрясающая. Ночью он сказал, что она не научила его ничему, что помогло бы ему понимать, когда стоит накрывать детей одеялом, а когда – нет. И Минхо, и Джисон знали, что в номерах можно было найти алкоголь. Потому что он жил в этом номере, а Хан – потому что жил в номере, похожем на этот. Можно было бы достать бутылочку. Но они этого не делали. Они просто сидели на балконе, вид с которого открывался на закрытый на ночь бассейн и зону, где обычно играли дети, а также детскую площадку, где дети также играли, но это нечто другое. Они молчали. Когда-то в своей жизни курили оба, но сейчас не курил ни один. Они просто сидели, молчали и смотрели друг другу в глаза. Минхо мог бы сказать, что смотрит в одни из самых красивых глаз, которые он видел своей жизни, и он бы не ошибся. Как сказала однa девушка, с которой он общался, но, к счастью, не встречался, Когда азиаты надевают цветные линзы: голубые, серые, зелёные, розовые, может быть, даже фиолетовые – их нельзя назвать людьми. Есть в них что-то неземное. Конечно, можно было бы сказать, что они самые настоящие боги, но у них и правда было что-то инопланетное. Вы когда-нибудь смотрели в глаза человеку, которого только что назвали, хоть и в своих мыслях, инопланетянином? Минхо – да. Можно было бы сказать, что он увидел в глазах целую вселенную, но он вправду может так сказать, потому что линзы, которые надел Джисон, похоже, вправду были с каким-то космическим эффектом. Минхо нравилось молчать. Иногда это говорило о людях даже больше, чем самый оживленный разговор. Джисон понимал это. Хан использовал много слов, в том числе и редкоиспользуемых бесполезных, которые могли собрать какой-нибудь «Топ 10 слов, чтобы удивить своего собеседника», но, к сожалению, приходилось знать их из-за учёбы. Визави — это человек, который сидит прямо напротив тебя. Джисон, видимо нашёл своего. Они сидят так порядка сорока трёх минут. Ли предлагает Хану проводить его до номера, где он живёт. Джисон соглашается. Оказывается, он живёт недалеко, и если Минхо с Юной жили во втором корпусе, то Хан напротив – в четвёртом. Его окна не смотрели на эту же сторону, что и окна Ли, да и вообще, Джисон сказал, что он довольно редко бывает в номере, обычно только чтобы поспать. Минхо пошутил про веселую студенческую жизнь. Его визави лишь отмахнулся. На следующий день всё как в обычном дне Минхо с Юной: они идут на пляж, потом отдыхают, потом опять на пляж, вечером могут погулять где-то. И повеселиться. Ну, знаете, обычный такой отдых. На следующий день после этого они встречаются с Джисон, и Минхо опять полночи не спать. Как и Хану. На следующий день – также встречаются, целых два дня подряд, представляете. И Юна, и Минхо не против, и даже сам Джисон не против, ведь он это и предложил. Ну вот что за ужас, Минхо чувствует себя с Ханом более живым. Потом остаётся один день, хотя что там день, всего лишь полдня. Они уезжают около четырех вечера. Хотя, вероятнее всего, отъедут ближе к пяти, но тут уж как повезёт. Поэтому на этот раз Минхо с Джисоном не удаётся встретиться. Они, конечно же, с Юной заходят ненадолго в кафешку, в которой работает Джисон, но это не равносильно тому, чтобы гулять с ним. Они в последний раз берут вафли с абрикосовым джемом. Вообще, Джисон обнимает их напоследок, говорит, что обязательно напишет. Минхо не верит. Нет, конечно, у него есть его номер, и ничего бы не помешало ему это сделать. Но как обычному взрослому человеку – просто не верится. Курортные романы остаются на курорте. Как минимум должны. Они садятся на автобус, проезжают весь путь обратно без происшествий и даже приезжают в город С. чуть раньше, чем планировали. Говорили, что они приедут около двух-трех часов дня. Они же приезжают к двенадцати. И это хорошая новость. Конечно, чем больше дня осталось свободным, тем больше можно сделать – так говорит начальник Минхо. Минхо фрилансер. Его начальник — он сам. Но делать что-то ничего не хочется. Акклиматизация, к счастью, тоже проходит довольно легко, чему даже удивляется Минхо, почему так легко. Но ему не хочется знать ответ на этот вопрос, мало ли, не на все вопросы должны быть ответы. Через пару дней, если быть точным – четвертого августа, ему приходит сообщение с того номера, с которого этого быть не должно. К счастью, это не номер мамы Юны или, к примеру, кого-то из недовольных клиентов, которых Ли не всегда так сильно любит, как хотелось бы. А номер Джисона.

Минхо, привет!!

Может встретимся сегодня-завтра?

Ближе к вечеру

Минхо соглашается. Он понимает, что им предстоит ещё не раз увидеться.