Дьявольское отродье

Эрен проснулся раньше будильника, движимый, вероятнее всего, желанием приключений. Поднявшись с кровати, потянулся и стянул с себя пижаму, откинув ту на простынь. Оставшись в темно-синих боксерах, он прильнул к прохладному полу, отжался раз пятьдесят и, ощущая себя как никогда бодрым, зашагал в ванную. Утреннего стояка как не бывало, кровь отлила обратно в мышцы, и те слегка набухли. Эрен давно выяснил, что зритель любит красивую картинку, и не мог не подчиниться. Его полки в квартире были забиты десятками баночек с различными эссенциями красоты. Друзьям порой шутили, что Эрен был типичным манерным геем, одержимым своей внешностью и поиском новых партнеров с забитыми кошельками. Но на самом деле утренние ритуалы казались Йегеру успокаивающими, а забота о внешности — проявлением любви к себе, никак не мешающим быть уравновешенным человеком. Он умылся и нанес глиняную маску, почистил зубы и забрался в душ, оставив глину делать своё дело. Закончив с купанием, вернулся к раковине и смыл остатки маски. На подбородке заметно подросла щетина, которая никак не клеилась к его образу. Эрен вскрыл новый бритвенный станок и, нанеся немного пены для бритья, прошелся по подбородку, удаляя ненужные волоски. Следом в ход пошел увлажняющий крем и спф, без которого последний год парень не обходился. Волосы оставил обсыхать без фена, надеясь на то, что они высохнут слегка вьющимися. В шкафу ожидал своего часа подготовленный вчера образ. Он состоял из льняной рубашки приглушенно-зелёного цвета и темных широких брюк. Поверх рубашки висел вязаный широкий пуловер бежевого цвета. В качестве обуви Эрен думал взять черные конверсы, но пока что сомневался в этом выборе. Тело всё ещё горело после горячего душа, и он ходил по квартире абсолютно голым, надеясь быстрее остыть. Окна его номера выходили на безлюдное пространство, так что было бы странно стесняться непрошенных взглядов. На кухне не нашлось хоть какой-нибудь кофеварки, следовательно, завтракать он будет в кофейне, надеясь как минимум на вкуснейший раф в Мюнхене. В восемь утра Эрен покинул номер, положив съемочное оборудование в сумку-тоут в тон пуловеру. Улица встретила его прохладным ветерком, и влажные волосы напомнили о себе ощущением продутой головы. Паршивой идеей было не досушивать их, но Йегера слишком тянуло делать сегодня что-то поважнее заботы о такой бесполезной вещи, как здоровье. Наверное, парень слишком верил в свой иммунитет. Кофейня нашлась за углом соседнего с его отелем дома. Здесь всё выглядело привычно: светлые стены и деревянные модные стулья с овальными спинками и широко расставленными ножками. Парочка зеленых растений, эстетичные картины на стенах, ни одного посетителя в такую рань и сладкий мальчик-бариста с брекетами на белоснежных зубках, которые он оскалил, стоило Йегеру явиться на пороге кофейни. Эрен не любил таких мужчин, отдавая предпочтение кому-то более властному и иронично-харизматичному, ощущение присутствия недюжинного ума в человеке будоражило все клеточки тела парня. Нет, он не считал кукольно выглядящих мальчиков глупыми, но роль куклы в отношениях хотел выполнять сам. — Здравствуйте, добро пожаловать в наше коф… — мальчик за стойкой запнулся, вспоминая слово на английском языке. — Не напрягайся, я понимаю по-вашему. — игриво улыбнувшись, произнёс Йегер. — Мне лавандовый раф, пожалуйста. — Какой размер предпочитаете? — облегченно выдохнув от резко облегчившейся задачи и сново лучезарно заулыбавшись, спросил паренек. Эрен только что обратил внимание, что на бейджике красовалось имя Глеб — любимец богов — и это в самом деле подходило ангельски милому личику. Если бы Эрен не был таким категоричным в своих вкусах, то возможно, у них бы сложился милый курортный романчик. Каждое утро кофе и… ещё что-нибудь — Эрен поджал пухлые губы, пытаясь спрятать наплывшую на них недвусмысленную улыбку. — Самый большой, что у тебя есть, — состроив невинные глазки, что сейчас ушло в ярую рознь с его искушающим видом, ответил Эрен. Он оперся на стойку одной рукой, почти нависнув над парнишкой, макушка головы того доходила Йегеру где-то до шеи. Лицо того мгновенно налилось румянцем. Ох… — Это будет полтора евро, — еще больше краснея, пробормотал Глеб и, порывшись под барной стойкой, вытащил листочек для заметок с ручкой. — И твой номер… за скидку. Эрен по цене ощутил подвох, и ему понравился такой исход его заигрываний. Он знал, что за подобные напитки меньше трех евро он не выкинет, но судьба благоволила. Так и вышло, что через десять минут он брёл к Alte Hof ' у, грея ладони лавандовым рафом с привкусом собственной не присущей ему мускулинной сексуальности. Хитро, но почему нет? Молодость и красота всё прощает наглецу Йегеру.

***

В следующие часы было ни до еды, ни до других людских пристрастий. Эрен исключительно занимался съемками, нацепив на ворот пуловера петличку и выставив на трипод камеру. На небе не было и намека на облака, и его голубизну можно было сравнить со светлыми водами калифорнийских пляжей. Он посетил Старый Двор, вдоволь насладившись старинным замком и его внутренними дворами, следом перебрался в старую часть города, демонстрируя зрителям трое знаменитых городских ворот — Изарские, Зендлингские и Карловы. Может, Эрен и не понимал их романтики, но историческая важность сих не дала ему пройти мимо этой достопримечательности. Далее путеводитель повел Эрена к городскому парку Хофгартен и прилегающим к нему звездочкам на карте — площади Одеонсплац и храму Дианы. Красота Хофгартена глубоко впилась крючком в сердце Эрена. Бетонные дорожки, извивающиеся подобно змеям, окружившие их живые изгороди из всевозможных оттенков цветов, отгораживающие ноги гуляющих от идеально выстриженного газона — всё это казалось райским садом, невзначай перекочевавшим на Землю. К небольшим светло-каменным беседкам с изумрудными округлыми крышами, поблескивающими на солнце, сливались некоторые из тропинок, и те становились их венцом. А одна из дорожек вывела Эрена к озеру Арриво, которое подобно кувшинками было усеяно белыми утками и к водам которого спускались длинные волосы ив. В тех местах он провел добрых три часа, больше наслаждаясь местностью самостоятельно, нежели делясь с подписчиками информацией о прилежащем храме и площади, кои восхваляли на сайтах. Сценарий к этому пути он написал заранее, за неделю до поездки, вычленив из статей в интернете всё самое сжатое и информативное о наследии Германии. Временные ограничения не позволяли Йегеру занимать много экранного времени рассказами, но он старался делать свои видео разносторонними и каждый раз пытался вместить туда всё, что мог. Чисто для себя он заглянул в музей фарфора, сняв оттуда немного материала и, что самое главное, захватив сувениры из поездки. Среди подарков для друзей была невероятной красоты фарфоровая посуда и фигурка орла — национального животного страны.

***

Под конец дня голод начал грызть желудок не хуже хищного зверя, да и солнце почти село, делая какие-либо подсъемы мест бессмысленными. Засунув свою вездесущую аппаратуру обратно в сумку, он хотел было вернуться в ту кофейню, вспоминая о том, что в ней была какая-то простецкая еда и всё тот же смазливый застенчивый паренек, но внезапный оклик откуда-то сзади заставил позабыть о всех шалостях. На душу тяжестью куском осмия навалились воспоминания, а порванные сердечные струны за время этих отношений вновь заныли протяжным воем. Эрен обернулся и взглянул на приближающуюся фигуру своего до жути красивого бывшего. — Не ожидал тебя здесь встретить, — подойдя на расстояние метра, но не осмелившись приблизиться, произнес Жан с загадочной лыбой. В светло-карих глазах бесновались чертята, а широкие губы налились розоватым оттенком. «Конечно, не ожидал. Кто тебе поверит, сученыш» — пронеслось в мыслях, и Эрен вспомнил о всех геолокациях, которые так любил сохранять Жан. Кто ж знал, что он явится за ним в Германию, спустя полгода после разрыва отношений. — И я тебя, лошадиная морда, — съязвил Эрен, и лицо стоящего напротив парня дернулось тенью обиды. — За острый язык я тебя никогда не любил, — натянуто грустно вздохнув, ответил Кирштайн и шагнул ближе, протягивая руку. — Давай забудем о прошлых обидах и просто поужинаем. Как старые… знакомые. — он подавил в себе гадскую улыбку, хотя они оба знали, что после всего, что было между ними, такой вариант не был возможным в этой реальности. — За твой счёт, — примирительно улыбнувшись, подчеркнул Эрен и ответил на рукопожатие. Ладонь Жана была всё такой же огромной и сильной, заставляя Йегера каждый раз ощущать себя маленьким мальчиком по сравнению с ним. И всё же он не был какой-то тряпкой, чтобы тут же растечься лужей на виду у того, кто приносил ему боль долгие два года.

***

Они осели в каком-то европейском новомодном ресторанчике, слабо отличавшемся от таковых в любом из штатов Америки. Стиль тут был весьма светлым и минималистичным и смахивал на утреннюю кофейню, разве что официанты были куда хуже на вид, чем тот мальчишка. И почему он продолжает об этом думать? Может, из-за грязнющей смс-ки, пришедшей пару минут назад с неизвестного номера. Да уж, ангельская мордашка умела удивить. Эрен уже продумывал завтрашний визит, находясь под тяжелым взглядом Жана, ожидающего, когда его объект обожания спустится с небес на землю. Его взгляд буравил идеальное лицо, ставшее прелестнее спустя долгие месяцы разлуки. Казалось, что Эрен до сих пор был родным ему человеком, но Жан просто не хотел признавать последствия его решений, которые привели к обратному исходу. — Все ещё занимаешься этим своим блогом? — начал издалека он, наконец заполучив толику внимания Эрена. Тот почти мгновенно стал чернее грозовой тучи от злости, насупив густые изогнутые брови. Миндалевидные глаза разве что не сверкнули вспышкой гнева. Йегера в целом было легко вывести на агрессию, но жестоко ковырять незажившие раны было уж слишком. И Жан знал это, очевидно провоцируя Эрена на эмоцию. — Не твоего шарообразного ума дело. — выплюнул после продолжительной паузы глаза в глаза Йегер, не скрывая пренебрежения к собеседнику. — Повзрослей. — Слушай, всё в прошлом, не начинай. — отмахнулся Жан, ничуть не испугавшись. У него давно выработалась резистентность к эмоциональным вспышкам экс-бойфренда. — Я всего лишь интересуюсь, не более. Гнев, наполнивший душу подобно дёгтю, плескался, омывая её стенки. В голове всплыли все картинки издёвок и унижений, не раз выражаемых Жаном. Сейчас он выглядел так, будто был адекватным, но Эрен знал, что творилось за обликом популярного «классного» парня. — Раз тебе хватило наглости примчаться сюда по мою душу, о делах моих ты явно всё пронюхал. — заключил очевидное Эрен, натянув мгновением ока маску хладнокровия. Эмоции мешали трезво мыслить, и он отсек их. — Да… Я хотел поговорить с тобой, а не бегать и вымаливать прощения. — выражение лица Кирштайна изменилось на нечто похожее на искренность и он положил свою ладонь рядом с ладонью Эрена, так и не решившись накрыть её. — Знаешь, я действительно вёл себя как полный мудила. Думал, что если ты будешь со мной и забросишь эту свою деятельность, то я смогу заботиться о тебе. Я могу дать тебе больше, и я мог бы кормить нашу семью. Тебе не пришлось бы думать о завтрашнем дне, оставайся я рядом. Эрен удержал лицо от того, чтобы оно не поплыло в тошнотворной гримасе. Наивный Жан ничуть не изменился и всё ещё мнил себя добродетелем, служащим «высшим» стремлениям. Богатые родители, зажиточная жизнь и удачная карьера баскетболиста — это был солидный портфель, позволивший бы Эрену без всяких сомнений жить припеваючи. Но Жан позабыл упомянуть, что каждый день такой жизни сопровождался бы тыканием в говно и уничтожение уверенности Йегера в своих возможностях позаботиться о себе. Чтобы подчинить такого человека как он, слишком свободолюбивого и самостоятельного, работа над уничтожением личности должна была провестись колоссальная, и конечно же Кирштайн все их отношения старался стать в жизни Эрена лучиком света, без которого бы тот не ощущал своей ценности и силы. Жан пытался уверить своего партнера в том, что без него существование того погрязнет в зыбучих песках. Такой подход вообще можно было назвать любовью? У Кирштайна явно было извращенное её понимание. Официант сгладил напряжение между парнями, поставив на стол по пасте — у Эрена с вялеными томатами, у Жана — болоньезе. Бутылка красного наполнила на четверть оба пузатых стеклянных бокала и перекочевала в ведерко со льдом, аккуратно уместившееся на краю стола. Парень с подносом исчез также бесшумно, как и появился, пожелав напоследок приятного вечера. Иронично, блять. — Я не нуждаюсь в твоём спонсорстве, — ответил Эрен на предыдущую реплику и принялся за блюдо, не дождавшись ответа. Позабытый за эмоциями голод наполнил внутренности, сжимая их до боли, и парень непроизвольно поморщился. — Жаль, ты был бы прекрасным цветком рядом со мной. — тихо произнес Кирштайн и глотнул из своего бокала. «В золотой клетке» — как-то забыл уточнить.

***

В целом, вечер прошёл даже сносно, как только Жан закончил тираду о том, чей хуй длиннее и у кого больше денег. Они даже смогли почти нормально поговорить об общих знакомых и тех местах, где сейчас проживали, как будто Жан и так не знал всего об Эрене. Кирштайн поведал о том, что сейчас снимал квартиру в Вашингтоне и был крайне доволен своей жизнью. Он был одинок подобно Эрену, хотя последнему слабо в это верилось. Закончилась встреча неловкостью, попытками Жана в романтику и непробиваемой холодностью Эрена. — Когда ты улетаешь? — напоследок спросил Кирштайн, закрывая за Эреном стеклянную дверь ресторана. — Не брал обратного билета, — пожал плечами Йегер, безбожно и явно солгав. — Жан, не являйся отныне в моей жизни. Мне не интересно больше. И он зашагал прочь, оставив светловолосого наедине со своими мыслями. Был ли это конец или очередное затишье перед бурей? Эрен не знал, но стену между ними он возвёл из бедрока, покрытого тончайшим слоем льда. Ни забраться, ни пробить.

***

Возвращение в пустой номер отеля отдавало кислятиной, но Эрен сразу же закрылся в ванной под горячим душем, смывая это паршивое чувство. Казалось, что эту поездку ничего не могло очернить, но Жан всегда умело вставлял свою ложку дёгтя. Йегер не страдал по былым хорошим мгновениям в тех отношениях, но порой там ему было слишком мягко и удобно, и эти моменты до сих пор не удавалось соскоблить из памяти. Жан умел быть столь же заботливым, сколь жестоким и манипулятивным. Сочетание, достойное лучших… среди худших, разумеется. Завершил свой вечер какой-то бессмысленной комедией, бессмысленной дрочкой и наравне по бессмысленности сигаретой в окно. Последние годы он курил лишь в самые тяжелые моменты, и пачка не кончалась, но сегодня хотелось разом выкурить всё и словить приход, лишь бы уснуть без лишних мыслей. Эрен сдержал этот порыв, не давая себе окунуться в эту яму снова. Он почистил зубы, смывая с губ горький привкус, и лёг спать нагим, позабыв о пижаме и рамках приличия. Уснул почти мгновенно, усталость оказалась сильнее Жана с его эмоциональными качелями.