Цвет возбуждения – чёрный

      Длинный, сплошь усеянный вешалками и полуманекенами в коротких спальных нарядах ряд завершился фееричной полупрозрачной комбинацией нежно-розового оттенка с кокетливыми цветочками, бантиками и рюшами и плавно перетёк в грандиозное начало соседней торговой линии, тотчас открывшей искушённому взору ещё более соблазнительные и сексуальные варианты женского нижнего белья. «Intimissimi», «Incanto», «Ritratti», «Versacе», «Victoria’s Secret» и десятки других всемирно известных брендов манили восторженный глаз элитностью своего происхождения, эксклюзивными и ограниченными коллекциями, разнообразием видов, форм, назначений, отделки, фасонов и невероятно высоким качеством представленных к продаже изделий. В небольшом, тесноватом, но чрезвычайно популярном местном джериковском бутике «Jericho’s Lingerie» был представлен огромный выбор трусиков и бюстгальтеров, эротичных боди, бикини и неглиже, ультракоротких, возбуждающих, выгодно подчеркивающих любую фигуру халатиков и пеньюаров, сногсшибательных чулков с подвязками и поясами и пленяющих даже самое скупое сознание ажурностью и неприличной величиной сетки колготок.       Просто самый настоящий Рай для женщин.       Хотя куда больше, конечно же, для мужчин.       Внимательно скользящая глазами по богатому торговому ассортименту на любой вкус, фетиш и кошелёк высокая представительная светловолосая женщина в дорогом деловом юбочном костюме задержалась у застеклённой витрины с ошеломительно эротичным и небюджетным комплектом, больше подошедшим бы не простой городской труженице-обывательнице, а самой что ни на есть звёздной порномодели уровня не ниже Саши Грей. Любая отчаянная миледи, осмелившаяся примерить на себя столь дерзкий, чёрный, почти полностью прозрачный лиф, украшенный тонкими кожаными ремешками и шнурочками, вкупе с крошечными трусиками-стрингами и чулками того же цвета, вне всяких сомнений производила бы впечатление менее одетой дамы, нежели была бы без данного гарнитура вообще. Оценивающе глядя на тонкий искусный пошив интимного гардероба из дорогих премиальных шёлковых тканей, пепельная блондинка невольно задалась вопросом о том, рискнула бы она сама примерить на себя такое. Будь она хотя бы лет на пятнадцать помоложе и размера на три поменьше – вполне. Сейчас же, ввиду зрелого возраста, высокого роста и довольно объёмных габаритных форм, женщина сомневалась, что данная модель будет смотреться на ней уместно и эстетично.       Что даже при наличии её размера она на неё сядет.       Поэтому, как ни крути, куда больше наглядно представленный в специальной закрытой витрине вариант подошёл бы худенькой, юной и в разы более фигуристой, чем она, особе.       Пребывающая в женском бутике на протяжении сорока минут директриса знаменитой городской академии для парий Невермор не решалась попросить помощи ассистента в выборе подходящего ей белья во избежание лишних вопросов, подозрений и общего узнавания, а потому неторопливо и как можно более незаметно обходила изобилующие предметами нижнего гардероба ряды в самостоятельных поисках чего-нибудь особенного и запоминающегося. Большинство представленных в шоуруме моделей были ожидаемо ориентированы на молодых, фигуристых и стройных покупательниц с образцовыми параметрами 90-60-90 или около того, и, с упоением разглядывая сотни откровенных и притягательных даже для неё, женщины, нарядов, Лариса в который раз жалела о том, что у неё не было дочери, для которой она могла бы щедро и без лишних раздумий всё это прикупить.       Её сосредоточенное оценивающее созерцание нательных вещей прервал звон колокольчика на входной двери. Смеясь и громко переговариваясь, в магазинчик зашли две девушки: невысокая жизнерадостная блондинка в ярко-розовой пушистой осенней куртке и зелёных лосинах и бросающаяся в резкий кричащий контраст с ней мрачная неприветливая брюнетка с двумя длинными тугими косичками, одетая исключительно во всё чёрное. Таща хмурую, активно сопротивляющуюся подругу за собой, белокурая оптимистка ринулась к одному из заставленных нижним бельём прилавков, беспрестанно щебеча и явно уговаривая напарницу хоть краем глаза взглянуть на пару потенциально могущих ей подойти вариантов. Выглянув из-за стенда с купальниками, Лариса тотчас их узнала. Это были не кто иные, как студентки её академии Энид Синклер и Уэнсдей Аддамс. Неразлучная противоречивая парочка, что ссорилась и мирилась чаще, чем стрелки часов умудрялись доползти до следующей цифры, а с недавнего времени вообще практически нигде не появляющаяся порознь.       Спрятавшись за высоким, украшенным пышным париком манекеном, Лариса глубоко вдохнула. Меньше всего она ожидала увидеть своих учениц в этот погожий солнечный будний день именно в данном магазине. С какой стати этим двум вертихвосткам наскучило отрываться в парке или в Офелия-холл? Неужто бьющие через край гормоны вкупе с желанием соблазнить парней стали сильнее потребности как следует отдохнуть от скучных и нудных лекций? Очень они здесь не вовремя, очень. Не хватало ещё, чтобы они заметили подбирающую себе новенький сексуальный комплект директрису – потом от ехидных смешков и взглядов до конца учебного года не отделаешься!       «Директриса Уимс решила пособлазнять своего ухажёра! А вы знаете, кто он?».       «Так и представляю её в белых шёлковых труселях и подвязках! Зрелище, должно быть, тó ещё!».       «Уже в годах, а всё туда же!».       Ужасно. И ведь главное, им не объяснишь, что женщина покупала бельё исключительно для себя.       А на данный момент она пока ещё не купила себе вообще ничего.       Молоденькая веснушчатая рыжеволосая продавщица-консультант в накрахмаленной белой рубашке с бейджиком, крупными буквами представляющим миру слащаво-гламурно-приторную «Джули», тотчас бросилась юным посетительницам навстречу.       – Здравствуйте, могу я помочь вам с выбором? – с энтузиазмом защебетала она. – У нас как раз новое поступление от «Tezenis»! В наличии потрясающие пижамки и комбинации всех цветов и размеров – хотите примерить?       Лариса осторожно выглянула из своего укрытия как раз в тот момент, когда Аддамс-младшая открыла рот, собираясь послать приставучую и уже бесящую её Джули куда подальше, однако чуткая Синклер, предвидя её слова, быстро опередила одноклассницу:       – Здравствуйте, нет, мы ищем какой-нибудь недорогой симпатичный комплектик в тёмных тонах вот для этой девушки. Размер чашечек – «А».       – Энид, прекрати!       Продавщица понимающе кивнула и скрылась за прилавком, и Аддамс в ярости налетела на девушку-оборотня:       – Тебе обязательно надо было её просить и привлекать внимание?! Сами бы справились!       – Уэнсдей, малышка, остынь! – Синклер беспечно махнула рукой и ободряюще приобняла подругу за плечи. – Это же продавец-консультант, она знает ассортимент, как никто! Сомневаюсь, что ты захочешь провести здесь пару-тройку часов, выбирая бельё сама. А она сразу предложит твой размер и фасон – тебе останется только примерить!       Аддамс сердито оттолкнула от себя блондинку и насупилась ещё больше.       – Не буду я ничего примерять! Меня тошнит от этих залежей тряпья и их назначения. И вообще, если я сказала, что схожу с этим задохликом на свидание, это не значит, что я сразу буду готова к чему-то большему! Пусть только попробует меня тронуть!       Синклер покачала головой и вздохнула. Спорить с Уэнсдей Аддамс и пытаться в чём-либо её убедить было делом крайне трудным и часто бессмысленным, но слишком увлечённая идеей налаживания личной жизни своей вечно одинокой, скрытной и неприступной соседки по комнате Энид твёрдо решила дойти в выборе постельного образа для грядущего её свидания до конца.       – Уэнсдей, ты обязана дать ему хоть один шанс! Ксавье – классный парень и давным-давно влюблён в тебя! Он даже пройти мимо тебя спокойно не может! Неужели ты думаешь, что порадовать его своим вниманием и пойти с ним на встречу в красивом нижнем белье – преступление? Да ты даже чувствовать себя будешь иначе! Поверь мне, уж я-то знаю, как парни реагируют на такие вещи!       – Скоро проверю, – буркнула брюнетка и отвернулась, – а затем верну его тощее тело в Невермор по частям.       Став невольной свидетельницей чужого разговора, прячущаяся за манекеном Лариса с удивлением перевела взгляд на выглядящую чернее тучи брюнетку, с недовольством осматривающую утопающий в разнообразном женском шмотье бутик.       Недоверчивая, интровертная, напрочь закрытая от всего мира Уэнсдей Аддамс согласилась пойти на свидание с Ксавье Торпом?       Интересно. Очень интересно.       Вернувшаяся из-за ширмы прилавка ассистентка Джули продемонстрировала девушкам два новеньких и восхитительно женственных комплекта белья, состоящих из лифа и трусиков: оба выполненных в насыщенном чёрно-алом цвете, непрозрачных, плотных, минималистичных, без лишнего пафоса и отделки, но вместе с тем достаточно эротичных и впечатляющих. На юном стройном девичьем теле, красивом от природы самом по себе, они наверняка будут смотреться потрясающе, хотя, по скромному мнению втайне следящей за девушками Ларисы, такой хищной, а порой даже агрессивной особе, как Уэнсдей Аддамс, подошло бы нечто чуть более смелое и раскрепощённое.       – Для вас я могу предложить вот эти варианты, – с улыбкой сообщила Джули прожигающей глазами дыру в представленных нарядах Уэнсдей. – Удобные, соблазнительные и невероятно практичные! Ваш молодой человек будет в восторге!       Аддамс угрожающе заскрежетала зубами, а Энид крепко схватила предложенное продавщицей бельё раньше того момента, как её метающая гром и молнии подельница отправит его вместе с ней в мусорное ведро.       – Отлично, большое спасибо! – благодарно просияла она. – Это именно то, что нам нужно! Мы обязательно их примерим, а заодно осмотримся в вашем магазине.       Джули кивнула, хлопая огромными голубыми глазами и нехотя возвращаясь назад за прилавок.       – Зовите, если будут нужны другие размеры или понадобится консультация, – учтиво добавила напоследок она, явно не желая отпускать потенциальных клиенток и их томящиеся в сумочках в ожидании траты деньги.       Оттащив бледную, раздражённую, похожую на Тасманийского дьявола в брачный период Аддамс вглубь торгового зала, Синклер тотчас предварительно приложила вешалки к груди и бёдрам подруги.       – Уэнсдей, это потряс! – не в силах нарадоваться подобранным вариантам, с восхищением ворковала она. – Даже мне не терпится поскорее увидеть тебя в этом! Ксавье – просто счастливчик!.. Ой, подожди, телефон звонит.       Быстро всучив Аддамс вешалки, Синклер ответила на звонок. Судя по оживлённому, полному ванильных воплей и визгов разговору, её парень Аякс находился где-то неподалёку, планируя совершить первый в жизни экстремальный банджи-прыжок на тросе с местного обзорного моста, и Энид, пища от восторга, естественно, клятвенно пообещала ему непременно при этом присутствовать.       Супер. Значит, примерять чёртовы, не нужные никому шмотки Уэнсдей придётся в гордом одиночестве.       – Уэнсдей, мне нужно спешить, – ожидаемо сообщила блондинка, пряча телефон в сумку. – Аякс собирается прыгнуть на тросе с моста Капнера – я не могу такое пропустить! Увидимся вечером в Офелия-холл, ладно? Обещай, что примеришь эти комплекты и выберешь хотя бы один из них! Пожалуйста, не уходи отсюда без покупки!       Аддамс нехотя кивнула, вырывая ладонь из цепкой подругиной руки и апатично глядя, как напевающая себе под нос Синклер почти вприпрыжку покидает женский бутик. До чего же взбалмошная и неугомонная девица. До чего настойчивая! Если бы Уэнсдей хватило ума не делиться с соседкой по комнате своими планами насчёт Ксавье, ей сейчас не пришлось бы торчать в этом глупом пафосном магазине с двумя вешалками в руках и пока так и не решённой дилеммой по поводу того, стоит ли всё-таки брать одну из них. У Уэнсдей не укладывалось в голове, почему на первое в жизни свидание нужно непременно надевать новое нижнее бельё, как и в целом соглашаться с парнем на что-либо, кроме совместного ужина, прогулки или просмотра какого-нибудь кино.       Особенно если учесть, что пока с Ксавье Торпом Уэнсдей не горела желанием делать даже этого.       – Полагаю, вам не сильно нравятся подобранные вам комплекты, мисс Аддамс?       Её вялые безрадостные мысли наряду с тихим, до боли знакомым голосом прервало какое-то шевеление с правой стороны, и девушка, повернувшись, в неверии разглядела перед собой возникшую, словно из-под земли, директрису Уимс. Высокая аристократичная женщина в безупречном светлом деловом костюме и с привычной, идеально уложенной причёской улыбалась, с любопытством поглядывая на зажатые в её пальцах вешалки и, судя по взгляду, явно прикидывая в уме, насколько хорошо закреплённые на них вещи будут на ней смотреться.       – Весьма неожиданно… и странно встретить вас здесь, директриса Уимс, – коротко отозвалась вместо приветствия Аддамс и настороженно огляделась вокруг. Судя по отсутствию других людей рядом, Уимс пожаловала сюда одна, и темноволосая студентка с изумлением оглядывала её руки, не обнаруживая в них ни единого товара для приобретения.       – Ну, не только ведь молодёжи бывает нужно освежить гардероб, не так ли? – просто парировала директриса, начав выискивать что-то глазами в заставленных товаром рядах. – Временами я тоже предпочитаю что-то новенькое. А ещё – посоветовать при случае что-нибудь стоящее другим.       Она скрылась за стеллажами со спальными костюмами и сорочками и вскоре вернулась к девушке с двумя сногсшибательными полупрозрачными нарядами цвета total-black, вне всяких сомнений предназначенных не столько для повседневной носки, сколько для пошлых приватных постельных развлечений.       Предназначенных конкретно для секса, раз уж на то пошло.       – На мой взгляд, вам гораздо больше подошло бы что-то вроде вот этого, – честно призналась директриса, демонстрируя студентке выбранное ею бельё. – Стильное, дерзкое, отчаянное, роковое. В этой одежде вы вся заиграете новыми гранями, мисс Аддамс.       Брови мятежной и проблематичной даже на ровном месте студентки медленно поползли вверх, собирая на гладком бледном девичьем лбу под чёрной прямой челкой целую гармошку глубоких возмущённых морщин.       Это прикол такой, типа, да? Вот это, для сопляка Торпа? А не слишком ли ему жирно будет?       – Вы, что, издеваетесь надо мной? – устав даже от того, чтобы злиться, сухо осведомилась девушка. Ей просто не верилось, что не кто иная, как директриса её академии – умная, серьёзная, благопристойная женщина – действительно видит её – закрытую, асексуальную, безэмоциональную, скупую, не подпускающую к себе никого недотрогу – в подобном фривольном образе.       Как какую-то безмозглую распутную уличную девку. Как дешёвую танцовщицу в баре. Как…       Лариса усмехнулась, безусловно, не ожидая от грубой норовистой студентки никакой другой ответной реакции. Максимально сдержанная, закрытая, неконтактная Уэнсдей Аддамс открыто пренебрегала и презирала всё, что было хоть как-то связано с симпатией, чувствами и тем более половым влечением, и данный, не раз публично озвученный ею факт не был секретом ровным счётом ни для кого в её окружении. И всё же, по удачному стечению обстоятельств оказавшись сегодня с дочерью бывшей подруги и сокурсницы в одном бутике, Лариса Уимс не могла не попытать счастья и не попробовать уговорить вредную, сопротивляющуюся любой благожелательной инициативе студентку надеть на себя хотя бы один из выбранных лично ею нарядов.       Просто ради того, чтобы… что?       – Ни в коем разе, мисс Аддамс, – негромко отозвалась наконец женщина и встала к невысокой худощавой брюнетке чуть ближе. – Попробовать себя в новом, непривычном вам образе не значит проявить легкомыслие или глупость. Это значит всего лишь просто попробовать и попытаться понять, в самом ли деле оно насколько не ваше.       Объёмные ярко-красные губы тронула ободряющая улыбка, и Уэнсдей неопределённо повела плечами. В словах директрисы звучал определённый смысл, и всё же она никак не могла отделаться от мысли, что, нацепив на себя подобное хоть на пару минут, сразу начнет выглядеть, как популярная и доступная для всех шлюха в борделе.       – К тому же я случайно услышала напутствие мисс Синклер о том, чтобы вы примерили здесь хоть что-то, – деликатно добавила Лариса, очень стараясь делать так, чтобы Аддамс не заподозрила, что на самом деле она алчно слушала весь их разговор. – Никто не заставляет вас это покупать и потом носить, Уэнсдей. А вот простая пятиминутная примерка поможет вам взглянуть на саму себя совершенно с другой стороны.       Поморщившись, Аддамс отложила предложенные консультантом Джули комплекты и неохотно приняла те, что выбрала для неё мисс Уимс. Убийственно откровенные и провокационные, они будоражили без того встревоженное чуждым местом сознание подробными красочными картинками того, где и при каких обстоятельствах ими можно было бы с успехом пощеголять. Странно, что директриса Уимс с чего-то решила помочь ей в выборе интимного гардероба и, наряду с глупышкой Синклер, пытаться убедить её в том, что его примерка действительно того стоит.       С чего вообще её вдруг заинтересовала данная тема в отношении самой Аддамс?       – Я рада, что вы передумали, – передавая девушке вещи, польщённо отметила мисс Уимс. – Но, прежде чем вы их возьмёте, мне бы хотелось показать вам ещё один довольно эффектный вариант. Подождите секунду, хорошо?       Лариса подозвала скучающую за кассовым аппаратом Джули и попросила её открыть стеклянную витрину с приглянувшимся ей в самом начале дорогим дизайнерским комплектом. Едва увидев вопиюще эротичный наряд с его, простите, непростительной развратной прозрачностью, пошлыми кожаными вставками, шнурочками и ремешками, которого в общем и целом почти что не было видно, Уэнсдей решительно помотала головой и едва не выбросила в стоящую поблизости урну предполагаемое к примерке бельё.       – Прошу вас, Уэнсдей, – голос директрисы приобрел умоляющие, едва ли не плачущие нотки. – Всего лишь на пару минут. Иначе что вы скажете мисс Синклер по возвращении в Офелия-холл? Что она зря потратила на вас столько времени, честно пытаясь помочь вам подготовиться к свиданию?       Закатив глаза, Аддамс не сказала ни слова и молча скрылась за плотной драповой ширмой ближайшей примерочной. Схватив эксклюзивный комплект, Лариса учтиво просунула руку за шторку, передавая его студентке и втайне радуясь приобретённым за годы работы в школе навыкам эффективного убеждения. Женщина честно не понимала, чтó на неё нашло и с какой стати она решилась выйти из своего укрытия, но понимала лишь то, что просто не может справиться с одолевшим её соблазном увидеть этот вызывающе смелый, похабный, дышащий сплошным сексом и похотью экстравагантный наряд на молодом стройном девичьем теле.       Увидеть его конкретно на Уэнсдей Аддамс.       Напряжённо прислушиваясь к доносящейся из-за ширмы возне, Лариса заметно нервничала. Она сомневалась, что упрямая брюнетка осмелится выйти из кабинки и продемонстрировать ей себя в новом облике, а потому лихорадочно раздумывала над тем, как найти повод выманить её оттуда, чтобы хоть краем глаза полюбоваться наверняка идеально севшим на неё бельём.       – Господи. Какой ужас.       Услышав обречённый, шокированный, полный неверия и негодования возглас, Лариса прильнула к ширме, не в силах совладать со сжирающим её любопытством. В том, что девчонке не понравилось то, что она увидела в зеркале, директриса ничуть не сомневалась, однако куда больше взволнованную женщину заботили собственные мысли и впечатления от должной предстать перед её взором хоть на мгновение картины.       – Уэнсдей? – тихонько позвала она. – Всё нормально?       – Вряд ли это можно назвать нормальным. У меня нет слов, директриса Уимс.       Можно подумать, в её случае могло быть как-то иначе.       – Могу я к вам заглянуть? – вежливо поинтересовалась женщина, заламывая пальцы. – Вы можете не выходить, если не хотите.       – Да, зайдите.       Глубоко вдохнув и собравшись с духом, Лариса приоткрыла шторку и безмолвно скользнула в обособленную деревянную кабинку. Представшее её виду зрелище тотчас сорвало с пухлых, обведённых любимой ярко-красной помадой губ восхищённый стон, который женщина вовек не смогла бы подавить даже при максимальном своём желании.       Ведь увиденное ею в разы превосходило даже самые бесстрашные и нескромные её ожидания.       Семнадцатилетняя студентка знаменитой городской академии Невермор Уэнсдей Аддамс стояла в маленькой тесной примерочной напротив большого зеркала и потрясённо взирала на свой до умопомрачения бесстыдный, циничный, почти полностью прозрачный наряд, не скрывающий ровным счётом ни одной её женской прелести. Небольшие, но фантастически притягательные округлые половинки груди с ровными, выступающими вперёд тёмно-коричневыми пятнышками сосков, гладко выбритая зона глубокого бикини, плавные линии рельефных бёдер, сочная упругая подтянутая попка – всё самым что ни на есть наглядным и детальным образом просвечивало сквозь лёгкую невесомую шёлковую ткань, с помощью кокетливо переплетённых ремешков, ленточек и шнурочков предельно выгодно подчеркивающую всё её юное девичье изящество, сексуальность, женственность и красоту, больше не скрытые под чёртовой плотной мешковатой одеждой, и придавая им баснословную, поистине божественную исключительность и ценность.       Ценность, которую парень по имени Ксавье Торп не заслужит даже за сотню жизней.       Как и предполагала женщина, в данном комплекте Уэнсдей немыслимым образом смотрелась менее одетой, нежели предстала бы перед ней без какой-либо одежды вообще. Но разве не это придавало интимным частям женского гардероба свой особый, неповторимый, возвышенный, почти что сакральный смысл и шарм?       Не ради ли этого днём и ночью трудились над его созданием лучшие дизайнеры и портные из ведущих европейских домов моды?       Не ради ли этого женщине по имени Лариса Уимс пришлось сегодня здесь столько ждать?..       – Я… это… вы… просто сногсшибательны, мисс Аддамс, – потерянная в словах, только лишь и смогла выдохнуть она. – Честно.       Брюнетка пренебрежительно скривилась, ожидаемо не восприняв слова директрисы всерьёз, однако Ларисе было уже плевать. Сделав шаг вперёд, она почти вплотную приблизилась к стоящей к ней спиной девушке и, едва весомо коснувшись самыми кончиками пальцев её тёплых оголённых плеч, одними губами прошептала:       – А знаете, как бы отреагировал на ваш новый образ мистер Торп?       Немигающие тёмные, почти чёрные, как редкий оникс, глаза вопросительно метнулись в зеркале на Ларису, тотчас сталкиваясь и сливаясь с её ярко-голубыми контрастными радужками, и женщина моментально уловила в них нешуточное замешательство и смятение. Уэнсдей Аддамс умеет смущаться – ну надо же. В данный момент всё видимое и испытываемое ею казалось распаляющейся с каждой секундой всё больше Ларисе Уимс невообразимо привлекательным и сексуальным. Жгучее возбуждение охватило взрослую сорокапятилетнюю женщину подобно дьявольской лихорадке, и Лариса ощутила, как всё её нутро начинает буквально гореть от этого, ломая её адекватную личность и превращая в озабоченную, помешанную, одержимую собственной ученицей секс-маньячку.       И одному лишь Богу было известно, какими силами она теперь была способна себя остановить.       Кончики пальцев красивой зрелой респектабельной женщины стали легонько и неотрывно двигаться вверх-вниз по открытым бледным участкам девичьих рук – маня, лаская, теша и успокаивая, – и Уэнсдей внезапно ощутила, как ей отчего-то вдруг стало катастрофически не хватать воздуха. Дрожащие ладони вспотели и сжались в вялые инертные кулаки, гудящая с самого утра сплошным негативом и дисфорией голова пошла кругом, а мелко подрагивающие ослабшие ноги подкосились и едва не опрокинули её навзничь на стоящий рядом низенький мягкий пуф.       Зачем… зачем директриса Уимс встала к ней так подозрительно и недопустимо близко? Зачем начала её трогать, говорить это всё и зачем вообще зашла сейчас к ней в кабинку?       А что, если она специально…       – Он бы пал перед вами на колени и в слезах умолял вас дать ему даже не целый, а хотя бы одну-единственную жалкую частицу шанса побыть рядом с вами. Потому что видеть перед собой такую невообразимую красоту заслуживают лишь избранные…       Неужели директриса Невермора что-то в этом понимает?.. От услышанных лестных слов юношеская голова поплыла, необъяснимым и предательским образом теряя связь со стойкой нормальной трезвой реальностью и стремительно унося хозяйку на крыльях чуждого наваждения в неведомые дали райского забытья и непозволительных плотских желаний. Тепло и близость мисс Уимс, её низкий, томный, сладко шепчущий в самое ухо голос и эти нежнейшие, трепетные, полные всестороннего понимания, участия и симпатии прикосновения к начавшей уже буквально пылать под её пальцами коже сводили юную, потерянную в новой обстановке и образе студентку с ума, и она слепо цеплялась краем тонущего в водовороте запретного искушения сознания за тщетную необходимость до последнего сохранять стойкость и здравомыслие. Она должна, просто обязана была поддерживать хладнокровие, дабы не поддаваться производимым над ней манипуляциям и окончательно не потерять перед откровенно соблазняющей её Уимс своего строгого, хмурого, мрачного, как грозовая туча, не знающего телесного удовольствия и блаженства лица.       Ведь девушку по имени Уэнсдей Аддамс никогда-никогда не привлекали женщины.       Девушку по имени Уэнсдей Аддамс никогда-никогда не привлекала директриса Уимс.       …До этого самого дня, до этого самого мгновения, пока они не остались с ней один-на-один в этой грёбаной, тесной, душной, скрытой от посторонних глаз примерочной в популярном бутике женского нижнего белья в самом центре города Джерико, где её скромная сдержанная целомудренная семнадцатилетняя жизнь поделилась на до и после.       Невидимые замочки защёлкнулись, и Уэнсдей слишком поздно поняла, что оказалась запертой в хитрой, ловкой, заранее спланированной директрисой Уимс ловушке, вырваться из которой у неё постыдно не находилось ни малейшего желания, ни сил.       – А ещё он бы обязательно захотел вас трахнуть, мисс Аддамс. Так же безумно, быстро, грубо и горячо, как хочу сейчас сделать это я.       Не успев закончить вторую часть своей лестной жизнеутверждающей фразы, Лариса резко толкнула строптивую студентку к зеркалу, больно и жёстко прижимая её к нему лицом и властно хватая сильными цепкими пальцами её грудь и бедра. Аддамс выдохнула, не в силах справиться с лишающим её рассудка мощным неконтролируемым возбуждением, прокатившимся вслед за выполненным директрисой действием по всему её дрожащему и буквально вибрирующему в её объятиях стану, и едва подавила в горле громкий протяжный стон, когда одна сжимающая её бедро почти до синяков рука дерзко переместилась к ней в стремительно мокнущую от желания и потребности промежность.       Затуманенным, будто пьяным взором она видела их в ярко освещённом светодиодной лампой зеркале: похожую на проститутку себя и навалившуюся на неё сзади хищной львицей директрису – безумную, дикую, неукротимую, намеревающуюся сполна получить от неё то, что Уэнсдей, в отличие от её доступной легкомысленной матери, не собиралась делить ни с кем аккурат до конца своих дней, – и, Господи милостивый, как же ей нравилось сейчас чувствовать себя гнусной порочной сучкой рядом с ней… чувствовать себя принадлежащей ей… чувствовать себя в её власти… чувствовать, как она берёт её прямо в этой несчастной общественной примерочной и заставляет делать всё только так, как ей – раскованной, властной и уверенной в себе – того хочется…       – Я… ох! Директриса Уимс… не… надо…       – Не надо? Да неужели? – издевательский, обволакивающий, тягучий, как дикий мёд, голос дразняще лился в самое ухо, сжигая грубостями остатки ума и сплошь заполняя кружащуюся, как в опиумном бреду, голову невыразимым влечением и похотью, ведомых разве что животному миру, в то время пока чужая горячая ладонь быстро расправлялась с жалким подобием примеренного нижнего белья, нахально проникая под него во влажную, перевозбуждённую и самую нуждающуюся в ней область. – Думаешь, напялив на себя всё это, ты сможешь кого-то остановить? Кому-то воспротивиться? Маленькая грязная шлюшка Уэнсдей Аддамс…       – Ммммфффф!!! Я… ох… нет, мисс Уимс… Ооо, чёрт! Господи, ДА! Вот так…       – Думаешь, Ксавье Торп будет просто так сидеть и смотреть на тебя, а после – тупо дрочить ночью на собственные воспоминания? – директриса больно укусила Аддамс за мочку уха и наконец полноценно расположилась между её восхитительно тугих, упругих, до предела набухших девственных складок. Вторая ладонь смачно шлёпнула Аддамс по упирающейся в её бёдра заднице, от чего та рефлекторно дёрнулась и едва не кончила прямо ей в руку. – Думаешь, тебя, всю такую гордую и неприступную, никто никогда не сможет поставить раком и отыметь, как положено?       – АХ! Н-нет… уф! Вы… сможете… О, Боже мой! ДА!..       Прекрасно видя, что делают с изнемогающей в её руках студенткой подобные развязные разговоры и действия, директриса Уимс с ещё бóльшей силой вжала обмякшую, хрупкую, уже даже не сопротивляющуюся и едва дышащую от перевозбуждения девчонку в зеркало и принялась энергично, запальчиво и бесцеремонно ласкать её сзади под тоненькими, прозрачными, мокрыми насквозь трусиками своими пальцами. Действуя достаточно грубо и доминантно, вне себя от необходимости и жажды ею обладать Лариса Уимс предусмотрительно следила за тем, чтобы не задеть длинными острыми наманикюренными ногтями нежную, восприимчивую, бархатистую, пульсирующую под ней плоть, дабы вместо так необходимого девочке удовольствия не причинить ей реальную боль и дискомфорт. Прижатая намертво, как реальная шлюшка, к влажному, запотевшему зеркальному стеклу в мутных разводах и следах помады брюнетка слепо цеплялась дрожащими пальцами за активно работающую между её ног ладонь, шумно вдыхая и выдыхая нагретый душный магазинный воздух и из последних сил сдерживаясь, чтобы не застонать в голос на весь бутик и не привлечь внимание глупой вездесущей Джули, так отчаянно пытающейся впарить ей сегодня хоть один похабный наряд. Несмотря на то, что ей хотелось как можно дольше насладиться щедро и обильно даримыми ей мисс Уимс интимными ласками, девушка обречённо понимала, что, до сих пор лишённая каких бы то ни было сексуальных связей, сдерживать от полноценной кульминационной разрядки свой юный, слабый, не приученный к подобному опыту организм она в лучшем случае сможет ещё полминуты.       – Ну как, неприступная Уэнсдей Аддамс? – снова этот чёртов, дразнящий, обжигающий слух шёпот, ласковый поцелуй в изгиб уха и порабощающее сознание и волю кружение мягких кончиков мокрых пальцев вокруг влажного, распухшего, вибрирующего в ответ на каждое развратное прикосновение клитора. – Нравится то, что я с тобой делаю? Нравится быть маленькой и послушной шлюшкой твоей директрисы Уимс? Отвечай мне, ты, porca puttana!       Едва ли в сознании, на слабых ватных подкашивающихся ногах, сохраняющих её в вертикальном положении лишь благодаря чужим, поддерживающим её рукам, пересушенными и онемевшими от страсти губами Уэнсдей чуть слышно вымолвила:       – Ох! Да, директриса Уимс… мне – ох! – нравится это… очень… Уууууммммммппппхххх, да-а!!! ПОЖАЛУЙСТА… ЕЩЁ ЧУТЬ-ЧУТЬ…       – Хорошая девочка… хорошая Уэнсдей. Я знаю, о чём ты хочешь меня попросить.       Пухлые ярко-красные губы расплылись в широкой ухмылке, и Лариса, с силой сжав хрупкое субтильное тело одной рукой, второй быстро, резко и виртуозно довела мучающуюся под ней девушку до яркого, свирепого, пронизывающего каждое нановолокно оргазма. Невысокое юное тело сексуальной брюнетки забилось в сильнейших эротических судорогах, и женщина плотно заткнула ей рот свободной ладонью, не допуская открытых звуков из горла сгораемой в диком пламени невыразимого экстаза студентки. Чистая девственная Уэнсдей Аддамс излилась ей на ладонь чрезвычайно много, липко, обильно и горячо, и Лариса, насладившись её реакцией, спустя пару минут закончила активную мастурбацию и с жадностью облизала собственные влажные, пропитанные неповторимым и головокружительно приятным ароматом чужого женского тела пальцы.       Убедившись, что переполненная эмоциями и чувствами Аддамс не потеряла сознание, высокая светловолосая женщина аккуратно усадила девушку на мягкий удобный пуф и, опустившись перед ней на колени, мягко развела в стороны её ноги в восхитительных чёрных ажурных чулках.       – Расслабься, детка, – успокаивающе прошептала она. Пугающая звериная похоть в огромных небесно-голубых глазах угасла, сменившись вполне сердечным и человеческим участием и заботой. – Больше никаких грубостей, обещаю. Позволь мне попробовать тебя, хорошо?       Уэнсдей едва лишь успела приоткрыть рот, как тёплые пухлые алые губы соприкоснулись с её, одаривая их нежнейшим, чувственным, полным любви и посвящения поцелуем, после чего спустились к её истекающему сочным густым женским нектаром лону. От одного только лицезрения начавшей усердно работать между её ног светловолосой головы – первую минуту сквозь трусики, предварительно посасывая их и сжимая зубами, а затем натурно, сдвинув крошечную полоску ткани в сторону, – Уэнсдей шумно сглотнула и, взволнованно поджав пальчики ног, в неверии ощутила, как новая, насыщенная, неземная, затопляющая каждый микрорецептор волна тепла начинает плавно растекаться внизу её живота вверх по всему ещё не отошедшему от произведённого эффекта своей предшественницы телу. Пленительные полные губы и язык мисс Уимс двигались чрезвычайно бережно и аккуратно, тщательно собирая и отправляя в ненасытную полость рта обильные вязкие выделения, и девушка, откинувшись на гладкую холодную зеркальную поверхность, расслабилась и положила голени на плечи сидящей перед ней взрослой, раскрепощённой, любящей её, как никто, женщины.       – Вот так, Уэнсдей, умница… Хорошая моя, сладкая девочка…       Скользящие возвратно-поступательные движения вдоль узких, упругих, ноющих в предвкушении неизбежного половых губ чуть ускорились, и Уэнсдей, сцепив обе вспотевших ладони на пепельно-белом затылке мисс Уимс, в нетерпении прикусила нижнюю губу. К её немалому изумлению повторный оргазм подступал стремительно, и она стойко сдерживала трещащую по швам дамбу терпения, дабы не разразиться бурным и ещё более изобильным наслаждением на трудящееся ради неё красивое благородное лицо уже сейчас. Слышимо только для Ларисы постанывая и вздыхая, мрачная черноволосая девочка с двумя косичками, облачённая в просвечивающий мегаэротичный наряд, сплошь и всюду превратилась в ощущение нежно лижущего, посасывающего, потягивающего, теребящего и даже покусывающего её рта, не в силах до конца осознать и поверить, что всё это действительно происходит с ней. Большая вероятность того, что бдительная чуткая ассистентка Джули, надолго потерявшая их из виду, может рискованно заглянуть для верности к ним в уголок, дабы тупо удостовериться, всё ли у них в порядке, и вместо ожидаемого припадка или обморока обнаруживая одну, сидящую на пуфе с расставленными ногами посетительницу, а вторую – на полу, увлечённо выполняющую для неё непотребное действо, вызывала целый шквал пугающих мыслей и эмоций, но вместе с тем усиливала доставляемые в и так немалом количестве оральным способом ощущения в несколько раз. Захлёбываясь в собственных грязных фантазиях и испытываемом здесь и сейчас блаженстве, Уэнсдей до боли впилась ногтями в кожу на затылке мисс Уимс, вынуждая женщину прижиматься к ней ещё ближе и работать для неё своими губами и язычком ещё активнее.       Без лишних слов понимая требования своей студентки, Лариса углубила куннилингус, крепче вжимаясь лицом в заветный участок между ног девушки, оставляя на бледной матовой коже кричащие липкие следы своей сигнально-красной помады и начиная проталкиваться внутрь сочащегося любовью лона всё дальше, быстрее и интенсивнее. Учащающиеся с каждой новой секундой девичьи вздохи и характерные встречные движения чужого тела служили лучшим ориентиром, и полная желания и готовности накрыть свою девушку ещё одной мощной волной незабываемого интимного наслаждения Лариса совершила резкий пронизывающий толчок кончиком языка вглубь её киски.       – О, БОЖЕ, ЛАРИСА, ДА!!!       Аддамс-младшей очень хотелось верить, что она не прокричала эти слова на весь несчастный грёбаный женский бутик. Дёрнувшись всем телом на пуфе от настигшего её в одно мгновение оргазма, терзаемая агрессивной эйфорией брюнетка едва не слетела с него, и старательно ублажающей её женщине пришлось терпеливо удерживать извивающийся в повторном кульминационном приступе стан ещё пару долгих сладостных минут до тех пор, пока он немного не успокоился и не замер над ней. Тщательно и прилежно собрав губами и поглотив в себя каждую капельку бесподобных сладковато-солёных соков, Лариса нежно поцеловала блестящий от качественных оральных ласк лобок и, вернув на место сдвинутую ткань трусиков-которых-нет, приподнялась на руках и сплелась с девушкой в заключительном, благодарном, трепетном, уводящем землю из-под ног обеих поцелуе. Обвив директрису Уимс за шею, Уэнсдей фактически повисла на ней, не желая прерывать этого упоительного, сокровенного, важного и бесконечно нужного ей контакта, но, заслышав поблизости стук каблуков и зная наверняка, что это шаги её «любимой» Джули, быстро освободила женщину от захвата и, вскочив с пуфа, поправила съехавшие лямки своего просвечивающего всё, что можно и что нельзя, кожано-шёлкового наряда.       – Простите, у вас всё в порядке? – послышался из-за ширмы знакомый высокий голос. – Милой девушке подошёл комплект?       – Кхм! Да-да, мы его берём, – как ни в чем не бывало отозвалась Лариса, и Уэнсдей в немом растерянном вопросе уставилась на неё, пальцем тыкая в болтающийся сбоку ценник с крайне внушительной денежной суммой, потянуть которую ей не позволила бы даже самая высокая университетская стипендия.       Однако женщина жестом велела девушке начать переодеваться в привычные чёрные джинсы и пуловер и, взяв вешалки с двумя другими выбранными для неё вариантами, протянула их через перегородку ожидающей снаружи Джули.       – Вот эти два комплекта мы тоже возьмём, – неожиданно сообщила она, не сводя восхищённых глаз с аппетитного, молодого, всё ещё не остывшего после их бурного взаимодействия тела. – Упакуйте нам их, пожалуйста.       – Будет сделано, мисс.       Довольная небедными посетительницами и крайне удачно свалившейся именно в её смену прибылью Джули удалилась пробивать на кассе товар, а Лариса в ответ на ещё более изумлённый взгляд больших тёмно-карих глаз тихонько шепнула:       – А два других ты примеришь чуть позже у меня дома, договорились? Я бы хотела самолично одеть их на тебя… если ты, конечно, не против, – и, уткнувшись губами в хрящик изящного девичьего уха, добавила: – Ты даже понятия не имеешь, насколько тебе идёт чёрный цвет.       Чмокнув напоследок смущённую оторопевшую брюнетку, Лариса быстро освежила размазавшуюся помаду на губах и скрылась за ширмой. Вспотевшая раскрасневшаяся Аддамс стянула наконец дьявольское облачение с себя, юркнула в спасительный повседневный костюм и вышла из примерочной в безлюдный, тесно заставленный витринами и стеллажами торговый зал. Голова по-прежнему немного плыла и кружилась, и девушка с облечением сделала несколько глубоких вдохов, вбирая в лёгкие прохладный чистый кондиционированный воздух и заставляя вздрагивающее от всего пережитого тело как можно скорее прийти в себя.       Она принесла аккуратно сложенный дорогой комплект на кассу и вновь вопросительно глянула на смотрящую на неё с тёплой умиротворённой улыбкой директрису.       – Заказ оплачен. Благодарим вас за покупку! – обрадованная больше, чем сами покупательницы, Джули сияла ярче начищенного пятака. – Носите ваши новые вещи с удовольствием!       – Уж это я могу вам гарантировать, – многозначительно и удовлетворённо парировала Лариса и, забрав два небольших плотных пакета, кивнула Уэнсдей в сторону выхода.       Глядя вслед двум странным, неординарным, удаляющимся в направлении автомобильной парковки дамам, пришедшим в бутик поодиночке, а уходящим почему-то вдвоём, Джули понимающе хмыкнула и нажала на клавишу удаления записи последних тридцати минут со скрытой камеры видеонаблюдения системы «Антивор» в четвёртой примерочной. Эти нещадно влекущие фетишистов и сексуально зависимых всех рангов и возрастов кабинки видали здесь и не такое, и девушка ещё с первого дня своей работы была приучена уничтожать следы их тайных кулуарных забав из электронной памяти систем безопасности.       В конце концов, у их покупателей было право на личную жизнь, а у неё – святая обязанность поддерживать солидный и доверительный имидж магазина.       Покачав головой и невольно подумав о том, что настоящие забавы и развлечения у этих двоих только впереди, молодая рыжеволосая сотрудница бутика женского нижнего белья «Jericho’s Lingerie» Джулианна Кристенсен открыла фэнтезийный роман и вернулась к прерванному чтению.