Попаданка в фем!питер

      Вот и у нас случилась победа над Швецией. Вы не представляете, как я радовалась. Это было просто супер, так приятно, когда ты выигрываешь в войне, просто обалденное чувство.              Но нам надо было еще встретиться со столицами европейских государств, а именно с проигравшей (Стокгольмом) и нашими «союзниками» (Варшавой, Копенгагеном и Дрезденом). Блин, а как мне к ним обращаться? Я имя только у Варшавы знаю, но ладно, выкручусь. У учителя десять лет имя не знала, и он даже не заподозрил.              Вот мы уже приехали к Стокгольму. Ума не приложу, почему у проигравшей страны сидим, ну да ладно, он же будет, как я поняла, все расходы оплачивать, что уже хорошо.              — Приветствую вас, Петр Алексеевич, — сказал Стокгольм. — Приветствую и вас, столица Русского государства.              Вот зараза! Я столица империи! Уже.              — Российской Империи, — поправила его спокойно я.              — Что? — спросил Стокгольм, будто не расслышал. Вот же… нехороший человек. Я что, попугай, по несколько раз одно и то же повторять?              — Столица Российской Империи, — тем не менее всё ещё спокойно ответила я. Всё-таки не зря мою выносливость к различным видам эмоций тренировали. — После победы Русского государства над вами мы приобрели статус империи.              Не, ну не подколоть этого павлина я не могла. Слишком заносчивым выглядит для проигравшего. А вообще, я скажу, ты хорошо держишься.              Как только Петр Алексеевич отошел говорить с другими королями, вроде императоров там нет, меня взяли в оборот эти четыре столицы. Вот твари, если бы я на самом деле была бы ребенком, я бы заплакала там.              — О, неужели это новая столица России? — язвительным голосом сказала, нет, прошипела Варшава.              — Новая столица Российской империи, — спокойно сказала я.              Кружат надо мной, как стервятники. Того и гляди, оглянуться не успеешь, а уже порвут на части.              — С какой это стати ваша страна получила этот статус? — спросил Стокгольм.              У меня на лице отразилась такая эмоция:              «А ты, я смотрю, вообще дебил.»              — Из-за того, что мы, то бишь Россия, победили вас в Северной войне, нам и присвоили столь высокий статус.              — Но мы тоже на стороне победителя, — сказали в голос Варшава с Копенгагеном.              — Но также к концу этой войны вы побежали заключать сепаратный мир со Швецией, а это уже засчитывает вас как минимум нейтралов, как максимум — вы проигравшие, — сказала я, но внутри я буквально ликовала.              — А как же я? — спросил Дрезден.              — Вы из этого союза выпрыгнули ещё раньше, так что… Судите сами.              — А тебе не кажется, что ты на себя слишком много берешь? — Копенгаген спросил в недоумении.              — Нет.              — А нам кажется, — ответила мне как бы с укором Варшава.              — Когда кажется, креститься надо, — спокойно ответила я.              — В твоих словах проскальзывают нотки выражений Москвы, — Дрезден.              Чувак, они не просто проскальзывают, я их нагло использую, чтобы учителю понравиться.              — Ну есть такое, — как-то спокойно ответила я. Я вообще сегодня очень спокойная, будто валерьянки наелась или пустырника с поля, с корнем. Всё-таки мы с ним в одной стране живем.              — А я слышала, что он для вас учителем стал, — сказала Варшава.              Блин, ну если вы всё без меня знаете, то что тогда спрашиваете, позвольте вас спросить?              — В этом есть доля правды, — ответила я. А доля потому, что он мне реально как нянька стал, даже Машу отстранили почти от своих обязанностей. Прикольно, была Маша, стал Миша.              — Лишь доля? — Копенгаген.              — Лишь доля, а все карты я вам открывать не собираюсь. Это личное дело моё и моего государства.              Дальше меня забрал Петр, и ничего интересного не произошло больше.