Слияние

Наконец-то они принадлежат друг другу. Полностью. Без сомнений. Каким же долгим и сложным был проделанный путь. Сколько боли, недомолвок и интриг осталось позади… Оглядываясь в прошлое, Ганнибал вспоминает лишь неконтролируемое желание, свою безусловную власть и слепое доверие Уилла, впоследствии переросшее в нечто противоположное. Уилл же сам тогда был погружён в беспомощное состояние энтропии, где в каждом закоулке его больного разума таились опасные монстры, на борьбу с которыми уходили все его силы. Тогда не было ничего, что напоминало бы симпатию, чувства, лишь их отголоски, временами проскальзывающие где-то на периферии сознания. Но всё поменялось. После падения с обрыва мужчины стали одним целым. Был ли таким изначальный план? Уилл уже и сам точно не помнил, тогда он лишь осознавал бессмысленность жизни без Ганнибала и невозможность жизни с ним. Но у судьбы свои планы. То, что мы боимся даже представить, порой становится вполне реальным и осязаемым.

***

— Доброе утро, Уилл. Ганнибал лежит на шёлковой простыне, щурясь от лучей утреннего солнца. Он такой близкий и реальный, но такой далёкий и нереальный в этот момент. Уиллу хочется протянуть руку и дотронуться до него, но почему-то интуитивно кажется верным не шевелиться, как будто это может спугнуть лёгкую улыбку с губ Ганнибала, разрушить всю сказочность этого утра. Уилл не может отвести взгляд от небрежно раскиданных седых волос, морщинок вокруг глаз, острых скул и выделяющихся среди других зубов клыков, кажущихся такими родными в своей неидеальность.  — Доброе утро, любимый. Ганнибал улыбается ещё шире, приподнимаясь на локте, чтобы дотянуться до губ лежащего рядом человека, после чего притягивает Уилла к себе, заставляя того практически прижаться своим лбом к его. Это так напоминает их первый поцелуй, робкий, неуверенный, но такой долгожданный и желанный. Во Дворце памяти Ганнибала и в воспоминаниях Уилла он занимает особое место. Разница лишь в том, что первый помнит большие синие глаза, мимолетно брошенный, как будто просящий разрешения, взгляд из-под ресниц… Затем все растворилось, перестало иметь значение. Остался лишь Уилл, его запах, вкус, кожа, руки, губы. Во всем этом так хотелось раствориться, забрать все, что может предоставить это тело, в то же веся отдать ему всего себя. Второй же помнит лишь сочетание запаха дорогого одеколона и кожи Ганнибала, сладковатый вкус его губ, тяжелое, но размеренное дыхание и тихое: «Ох, Уилл…» Но с того утра прошли месяцы, они давно привыкли к нежным поцелуям, страстным ночам, полным желания и животной похоти. Один день сменялся другим, постепенно появлялись свои привычки, обычаи. Жизнь шла своим чередом, и в этот день, как обычно, Ганнибал грациозно слез с постели и направляясь в душ, оставив Уилла одного. Но затем вернулся и, встав в дверном проеме, дразняще приподнял брови: — Идём со мной? Я так устал мыться один… Ты же знаешь, как в моем возрасте сложно намылить себе спину.

***

Запах свежей выпечки, легкий аромат утра чувствовался повсюду. Но в центре жилища, на кухне, волшебная атмосфера уюта была ещё более ощутимой. Накинув белоснежное полотенце поверх бёдер, Ганнибал готовил завтрак. Уилл, уже успевший надеть футболку, чтобы не расхаживать по дому в одних лишь боксерах, но все ещё с мокрыми после душа волосами, неспешно приближался ко своему возлюбленному. Тот не мог его видеть, но, несомненно, чувствовал его присутствие. Уилл подошёл вплотную, прислонился животом к спине Ганнибала, нежно, но крепко обнимая его обеими руками. Хотелось стоять так вечно, наслаждаясь полным спокойствием, ощущением безопасности и молчаливого понимания. Уилл даже прикрыл глаза от удовольствия, но Ганнибал потревожил его покой, развернулся к нему лицом и расставил ноги шире, облокотившись на столешницу, давая Уиллу шанс прижаться пахом к его бёдрам. Тот лишь ухмыльнулся, сцеловывая горький вкус утреннего кофе с губ Ганнибала. Было приятно, в этом моменте было что-то волшебное и родное, но постепенно возбуждение начинало нарастать. Руки Ганнибала переместились с поясницы на бёдра, дразняще поглаживая округлые ягодицы. Дыхание мужчин становилось тяжелее, одних поцелуев явно становилось мало. Чувствуя эрекцию Ганнибала, Уилл решил было не нарушать традицию, собрался уже опуститься на колени, но удивился, услышав негромкое «Нет» Ганнибала. Тот зачем-то отодвинулся от столешницы, передвигая к ней партнера. Это было странно, ведь почти каждое утро Уилл на этом самом месте отсасывал Ганнибалу, пока тот неспешно перебирал кудри, умело направляя его голову, придавая нужный темп. Уилл привык ощущать его член глубоко в горле, привык давиться слюной, чувствовать легкое удушье и головокружение. Если Ганнибалу нравится так, он готов на всё. Смотреть, как Ганнибал теряет контроль над собой, слышать его сбивающееся дыхание и хриплое «Уилл!» было для него лучшей наградой. Но почему сегодня Ганнибал решил внести изменения в обычные ход событий? Уилл, хоть уже давно более спокойный, уверенный в себе, все ещё боялся нового, непривычного, способного выбить из колеи. Но вдруг всё потеряло значение, стоило ему увидеть перед собой Ганнибала на коленях, медленно стягивающего с него теперь совершенно бессмысленные боксеры. Все лишние мысли исчезли, оставив в голове лишь приятную пустоту. Ощущение языка и губ Ганнибала на члене было прекрасным. Он, как и всегда, делал все идеально, совмещая низменные чувства с высокими, пошлость с любовью, нежность с грубостью. Уилл постепенно начал извиваться, стараясь получить от Ганнибала больше, покусывать припухшие губы. Щеки покраснели, в потемневших глазах пылала страсть. Казалось, что Ганнибалу нравится эта сладкая пытка: постепенно увеличивать темп, заглатывая член до самого основания, а затем замедляться, еле касаясь языком разгоряченной плоти. Смотреть, как Уилл начинает ныть от желания, но лишь сильнее сжимать его бёдра руками, не позволяя тем самым хоть немного подвинуться вперёд. Казалось, он ждёт, чтобы его попросили, начали умолять о большем. Это было частью его изначального плана, и Уилл не выдержал: — Ганнибал, пожалуйста. — Да? — мужчина невинно поднял голову, хитро прищурился, облизывая губы. — Что случилось? -Скажи же мне, дорогой. — Пожалуйста, ты же знаешь… Я так хочу тебя, — дыхание сбивалось, Уилл требовал большего прямо сейчас, отчаянно желал получить разрядку, в то время как язык Ганнибала все больше ощущался как орудие пытки, а не как источник удовольствия. Ганнибал ещё раз поднял взгляд, не выпуская член изо рта, после чего наконец опустил руки, возвращая Уиллу возможность двигать бёдрами. Услышав вздох облегчения, Ганнибал хотел было сам начать наращивать темп, как вдруг дыхание сбилось от ощущения резко входящего члена Уилла по самое горло. Тот грубо трахал его в рот, наконец-то беря всё то, что принадлежит ему по праву. Руки крепко держали седые пряди, не давая ни отстраниться, ни сменить темп. Вскоре сперма уже стекала по губам и щекам Ганнибала. Уилл упал на колени, опять притягивая мужчину к себе, и слизывая жидкость с его лица, нежно целуя горячие губы. Они оба молча лежали в обнимку на полу, потные, уставшие, но совершенно счастливые. Пожалуй, это утро было действительно особенным, ведь ни разу до сих пор Ганнибал не брал у Уилла в рот. В его исполнении минет был большим, чем просто секс. Это откровение, показ своей уязвимость, доверие и даже подчинение партнеру. Ганнибал всегда позволял Уиллу многое, заставлял его кончить, давал остаться удовлетворённым, но неизменно сохранял часть своих границ. Теперь же и они полностью рухнули, остались в прошлом. Ганнибал сам решился на этот шаг, четко осознавая, что пути обратно уже не будет. Да он и сам этого и не хотел.