я забуду тебя

      В какой-то момент Дион обнаружил, что слышит гудки, он не знал, что ждать от этого. Нижняя губа была вдоль и поперек искусана, а громкий звук хруста суставов пальцев наполняли тихую комнату. Его беспокоил единственный вопрос: «‎Почему он только написал, но так долго не отвечает на звонок?»‎ Дион собрался отключаться, когда в последний момент услышал голос Лиама. — Дион? — А, да, — он на мгновение завис, в попытке собраться с мыслями. — Что такое? — Почему так долго не отвечал? — Прости, я написал и убежал в душ, что-то случилось? Мог просто написать. — Ничего не случилось. Повисло молчание. — Тогда?.. — Просто мне было скучно? — А, понял, извини. Давай я перезвоню, я уже порядком намочил пол в комнате, — посмеиваясь ответил Лиам. — Да, иди, конечно, прости. — Нет, что ты, созвонимся позже. Звонок был сброшен. И Дион ощутил резкое повышение температуры тела, лицо горело, а сердце заходилось быстрее обычного. Вместе с тем он чувствовал легкую тошноту. Поставив себе диагноз — переутомление и стресс, Дион прилег обратно на подушку, пытаясь восстановиться, затем стремительно впал в глубокий сон.       Выходные были уже позади, на следующее утро отец все-таки заговорил с Дионом, все они были искренне рады провести время втроем, съездить на могилу матери, прогуляться по уличным магазинам и поесть вредной еды. Денег было не так много, но и удачного момента побыть вместе может не оказаться, поэтому Моис с радостью тратил последние деньги на своих детей. Так как это бы сделала их мама.       В воскресенье Дион покинул дом, как и говорил, очутившись снова в поезде, он почувствовал легкий укол тоски, несмотря на недомолвки с отцом, выходные все же прошли чудесно и возвращаться на учебу не сильно хотелось. Однако что-то все же придавало ему спокойствия, сам он не хотел в этом признаваться. Только вот в голове до сих пор гулом отдавались мысли о последнем телефонном разговоре с Лиамом. Кончики ушей краснели и желание спрятаться только усиливалось. Дион никогда не был пленником стыда, от того это чувство больно ударяло время от времени с тех самых пор. Тем вечером Дион так и не поговорил с Лиамом, но уже перед отъездом сосед позвонил ему сам, и лучше бы этого не происходило. — Дион? — А, привет, Лиам. — Ты так и не ответил мне, — по-доброму усмехнулся парень. — Наушники, — застонал Дион. — Точно… Извини, я совсем забыл. Я, кажется, забрал их с собой. Ты можешь взять мои, они одинаковые. — Хорошо, где они? — Ты сейчас в комнате? — В воскресенье меня бы не впустили в универ, даже если бы я очень просил, — с притворной серьезностью произнес Лиам. На секунду между ними повисло молчание. Дион устал от себя и своих глупых вопросов. Все мысли витали где-то в его мире самобичевания и уничижения. Лиам прервал молчание кашлем. — Дион ты чем-то занят? — Нет-нет, посмотри под подушкой, — Дион сдался, без попытки оправдать себя. — Понял, — протянул Лиам. — Кстати, ты приедешь сегодня? — Да, вечером буду, где-то часов в восемь. — Хорош… Ничего себе, — можно было понять, как Лиам сдерживает непрошенный смех. Дион почувствовал холодок, не зная на то причины. — Что? Что там? — Когда ты последний раз их чистил? Серьезно, ну ты и свинка. Дион был уверен, что где-то видел статью о том, как человек умер от стыда, после того, как его высмеяли за грязные наушники. — Да ладно, будто у всех они такие чистые, — тихо проговорил Дион. — Мои — да, — твердо вставил Лиам. — Мне плевать, не бери, потерпишь, — вскинулся Дион, чувствуя стыдливую обиду. Он никогда бы не подумал, что окажется жертвой Лиама. — Я просто их протру. — Боже, да не надо, — Дион почти взвыл от неловкости. — Сера — не фекалии. Дион задергался от злости и стыда, заставляя отца и сестру косо глядеть на него. — Просто забей. — Я уже протираю.       Он легко забывал все: параграфы, номера телефона, номера машин, имена преподавателей, но этот телефонный разговор, кажется, останется с ним навсегда. А вскоре заставит покинуть страну и сменить всю личную информацию. Даже мысли о предстоящей учебной неделе казалась более щадящей в отличие от той, что ему предстоит как-то смотреть в глаза идеальному Лиаму.       Поезд оказался скоростным из-за чего Дион оказался на месте на полтора часа раньше, в студ городке прошел дождь и на улице было очень свежо. Небо вечером стянулось, но не настолько, чтобы не видеть дорогу, отчего прогулка оказалась невероятно приятной. Дион не пожалел, что отказался ехать на автобусе. Воздух пропитался ароматом мокрой травы и асфальта, иногда мимо можно было встретить студентов, тех, что не уезжали на выходных. Периодически слышался характерный писк летучих мышей, который нередко пугал людей, чья фантазия подкидывала им ситуации, в которых рукокрылые высасывают их них кровь. В такие моменты ярко ощущалась польза базового школьного образования. Так как общежитие и университет находились в горной местности, уже издалека можно было увидеть включенный свет в комнатах общежития, и чем ближе он подходил, тем яснее видел их с Лиамом комнату, где кстати свет и не горел. Дион нахмурился, разглядывая окно. Затем быстро забежал в здание. Следующее, что он увидел, — это заплаканного Лиама. В комнате было темно, однако на полу лежала тонкая полоска света, тянущаяся из ванной комнаты. Дион не успел протянуть руку, как дверь полностью распахнулась, и парень столкнулся с испуганными глазами своего соседа. Дион не был знаком с этим выражением лица, так как до этого Лиам показывал лишь одно — равнодушие, прикрытое улыбкой. Однако сейчас он выглядел уязвимым. Пижама была смята, воротник рубашки беспорядочно расправлен и волосы в абсолютном хаосе, к тому же. слезы… Но он не дал этому продолжаться слишком долго. Не позволил Диону приблизиться. Он скоро начал поправляться и вытирать мокроту с лица. — Ты рано. — Да, — все что мог выдавить Дион. Он так и остался стоять на месте. Лиам обошел его, садясь за рабочий стол. Он вдруг начал искать что-то в портфеле и бессмысленно рыться в столе. Кажется, он хотел избежать лишних вопросов. Без «кажется». Дион понял это сразу и внутри что-то неприятно кольнуло от мысли, что Лиам считает его таким глупым. Он бы не спросил, даже если безумно хотел. Дион разобрал вещи и приготовился к завтрашнему дню, больше они ничего не сказали друг другу, а на следующее утро Лиам ушел на учебу раньше него.       Лиама же по-прежнему потряхивало, сон так и не пришел к нему, всю ночь он лишь делал вид, что спит. Неожиданное появление соседа и так поставило его в неловкое положение, вечер показался ему вечным и до боли неприятным. Что-то сломалось, надломилось, Лиаму казалось, что все склеится, если он не подаст виду. Хотя на самом деле он не знал, что ему делать и как жить дальше. Сбежать было легко. Синяк посветлеет, ранки затянутся, но то, что внутри — невозможно выковырять. Говорят ведь, что травма двухлетней давности уже нестираема и дальше все будет только хуже. Человек может сколько угодно притворяться прошлым собой, новым собой, тем собой, каким бы он хотел видеть, но это настолько коротковременно. Как с диетой. Не есть сахар неделю? Две? Месяц? Хорошо, все возможно. Но едва ли кто сможет воздерживаться от потребления сахара на протяжении всей жизни, учитывая тот факт, что он находится практически в каждом продукте, стоит только изучить этот вопрос. Также и с эмоциями. Едва ли фальшивая улыбка не надтреснет спустя короткое время. Если, конечно, человек не занимается абсолютным саморазрушением. Бесспорно есть много вещей, которые помогают людям забыться. Забыть себя, свою жизнь. Лиам казалось забыл, сбежал, но все оказалось дурацкой иллюзией.

***

      Голова опустела, а тело стало ватным, тысяча голосов в голове боролись за право быть услышанными, он не знал, как ему поступить. Он дал ему фору своей нерешительностью. Со стороны послышался скрипучий смех и шорох. Волосы на руках встали дыбом, в комнате стало так тихо, что единственным шумом служило биение его сердца. Лиам чувствовал его спиной, он стоял и смотрел. Даже не так, прожигал своими глазами. Они налились кровью, почернев в одно мгновение. Такие глаза не ведают пощады, они видят вокруг смерть, они и есть смерть.       В следующий момент в глазах потемнело, а воздуха вдруг стало не хватать, последнее, что он почувствовал, это вес его тела на себе, руки на шее. И последний глоток воздуха. Глаза закрылись.

Эверет

      Поначалу было и впрямь весело — слабый, безвольный, тряпичная кукла и то имела бы куда более сильный характер. Иногда даже приходилось наслаждаться его талантом. Но, тут вдруг, что-то начало меняться, решил смешать наши отношения с грязью, стал болтать про какую-то черт ее возьми любовь, потом еще это уважение. Откуда в человеке берется столько наивности? Стоило бы только взглянуть на его же семью, как уже станет понятно, что любовь — есть гормоны и временная привязанность. Столько всего изменилось за последние столетия, эволюция нешуточно изрисовала землю — стихийные бедствия, все больше видов алкоголя и табака, почвы стремительно истощаются, а сколько видов животных исчезло. Миленько. Хотя это даже не так уж и весело, Ад теряет былую силу над земным миром, люди сами наказывают себя… Так вот, столько кардинальных изменений, а культ любви и преклонения стал куда более глубоким и неколебимым. Отсюда и все беды… Столько лет не приходилось искать развлечения, все было готово, стоило только придти сюда. А сейчас что? Даже смотреть на него мерзко. Невинность хотелось отнять, подобного рода вещи заставляют кровь бурлить, а кожу чесаться в предвкушении, ну а это тошнотворное обожание в глазах охота лишь только выдавить, как гной. Лиам стал слишком посредственным. Он всегда был простаком, но даже для него это уже слишком. Дверной половик в человеческом обличии, который к тому же износился. Мертвые курицы не отращивают новые перья. Демон почти развернулся, когда услышал громкий вздох. Боковым зрением были видны ели заметные шевеления. Затем смех. Очень тяжелый, грудной, болезненный смех… Эверету даже показалось, что он ослышался. Развернувшись всем корпусом, он лицезрел следующее: парень лежал на спине, распластав ноги по полу, а глаза смотрели на него. Все тело было в кровоподтеках, одежда смята и в некоторых местах порвана, там же и кровь. Нет, Демон не чувствовал вины. Скорее картина лишилась чистоты и это напрягало глаз. — Так понравилось, что пробило на смех? — Да, — прошептал Лиам, распахнув глаза настолько широко, насколько позволяли травмы. Лицо скривилось в подобие улыбки. Демон усмехнулся. — Жаль, я уже закончил. — Действительно, жаль. На этом разговор казалось исчерпал себя и Эверет почти ушел, когда Лиам вновь подал голос. — Ты еще придешь. Демон резко повернул голову, впечатываясь взглядом в лицо Лиама. — Да что ты? — Угу, — он приподнялся на локтях, хотя это было той еще пыткой, — я начну все заново, а ты будешь проживать день за днем в аду. Ох, черт, — Лиам громко засмеялся, перекатываясь на бок. — Так ведь и есть, да? Я умру, прочувствовал всю прелесть старости, а ты нет. Ты будешь идти по кругу вечность. А я вот нет. Я испытаю все, что даст мне жизнь и спокойно уйду. А ты нет… Ты будешь од- Эверет резкими шагами приблизился к парню, от чего тот не удержался, дернувшись в сторону. Сердце второго рухнуло куда-та глубоко, где достать было бы невозможно. — Чего вдруг на разговоры потянуло? — его голос был предельно спокоен. Демон не шутил, когда говорил о бессмысленности подобных манипуляций. Суть лишь в том, что они могут сработать на ком угодно, но не на нем. А Лиам молчал. — Прожить обычную жизнь полную самых разнообразных прелестей тебе не дано, Лиам. Это по твоей линии видно. — Линии? — Довольно никчемной, подмечу. — Да плевать… Демон просто смотрел на него, не почувствовав должной реакции. — Ты не достоин этой твоей любви, думаешь кто-то действительно захочет любить такого, как ты? Она существует среди людей. Не буду отрицать, хоть это и полная нелепица. Только вот на тебя даже этой ереси нет. Ты из тех, кем пользуются и выбрасывают. Ты будешь чьим-то опытом, пусть так. Так называемой любовью — точно нет. Ты никому не нужен, Лиам. Если влезть в голову каждого, кто тебя окружает, все что я там увижу — презрение. Так яснее? И такие как ты живут очень недолго. Лиам просто слушал, пока Эверет тыкал пальцем ему в грудь, все слова застряли внутри, смешались и едва ли он смог бы собрать их в предложения, а уж тем более озвучить. В какой-то момент Лиаму показалось, что Демон ошибся, это его жизнь, все зависит только от него самого. Единственное, что так долго давило на парня это обстановка. Хотелось уехать, но бросать учебу было бы слишком незрело. Главное никого не спрашивать. Начнешь выдавать вопросы — тебя закидают восклицательными. Так и прошел его переезд в загородный кампус с проживанием. Впервые в жизни он не сомневался, хотя у сына возникло новое чувство опеки над матерью, которая до последнего просила его остаться, терроризируя словами о том, что без него она с ума сойдет от одиночества и тоски. У Лиам невольно возникали вопросы о том, все ли сталкиваются с подобными проблемами? Почему-то в его случае, каждый шаг был чрезмерно сложным, как если бы он бежал марафон с утяжелителями. Но так было не долго и в какой-то момент жизнь открылась ему с новой стороны — новые знакомства, образ жизни, даже место жительства, и вместе с тем многочисленные попытки убежать от прошлых воспоминаний. Люди не сильно отличались от тех, что были до этого, но он все же немного изменился, поэтому и взгляд на них стал тоже иным. Как будто кто-то снял заводскую пленку с его глаз и окружающий его мир стал чуточку острее и… ярче? Так прошло чуть больше года.