Что было бы, если...

*** Спустя время Голова… чёрт, голова раскалывается… я потихоньку вспоминаю, что было ночью, и открываю глаза. Я в какой-то подводной камере, рядом лежит Полкан. Он тоже начинает вставать. — Чё тут было? — непонятно зачем спросила я, потирая голову. — Тебя вырубила русалка, и нас утащили сюда, — ответил пёс. — Сказали, что в камере мы временно, и что нас ждёт разговор с царём Нептуном. — Нептуном? — переспросила я. — Офигеть… я не знала, что тут есть русалочье королевство. — Теперь знаешь, — он подплыл к решётке и попробовал её прокусить. Не получилось. — Знаешь, что плохо? — сказала я, пытаясь колдовать. — Удиви меня. — Я теперь такая медленная. И магия чуток заторможена. Смотри. Я собралась шарахнуть сферой по решётке. И если на земле она проносилась пулей, тот тут она плыла со скоростью подстреленной утки. и крылья под водой особо не помогали плавать, так что я пока лучше без них. Полкан тяжело вздохнул. — Это будет долгая история. — Стой, а где Мэди, Джеффри и Арес? — Ареса увели куда-то, я не успел увидеть. А Мэдлен и Джеффри в соседней камере. Они ещё не проснулись. Тут я краем глаза увидела движение в коридоре, за решёткой. Затем к камере подплыла та самая русалка, которая дала мне дышать под водой. — Здравствуйте, — робко поздоровалась она. — Здрасьте, — ответила я, хаотично переворачиваясь в воде. — Кто ты? — Я Серсея. А вы — настоящая королева Вестероса? — Хех, да. — Ох, боже, я так хотела поговорить с вами! — обрадовалась она. — Вы правда умеете превращаться в дракона? — Да легко… так, стоп, что ты тут делаешь? Почему ты не… ну… не пытаешься нас убить? — Понимаете… уже пятьсот лет моя семья охотится на тех, кто живёт под небом, — она показала наверх. — И мне жалко людей, которые от этого пострадали, правда. отец говорил, что всё из-за того, что пятьсот лет назад король Вестероса Ричард объявил охоту на русалок, и это продолжается по сей день… — Стоять! — прервала я. — Погоди. Никто из вестеросцев сейчас на русалок не охотится. — Но люди с островов идут в море и убивают нас. — Эти острова сейчас принадлежат королю и королеве севера, но насколько мне известно, они запретили охоту ещё до рождения Рафи… слушай, — я взялась за прутья решётки, подавшись вперёд, к лицу русалки. — Островитяне ведут охоту на русалок, и незаконно продают их за моря. — Боже, я так и знала, что вы не могли этого приказать, — заулыбалась блондинка. — Вы такая лапочка с виду. — Спасибо, — засмущалась я. — Если меня и моего мужа отпустят, то я клянусь, я сделаю всё, чтобы русалок оставили в покое. — Мужа? — она посмотрела на Полкана. — Не его. Мой муж — король Рафаил. Она вздрогнула и поджала губки. — Это такой темноволосый и упитанный? — Да! — воскликнула я. — Он у вас? — Можно и так сказать… — Ах, мой Рафи, моя булочка с кремом, наконец-то! — мечтательно заулыбалась я. — Королева, послушайте, тут такое дело… его сватают к моей сестре. — Чего?! Но он занят! — Он ей то же самое говорит. Так, позвольте я… секунду… — она протиснулась через прутья и залезла ко мне в камеру. Эх, как же классно быть худой. — Ваш муж сейчас во дворце, его держат там. — Проведи меня к нему! — я взяла её за плечи. — Умоляю. Я не видела его два месяца, я думала, его съели! — К этому всё и шло, — неловко заметила Серсея. — Я вытащу вас, только есть одна проблема. — Какая? Она показала на мои ноги. — Оу… и что делать? — Секундочку, — она коснулась моих бёдер и что-то прошептала. Меня объял свет. И вот, спустя пару секунд, вместо ног у меня длинный красный русалочий хвост. Я взвизгнула от радости, а потом до меня дошло, что Рафи меня теперь за жопку не помацает. Досадно. Потом Серсея стала учить меня нормально плавать, а не как карась на сковородке. Наловчившись, я взяла Полкана за лапу, мою руку взяла русалка, и магией вышибла решётку. Офигеть… Затем я забрала котов, которые прифигели от моего хвоста, и мы погребли из темницы. Мы выплыли на какой-то риф, и я ахнула от красоты подводного мира. Кругом рыбки, русалки, кораллы и актинии… божечки, какая прелесть. — Серсея, а куда увели Ареса? — спросил Полкан. — Мужчину, который был с нами. — Ох… его отправили в шахты. Туда ссылают всех пойманных мужчин и преступников. — А почему Рафаил не там? — спросила я. — Он слишком толстый, ещё застрянет где, — фыркнул Джеффри. Русалка посмеялась. — Нет, просто он король, и его заперли во дворце. Ну и, наверное, ваша версия. — Скумбрия, — я отвесила коту подзатыльник. — Стой, а откуда ты знаешь про дворец? — Я же принцесса. — Оу… да, логично… я так и думала. — Эх, даже пленили во дворец, — вздохнул Чешир. — Живёт там, наверное, в своё удовольствие. — На самом деле, он очень часто говорил о вас, — она обратилась ко мне. — Оу… мой розанчик, — растаяла я. — А что он говорил? — Что скучает по вам, что любит вас одну, и ещё он называл вас «своей пампушечкой». Я чуть покраснела, но радости это не омрачило. Мой сладкий толстенький объёмистый пирожок… как же я тебя люблю… — Мой дурачок, — сказала я, млея. — Моя тефтелька. — Как же мило, — пискнула Серсея. Мы подплыли к огромному и роскошному дворцу. Там через окно русалка втащила нас в свою комнату, и велела живности сидеть тут. Меня же она подвела к окну повыше, на котором была золотая решётка. — Он там, — шепнула мне девушка. — Я покараулю, а вы идите. — Спасибо тебе, — улыбнулась я, и поплыла к окну. Я поднялась и заглянула внутрь. Богато и роскошно убранная комната с огромной позолоченной кроватью, на которой лицом в подушку валялся Рафаил. Господи, мой кексик, я тебя вижу! — Рафи! — крикнула я, лупя по решётке. Он приподнялся и повернул голову. Увидел меня. — Софочка! Он рванул ко мне. Я аж растерялась немного, когда увидела, как он тут изменился. Он сильно растолстел, на нём не держались пуговки мундира, он был расстёгнут. Даже плащ не сходился на его заметно округлившемся животике. Рафаил взял моё лицо в руки и прильнул ко лбу. Я магией кое-как переместилась к нему и сильно обняла. — Моя пампушечка, — улыбался он. — Господи, как я скучал… — Пампушечка-то вовсе не я, — я ласково взяла его животик и похлопала. — Ты так поправился… такой мягонький стал… — Тут кормят как на убой, — усмехнулся он, подтянув брюшко, но это не особо помогло. — В самом деле? — Софа, я тут в золотой клетке, — вздохнул Рафи, обнимая меня. — Кормят, поят, охаживают, и не дают сбежать. — Мой ты пирожочек, — я поцеловала его. — Мой толстенький, откормленный… клянусь, так бы и съела, мой объёмистый шашлычок. — Это хвост? — изумился муж, увидев у меня плавники. — Ага, глянь, — я стала крутиться и изворачиваться перед ним, давая себя посмотреть. — Здешняя принцесса сделала. — Моя пышненькая русалочка, — умилился Рафи, обняв меня и тиская мои бока. — Моя ватрушечка. Моя самая любимая пышечка с заварным кремом. — Ну я смущаюсь, — покраснела я. — Ты прелесть в такие моменты, — улыбнулся Рафи, расцеловывая меня. — Чёрт, Рафи… Ты такой… какой же ты… ргх, так бы и облапала… — Вперёд, — он положил мою руку себе на животик. Порыкивая, я повалила мужа на кровать и стала жамкать и ощупывать его подросший животик и всё остальное. Помимо того, что у него выросло брюшко, у него округлились щёчки, размякли бочка, стали пышнее бёдра и руки, и жопка тоже… как же я обожаю его толстеющее тело со склонностью к полноте и любовью к сладкому… Наверное, он уже полторы сотни весит, а может больше… — Мой толстый сладенький король, — порыкивала я, выцеловывая его щёчки. — Мой размякший зефирчик… — Ещё, — простонал он, выгибаясь и выпячивая большой толстый животик. — Ты так потолстел, мой эклерчик… ты такой огромный, мой капризный пухленький пончик… такой мягкий, горячий, большой… ргх, иди сюда! Я потянула его на себя, переворачиваясь так, чтобы я лежала, а он был на мне. Раф упёрся руками в кровать, смотря на меня с лёгкой растерянностью. — Ты и раньше-то чуть не задыхалась подо мной, сейчас я тебя вовсе раздавлю, — воспротивился мой король. — Раздави… хочу умереть под твоим огромным животом, — я спихнула его руки, заставив упасть на себя. Меня вдавило в кровать его мягкое тело. Особенно давило на живот его брюшко. Через три секунды Рафи всё-таки поднялся, паникуя. — Нельзя так делать! Ты живая? — Давай ещё раз, — влюблённо и глупо улыбалась я. — Мне кажется, я слышал, что у тебя кости хрустнули под моей тушей. — Рафаил-Эльсинор-Тибериус Гранде! Я тебя два месяца не видела, и думала, что ты мёртв. Так что молчи и исполняй мои извращенские желания, — я повалила его на себя снова. — И между прочим, после брака у тебя нет ничего своего, у нас всё общее. — И? — фыркнул брюнет. — Не «под моей тушей» а «под нашей тушей». И этот животик теперь мой тоже, — я довольно вжалась ему в живот своим. — Господи, какая ж ты жадная. — Буду такой. Он похотливо ухмыльнулся. Затем всё-таки навалился на меня и поцеловал, намеренно не давая дышать. И возможно, эти наши телодвижения к чему-то бы привели, но в комнату ворвались русалки-стражи, и раздался женский крик: — Королевского жениха соблазняют!