Ещё бокальчик

Игорь безбожно пил. Заливал выжженую дыру вместо сердца, словно это как то поможет. Нет, не помогало, но тупая, ноющая боль и страшные образы, выворачивающие душу, в такие моменты ненадолго пропадали, а на утро он почти ничего не помнил, только липкое, неприятное чувство оставалось всегда. Он и сам понимал, что такими темпами его жизнь скоро пойдет под откос. Да что уж скрывать, уже давно уже давно пошла. Всё началось еще несколько лет назад, когда Питер полыхал в огне. Чумного доктора тогда, конечно, нашли, но Гром не верил, что это мог сделать Разумовский - воплощение доброты, неуверенности и слабости. Да и сам Гражданин много учудить не успел. Подумаешь, парочка мафиози пострадала и началась небольшая революция. Последствия быстро устранили, а Разумовского упекли в частную клинику, признав невменяемым. Даже среди богачей нашлись те, кто поддерживал основателя Вместе, видимо надеясь на его благосклонность, поэтому его "несчастная участь заключённого" больше походила на курортный отдых в закрытом санатории. Игорь сетовал на несправедливость, тот, кто громче всех кричал о коррупции и беззаконии, сам же и утонул в этом. Но он ничего сделать не мог, да и не хотел. Матёрого полицейского чуйка никогда не подводила, а наказывать того, кто возможно невиновен, он не собирался. Игорь сделал ещё один глоток крепкого, но не произошло ровным счетом ничего. Слишком мало. Допив залпом стакан, он махнул бармену, с просьбой повторить и вновь утонул в воспоминаниях. Что бы избавиться от этих навязчивых мыслей, пары бокалов виски не хватало. Потом была Венеция. В тот момент его жизнь разделилась на до и после. Нет, к счастью, никто не умер. Но его друзья решили, что во всём виноват он. Они пережили травмирующий опыт, но не учли, что Гром пострадал побольше остальных. Его любимая Юля ушла к его бывшей, Саше. Находясь в плену, девушки очень сблизились, выяснив, что ругались они не из-за полицейского, а что бы привлечь внимание друг друга. Старые знакомые итак были не очень с ним близки, их связывало только прошлое, а у многих уже была новая жизнь, свои семьи и друзья. А Дима... Бедный, несчастный Дима. Игорь сам виноват, что так отдалился от лучшего друга. Тот долго пролежал в реанимации, а после не смог спокойно выносить сочувствующий и извиняющийся взгляд друга, который при каждой встрече с ним глядел побитой собакой. Игорь влил в себя ещё янтарной жидкости и закашлялся. В груди жгло и кружилась голова, на голодный желудок пить явно было нельзя. Но ни чёрта не помогало, мысли возвращались к самым травмируюшим событиям в Сибири. Забыть, забыть, забыть! Он в бессильной ярости стукнул по барной стойке, заставив людей, стоящих рядом, вздрогнуть. Боль в руке помогла немного отстраниться, но нужный эффект еще не был достигнут. Всё ещё мало. Махнув рукой, он взял вновь наполненный бокал и вздохнул. Пей, Игорь, пей. Зачем тебе лечебницы, если есть самая лучшая терапия. Он сам не понял, как очутился на Дальнем Востоке. Совершенно случайно узнав, что Сергея похитили, Гром попытался вычислить его и последовал за ним. Какая то необъяснимая сила тянула его туда. Игорь и сам не мог понять что чувствует, не то наивную детскую обиду на рыжего за свою девушку, не то беспокойство за него. А потом он попал в бешеный водоворот событий, и вот он уже видит не одного Серёжу, а двух. Поначалу списав это на галлюцинации от удара головой, довольно скоро он понял, что ошибся. Один из них был робким и напуганным, словно потерянный ребёнок, а второй изо всех сил старался защитить того от тёмного Кутха. Паззл в голове сложился - вот тот настоящий Серёжа, который спалил Петербург и устроил вакханалию во славу анархии. Как позже выяснилось, это были личности Разумовского, до этого момента уживающиеся в одном теле. Настоящий Сергей был не в восторге от так называемой "птицы", вот тут то светлый Кутх и подсобил, разделив их. То, как отчаянно отбивался Птица, закрывая собой товарища, как бросался вперёд без страха, яростно сверкая глазами, заставило сердце Игоря на секунду остановится. Он выглядел прекрасно в своём отчаянии, из него словно выливались сила и уверенность, готовность убить и умереть за близких. Игорь разочаровано зашипел. Тогда он так и не смог поговорить с ним, силы, после совместного противостояния в роли аватаров Бога, были на исходе. А уже в мирное время пообщаться так и не довелось. Пока полицейский бегал по психбольницам и лечебницам, с попытками откреститься от всех исследований и проверок его состояния, рыжий скрывался от общественности. В какой то момент прессе всё же удалось задокументировать обоих Сергеев одновременно, а на фоне возвращения главы Вместе к обычной жизни, внимание и вовсе было устремелено на них. Пришлось заявить, что Сергей летал на Дальний Восток как раз таки с целью найти потерянного брата. Эту гениальнейшую идею предложил сам Гром, в один день заявившись на порог башни с целью помочь. На всё вопросы Серёжи, зачем он это делает, он либо ссылался на Сибирь и его невиновность, либо отмалчивался, и, грустно пожимав плечами, бросал взгляд на Птицу. Стараясь скрывать дрожащий голос и моментально потеющие ладони, Игорь и вовсе с ним не разговаривал. Как же он об этом жалел. Так бы и прижался к нему всём телом, зарылся пальцами в медные волосы, отдавая всё тепло и нежность, на которые только способен. Но он нервно сглатывал, отворачиваясь, и молчал-молчал-молчал, представляя хриплый голос, шепущий ему на ушко, какие у него глаза красивые и как в них звезды отражаются бриллиантами. Он потряс головой, отгоняя ненужные образы, и махнул повторить. Почти получилось, возможно, сейчас ему наливают последний на сегодняшний вечер бокал. Он поплетется домой по тёмным переулкам, надеясь не встретить никаких гопников и упасть на скрипящую кровать, уснув, на утро позабыв совершенно, как добрался до дома. От очередного глотка его отвлёк тот самый голос, услышав который он бы и на край света, и в окно, и под поезд без раздумий бросился, если бы только тот попросил. Списав это на последствия алкоголя и бурной фантазии, он всё же неуклюже повернулся. А, Разумовский. Не тот. Он разочарованно вздохнул, как из-за спины рыжего вынырнул ещё один. Издав какой то полузадушенный радостный восклик, он моментально пораснел, поспешно отвернувшись. Сергей и Птица поприветствовали нового-и единственного-уже-почти-друга и устроились по бокам от него. Угодливый бармен тут же подскочил, предлагая карту новым постетелям, а Игорь тем временем проклинал себя, что не ушёл чуть раньше. Он был не в лучшем состоянии, и не хотел, что бы его таким видел Он. Было стыдно, но мозг не придумал ничего лучше, чем продолжить пить с усиленным рвением. Видимо, он перестарался, судя по тому, что Сережам пришлось его тащить из бара на себе. Но так и не вспомнив адрес несостаявшегося алкоголика, ими было принято решение, что он сегодня ночует у них. Уже подходя к башне, Гром вдруг осознал, что что-то не так. Мешком картошки оперевшись на одного из, уже не разбирая, кто есть кто, он попытался трясущейся рукой достать ключи из заднего кармана. Удивлённо переглянувшись, относительно трезвые мужчины разделились, один продолжал мягко, но уверенно придерживать за талию Игоря, тщетно пытающегося найти ключи, а другой поспешил вперёд, что бы заранее открыть двери и вызвать лифт. Полицейский вдруг замер, печально и уставше подняв глаза к небу. Не видно звёзд, в большом городе была ужасная засветка, и унылое тёмное небо безразлично отражалось в его зрачках. - Знаешь, Серёжа. Мне так плохо.., - он чуть качнулся, упрямо продолжая смотреть вверх. - Тошнит?! Подожди, аккуратно, - обеспокоенный рыжий уже пытался найти взглядом скамейку или хотя бы поребрик, куда можно было бы усадить Грома, как тот протестующе замычал. - Не так плохо. Птица ведь даже и не подозревает, что я поуши в него влюблён. - Погоди, ты в меня влюблён?! - А, перепутал, пардонте., - невозмутимо повернувшись к уже вернувшемуся для помощи Серёже, он повторил: - Представляешь, Птица ведь даже не подозревает, что я поуши в него влюблён. Разумовский подхватил начинающего заваливаться на землю Игоря, недоуменно взглянув на свою копию. Тот ошарашенно смотрел в спину, облаченную в коричневую кожанку, а по его щекам медленно катились сверкающие от света фонарей слезы. На утро Игорь проснулся резко, как по щелчку, голова раскалывалась, а сам он не мог понять, где он и что тут делает. Удивлённо почувствовав тяжесть на груди, он, игнорируя вопли разума о неподвижном состоянии как минимум на протяжении дня, приподнял голову. Взгляд зацепился за рыжую макушку, спокойно сопящую на нём. Он счастливо улыбнулся, и стараясь не разбудить Птицу, принял позу поудобнее, планируя пролежать так если не всю оставшуюся жизнь, то хотя бы пол часа. Он впервые не пожалел, что напился настолько сильно. Он впервые помнил всё.