Инициация

Инициация

Анна-Аннушка, лебедь белая, солнце ясное, цветочек аленький! «Я — девочка с косичкой, тринадцать лет, ни минутой больше! Чтобы матушка не тревожилась, чтобы быть ее доченькой, чтобы мужские сердца не разбивать — что мне с ними делать-то? И вот — сон, и встреча, и столкновение. Взгляд. И — тащит меня за косичку пушистую вверх, вверх, по лесенке возраста, и пошли часы остановившиеся, и минуты затикали. И вот мои пятнадцать… И хочется уже и платье вечернее надеть, нить жемчуга на шею. Да чтобы Он, весь в белом, на танец пригласил… Но душа растет еще быстрее, душе мало личного чудо, ей нужно, чтобы и другим лучше стало. Что я могу, что умею? ДУхи — значит, да, дУхи! Больно и страшно? Кровь из носу, сознание гаснет, ужас чужой как собственный… Пусть больно! И не надо бояться за меня, я хочу помогать людям», — твердит юная гимназистка 16 лет, в строгом платье коричневом, волосы на затылке убраны, только спереди пушатся — видать, чтобы кому-то очень уж хотелось их поправить… И нет для нее ни званий, ни положений — в бордель, так в бордель, в подвал, так в подвал, в мертвецкую — и она туда же! «А Он, Он — тоже рядом, тоже этим делом занят, только что же все от меня отмахивается, не понимает! А я докажу, я тут не просто девочка мимо проходила, я ему не барышня скучающая. Я тоже справедливости хочу, и добра! Для всех-всех, и для него, такого сЕрьезного, такого каменного, да только трещинки идут, а что, если трещинку-то шпилькой поддеть осторожненько? Ну что значит, хуже будет, куда уж хуже таким застегнутым в броню ходить… Как же сердится Он, как пугается. Из огня выхватит, из могилы спасет… Ну не могу я иначе, не получается дома за вышивкой сидеть! Я одна убитых слышу, как отказать, если помочь могу? И не только мертвым — живым. Ты же сам это делаешь и себя не щадишь, ты же должен знать, что это важнее всего на свете! Что же смотришь так, Единственный? Что же молчишь? Я тебя в зеркале видела, а в глазах твоих — океан. Я же все понимаю. А если не все? А если тебе забавно только от меня, маленькой? А я уже не маленькая, я горе повидала — и обманутых, и преданных, и униженных… Ты — защитник им, и не напускай холодность, не поверю. Я же — помощь тебе, не отказывай. Ну скажи мне хоть что-нибудь, чтобы я знала, что точно права, что тебе это нужно!» Шляпка черная, лицо бледное… Сколько мук и боли рядом, у хороших людей, любящих — от непонимания! «Вот умрем мы, и кажется, что столько времени на ерунду потратили, а важного не сказали! Время, времечко… Уже и велосипед не по годам, хоть прошло-то всего ничего — год. Какой год — жизнь целая, и мне уже мои 19-20, и даже более. И волосы теперь не распустишь, и штанишки не наденешь. А на зов иду по-прежнему, только услыхав. Никого обижать не позволю, коли я рядом! Только вот тебя обижаю. Почему же вовремя остановиться не могу? Я ведь знаю, что ты любишь, и ты знаешь, что я люблю. Ты меня терпеть научился и слушать. Спасибо мне говоришь. И — обижаешь… А я — тебя. Ну зачем все так неправильно! Столько людей здесь и мимо, и у всех боль и радость, и мы им помогаем, и жить легче, и смысл есть. Не могу я так больше, ну сколько же можно мучиться! Всем нужна — тебе не нужна, и не надо. Другие хорошие люди есть, им со мной интересно, значит, я и правда — взрослая, и не просто так живу. А ты опять не веришь, злишься, а я не согласна так, я тебе никогда не лгала. А ты, ты… Ну что же Ты смотришь так, словно я тебя убиваю, ну протяни же руку, ну скажи мне хоть что-то, ну не могу я одна этот костер поддерживать, ведь догорит дотла, или мир спалит со мной! И ты горишь, и меня к себе не пускаешь… Хватит, не надо, не трогай. Я сама пойду, одна. Наказание это мое, я — неправильная, не от света. Но я по-другому помогать не умею. Вот он — свет. И Ты — светел. Неправда, я не ошибка, не тьма. И тебе сейчас сама все скажу, и поцелую — потому что ты — мой, и мы связаны. И никто другой не нужен. И мне ничего не страшно. Сколько мне лет? Не знаю, кажется, так много… А знаешь, мне идти некуда. Только в полицию, где помощь моя нужна. Только к тебе… Ты примешь и поможешь. Мы вместе — сильней. Я верю тебе, я знаю, ты делаешь что-то опасное и очень нужное. Ты рискуешь, ты можешь погибнуть. Но я не дам — или погибну, защищая. Не надо никаких обещаний и клятв, просто смотри вот так, и за руку держи. И доверься, я сама схожу выслушать твоего человека, я никого к тебе не пущу, и ничего не выдам. Мы УЖЕ вместе, раз и навсегда, аминь… Бери мою силу, мое тепло, я рядом, я за плечом, я знаю, ты никогда не сделаешь ничего бесчестного, я и сама даю тебе обещание. Тьма за окном, за дверью, и нет ничего, кроме этой комнаты, и твоего лица. Какие там цветы, кольца, глупости все, рядом — смерть, а мы сплетаем жизнь. Живи, только живи! Где бы ты ни был! Мы проросли друг в друге. Я ничего не боюсь, и ни в чем нас не виню. Я верю тебе. Я благодарна тебе — ты вытащил меня из всего ненужного и неважного, ты помог мне стать сильной. Мой свет теперь ярок и силен, я все могу. Я смогу быть без тебя, но не отказавшись от тебя. Я понесу НАС дальше, в жизнь. Я узнала и боль, и счастье, и горе и разлуку. Я умею жить и любить, и помогать. Я умею ждать. Ты не умрешь никогда. Потому что всегда будешь со мной. Я никогда не сломаюсь и не ожесточусь. Мой свет без тебя печален, но так же ярок и горяч. Это я — Анна». … И потому никогда, ни через пять, ни через десять, двадцать лет одиночества Она не станет такой, как во втором сезоне.