Скоротечная удача

      За окном листья разносит в разные стороны быстрый холодный ветер, создавая яркий золотой вихрь, что не могло не радовать глаз, несмотря на ощутимый холод. Небо было затянуто серыми плотными облаками, полностью заслонявшими и без того слабо греющее солнце, не давая ни одному лучику пробиться на землю. Однако это лишь способствовало работе, знания хотелось давать еще больше, чем в обычные дни, да и дети лучше концентрировались на заданиях. Работа била ключом.       Он совсем не ожидал увидеть такую значимую личность на этой усадьбе, да и впринципе не надеялся увидеть, но вот он, Янка Купала прямо перед ним.       Якуб был так наслышан об этом авторе, поэтому ассоциации были лишь положительными.       Однако он и представить не мог, что тот окажется таким робким, или же так показалось на первый взгляд?       Янка также стоял и лишь рассматривал Якуба в ответ, окидывая его таким же вдумчивым взглядом, вероятно, в его голове также раскрылись новые карты о нем и он пытался сопоставить их со всем услышанным. В голове была тысяча и одна мысль, потому на совершение каких-либо действий он никак не решался.       Разговор все же состоялся, Якуб первым пошел на контакт, выводя Купалу из некого транса. По мере разговора открывались новые детали в образе загадочного деятеля. Как только они перешли на тему Родины, серьезные черты лица скрылись за теплой улыбкой, а глубокие глаза прищурились, открывая истинное обличие его души.       Он оказался мягким, открытым, а главное бескорыстным и благодарным человеком.       Именно тогда Колас и почувствовал, что это начало отличной дружбы.       Как оказалось позже, они оба преподавали в Академии Наук, что поощряло более частые встречи и не могло не радовать авторов. В перерывах между занятиями они бурно обсуждали темы своих же лекций друг с другом, уж больно интересно было чужое мнение и очень приятен разговор. При их взаимодействии серьезность образа Купалы улетучилась , будто и вовсе не было этого качества у Янки. На лице красовалась гордая за свои слова улыбка, а в ушах заседал доверительный тон деятеля. А смеющийся над глупой попыткой шутить Купала был чем-то особенным, что грело душу и заставляло улыбку поселяться на губах.        Якуб не был одарен прекрасным чувством юмора, однако в таких моментах это даже шло ему на пользу. Видя любезную улыбку на измученном, а иногда даже и поникшем Купале, Якуб успокаивал свою душу.       Иногда выдавалось ехать вместе на политические сессии, что радовало обоих из-за компании друг друга. Вся дорога проходила за разговорами в благоприятной атмосфере. От каждой встречи с друг другом в сердце откладывались маленькие частички непонятного никому счастья, но это их не волновало, пока рядом сосед, готовый заговорить тебя до смерти новостями.       30-ые годы стали лучшими для поэтов, ведь они оба жили в Минске,их счастью не было предела. Они виделись буквально каждый день и оба пребывали в прекрасных ощущений от этих встреч.       Деятели любили прогуливаться по красивым улочкам, скрытым от глаз обычных жителей Минска.       Партия в шашки за чашкой чая также являлись отличным времяпровождением для писателей, за которым они делились своими креативными идеями и амбициозными планами на будущее. Все это было так привычно для них, но каждый раз приносил гамму эмоций и чувств, будто первый.       Когда Якуб выезжал за границу по делам, Купала никак не мог привыкнуть к ощущению потерянности и одиночества, что писал длинные письма другу, получая в ответ такие же масштабные ответы, где Колас также упоминал, что ему непривычно одиноко без компании друга и он ждет не дождется возвращения на родину.       Янка складывал все письма в стопку и хранил их возле камина, ведь обе вещи согревали его душу.        В тяжелые моменты Колас невольно вспоминал беззаботный смех Купалы и голова будто легчала от этих воспоминаний.       Все бы и продолжалось так, если бы не трагичная смерть Янки в 1942. Колас не выходил из комнаты два дня, отказываясь даже есть. Он никак не мог смириться с потерей, поэт не понимал почему в груди так саднит, а сердце разрывается печалью.       Теперь его улыбка навевала лишь горечь и печаль, от которой даже спустя года Якуб не смог избавиться.