Ты мне доверяешь?

пытаюсь сказать, что твой щит мне не нужен, потому что враг наш уже безоружен. ×⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ сожаление, чувства, тебя не оставлю, наши ошибки я исто исправлю. ×⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ и снова глаза цвета моря откроешь, любовь свою уже в них не сокроешь.

××К××

Ещё месяц назад, выйдя из больницы, мы с Питом тут же попали на первые страницы местных газет. И хотя мы с ним решили, что не хотим освещать эту историю в прессе, кто-то сделал это за нас. До сих пор неизвестно, как именно просочились слухи. Возможно, кто-то из когда-то приближённых Кабана рассказал о его отвратительных увлечениях за немаленькую сумму или защиту перед властями за сокрытие информации, может, кто-то в больнице услышал много интересного, а может, кто-то из знакомых не удержал рта на замке. В любом случае, то, что миру стало известно о его пристрастиях уже ничего не изменило. Фатцо Блинг был найден мёртвым у себя в загородном доме его дочерью, где она же и обнаружила пленников. Врачи диагностировали остановку сердца. Такова была официальная информация, попавшая в массы. Но слухи, что ворохом прошлись по столице, были куда менее прозаичны. Сама Глория молчит как партизан, хотя я уже не раз пыталась докопаться до истины. Всё слишком подозрительно гладко в этой истории. Девушка приняла на себя правление империей отца. Как она говорит, она никогда не желала этого, и я ей верю, но это шанс для неё исправить все те беды, что натворил Кабан. И она этим действительно занимается. Глория умная и достойна того, чтобы к ней относились непредвзято, и я уверена, она добьётся этого, покажет всем. И из неё выйдет прекрасная бизнес леди. Мы с Питом съезжаемся. Буквально пару часов назад я перетащила свой чемодан через порог его квартиры. В наших карьерах произошли разительные скачки. После того, как мы оказались на первой полосе, о нас узнал абсолютно весь Капитолий, если не целый Панем. Нам не нравилось такое внимание, но для нас это в некотором роде обернулось плюсом. Больше людей обратили внимание на наше творчество. И хотя я решила на какое-то время завязать с музыкой — с музыкальным бизнесом, не с самой музыкой — Пит после произошедшего наоборот полностью погрузился в рисование. Он изображает на холстах по несколько зарисовок в сутки. Он говорит, что эти образы мешают ему и таким образом он освобождает от них своё сознание. Просто перемещая их в другое место. Я понимаю его. То же самое происходит со мной, когда я изливаюсь в текста песен, в ноты, в мелодии. Первое время Эффи злилась на меня (разумеется после того, как отошла от шока) из-за того, что я не хочу выпускать музыку. По её словам, сейчас может быть самый подходящий момент и его нельзя упускать. Но старый добрый Хеймитч смог утихомирить жену и объяснить ей каково мне сейчас. Что мне не хочется делиться этим с миром, а Пит прекрасно может сделать это и за двоих. Я была в некотором смятении, когда он ни капли не расстроился из-за потерянной ноги. Может, так он пытается заставить меня перестать чувствовать вину. Он шепчет мне это каждый раз, когда я с затравленным видом смотрю на его новый сверхнавороченный протез. Мне не противно, нет, но ужасно больно. Однако, он заверяет, что это пройдёт. — Твой бойфренд повар, а у него холодильник полупустой. Даже алкоголя нет! Ликёра какого-нибудь... Вдруг понадобится для выпечки? — бушует на кухне Джоанна, пока я, поджав ноги и уставившись в телевизор, однако не смотря его, сижу на диване в гостиной. — Бывший повар, — неосмысленно отвечаю я. — Ты вещи собираешься разбирать? Помочь? — Нет, скоро поднимется Прим, и тогда мы сделаем это. Сестрёнка с мамой теперь живут практически рядом. Мне так сильно нравится этот район, что я настояла на том, чтобы они переехали. К тому же отсюда куда ближе до больницы и университета, в который поступила Прим. Вроде бы живём раздельно, но всё равно рядом. Случившееся теперь ещё долго не позволит мне отпустить от себя хоть кого-то. Но и досаждать я не собираюсь. — Ну как знаешь, — Джоанна наконец находит бутылку вина, припрятанную где-то в закромах кухонных шкафов, и довольно бормочет что-то себе под нос. Через пару минут она плюхается на диван с двумя бокалами, протягивая один мне. — Что-то вы как-то быстро съехались, — она оценивает взглядом обстановку. — Пытки сближают? Подруга как всегда бесцеремонна, но именно это мне в ней и нравится. — Ещё как, — только лишь отвечаю я, делая глоток, чтобы расслабиться. Тут же я слышу шум у двери и, обернувшись, замечаю виновато улыбающегося Утёнка. — Прости, опоздала. Гуляла. Ох, и я даже знаю с кем. У Прим появился парень. Они будут учиться в одном университете. Хороший парень, насколько мне известно, однако я буду тщательно следить за обстановкой между ними. Свою сестру я кому попало не доверю. Ему придётся доказать, что он её достоин. — Ничего страшного, — улыбаюсь я. Вместе мы принимаемся разгребать вещи, которые не занимают так уж много места. Однако Эффи всё равно заставила меня уложить в чемоданы всё те наряды, что я никогда не носила и вряд ли когда-то надену. — Ну и как там у вас? — я многозначительно смотрю на Мейсон, вешая кружевную рубашку на вешалку. — Если ты о красавчике, то никак. Я демонстративно закатываю глаза. На самом деле Джоанна утрирует. Она слишком нетерпелива. Да, они с Гейлом не стали парой по взмаху волшебной палочки, но они в любом случае сблизились. Много времени проводят вместе, смеются, веселятся. Мне кажется, я впервые видела Гейла таким расслабленным. С ней он другой. Бывает, конечно, он до сих пор бросает на меня обвиняющие взгляды, хотя и старается этого не делать, считая, что я всё ещё «жертва». Но это я тоже понимаю. Я разбила его сердце, и чтобы восстановиться ему нужно время. И я уверена, что совсем скоро это случится, если верить улыбкам, которые играют на его лице, когда он общается с Джо. — Значит, всё идёт так, как надо, — смеюсь я. Вертя в руках брюки, я принимаюсь сворачивать их, как вдруг чувствую подступающий к горлу ком. Неприятный, нет, просто отвратительный. Молниеносно я оказываюсь в ванной комнате и склоняюсь над унитазом. Через пару минут отдалённо осознаю, что кто-то поглаживает мою спину, пока меня всё ещё выворачивает наружу. Когда ужин оказывается снаружи, я наконец могу подняться на ноги. Ужасная усталость вдруг проходится волной по всему телу и решает задержаться в нём. Прим взволнованно смотрит на меня, сидя на полу рядом. — Всё хорошо? — Теперь лучше, — я встаю и принимаюсь умываться, стараясь при этом ободряюще улыбаться. — А ты, птичка, случаем не залетела ли, — Джоанна с прищуром смотрит на меня, облокотившись одним плечом о дверной косяк, — в клетку… Я бросаю на неё настороженный взгляд через зеркало и ловлю такой же от сестры. Нет. Это вряд ли. — У тебя нормальный цикл? — спрашивает Прим, проявляя навыки настоящего будущего медика. — Нет, но в больнице сказали, что из-за сильного стресса он может сбиться и это нормально. — То есть последние месячные у тебя были давно? — уточняет она. — Да, но мы… — Мой голос затихает в шуме, который зреет у меня в ушах. Словно волны океана приходят в буйство и сейчас решают погрохотать, потворствуя раскатам грома, властвующим в моей голове. Мы всегда предохранялись. Всегда. Кроме одного случая. В Четвёртом. Мои брови ползут вверх. Дыхание сбивается, а Прим берёт меня за ледяную руку и усаживает на опущенную сидушку унитаза, потому что у меня настоящий ступор. Нет. Мне нельзя. Я не хочу. Слишком рано. — Ладно, я… — она бегает глазами по комнате, заглядывает в ящики тумбочки, в шкафчик за зеркалом. — Я сбегаю в аптеку, что находится внизу, и сразу вернусь, хорошо? И мы всё выясним наверняка, пока не стоит что-либо надумывать. Сестра хладнокровна и рациональна. Она выбегает из комнаты, и я слышу только как где-то в отдалении хлопает дверь. У меня всё ещё шок. Джоанна медленно подходит ближе и присаживается на корточки передо мной. — Ты боишься? — напрямую спрашивает она. Я фокусируюсь на её тёмных глазах, но ничего не могу в них прочесть. Поэтому просто киваю. Я кивнула? Не помню, поэтому киваю ещё раз. Я и правда боюсь. Я не готова стать матерью. Ещё слишком рано. Я ведь совсем ничего не успела сделать. Когда Прим возвращается, я сижу всё там же, потирая пальцами виски. Холод рук придаёт какого-то успокоения. — Вот. Купила три. На всякий случай. Бывают погрешности. Если бы я была в состоянии, я бы усмехнулась её практичности. Но я просто выставляю их обеих за дверь, трясущимися руками делаю что надо и оставляю на раковине. Сама выхожу, не хочу сидеть там на нервах и ждать, превращая секунды в часы. — Хочешь, я посмотрю? — спрашивает Прим, присаживаясь ко мне. — Хорошо, — произношу я. Пока мы ждём, в неловком молчании продолжаем раскладывать вещи. Движения становятся механическими и необдуманными, красивые стопки сложенной одежды превращаются в гору наваленных вещей. Практично распределённые отдельные части одежды смешиваются и трусы оказываются на полке с футболками. Джоанне приходится всё переделывать за мной, пока мой невидящий взгляд уставлен в стену. Когда Прим уходит в туалет, я уже сгрызаю ноготь под корень до боли на одном пальце и принимаюсь за кожицу. — Ты не беременна, Китнисс, — спокойно произносит Прим, и гнетущая тишина наполняется звуком моего облегчённого выдоха. — Наверное, отравилась. Или, — она косо смотрит на стоящий на тумбочке допитый бокал, — вино было лишним. Больше никто эту тему не поднимает. Напряжённая атмосфера, которую я так и излучала, постепенно испаряется, Джоанна старается сгладить всё неуместными шутками и хохотом. Когда та уходит, мы с Прим ещё какое-то время смотрим в темноте телевизор, пока не приходит Пит. Прим целует меня в щёку и уходит вниз, домой. — Ну как там? — спрашиваю я. — Хорошо, мы обо всём договорились. Выставка пройдёт на Аутрейдж. Я невольно смеюсь, услышав знакомое название улицы, куда мы с Питом ходили на одно из первых свиданий на пресловутую выставку современного искусства. А теперь там выставится он. Я горжусь им, он много работает для этого. — Хорошо, значит, сводишь меня на неё? — я кокетливо хлопаю ресницами. — А потом ужин? — Пит опирается локтями на спинку дивана, резко приближаясь к моему лицу, и целует в нос. Я довольно улыбаюсь ему. — Ага. — Разобрала вещи? — Что-то вроде того. Кстати… Я хотела спросить, — я отвожу глаза, закусывая губу. — У тебя одна комната заперта. Что за ней? Пит усмехается и смотрит на меня как-то загадочно. — Хочешь узнать? — его голос становится ниже. Я киваю. Он протягивает мне руку, предлагая подняться. Принимаю её, и Пит ведёт меня прямо к недающей мне покоя двери. Ставит прямо перед ней. Вручает свои ключи, заранее подобрав нужный. — Ну же, открывай. Нерешительно я вставляю ключ в замочную скважину и резко поворачиваю, боясь передумать. Понятия не имею, что там. С пристрастиями Пита в виде слежки за мной я хоть как-то смирилась, но если у него тут какая-нибудь комната пыток… Дверь распахивается и передо мной предстаёт… каморка для швабр. Кажется, я разочарованно выдыхаю, а Пит начинает смеяться. — А ты что думала? — Ничего я не думала, — я тыкаю локтем в его заранее напряжённый живот, краснея. — Просто непонятно зачем было её запирать. — Тут химикаты, которые используются для устранения последствий неаккуратного написания моих картин, да и для уборки всякое. А вообще, когда я заехал в эту квартиру, оно уже было закрыто, так что я и подумал, что так безопаснее, — в его голосе так и сквозит улыбка, которую он пытается сдержать. Боже. Неужели я действительно разочаровалась? И неужели это так заметно? — Ясно, — бурчу я. — Пошли спать, я устала, — хватаю его за руку и тащу в тёмную комнату, чтобы он не успел разглядеть моих красных щёк. На ходу он хлопает дверью. Я быстро сбрасываю с кровати покрывало и забираюсь под лёгкое одеяло. Пит ещё какое-то время вошкается с одеждой, переодеваясь в пижамные штаны. Теперь это у него не выходит так ловко как прежде. Кровать рядом проминается, и я чувствую тепло его тела, когда он обнимает меня сзади, прижимая к себе. Его естественный запах дурманит, а ласка, когда губами он касается моего плеча, обжигает. — Всё в порядке? — спрашивает он. — Да, — отвечаю, не подумав. А у самой все мысли возвращаются к недавним событиям. Наверное… Нет, несомненно, найдётся женщина, которая убила бы за радость материнства, особенно от любимого человека. Особенно от такого, как Пит. Но как бы сильно я его ни любила, как бы недавние события ни связали нас вместе ещё крепче, к такому серьёзному шагу я ещё не готова. Мы оба слишком молоды для детей. Однако… Именно сейчас, когда вот он, рядом, я испытываю какое-то странное чувство потери. Я словно расстроена из-за того, что я рада. Рада, что не оказалась беременна, но при этом мне и грустно из-за этого. Стоит только закрыть глаза и представить, каким бы он мог быть, или она, наш ребёнок, как все эти чувства неоднократно усиливаются. Почему до меня всегда так долго доходит? Что я за идиотка такая? Да я бы от радости прыгала, если бы тесты оказались положительными. Да, испугалась бы, но сам Пит и помог бы мне преодолеть это чувство. Одним своим присутствием. Я поворачиваюсь к нему лицом, и кончики наших носов соприкасаются. — У нас мог бы быть ребёнок, — шепчу я. Тело Пита напрягается, а яркий взгляд сверлит меня даже во тьме. — Сегодня меня тошнило, и я решила, что это оно. — И? — настороженно спрашивает он. Вместо ответа мотаю головой, а с ресниц падает капля слезы. Вот же предательница, кто её звал? Его руки аккуратно гладят меня по предплечьям. — И что ты чувствуешь? — Не знаю. Сначала я обрадовалась, ведь я ещё не… — Да, я понимаю, — Пит прижимает меня ближе к себе, и от его тёплого дыхания становится легче, как от порции кислорода. — Для этого ещё рано. Я утыкаюсь лицом в его горячую кожу, и мне становится намного спокойнее от осознания того, что этот человек всегда поддержит меня. Или образумит, если понадобится. — Но, ты бы хотела? — с какой-то надеждой в голосе спрашивает он, выждав какое-то время. Я поднимаю на него взгляд, встречаясь глазами. — Да, — честно отвечаю я. — Но не сейчас. И я не вру. В этом человеке я нашла себя, нашла покой и уединение. Пусть мы нанесли друг другу немало ран, но они только подкрепили и усилили наши чувства. У нас ещё есть проблемы, с которыми предстоит много работы, но мы к ним готовы. Впереди у нас многие годы и множество шансов на создание новых отношений. С полным доверием. Без обмана. С безоговорочной любовью и полной поддержкой. Без давления. Без ограничения. Без боли. — Значит, так и будет. Когда-нибудь. Пит мягко улыбается. Той самой обворожительной улыбкой, на которую просто невозможно не ответить. Целует меня в лоб и снова крепко прижимает к себе. — Когда-нибудь, — тихо повторяю я и проваливаюсь в самый лучший сон за всю мою жизнь. Сон нашей будущей жизни.