С любовью, от папы и мамы

Одесса лежал на своей кровати, курил, стряхивая пепел на простыни, мимо переполненной пепельницы, и безучастно смотрел в окно. На дворе была вторая половина июля, поэтому темнело довольно поздно. Комнату заливал тёплый золотой свет. Через открытое окно доносились крики детей, играющих на детской площадке, обрывки разговоров прохожих, шум машин. На подоконник шумно опустился голубь, посидел пару минут и улетел. Женя застыл, словно изваяние, лишь сигарета в руке не давала ему полностью превратиться в статую. Парень думал о том, что ему придётся провести сегодняшний вечер в полном одиночестве. А ведь, случись всё по-другому, Женя мог уже откупоривать бутылку вина, привезённую Ростовом, слушать какие-нибудь смешные истории с работы и ни о чём не думать. Хотя бы на вечер позабыть о вражде двух столиц, о запрете на отношения между Лёшей и Женей, об этой всепоглощающей тоске, когда парни не вместе. Но всё сложилось как сложилось, одно сообщение от «Мужа», полученное несколько часов назад: «Извини, я не приеду, Москва работой завалил. Попробую выбраться в другой раз.» моментально погрузило Женю в состояние сначала дикой ярости, а затем полной апатии. Они так долго планировали эту вылазку, придумывали алиби, старались, чтобы в план было посвящено минимальное количество человек, а те, кто посвящены — были надёжными людьми, умеющими держать язык за зубами. Но, такое ощущение, что у Киева и Москвы была чуйка на Ромео и Ромео Джульетту местного разлива, иначе как объяснить тот факт, что Киев с самого утра дёргал Женю по разным вопросам, а Москва так вообще чуть ли не управление страной взвалил на бедного Лёшу. Прошло около получаса. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, окрашивая небо в сине-фиолетовые цвета. В открытое окно начала пробираться ночная прохлада. Дунайский поёжился и медленно встал с кровати, пытаясь вернуться в привычный ритм жизни. В комнате царила полутьма, поэтому парень направился к выключателю возле выхода из комнаты. Рука Жени замерла на кнопке выключателя, в тот момент, когда за входной дверью послышалось странное шевеление и приглушённое чертыхание. А вслед за ними тихий скрежет дверного замка и звон чего-то металлического. Одесса насторожился. Парень убрал руку с выключателя и бесшумно, словно кошка, зашёл в небольшой коридорчик, ведущий прямо к входной двери. Женя вплотную подошел к двери и посмотрел в глазок. Темнота. «Вот гады, лампочку выкрутили. Тоже мне, ограбление со взломом» — пронеслось в голове у Дунайского. Парень аккуратно взял пистолет, лежащий на полке рядом с ключами и застыл, решая что делать дальше. Посчитав, что лучшая защита — это нападение, Женя быстро провернул ключи в замке, распахнул дверь, снося недоделанного взломщика, и рявкнул: — Лежать, если жизнь дорога! На лестничной клетке была темнота, хоть глаз выколи, и то, что свет не зажёгся от голоса Жени, подтверждало теорию о выкрученной лампочке. Дунайский нацелил пистолет в ту сторону, откуда доносился шум пытавшегося подняться с грязного пола несостоявшегося грабителя. — Лежать я сказал! — Женя! Жень, тихо, это я! Одессу будто ударили под дых, когда он услышал этот голос. Руки мелко задрожали, и парень опустил пистолет, не веря тому, кто перед ним. Будто в прострации Женя поднял руку и щёлкнул выключателем. Тёплый жёлтый свет озарил небольшую прихожую и, главное, осветил позднего гостя. На полу подъезда сидел Ростов, одной рукой держась за ушибленную голову, а вторую примирительно подняв вверх, и улыбался, глядя на свою «Жену», словно лабрадор на хозяина. Чуть слева от него валялся дипломат, с которым парень приехал. Дунайский отшатнулся от двери. Его разрывало от переполняющих эмоций. Хотелось наорать на этого идиота, каким-то образом оказавшегося в другой стране, хотя у того вроде как были важные, сука, дела. Хотелось втащить Донского в квартиру, приковать к батарее и никогда больше не отпускать, послав нахуй Киева и Москву с их государственными распрями. Хотелось прикоснуться, убедиться, что Ростов перед ним — не плод окончательно двинувшегося от одиночества мозга. Хотелось прижаться, вдохнуть такой родной запах и срастись, сплавиться, стать одним целым с Лёшей. Женя был в ступоре. Он опустил голову и до боли сжал рукоятку пистолета, пытаясь справиться с бурей внутри. — Хе-ей, ты что, не скучал по мне? — с улыбкой произнёс Ростов, удивленно глядя на стоящего столбом Дунайского. — Я рассчитывал на более тёплую встречу вообще-то. Лёша поднялся, зашёл в квартиру, аккуратно прикрыл за собой дверь и медленно подошел к Одессе. — Жень, всё в порядке? — Донской нежно коснулся подбородка младшего, пытаясь приподнять его лицо и заглянуть в голубые, словно частички утреннего неба, глаза. — ...идиот. — Что? — Лёша не понял шёпота своего парня, выхватывая только последнее слово. — Я говорю, что ты идиот! — Дунайский резко поднял голову. — Какого чёрта ты тут делаешь?! У Жени был такой вид, словно ещё чуть-чуть, и Ростов получит не только от двери, поэтому Лёша быстро сориентировался, уронил свой дипломат, по-медвежьи сгрёб младшего в объятия, уткнул к себе в ключицы, а сам зарылся в мягкие русые волосы носом. — В последнюю минуту подвернулся шанс ускользнуть, правда не так незаметно, как планировалось. Я решил сделать тебе сюрприз, — Лёша поглаживал любимого по волосам, медленно качаясь из стороны в сторону, словно убаюкивая свою ненаглядную «Жену». Пистолет выпал из ослабевших пальцев, и Донской отпихнул его ногой под тумбу, от греха подальше. Одесса попытался отстраниться из объятий, однако Лёша ещё крепче вжал его в себя. Дунайский поднял голову, обхватил ладонями лицо старшего, мягко поглаживая его большими пальцами по щекам и, глядя прямо в глаза, произнёс: — Боже мой, ты у меня такое чудо, я не могу просто, — Женя переместил руки на воротник рубашки Донского, крепко сжал и потянул на себя, одновременно с этим приподнимаясь на носочки. Парни слились в поцелуе, вкладывая в него все эмоции от радости встречи. Лёша прижал своего молодого человека к стене, одной рукой держа его за поясницу, а вторую плавно переплетая с пальцами Жени. Дунайский крепко сжимал руку любимого и мелко подрагивал, когда старший пальцами оглаживал тазовую косточку Одессы, выглядывающую из-под поднявшейся футболки. По телу младшего города прокатилась волна жара, в тот момент, когда губы Лёши переместились на шею и начали покрывать её поцелуями. Одесса откинул голову в сторону и шумно выдохнул, закусив губу. Неожиданно Ростов оторвался от шеи любимого: — А ты так и не ответил, скучал или нет? — в глазах Донского плясали маленькие чертята. Вместо ответа Женя ещё сильнее приподнялся на носочки, притянул старшего к себе и вновь поцеловал, зарывшись рукой в тёмные кудри. Сердце билось как сумасшедшее, хотелось быть ещё ближе друг к другу, хотя ближе уже некуда. Поцелуй уже больше напоминал грызню, чем нежное воссоединение. Каждый из парней пытался перехватить инициативу. Ростов опустил руки на ягодицы Жени и крепко сжал, заставляя младшего застонать прямо в поцелуй. В отместку Одесса сильнее прихватил волосы Донского и оттянул. Ростов слегка прикусил губу Жени, от чего по его телу прошла целая волна мурашек. Температура в маленьком коридорчике стремительно повышалась. Жене казалось, что он буквально тает под обжигающе-горячими ладонями Ростова, казалось, будто Лёша с каждой новой секундой поцелуя вытягивает все страхи и тревоги младшего. Дунайского уже откровенно колотило, поэтому он просто подпрыгнул и обхватил ногами своего парня, попадая прямо на стояк Лёши. От давления на свой и так возбуждённый член, Донской разорвал поцелуй, упёрся лбом в холодную стену возле головы Жени, рыкнул и начал агрессивно толкаться вверх, имитируя половой акт. Женя вздрогнул, словно от удара током, и протяжно сладко застонал. Лёша моментально закрыл ему рот ладонью. Эта привычка появилась из-за редких и очень мимолётных встреч, где у них не было возможности остаться наедине, и приходилось быть максимально тихими и незаметными. Но сейчас, в квартире Жени они были совершенно одни и скрываться ни от кого не надо было. Дунайский больно прикусил пальцы старшего, чтобы тот убрал руку, но сразу примирительно поцеловал место укуса. Сердце билось где-то в горле и с каждой минутой грозилось выскочить навстречу Ростову. Лёша опалил дыханием ушко младшего, слегка прикусил мочку, обвёл языком, а затем прикусил и верхний хрящик. От хриплых стонов в ухо у Одессы закружилась голова, и парень начал задыхаться от всевозможных ощущений. Казалось, Ростов ласкает его везде одновременно. Женя превратился в один сплошной оголённый нерв, настолько остро воспринималась любая ласка. — Держись крепче, — прошептал старший, поудобнее перехватил его под ягодицы и понёс в единственную спальню. Ростов попытался бережно опустить Женю на кровать, но тот спиной повалился на простыни, снося на пол переполненную пепельницу, и потащил за собой Донского, утягивая его в очередной жаркий и мокрый поцелуй. Тут уже ничего не стесняло парней в действиях, поэтому Лёша начал быстро, насколько это возможно, стаскивать с Дунайского домашнюю футболку. Женя же не стал церемониться с рубашкой старшего и просто со всей силы рванул края в разные стороны, так, что пуговицы разлетелись по всей кровати. — Ну и что это такое, — Лёша оставил засос на бледной ключице Одессы и поднял голову. — Плевать... — хрипло стонал Женя, — купим новую. Руки Ростова будто жили отдельной жизнью от хозяина. Пока парень оставлял череду засосов на шее и плечах Дунайского, не пропуская ни одного миллиметра солоноватой на вкус кожи, руки уже полностью стянули домашние штаны младшего и теперь, занырнув ладонью под резинку боксеров, ласкали член. Одесса в исступлении прикусил костяшки пальцев и протяжно заскулил. Он терялся в руках Лёши. Болезненно тянущие ощущения от засосов-укусов сверху, невесомые круговые поглаживания головки снизу разрывали младшего парня. По ощущениям он находился одновременно в пучинах Ада и Райском саду. Дунайский выгнулся дугой, упираясь стояком в живот Ростова и намекая на то, чтобы тот переходил к более активным действиям. Парень дотянулся руками до брюк Лёши и начал активно их царапать, недовольно похныкивая. Ростов усмехнулся. Он отстранился от Одессы, тягуче медленно снял с себя рубашку и принялся расстёгивать ремень брюк, смотря парню прямо в глаза и проверяя остатки его выдержки. Как только одежда Донского оказалась на полу, Женя ринулся вперёд, становясь на колени, и оказался лицом перед членом партнёра. Член был красивым, нет, даже великолепным. Крепкий возбуждённый ствол, увитый венами, с выступившей каплей смазки. Идеальный по своей форме и размеру. Женя слегка подул на него, пальчиком обвёл уретру, вызывая небольшое шипение у Ростова, а затем неуверенно облизнул головку. Шумный вздох от старшего побудил Дунайского двигаться дальше, поэтому парень принялся вылизывать весь ствол, обильно смачивая его слюной. Женя двигал головой быстро, рвано, пытаясь вобрать сразу всю длину. Сгорая от желания, он слишком торопился и не мог прийти к нормальному темпу. Давился, выпускал член изо рта, пытался избавиться от слюны, заполнившей рот, и снова заглатывал. Ростов положил руку на макушку младшего, замедляя его и настраивая на более умеренный ритм. Вскоре, когда Одесса перестал задыхаться и начал спокойно насаживаться ртом на ствол, Лёша блаженно прикрыл глаза, откинул голову назад и начал гортанно постанывать, заставляя младшего парня неудовлетворённо ёрзать. Женя выпустил член изо рта, принялся надрачивать его рукой, а сам потянулся вверх за очередным поцелуем. Языки сплелись, передавая друг другу вкус Ростова. Лёша слегка прикусил нижнюю губу Дунайского и оттянул её, что заставило Одессу вздрогнуть и протяжно застонать в губы любимого. Большими пальцами Донской ласкал возбуждённые бусинки сосков Жени, остальными пальцами слегка царапая его рёбра. Рука Одессы на члене двигалась всё быстрее, приближая старшего к разрядке, поэтому ему пришлось отстраниться и положить свою руку поверх руки младшего, замедляя дрочку. — Тише, малы-ыш, мы же не хотим закончить всё раньше времени, — от такого нежного обращения Одесса моментально залился краской. Донской на секунду подавился воздухом, настолько великолепным был вид. Лёша повалил Женю на простыни и навис сверху. Под ним лежало одновременно и самое милейшее и самое развратное существо, которое он только знал. Младший парень медленно поднял руку, чтобы убрать русые пряди волос, лезущие в блаженно прикрытые глазки. На безымянном пальчике блеснуло кольцо. Точно такое же кольцо, только размером побольше, находилось на пальце у Ростова. Кольца, которые они купили ещё до того самого две тысячи четырнадцатого года. Кольца, которые теперь им обоим приходилось прятать, носить на шнурках под слоями одежды и возвращать на своё законное место только в моменты, когда никого нет рядом. Ростов потянулся вперёд и нашарил в провале между матрасом и изголовьем кровати бутылёк смазки. Донской наконец-то избавил младшего от нижнего белья, по которому растеклось уже достаточно большое и яркое пятно естественной смазки и выдавил на пальцы немного лубриканта. Женя развёл ножки в стороны, полностью раскрываясь для партнёра. Перед Донским открылась та самая картина, что часто являлась ему в эротических снах, после которых приходилось исступлённо дрочить в ванной, упёршись одной рукой в холодный кафель. Небольшой аккуратный член, весь истекавший предэякулятом, поджатые яички и розовое колечко мышц. Ростов растёр смазку между пальцев, слегка согревая её, а затем большим пальцем обвёл сфинктер, который непроизвольно сжался от прикосновения. Одесса заскулил, резко откинул голову назад, обнажая шею, почти полностью покрытую тёмными пятнами засосов. — Всё хорошо, расслабься, — Лёша успокаивающе гладил Женю по животу. Он перехватил ногу младшего под коленом, поднял её и начал оставлять невесомые поцелуи, постепенно спускаясь всё ниже и ниже по внутренней стороне бедра. Один раз, не удержавшись, парень слегка прихватил зубами нежную белую кожу, а затем потёрся о розоватое пятнышко щекой. Одесса шумно вдохнул и полностью расслабился, предоставляя партнёру полную власть над своим телом, а его член стал сочиться смазкой ещё активнее. Лёша ещё раз огладил сфинктер, а затем аккуратно надавил, вводя первый палец. Ростов начал постепенно разрабатывать парня, медленно обводя нежные стеночки. Вскоре к первому пальцу добавился и второй, и старший развёл их ножницами, вырывая из Одессы мелодичный стон, что являлось музыкой для ушей Ростова. — Давай... — с придыханием сказал Женя, — давай ещё. Лёша скорее бы выстрелил в себя, чем в данный момент перечил своему любимому. Женя уже откровенно насаживался на три пальца, с усилием подаваясь вперёд и цепляя ногтями простыни. Донской предпочёл бы ещё сильнее растянуть парня, но тот с нетерпением прохныкал: — Всё, я больше не могу! Войди в меня уже наконец! — глаза младшего блестели, словно он был готов в любой момент расплакаться. Лёша с хлюпом вытащил пальцы, наблюдая как из раскрытого отверстия обильно вытекает смазка. Ростов огляделся по комнате в поисках своей сумки и вспомнил, что та осталась в коридоре. Парень начал вставать, но Одесса моментально подскочил и вцепился ему в плечи, не давая отстраниться. — Ты... ты куда собрался? — перевозбуждённому Жене казалось, что если он сейчас отпустит от себя Донского, то тот больше не вернётся, и вся ситуация окажется не более чем сном. — Жень, презервативы. Сумка в коридоре осталась, я на секунду, — Ростов успокаивающе провёл по худым бокам партнёра. Одесса откинулся на подушки, утягивая старшего парня за собой, смущённо отвёл взгляд в сторону. Чёлка упала на глаза Жени, не давая Ростову заглянуть в любимые глаза. — Давай без... них, — Женя нервно закусил губу, а затем переместил одну руку в тёмные кудри Донского. — У меня же кроме тебя никого нет... Так что я чистый. Затем он повернул голову в сторону Лёши и посмотрел прямо в зелёные глаза напротив. — Или вдруг ты мне изменяешь? — в голосе послышались ледяные нотки, и ногти больно впились в плечо старшему. — Ну как же я могу изменять своей столь прекрасно опасной жёнушке, — Донской улыбнулся и начал покрывать лицо Одессы быстрыми поцелуями, пытаясь разгладить морщинку, залёгшую между бровей. Ростов приподнялся над Женей и развернул его к себе спиной. Дунайский моментально прогнулся в спине, с нетерпением отставив пятую точку и пошире разведя ноги. Дырочка вся покраснела и непроизвольно то сжималась, то разжималась. Лёша выдавил смазку на руку и обильно растёр по своему члену, а излишками ещё раз прошёлся по сфинктеру. Одесса тяжело и часто дышал, сжимая подушку побелевшими пальцами. Ростов приставил член ко входу и наконец толкнулся. По позвоночнику Жени в миг пробежал разряд тока. Парень взвыл. Донской погружался медленно, давая младшему привыкнуть к ощущению растянутости и заполненности. Женя попытался толкнуться навстречу к столь желанному члену, чтобы насадиться до упора, но Ростов крепко держал его за бёдра, не давая свободы действий. Самому Донскому держать себя в руках было намного сложнее. Горячие влажные стеночки плотно обхватывали ствол и легонько сжимались, требуя большего. Хотелось по-звериному вколачиваться в столь желанное тело, слушая, как с губ младшего срывается скулёж. Хотелось показать все чувства, что сейчас переполняли Донского. Однако на первом месте была безопасность Жени. И если сейчас тот не думал ни о чём кроме постепенно погружающегося в него пениса, то наутро, после нескольких безуспешных попыток встать, точно зарядил бы старшему локтем в бок или глаз, по настроению, а затем целый день заставил таскать себя на руках. Хотя не сказать, что Лёша был против такого сценария. Наконец Ростов вошёл до упора и остановился, давая партнёру привыкнуть. Сам Донской тяжело и медленно дышал, ощущая каждую капельку пота на своём теле. Он собирал последние крупицы самообладания, чтобы прямо сейчас не сорваться на жёсткий трах. Что было очень тяжело, рядом с таким маленьким чертёнком. Женю била крупная дрожь. Он со всей силы вцепился в изголовье кровати и, уткнувшись лицом в подушку, протяжно выл, прося большего. Перед глазами стояла пелена. Всё в мире перестало существовать, кроме горячих рук, обхватывающих поясницу, и члена, полностью заполнившего Женю. Ростов наклонился, поцеловал младшего в лопатку и на пробу толкнулся. Одесса поднял голову и вскрикнул: — Блять, да! Да давай ты уже-е, — последнее слово перетекло во вскрик, потому что Лёша начал двигаться. Медленные толчки сменились быстрыми и агрессивными. Комнату наполняли шлепки яичек о ягодицы, гортанные стоны Ростова и короткие вскрики Одессы. Младший парень потянулся рукой к своему члену, но Донской легонько шлёпнул его по руке и сам начал дрочить своему парню. Женя не знал куда ему деться: подаваться навстречу члену либо же толкаться в руку. От крышесносных ощущений разъезжались ноги, и лишь крепкая хватка Ростова удерживала парня на месте. Донской вышел, перевернул Женю на спину и со шлепком вошёл на всю длину. Одесса крепко обхватил ногами поясницу старшего, подтянулся и обнял руками за шею. Сменился угол входа и следующим толчком Донской задел простату, от чего Женя дёрнулся, громко клацнул зубами, а затем чуть ли не завопил: — Да! Да, вот так, ещё! Теперь стоны-вскрики раздавались прямо у Ростова над ухом, что заводило ещё больше и заставляло сильнее вколачиваться в сладкое тело. От переполнявших Женю эмоций хотелось плакать. Дунайский начал агрессивно царапать спину и плечи партнёра, впился зубами в шею, оставляя большой сине-фиолетовый засос. Теперь помечен не только украинский город. Теперь все будут знать, что Лёша занят, Лёшу любят и Лёше есть кого любить в ответ. Лёша вновь уронил Одессу на спину, перехватил одну ногу поудобнее и закинул себе на плечо, заставляя младшего ещё больше раскрыться. От возбуждения у Дунайского поджимались пальчики на ногах. Каждый толчок члена попадал по простате Жени, выбивая из него короткие стоны. Перед глазами плыли звёзды. Ростов двигался с такой частотой, что на хоть какую-то связную речь у Одессы не хватало дыхания. Сам же Донской утробно рычал сквозь зубы. Неожиданно Лёша полностью вышел из Одессы. Младший парень посмотрел на него ошалевшими глазами, не понимая, что происходит и какого хрена толчки прекратились. Глаза старшего дьявольски блестели в темноте. — Ты хочешь мой член? — в ответ ему послышался недовольный рык. Ростов слегка прищурил глаза и ехидно улыбнулся. — Если хочешь — проси. Скажи: «Пожалуйста, папочка Ростов, трахни меня». Ответом ему послужил пистолет, нацеленный прямо между глаз, который Женя с неуловимой скоростью вытащил из-под матраса. — Двигайся, — прорычал Одесса, — или мозги вышибу к хуям. Донской не ожидал такого поворота событий, поэтому принял поражение и снова толкнулся в жаркое нутро, входя до упора. Одесса блаженно откинулся на подушки, бросая пистолет в сторону, и с наслаждением закусил губу. Вскоре Женя хаотично заметался на кровати, размахивая руками в разные стороны и пытаясь ещё сильнее насадиться на член Ростова. Старший понял, что партнёр приближается к разрядке и начал быстро надрачивать его член. Через пару минут Одесса выгнулся до хруста суставов, максимально крепко сжался вокруг члена Ростова и буквально завопил от наслаждения, так громко, что Лёше пришлось спешно зажимать ему рот. Горячее семя выплеснулось на руку Донского и Женин живот. Младший хрипло и часто задышал, пытаясь унять сердце, которое набатом стучало в голове. Под закрытыми глазами взрывались салюты. Женя удовлетворённо улыбался. В таком послеоргазменном состоянии Одесса был податливее пластилина, поэтому Лёша пошире развёл его ноги и начал максимально быстро толкаться в горячую дырочку. В последний раз он максимально глубоко вогнал член и излился внутрь младшего. От наслаждения Ростов вскинул голову к потолку и сам застонал-зарычал с такой громкостью, что наверняка перепугал всех ближайших соседей. Лёша вышел из Одессы. Из раскрытого сфинктера моментально начала вытекать сперма. Донской наклонился к младшему, аккуратно убрал волосы с лица и больше нежно, чем страстно поцеловал его. Одесса лениво отвечал, жмуря глазки. После оргазма его нещадно рубило, ещё пару минут, и парень бы точно засопел, свернувшись калачиком. — Жень, не спи, погоди, — Ростов начал тормошить любимого, — я сейчас наберу ванну. Донской встал и быстро скрылся в коридоре. Послышался скрип двери, а затем и шум воды. Через несколько минут Лёша вернулся в комнату и застал Женю уже сопящим. Донскому, чтобы разбудить парня, пришлось пощекотать стопу младшего, рискуя получить пяткой в лоб. — Лёш, ну отвали-и, — недовольно протянул Одесса, когда его, абсолютно нагого, выдернули из мягкой тёплой кроватки и понесли куда-то. Вода, в которую Ростов опустил Женю была идеальной температуры. Всё-таки, за несколько столетий дружбы, а потом и отношений, ребята изучили друг друга до последнего вдоха. На поверхности воды пузырилась пена с отдушкой банана. Женя блаженно откинул голову на бортик ванны и снова прикрыл глаза. Ничего больше не имело значения. Рядом с ним любимый человек, заменяющий ему целый мир. Сейчас им обоим хорошо, и завтра тоже будет хорошо. Им будет хорошо до того момента, как Ростову надо будет возвращаться. А дальше... будет тоскливо. Снова будут редкие переписки в телеграмме на левых симках, чтобы ни дай бог никто не отследил. Будет бесконечное чтение новостей, чтобы знать хоть что-нибудь о буднях друг друга. Снова будет ожидание встречи, встречи, которая может сорваться буквально от любого действия, от них независящего. Лёша вошёл в ванную с полотенцем и стопкой одежды. Он постарался примостить их на уголок стиральной машинки, сплошь заставленной всякими тюбиками и бутылками. Раньше всё это добро стояло на полке, которую несколько месяцев назад в порыве страсти снесли парни, когда занялись сексом прямо в душе. Ростов залез в ванну позади Жени, усаживая младшего спиной к своей груди. Он несколько раз полил водой русые волосы, а затем принялся аккуратно намыливать их шампунем. Одесса не принимал в собственном мытье почти никакого участия. Только вовремя поднимал руку или ногу, чтобы Донскому было удобнее проходить губкой по этим местам. Вода постепенно остывала, пузырьки пены уже почти полностью полопались. Дунайский сидел, спиной оперевшись на грудь Ростова, и в пол уха слушал его рассказы обо всём и ни о чём одновременно. Время близилось к двум часам ночи. Одесса уже отошёл после оргазма и постепенно приходил в себя. Заметив на стиральной машинке пачку сигарет и зажигалку, парень потянулся к ним, закурил и выпустил струю дыма в потолок. Внезапно Ростов обхватил его двумя руками поперёк груди и уткнулся лицом куда-то между плечом и шеей. — Ты у меня такой хороший, так бы и не отпускал тебя никуда, — пробубнел Лёша. — Увёз бы тебя к себе, построили дом, завели детей. Жили бы счастливо. Женя сделал очередную затяжку, повернул голову в сторону любимого и поцеловал, выпуская дым ему в рот. — А представь, если бы ты забеременел нашим общим ребёнком! Ходил бы весь такой маленький, круглый. Я бы тебя на руках таскал хоть на край света! — с воодушевлением продолжал Ростов. — Не неси чепухи, — по-доброму усмехнулся Женя. — Я тебе не девушка, чтоб детей рожать. Парень чихнул и поёжился, потому что вода уже почти остыла. Не хватало ещё заболеть и следующий день провести не с любимым Ростовом, а в обнимку с пачкой носовых платков и градусником. — Давай вернёмся, — предложил младший. Лёша первым вылез из ванны, насухо обтёр Одессу полотенцем, помог ему одеться и затем отнёс обратно в комнату. Женя крепко обхватил старшего руками и ногами и теперь, словно кот, тёрся головой о плечо Ростова. Не хватало только довольного мурчания. Донской аккуратно уложил его на чистую постель, заботливо укрыл свежей простынёй, а сам отлучился выключить везде свет. Как только Лёша оказался в горизонтальном положении на кровати, Женя подлез к нему, уложил голову на плечо и пропихнул свою ногу между ног Ростова, согревая замёрзшую ступню. Романтичное настроение передалось от старшего к младшему, и Одесса начал пальцем выводить бесчисленные круги на грудной клетке Лёши, рассматривая своё «обручальное» кольцо, слабо блестевшее в свете луны. Ростов молча наблюдал за этим, а потом ошарашил Женю предложением: — Может быть по-настоящему поженимся? От неожиданности Одесса захихикал, посчитав сказанное шуткой. Но, когда в ответ он не услышал ни смеха, ни продолжения шутки, парень вскочил на руках и посмотрел на Лёшу: — Стой, ты это сейчас не шутил? — Дунайский вглядывался в темноту, пытаясь уловить хоть тень улыбки на лице старшего, но в тот момент он выглядел предельно серьезно. Даже немного обиженно. Женя прикусил губу: — Ты не подумай, я, конечно, хотел бы связать свою жизнь с твоей. Хотел бы просыпаться каждый день в одной кровати, варить тебе кофе и по ночам курить на балконе, смотреть на звёзды. Но ты же сам понимаешь... в наших условиях это невозможно, — Женя понуро опустил голову. Большие руки сгребли младшего в объятия и прижали к груди Ростова. Лёша легонько чмокнул Дунайского в макушку и улыбнулся в его волосы: — Да, я понимаю, милый, просто представилась именно сцена нашей свадьбы. Подумай, как здорово было бы: ты в пышном белом платье, я в таком же белом костюме. Символический обмен нашими кольцами. Ты кидаешь букет, его ловит счастливая Иваново. А потом мы с тобой уезжаем в свадебное путешествие, где никто нас не побеспокоит, где будем только ты и я. Только вдвоём. Пока Лёша говорил, у Жени будто всплывали картинки перед глазами. Одесса, сам того не замечая, начал улыбаться. — Да, это было бы чудесно, — произнёс Женя, прикрывая глаза и поудобнее устраиваясь на груди Ростова. Пальцы Донского приятно гладили младшего по плечу, в голове были тёплые и солнечные мысли о далёком и почти невозможном будущем. Через неплотно зашторенное окно выглядывала луна, наблюдая за двумя тайными возлюбленными.

***

Ростов медленно открыл глаза. Судя по солнечному свету, заливавшему комнату, утро плавно переходило в полдень. За ночь Женя полностью перебрался на Донского и сейчас лежал, двумя руками обхватывая его поперёк груди, и сопел где-то в районе ключиц. Лёша залюбовался представшей перед ним картиной. Пушистые, слегка подрагивающие ресницы, аккуратный носик, чуть приоткрытый рот. Между бровями не было привычной морщинки, которая появлялась, когда Одесса был сосредоточен на чём-то. Младшего хотелось сжать в объятиях до хруста костей, укусить от переполняющих эмоций. Во сне было очень жарко, поэтому парни полностью раскрылись, и, вдобавок, на Жене была вздёрнута футболка, соблазнительно обнажая довольно приличный кусок кожи на пояснице. Хотелось огладить эту бархатную кожу везде. Лёша потянулся, руками невесомо прошёлся по позвоночнику младшего, а затем принялся ласкать пальцами бока. Дунайский недовольно заворочался, в попытке избавиться от щекочущих ощущений, и скатился с Ростова влево. Донской потянулся и большим пальцем обвёл пухлые губы любимого. Тот недовольно нахмурился, что-то промычал и махнул рукой, надеясь попасть Лёше по лицу. Старший парень перехватил ладонь и принялся вызывающе посасывать пальцы младшего. — Лё-ёша, я спать хочу, — Одесса пытался выдернуть руку, однако крепкая хватка Ростова не позволяла ему это сделать. — А я хочу тебя, — Донской навис над младшим, полностью задирая его футболку и пересчитывая худые рёбра. Голубые глаза недовольно приоткрылись и посмотрели прямо в зелёные. Игнорировать ласки старшего было трудно, потому что тот знал, где и как нужно ласкать. Ростов наклонился и языком начал играть с одним из сосков Дунайского. Послышался слабый стон. — Лё-ё-ёша, ты помнишь, что я тебе говорил насчёт утреннего секса, — Одесса обеими руками зарылся в кудри старшего, в попытке оттянуть его от себя. — Нет, что-то не припоминаю, — насмешливой улыбке Ростова позавидовал бы даже Чеширский кот, но Женя спросонья не понял провокации и, рвано выдохнув, начал говорить. — Никакого утреннего секса прямо в кровати. В принципе никакого секса, пока мы по-человечески не проснулись, не умылись и не позавтракали! Ты меня понял? — Какая жалость, — состроил грустную мордашку Донской и снова припал губами к соску. В итоге они потрахались три раза. Один раз в ванной на стиральной машинке, снеся при этом половину стоящих на ней бутылочек. Второй — пока варился кофе, во время которого Женя умудрился положить руку на электрическую плиту и слегка обжечь кончики пальцев. На третий раз Ростов разложил Женю прямо на кухонном столе, перед этим благоразумно убрав с него всё, что могло помешать парням. Лёша с оттяжкой трахал ничего не соображающего Одессу и любовался на представшую перед ним картину. Голова повёрнута на бок, обнажая кучу засосов, глазки чуть ли не закатываются от удовольствия, изо рта тянется ниточка слюны. В этот момент зазвонил телефон Жени, и Донской глянул на экран. Входящий вызов был от Дмитрия Олеговича, столицы Украины. Лёша чуть не остолбенел от неожиданности, но в голову пришла очевидно плохая идея. Ростов потянулся к телефону, принял вызов и приложил смартфон к уху младшего парня. Из трубки донеслась какая-то речь, успешно перекрываемая шлепками и рваными стонами Жени. Дунайскому сейчас было не до ответов начальнику. Парня подбросило на столе и затрясло. Он застонал прямо в трубку Киеву: — Да! Да! Я... Лёш, я сейчас! Я уже почти... Донской поднял смартфон к уху, быстро протараторил: «Простите, Дмитрий Олегович, мы немного заняты», и сбросил вызов, не дожидаясь ответа. Ростов подхватил младшего под лопатки, прижал к себе и начал быстро вколачиваться в податливое тело. Кончили парни почти одновременно. Одесса вскинул голову к потолку, в беззвучном крике открыл рот и жалобно надломил брови, пока сперма толчками выстреливала ему на живот, немного попав и на Лёшу. Донской же лбом упёрся младшему в плечо, пытаясь сдержать эмоции. Парень вышел из Одессы, стянул с члена презерватив, завязал его и бросил в урну. Да, в этот раз Жене хватило выдержки подождать. Дунайский спиной лежал на столе, повернув голову в сторону телефона, и смотрел на него, пытаясь сообразить как смартфон оказался рядом. Лёша потянулся к пачке салфеток и начал вытирать живот Одессы, пока сперма ещё не засохла. Глаза младшего парня в ужасе расширились, когда он понял, кто ему звонил. — Лёша, ты дебил? — послышался яростный крик, и Ростов таки получил пяткой по рёбрам. — Ты что, блять, наделал?! У тебя совсем крыша поехала! — Прости. Честно, я не подумал. Просто заебало это всё, — Донской согнулся пополам, держась за ушибленный бок. — Нам же теперь обоим конец, и я даже не знаю кому в этом случае страшнее, — Женя резко сел на столе, так, что ножки надрывно скрипнули. — Мы в жопе! — Как насчёт моего ночного предложения? — поднял глаза Донской. Женя посмотрел на него как на душевнобольного и истерически захихикал. — Ты думаешь, если мы пришлём Дмитрию Олеговичу приглашение на свадьбу, он нас простит? Не-е-ет, он скорее запрёт меня под охраной, а тебя кастрирует, чтобы неповадно было лезть к чужим городам, — младший парень в истерике схватился руками за волосы. Ростову не улыбалась перспектива лишиться и Жени, и члена. — Нет, ты не понял. Если уже произошёл пиздец, то надо делать вид, что всё под контролем. Давай свалим куда-нибудь на пару месяцев, пока Киев остынет. Но только надо не сбегать, поджав хвосты, а устроить из этого представление, — Донской начал быстро одеваться и продолжил говорить. — Давай поженимся и рванём на медовый месяц в Европу. У меня там найдётся парочка надёжных людей, которые предоставят нам политическое убежище, так сказать. Лёша подошёл вплотную к Одессе и посмотрел на него, ожидая ответа. Прямо на глазах старшего парня происходили разительные перемены. Женя резко поднял голову. Взгляд голубых глаз обжигал холодом, между бровей залегла морщинка. Дунайский был словно взведённая пружина, готовая выстрелить в любое мгновение. Однако парень не был напуган или зол. На губах застыла недобрая усмешка, что даже Лёшу пробрало. Перед ним была Одесса-мама во плоти. Одна из бывших криминальных столиц СССР. — Значит так, — парень был предельно сосредоточен. Он принялся расхаживать по кухне, абсолютно игнорируя свою наготу. Да и вообще, не скажешь, будто меньше пяти минут назад он был разложен на столе и не мог думать ни о чём, кроме члена Ростова. — Если твою идею превращать в план, то у нас всплывает куча неточностей, — Женя глянул на часы, — да и времени в обрез. От Киева до нас добираться часов пять, не меньше, но... учитывая, что он наверняка взбешён и уже послал за нами какой-нибудь отряд, остаётся часа три-четыре. Это в лучшем случае. Донской опёрся поясницей о кухонный гарнитур, скрестил руки на груди и слушал, не перебивая. — В первую очередь нужно обеспечить нам безопасный отход из страны. Ты говорил про своих знакомых, вот и займись этим, — Лёша кивнул. — Дальше идёт часть шоу. Конечно, официально наш брак никто не зарегистрирует, но устроить роспись в ЗАГСе без очереди моим людям вполне по силам. Правда придётся обойтись без гостей и кидания свадебного букета. — Но хоть костюмы-то будут? — жалобно протянул Донской. — Неужели так хочешь посмотреть на меня в платье, извращенец? — Женя кокетливо попытался прикрыться ладошками. — Будут, можешь не переживать. Ещё вопросы есть? Значит вперёд — сжигать мосты! — А фамилию мою возьмёшь? — крикнул Лёша выходящему из комнаты Одессе. В это же время в столице Украины, злой, словно тысяча чертей, Киев пытался дозвониться до своего младшего брата. С третьего или четвёртого раза трубку подняли и оттуда донёсся преувеличенно бодрый голос: — Доброе утро, братик! С чего бы это ты решил обрадовать меня утренним звонком? Неужели соскучился? — Москва! — рявкнул Дмитрий в трубку, — какого чёрта твои города нарушают границы и смеют заявляться на мою территорию?! — Чт- — Я сегодня утром звонил Одессе. И с ним! Был! Ростов-на-Дону! Почему он нарушил запрет?! — мужчина был не на шутку взбешён. — Дим, я был не в курсе, что Ростов поехал к Одессе, он сегодня ночью присылал мне отчёт, я не зна- — Не смей фамильярничать! И, будь добр, забрать своего пса из моей страны как можно скорее, — взбешённый Киев положил трубку и отдал приказ о вызове спецназа. Через пару часов Лёша стоял перед дверями ЗАГСа, нервно поправляя галстук, затянутый словно удавка. Они с Женей разъехались около часа назад, когда уладили все детали побега. Молчаливый водитель доставил Ростова к дверям магазина деловой одежды, где его встретила улыбчивая, но явно встревоженная девушка. Она помогла Донскому выбрать идеально сидящий костюм. Её руки немного дрожали, пока она завязывала Лёше галстук, от чего узел получился слишком тугим, но парень не стал просить перевязать его, ибо времени оставалось крайне мало. Теперь же старший ждал прибытия малость задерживающейся «невесты». Из-за поворота резко выскочил чёрный джип и затормозил буквально в метре от Ростова. Открылась дверь, и из неё, матерясь, почти вывалился Одесса, запутавшись в бесконечных тканях платья. Парень был... прекрасен. Атласный корсет, зашнурованный по бокам, пышная, в несколько слоёв, шифоновая юбка. Шёлковые перчатки, заканчивающиеся немного выше локтей. На шее была белая полоска ткани на манер чокера. Кстати, визажисты постарались на славу: на шее не осталось ни намёка на россыпь фиолетовых меток Ростова. От волос на плечи полупрозрачным покрывалом струилась фата. Лёша успел заметить мелькнувшую туфельку на небольшом каблуке и белые чулки. «Интересно, найдётся ли подвязка, если подняться чуть повыше» — пронеслось в голове у Донского, и парень резко захотел пропустить все этапы бракосочетания, переходя сразу к брачной ночи. — Ты бесподобен, — Ростов взял изящную ручку в перчатке, наклонился и галантно поцеловал. — Придурок, — Женя смущенно вырвал руку и отвёл взгляд. На щеках заалел румянец, украшая младшего ещё больше. — Идём уже. Парни поспешили ко входу в здание. Они миновали просторный холл, в котором на данный момент не было ни души, что довольно таки странно для июля, еще и выходного дня. — Пришлось сильно подсуетиться, но на сегодня работа ЗАГСа приостановлена. На всякий случай, — шепнул Одесса своему почти мужу. Парни остановились перед большими вычурными дверями, ведущими непосредственно в зал бракосочетания. У Лёши слегка подрагивали руки, а на младшего вообще было страшно смотреть. Одесса был белее бумаги и весь колотился. Дунайский успел пожалеть, что отказался от шампанского, предложенного в свадебном салоне во время примерки платьев, в поисках «того самого». Однако отступать было некуда. Молодые люди открыли двери и сделали шаг навстречу новой жизни. Женщина, которая должна была проводить их церемонию, если и была удивлена виду «невесты», то профессионально скрывала все эмоции. Она приветливо улыбалась, подсказала куда правильнее встать и начала произносить заранее подготовленную речь. Женя перебил её почти сразу, коротко извинился и попросил пропустить «всю ненужную мишуру и перейти сразу к делу», потому что они торопятся. Женщина кивнула и вскоре по залу эхом прокатилось сначала уверенное «Да» Ростова, а следом — и, малость заикнувшееся, Одессы. Парни формально обменялись своими кольцами, заранее отданными ещё в квартире Жени, и снова надели их на пальцы друг другу. — Можете поцеловать... — женщина замялась, пытаясь подобрать более корректные слова для обозначения Дунайского в свадебном платье, — друг друга. Лёша сделал шаг в сторону любви всей своей жизни. Аккуратно, но уверенно положил руки ему на талию. Наклонился, прикрывая глаза, чтобы поцеловать манящие губы... Как вдруг дверь выбили и в зал ворвались десяток людей в спецкостюмах и сразу же взяли новоиспечённых молодожёнов на прицел. — Вот с-суки, — прошипел Дунайский. — Не успели! — Никому не двигаться! — вперёд вышел, по-видимому, командир отряда. — Евгений Петрович, у нас есть приказ доставить вас в столицу. Прошу, не сопротивляйтесь. Любое неповиновение будет рассчитано как государственная измена. — А что будет с Лёшей? — младший парень ухватил Донского за рукав. — Алексей Донской будет передан оперативной группе Российской Федерации на границе. Однако перед этим ему нужно будет понести наказание за нарушение государственных границ и незаконное проникновение в страну, — мужчина в форме сделал шаг вперёд и указал прицелом на дверь. — Прошу, за вами уже прислан конвой. Женя скрипнул зубами от злости. Перед глазами встала красная пелена. Он столько, блять, эмоций пережил за этот день, а тут какие-то недоделанные шавки намереваются всё испортить. Заебало! Вокруг Дунайского ощущалась аура убийцы. Солдатики, находившиеся к Одессе ближе всех, почуяли что-то неладное и занервничали. Лёша узнал эту ауру. В моменты самых серьёзных перестрелок и кровавых бойней, грабежей банков и попыток оторваться от милиции именно этот Женя всегда был рядом с ним. Донской усмехнулся. Одесса вошёл в режим взбешённой невесты. — Лёша, лови! — крикнул парень, вытащил что-то из многочисленных слоёв юбки и бросил в сторону мужа. Прямо в руки Ростову приземлился пистолет-пулемёт Томпсона, и одновременно с этим в помещении взорвалась дымовая шашка. Донской хоть и был в шоке, не стал отвлекаться на глупые вопросы, что же ещё интересного могло скрываться под пышной юбкой, подскочил к дубовому постаменту, повалил его и спрятался за баррикадой. Спецназ начал палить во все стороны. Когда Лёша выглянул из-за импровизированного укрытия, посреди зала он обнаружил Одессу с автоматом М4 в руках, стреляющего во все стороны и орущего что-то про сорванную свадьбу. Несколько человек уже валялись на полу, истекая кровью. Работница ЗАГСа в ужасе забилась в самый угол зала за мраморную колонну и истошно орала. Лёша в два прыжка добрался до Жени, и мужья встали спина к спине, прикрывая друг друга. Не зря говорят: «Муж и жена — одна Сатана». Эту парочку определённо стоило бояться. Завязалась нешуточная перестрелка, но парни действовали словно один организм, без слов понимая что требуется друг от друга. Краем глаза Лёша заметил тень, быстро приближающуюся с той стороны, где Одесса не мог её заметить. Счёт шёл меньше, чем на секунды. Ростов, не задумываясь, рванул к Жене, закрывая собой. Пуля прошла навылет, прострелив бок. Донской рухнул на одно колено, пытаясь отдышаться. Женя обернулся и с ужасом посмотрел на кровавое пятно, что расползалось по лацкану пиджака. — Ах вы твари, костюм испортили! Вы знаете сколько он стоил?! — Одесса полностью дошёл до ручки и начал действовать по схеме «пленных не берём». В зале раздавались лишь выстрелы, крики и мольбы о пощаде. Во время сражения Женя умудрился запачкать край платья и часть перчатки в чьей-то крови. Но терять уже было нечего. Можно было считать кровавые пятна дополнением к пятну на костюме Лёши. Вскоре все «враги» валялись на полу, полностью обезвреженные. Одесса остановился посреди зала, пиная ногой солдатика, пытаясь выяснить жив он или мёртв. К нему подошёл Ростов, достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет и протянул её младшему. Тот закурил, пробубнил что-то о первом поцелуе, крепко ухватил Донского за галстук, притянул к себе и втянул в такой крышесносный поцелуй, что у Лёши на миг подогнулись колени. — Всё, теперь пора валить, — Одесса отстранился, напоследок игриво чмокнув мужа в нос. У Ростова в это время чуть ли не сердечки над головой круги наворачивали. Жене пришлось пощёлкать пальцами у него перед глазами. — Нам нужно быть начеку, наверняка есть ещё солдаты, — младший город покрепче ухватился за свой М4 и поспешил к выходу из зала. Тем временем, на другом конце площади перед ЗАГСом, сухонький старичок настраивал камеру на вход. У него было маленькое увлечение: дедушка снимал счастливых молодожёнов, только создавших новую ячейку общества, и отдавал им мгновенно проявлявшиеся фото. Большая часть площади перед зданием была заставлена чёрными тонированными машинами. Наверное, женились детишки каких-то влиятельных людей города. Вдруг бо́льшая часть машин резко сорвалась с места и уехала в неизвестном направлении, а из-за поворота вырулила неприметная серая машинка. Дедуля настроил объектив и принялся ждать выхода новобрачных. Двери ЗАГСа распахнулись. Старичок мгновенно щёлкнул кнопкой и сделал фото. И только потом рассмотрел странную парочку на пороге. Жених был в белом костюме с большим пятном крови на боку, держал в руках оружие и ошалелыми глазами смотрел на невес... Другого парня, только в свадебном платье! Которое тоже, между прочим, было в крови. Парень пониже держал в руках оружие, напоминавшее снайперскую винтовку. В зубах была зажата тлеющая сигарета. Этот невеста-парень посмотрел прямо в объектив фотоаппарата и усмехнулся так, что старичка пробрала дрожь. Палец дёрнулся и ещё раз нажал на кнопку съёмки. Вылезла вторая мгновенная фотография. Парень в платье что-то коротко сказал своему спутнику. Кудрявый тоже посмотрел в сторону перепуганного дедули, и затем парочка направилась прямиком к нему. Бедный дед чуть не заработал инфаркт прямо на месте. Он ожидал пулю в лоб, прикладом по зубам или ещё чего похуже, но высокий парень спросил у него: — Извините пожалуйста, Вы нас снимали? — Я... Я, да, извините пожалуйста, я уничтожу все фото немедленно, только не убивайте! — у дедушки тряслись руки, и с лица лил холодный пот, пока он пытался взять эти две несчастные фотокарточки. — Нет-нет, не рвите их, — парень в костюме вскрикнул и вытянул руку вперёд. — Не позволите взглянуть? В этот момент у старика начал дёргаться глаз, потому что прямо на его глазах двое «мафиози», как про себя окрестил парней дед, с интересом рассматривали получившиеся фото. Тот, что повыше, откровенно улыбался, а второй, слегка прищурившись, кончиками пальцев в перчатках гладил одну из фотографий. — Мы их заберём, Вы же не против? — обратился к старику парень в платье. После того, как дед заверил их, что фото изначально и предполагались для молодоженов, парочка развернулась и направилась к одинокой машине на площади. Парни ввалились в салон автомобиля и расхохотались. — Ты видел его лицо? — вытирал слёзы Одесса, размахивая фотографиями. — Казалось, ещё чуть-чуть и его даже как лишнего свидетеля убирать не придётся, сам бы справился. — А по-моему, он просто был поражён твоей красотой, — Лёша приподнял пышную юбку, обнажил столь желанную, затянутую в чулок ножку и принялся целовать бедро прямо сквозь чулок, одаряя младшего какими-то странно неправильными, но возбуждающими ощущениями. — Лёш, давай не здесь, — пытался свести ноги Дунайский, поглядывая на своего подчинённого за рулём. Парень был молодец, прикинулся шлангом и смотрел только на дорогу. — Лёша, блин! — Одесса легонько стукнул старшего прикладом по голове, заставляя отлипнуть от себя. Парни вдвоём склонились над единственными свадебными фотографиями, что у них были. Маленькие полароидные прямоугольнички, запечатлевшие историю. Фото и правда были замечательными, такими живыми... Хотелось показать их всему миру, а в первую очередь сунуть под нос Киеву и Москве, мол, посмотрите какие мы счастливые друг с другом, неужели вы всерьёз хотите нас разлучить? — У меня, кажется, появилась идея, — задумчиво произнёс Ростов. Одесса посмотрел ему в глаза и понял, что они думают об одном и том же. — Есть ручка? — спросил Женя, улыбаясь. Машина быстро, насколько это возможно, двигалась к выезду из города. По пути она прибилась к стайке таких же неприметных серых машин, которые, уже за чертой города, разъехались в совершенно разные стороны, чтобы сбить возможных преследователей со следа. Номера автомобилей, как бы случайно, были заляпаны грязью, чтобы их невозможно было разглядеть. Недалеко от границы с Молдавией, в несуществующем для карт аэропорту, парней ждал частный самолёт. Все необходимые вещи и документы уже были упакованы. Лёша стоял наверху лестницы, возле входа в кабину и ждал Женю, который раздавал последние указания подчинённым: — Если что, я всегда на связи, но постарайтесь писать только в самых экстренных случаях. Работу над областью тоже поручаю вам, чтобы Киев не так сильно бесился. Вернусь через пару месяцев при хорошем раскладе. А, и вот ещё, — парень достал откуда-то из складок платья два белых конверта и протянул одному из своих помощников, — один нужно доставить Дмитрию Олеговичу, а второй... Москве. Только проследите, чтобы конверты попали лично в руки адресатам, без всех этих проверяющих инстанций. Я знаю, вы сможете это. Если что, обращайтесь к подчинённым Ростова, они уже в курсе всей ситуации. Дунайский поднялся по небольшому трапу к своему мужу, в последний раз обернулся к своим людям и послал им воздушный поцелуйчик с криком: «Не скучайте!». Лёша в охапку сгрёб свою любимую жену и чуть ли не на руках занёс его в самолёт, чтобы наконец-таки осуществить первую официальную брачную ночь в новом статусе. Самолёт разогнался, взлетел и через некоторое время был уже за пределами страны.

***

Спустя пару дней Москва сидел в своём кабинете и уныло перебирал бумаги. Последние события явно не радовали столицу России. Один из административных центров исчез не понятно куда и насколько. Киев чайной ложечкой выел весь мозг за такую же пропажу Одессы. Михаил Юрьевич был в настолько подавленном состоянии, что Питеру срочно пришлось бросать все дела и выезжать вытягивать своего молодого человека из начинавшейся депрессии. — Ми-иш, — в кабинет вошёл Сашенька Романов собственной персоной, держа что-то в руках, — тут письмо на твоё имя, только оно странное какое-то... — Открой пожалуйста, душа моя, — Михаил устало откинулся на спинку кресла и принялся массировать себе виски. Послышался звук разрываемой бумаги, после чего Питер тихонько захихикал. Москва поднял на него взгляд и спросил: «Что там такое?», на что Александр молча подошёл и показал ему содержимое конверта. В руках у парня была та самая фотография сразу после женитьбы Ростова и Одессы. В правом нижнем углу каллиграфическим почерком было выведено «С любовью, от папы и мамы». Москва ошалело хлопал глазами и не знал как ему реагировать. Ну засранец — пронеслось в голове у столицы — как вернётся, несколько веков без отпуска пахать будет! Питер, стоя по правую руку от Миши, произнёс на латыни: «Amor vincit omnia». — Надо бы повесить фото на холодильник, — сказал Петербург и направился к выходу из комнаты. — Саш, подожди! Давай тоже поженимся — чем мы хуже? — донёсся ему в спину крик Московского. — Если тебе так надо, платье будешь надевать сам! — ответил ему Романов.