Это был всего лишь поцелуй! / It was only a kiss!

Во всем был виноват Джеймс. Если бы Джеймс не выкрал под шумок бутылку Огневиски из отцовского шкафа, ничего бы этого не случилось. Если бы он не заставил их выпить его вместе с ним, ничего бы этого не случилось. Если бы он не пил так много и не подстрекал Питера пить с ним, они бы не завалились спать и не оставили Ремуса и Сириуса одних, и ничего бы этого не случилось. Джеймс Поттер виноват в том, что Ремус и Сириус оказались в полном одиночестве пьяными и немного возбужденными. Ну, вообще-то, в том, что они были возбуждены, Джеймс, наверное, не виноват. Семикурсники объяснили повышенное либидо тем, что ни у одного из них сейчас нет девушки, и им определенно не стоило обсуждать эту озабоченность. Точнее, отсутствие возможности снять возбуждение в настоящее время, учитывая, что девчонки обычно предпочитают нечто большее, чем быстренький трах в шкафу. Вышеупомянутое обсуждение привело к легкомысленному предположению… одного из них (они были слишком пьяны, чтобы вспомнить, чья то была вина)… что, возможно, парням, которым нравятся парни, на самом деле проще, поскольку им не нужно выяснять, как устроены мозги девчонок, чтобы иметь возможность перепихнуться. Это замечание переросло в разговор о том, кого они могли бы полюбить, если бы однажды проснулись и вдруг решили, что они гей-королевы. — Как насчет Джона Брауна, Бродяга? — Слишком много зубов — они еще все там скучкованы. Я бы не хотел совать свой язык в этот рот… не зная, смогу ли я его вытащить обратно. Кит Мартин? — Не мой тип. — Мы говорим об этом всего пять минут, Луни. Как у тебя уже может быть свой тип? — Ну вот так, он не в моем вкусе. Фрэнк Лонгботтом? — Слишком худой — он даже худее тебя, Лун… — Не называй меня Лунс. Ладно, что насчет Питера? Наступило молчание, затем они оба рассмеялись. — Окей, значит, это единогласное нет… — Давай просто договоримся, что Питер и Джеймс под запретом, Бро. — И Снейп… у! Давай притворимся, что он даже не существует в этой альтернативной гейской вселенной. — Согласен. Мэтт Хэнкок? Раздалось хихиканье. — Хэнкок… — Ради Мерлина, Сириус… — Ладно… извини. Хм, он неплохо выглядит в стиле эдакой серой мышки… он носит много бежевого… — Эй! Я ношу много бежевого, Бродяга! — Ага. Сириус посмотрел на своего друга, который сидел рядом с ним на полу, прислонившись спиной к дивану, пока они разговаривали. Его взгляд был изучающим, и после нескольких секунд пристального внимания Ремус начал ерзать и повернул голову в сторону брюнета. — Что? — Ты не уродец, Лунатик. — Ну и ну, спасибо за шикардосный комплимент, Сириус. Напомни мне обращаться к тебе всякий раз, когда мне понадобится поднять свою самооценочку… — У тебя довольно много девушек, не так ли? — По сравнению с кем? С тобой — нет. Со Снейпом — да. Сириус фыркнул и затем: — С тобой бы я замутил. Ремус нахмурился и недоверчиво уставился на Сириуса. — Ты бы со мной замутил? Я думал, мародеры под запретом? — Нет, ты сказал, что только Пит и Джеймс — под запретом… ты ничего не сказал о себе… или обо мне. Ремус отвернулся, глядя в огонь, обдумывая слова Сириуса, и наконец спросил: — Зачем бы тебе встречаться со мной? Я худой и бежевое ношу… — С тобой очень весело, Ремус. Ты умный, веселый, милый со всеми… — Качества, которые ты ищешь в партнере, я уверен. — Ну… я считаю, что ты… симпотный. — Ты серьезно назвал меня симпотным? — Я всегда сириозен… — Боже, эта шутка старее самого Мерлина, Бродяга. — Но ты такой и есть. Симпотный, я имею в виду. У тебя красивые глаза — голубые и… все такое. Ремус захихикал над этой невнятицей, а Сириус шлепнул его по затылку. — Перестань подыскивать комплименты и просто скажи, какой я охуенный. — Сначала мне нужно еще выпить. Для этого я должен основательно нажраться. Наступила тишина, и каждый сделал по большому глотку огненной жидкости, немного поперхнувшись, так как она обжигала горло. — Ну так и что? Ты бы со мной встречался? Пока Ремус раздумывал над вопросом, Сириус успел обидеться. — Ты еще и раздумываешь? — Ну, не знаю. Мне больно это признавать, Бро, но ты… вроде как привлекательный… — Вроде как привлекательный? Я чертовски великолепен, приятель. — Да, хорошо. Будь по-твоему — великолепный — но встречаться с тобой — это совсем другое дело. — Почему? — Ты известен своим непостоянством в отношениях, Сириус. — А мы разве не о перепихоне говорим? — Да? Я думал, мы говорим о том, чтобы встречаться? — А есть разница? — Конечно, есть, черт возьми! Черт, неудивительно, что у тебя никого нет. — Ты знаешь разницу и у тебя тоже никого, приятель. Они оба помолчали, потом Сириус сказал: — Значит… ты бы трахнул меня, но не стал бы со мной встречаться? — Что-то вроде этого… Снова тишина, потом они по очереди допили бутылку огневиски и стали смотреть, кто громче рыгнет, а потом захихикали, когда Сириус выдал такое, что чуть крышу не сорвало. Когда их смех утих, Сириус тихо спросил: — Как ты думаешь, на что это похоже? Ремус нахмурился и вопросительно поднял голову. — Целоваться с парнем? Трогать парня? Трахаться с парнем? Я имею в виду, не будет ли это немного… мерзко… засовывать свой член… туда? Принимать член? Ремус прикусил губу, его взгляд стал еще более задумчивым, когда он обдумывал вопрос Сириуса. — Знаешь, я где-то читал… — Ты читал книгу? Вот так сюрприз, блять… — Заткнись. Я где-то читал, что есть что-то… железа или что-то в этом роде… и если ее стимулировать… ну, предполагается, что будет очень хорошо. — Он пожал плечами. — Не то, чтобы секс с девушками не был чертовски хорош. Сириус выглядел задумчивым, ковыряясь в нитке на коврике под ними. — Ммм. Думаю, другой парень знал бы, что тебе должно понравиться… но… боже, разве в первый раз это не будет больно? — Девушкам тоже больно в первый раз. — Ммм… Нога Ремуса задела бутылку с виски, и она покатилась по полу. Они наблюдали за ее движением, затем Ремус нерешительно сказал: — Ты бы хотел… ну, знаешь… давать или принимать? Сириус выглядел озадаченным. — Ты хочешь мне что-то дать? — Нет, придурок. Если бы ты трахался с другим парнем, ты бы хотел быть сверху или снизу? — О. Он наморщил лоб и задумчиво поджал губы. — Сверху… наверное. Мне кажется, что не меняться было бы нечестно… — А ты — воплощение всего честного и любезного. — Я очень хорошо воспитан, Луни. А что насчет тебя? Разве волк позволил бы тебе… быть снизу? — О, теперь ты снизошел до жаргона. — Тебе зарядить? Забудь об этом. Вообще-то, тебе это может понравиться, извращенец. Просто ответь на вопрос. — Эм, не знаю даже. Может, не тогда, когда полнолуние близко… — А ты агрессивный, когда трахаешься? С девушками? — Ммм, не то чтобы я трахался с большим количеством девушек, но когда я был с Мэри… иногда. Я стараюсь не быть таким — ее немного пугало, если я был слишком груб, поэтому я как бы старался не трахаться за неделю до и после. — С парнем может быть по-другому… Мне кажется, что иногда я могу быть немного грубым… — Ты же такой неженка. — Договоришься, придурок. Они похихикали, а Ремус смотрел за тем, как Сириус пальцами выдергивал все больше и больше ниток из ковра, и он опустил свою руку на его, чтобы остановить его. — Ты его портишь. — Прости. Ремус хотел убрать руку, но Сириус схватил ее и быстро соединил их пальцы. Испуганный Ремус посмотрел на профиль своего друга, а Сириус заинтересованно уставился на их сцепленные руки. — По ощущениям это ничем не отличается от того, когда держишь девушку… — Спасибо, блять, огромнейшее, Сириус… Он попытался убрать руку, но Сириус держался крепко. Ремус вздохнул и отвернулся, легкий румянец окрасил его щеки. — Я не имел в виду, что ты девчонка, Луни, несмотря на то, что у тебя тоже месячный цикл… Я просто имел в виду, что это… — Он слегка сжал их соединенные руки. — Не так уж плохо. — Приятно знать, что у меня классная рука. Может, еще и мои способности в сфере поцелуев оценишь? Сириус помолчал мгновение, а затем сказал: — Хорошо. Ремус повернул голову и думал увидеть на лице Сириуса ухмылку в стиле «попался?», но вместо этого он увидел то, что можно было назвать лишь любопытством: — Ты когда-нибудь, ну, знаешь, целовался с другим парнем? Ремус покачал головой. — А ты? — Нет. Внезапно атмосфера сменилась с дразнящей, веселой на напряженную, неловкую и, если честно, предвкушающую. — Мы не можем… — Нет. Мы не должны этого делать… Они одновременно поняли, что все еще держатся за руки, и тут же отпустили их. — Мы должны идти спать. — Да, уже поздно. Однако ни один из них не двигался, и Сириус медленно повернул голову к Ремусу. — Это было немного странно, да? Ремус резко выдохнул, удивляясь склонности своего друга к преуменьшениям. — Да, немного. Он повернулся, чтобы посмотреть на Сириуса, не подозревая, что тот уже и сам наблюдает за ним. Голубые глаза встретились с серыми, и возникло ощущение, что из комнаты высосали весь воздух. Их сердца бились так быстро, что они слышали каждый удар в ушах, стук крови по венам. Сириус сломался первым, разорвав их зрительный контакт, и его взгляд упал на рот Ремуса. Шатен тяжело сглотнул, затем его сердце остановило свой бешеный ритм стаккато, когда Сириус начал осторожно наклоняться, его язык высунулся, чтобы увлажнить губы. Брюнет сделал паузу — Ремус не двигался — и уже собирался отстраниться и попытаться списать это движение на шутку, как вдруг лицо Ремуса оказалось ближе. Его глаза расширились, когда он увидел, как Ремус слегка наклонил голову, и он переместился, пока они не почувствовали дыхание на коже друг друга, а затем их губы соприкоснулись. Это был не поцелуй, просто неуверенное соприкосновение плотно сомкнутых ртов, но это легкое действие связало их желудки в возбужденные, нервные, панические узлы, и когда Сириус углубил поцелуй, Ремус не отстранился. Губы смягчились и слегка разошлись, прижимаясь друг к другу, но это был еще не поцелуй… пока Ремус не задохнулся от прикосновения руки Сириуса, и брюнет решил, что раз уж они зашли так далеко… Он поймал нижнюю губу оборотня между своими и, после недолгого колебания, Ремус ответил, поцеловав Сириуса в ответ, несколько осторожно, глаза его непроизвольно закрылись, когда губы сомкнулись над верхней губой другого парня. Осторожность, однако, была не в стиле Сириуса Блэка, и, поскольку пока что целоваться с другим парнем было не так тошно, как он думал, он открыл рот и экспериментально провел языком по губам другого парня. Тело Ремуса дернулось от удивления, и раздался приглушенный звук, который отразился от губ Сириуса, и он с трудом сдержал стон, так как от этой небольшой вибрации по его телу пробежала дрожь. Ремус встретил настойчивый язык во время второй попытки, кончики мягких мышц соприкоснулись, и их пронзило электричеством. На этот раз ни один из них не смог сдержать вздоха, и они оба были ответственны за углубление поцелуя, языки их сплелись, движения были более голодными, а дыхание — неровным. Как долго продолжался поцелуй, никто не мог сказать, но когда рука Сириуса поднялась, чтобы обхватить голову Ремуса, и пальцы скользнули в мягкие волосы, Ремус отстранился. Их глаза расширились, и они уставились друг на друга, на их лицах читались смятение, желание и ужас. Ремус первым начал двигаться, неуверенно вскочив на ноги и одергивая подол своей рубашки. — Я… я забыл… я должен… Он махнул рукой в сторону портретной дыры, затем пробормотал быстрое пожелание спокойной ночи, повернулся и почти выбежал за дверь. Сириус не пытался остановить его… не уверенный, что сейчас он вообще может составить связное предложение. Он поцеловал Ремуса. Ремус поцеловал его. Со всей отдачей. И выпуклость, которую он увидел в штанах Ремуса, в сочетании с пульсацией в его собственном наливающемся члене, говорили ему, что им обоим понравился этот поцелуй гораздо больше, чем они ожидали. — Вот же блять.