Это был всего лишь поцелуй! / It was only a kiss!

В последующие недели отношения между друзьями оставались немного неловкими, но поскольку больше не было инцидентов с обменом слюной, и Ремус, и Сириус начали расслабляться друг с другом. Пару раз им даже удалось остаться вдвоем в общежитии, и ни один из них не нашел воображаемого предлога, чтобы сбежать. Правда, Ремусу пришлось на несколько минут выйти из комнаты, когда Сириус появился в общежитии в одном лишь полотенце — брюнет, как известно, забывал брать с собой в ванную чистую одежду. А Сириус как-то странно покраснел, когда однажды поздно вечером столкнулся с Ремусом, выходящим из ванной, в результате чего они оба рухнули на пол, запутавшись голыми конечностями и пробормотав извинения. Трудно было объяснить тот факт, что обычно тактильный дуэт внезапно стал избегать физического контакта друг с другом, но в целом Джеймс и Питер признали, что у них произошло небольшое недоразумение по поводу чего-то, чего ни Ремус, ни Сириус не могли вспомнить, извинились и, как беспечно выразился Питер, «поцеловались и помирились». Спустя чуть больше четырех недель после того первого пьяного поцелуя Ремус играл в шахматы с Питером в их комнате в общежитии, пытаясь утихомирить беспокойного волка внутри себя. Его трансформация выпадала на следующую ночь, а его тело нещадно болело весь день. Он быстро сделал свой ход, затем покрутил плечами, пытаясь расслабить их, пока Питер размышлял над доской. — Больно, Лунатик? Ремус слегка подпрыгнул, услышав мягкий голос, и, повернувшись, увидел Сириуса, наблюдавшего за ним со своей кровати, где он листал свежий ежемесячник по квиддичу. Брюнет был необычно тих, и Ремус забыл, что он здесь. — Я в порядке, Бродяга. Просто немного ломит. — Он повернулся к доске как раз в тот момент, когда ферзь Питера разбил его фигуру вдребезги. Он застонал, глядя на Питера. — Думаю, на этом всё. Он улыбнулся и пожал руку ухмыляющемуся Питеру, затем встал с небольшим стоном. — Пойду-ка душ приму… может горяченькая поможет руку размять. — Каждый раз поди руку в душе разминаешь, а, Луни? Ремус услышал комментарий Сириуса и его усмешку, и показал ему средний палец, прежде чем запереться в ванной.

~*~*~

Когда он вернулся, ленивая атмосфера в комнате переменилась на энергичную, с легким током возбуждения. Джеймс вернулся после своей последней попытки приударить за очаровательной мисс Эванс и лежал в центре кровати Ремуса, а Сириус и Питер чуть ли не подпрыгивали рядом с ним. Ремус неодобрительно нахмурился, глядя на свою уже не идеально заправленную кровать. — Почему вы вечно третесь на моей кровати? Все трое парней переглянулись и хитренько ухмыльнулись. Питер проигнорировал этот вопрос, вместо этого предвкушая предстоящее объявление. — У Джеймса кое-какие новости. Ремус положил свой набор для душа на приставной столик и сел рядом с Питером с выражением ожидания на лице. — Сохатик? — Лили согласилась пойти со мной на свидание. Брови Ремуса взлетели вверх, а рот приоткрылся в шоке. Сириус рассмеялся над его ошарашенным выражением лица. — Ага, мы тоже офигели. Ремус покачал головой, уверенный, что вмиг оглох. — Она сказала да? Джеймс выглядел оскорбленным его очевидным неверием. — Почему это для тебя такой большой сюрприз? Ремус был скептиком. — Ну, возможно, потому что самый большой интерес, который она когда-либо проявляла к тебе как к реальному человеку, был связан с вопросом, воспитывался ли ты волками? Сириус снова захихикал, и сердце Ремуса сделало какое-то странное сальто при этом низком, мелодичном звуке. Он слегка нахмурился, размышляя, не сходить ли ему к мадам Помфри по поводу кульбитов его сердца, поскольку он был уверен, что это ненормальное поведение для жизненно важного органа. Он смутно слышал, как Джеймс рассказывает им о планах первого свидания, и сделал успокаивающий вдох, пытаясь сосредоточиться на счастье своего друга. Пока Джеймс увлеченно рассказывал, Ремус все больше и больше ощущал близость Сириуса. Они не касались друг друга, но та сторона тела Ремуса, которая была ближе всего к брюнету, горела — как будто Сириус был самим огнем, и пламя лизало кожу Ремуса. Он переместился, пытаясь побороть желание посмотреть на Сириуса, но через минуту сдался. Его взгляд скользнул в сторону, и он удивился, когда взглядом он встретился с серыми глазами Сириуса, которые обескураживающе смотрели прямо на него. Брюнет пробормотал: «Ты в порядке?», на что Ремус кивнул, с большим трудом оторвав взгляд от губ парня. — …что ты думаешь, Луни? Ты же у нас эксперт по романтике. Он моргнул и снова посмотрел на Джеймса. — С какого боггарта я эксперт по романтике? У меня уже несколько недель не было ни одного свидания. — Ты ведь читаешь все эти книги и смотришь фильмы… Ремус вздохнул, все еще не понимая, как просмотр случайных романтических фильмов и чтение Джейн Остин сделали его экспертом в любви, но попросил Джеймса повторить вопрос.

~*~*~

Сириус внимательно наблюдал за Ремусом, когда тот советовал Джеймсу не зачаровывать букет цветов так, чтобы тот спел Лили. Оборотень выглядел усталым, более усталым, чем обычно, и Сириус знал, что это потому, что он плохо спал. Он слышал, как Ремус ворочался в постели до самого утра, пока тот, наконец, не отказался от сна и не спустился в общую комнату, где Сириус нашел его читающим или делающим домашнее задание на следующее утро. Обычно он не обращал на это внимания, но последние несколько недель он слышал неуверенные попытки Ремуса задремать, потому что ему тоже было трудно заснуть. Сириус неслышно вздохнул, когда Джеймс разглагольствовал о Лили. Большую часть ночи он лежал без сна в своей постели, прислушиваясь к шороху покрывала Ремуса и думая о том, как Ремус прижимается к нему, когда его рука проникает в пижамные штаны. Сириус нахмурился, думая, сможет ли он когда-нибудь сделать то, о чем они с Ремусом договорились, и забыть о тех поцелуях. Очень вряд ли. Не сейчас, когда ему все еще снится сон о том, что могло бы произойти, если бы мадам Помфри не прервала их в Визжащей хижине месяц назад. Он закрыл глаза и сглотнул, пытаясь смочить внезапно пересохшее горло. В голове промелькнули образы, которые могли бы быть кадрами из порнофильма, который Питер показывал им в прошлом году. Рот Ремуса на его губах, Ремус, трогающий его грудь, руки Ремуса на пряжке его ремня… Все фантазии заканчивались одинаково — мощными волнами наслаждения, когда он боролся с желанием не произнести имя друга в момент кульминации. Ему больше не снились девушки — все сны были только о Ремусе. Я в такой заднице. — Бродяга? Он поднял голову и моргнул, покраснев, когда увидел, что все три пары глаз смотрят на него. — А? Джеймс нетерпеливо повторил. — Ты слышал, что я сказал о Кене Линдси и Джонатоне Маркхэме с Хаффлпаффа? Сириус покачал головой и посмотрел на Ремуса, пытаясь понять, о чем был этот новый разговор, и был удивлен, увидев испуганное выражение на лице своего друга. Джеймс усмехнулся и слегка подпрыгнул на кровати, наклонившись вперед. — Я застал их за этим занятием в мужском туалете после ужина. Сириус на мгновение растерялся, не понимая смысла сказанного. — За чем? Джеймс и Питер разразились смехом, а Ремусу, который выглядел так, будто ему нехорошо, оставалось только тихо ответить. — Джеймс сказал, что они… обжимались и… всякое такое. — Хуйня! — Питер чуть не подавился своим языком от смеха. — Он сказал, что они засунули руки друг другу в штаны! Глаза Сириуса расширились, когда до него дошло, а лицо Ремуса наполнилось чистым ужасом. — O. Это был скорее звук, чем восклицание, это был вздох, означающий, что слов не хватает. У обоих названных шестикурсников были девушки — он был уверен в этом, так как пару месяцев назад попал в неприятности за то, что приударил за одной из них. Так какого черта они лапали друг друга в туалете? Он подождал, пока Джеймс и Питер перестанут смеяться, а затем неуверенно спросил: — Значит, они… геи? — Нет. — Джеймс покачал головой. — Нет, когда они попросили меня никому не говорить, они сказали, что нет, что они просто делают друг другу одолжение. Они сказали, что им нравятся девушки, но иногда они развлекаются так друг с другом. И это не делает их педиками. Сириус увидел, как Ремус наморщил лоб в раздумье, но вопрос сам собой сорвался с языка. — Но… они… делали это друг с другом, и они оба… парни. — Многие парни делают это, очевидно. — Это все есть в тех книгах по сексуальному образованию, которые раздавали на четвертом курсе и которые, как ты тогда сказал, тебе вовсе не нужны, Бродяга. Иногда люди… экспериментируют. С тем же полом. Это не делает их педиками или кем-то еще. Это просто… — Он пожал плечами. — … дурачество. Ничего особенного. Ты делаешь это, выясняешь, нравится тебе это или нет, а потом решаешь, в какую сторону тебе двигаться. Все три парня все еще смотрели на него с открытым ртом, и он быстро добавил: — Я никогда этого не делал. Джеймс хихикнул над защищающимся тоном Питера, и даже Ремус оторвал свой ошеломленный взгляд от пола и усмехнулся над поспешным добавлением Питера. Сириус ухмыльнулся. — Ни один уважающий себя парень не передернул бы тебе, приятель. Питер высунул язык в сторону Сириуса и швырнул в него подушкой Ремуса. Джеймс весело хмыкнул и потянулся, прежде чем энергично вскочить с кровати. — Ну, Лили Эванс — женщина, так что мне не придется трахаться с кем-то из вас, чтобы получить удовольствие. — Он легонько шлепнул Сириуса по плечу. — Прости, Бро. Тебе придется и дальше водить на свидание свою правую руку. Он злобно ухмыльнулся и переместил взгляд на Ремуса. — Или попытаться очаровать Луни. Вы двое уже и так на старую пару похожи; с таким же успехом вы можете и потрахаться. Ремус покраснел и посмотрел на Джеймса, резко встал и подтолкнул Питера. Блондин тоже встал, понимая, что сплетни уже закончились. Сириус, казалось, погрузился в свои мысли, и Ремус легонько толкнул его в плечо, чтобы сдвинуть с кровати. — Если вы не возражаете, я бы хотел использовать свою кровать не для сплетен, а для чего-то другого. Питер захихикал. — Оооо, Бродяга, и все-таки тебе перепадет! За подколом Питера последовало Мфф!, когда он получил подушкой по лицу. Сириус понял, что, возможно, он чуток не рассчитал и бросил ее немного сильнее, чем обычно, когда блондин отскочил от стены и приземлился задницей на пол. — Эй! Питер вскочил на ноги и швырнул в Сириуса ближайший предмет, который был в пределах досягаемости — его ботинок. Сириус издал боевой клич и прыгнул на свою кровать, уворачиваясь от летящего снаряда. Ремус быстро закрыл полог, чтобы его не втянули в борьбу. Он разделся до трусов и лег, раздраженно натягивая постельное белье до подбородка, пока за пологом бушевала битва.

~*~*~

Час спустя, когда все стихло и было слышно только глубокое дыхание Джеймса и мягкий ритм храпа Питера, он все еще думал о словах Питера. «Иногда люди… экспериментируют. С тем же полом. Это не делает их педиками или кем-то ещё.» Или делает? Ремус всегда считал, что если ты лапаешь другого парня, это значит, что ты гей. Может, они с Сириусом действительно просто дурачились? И то, что они делали, не делало их геями? Маленький голосок в глубине его сознания напомнил ему, что хотя поцелуй мог быть просто поцелуем, другие вещи, которые он представлял себе с Сириусом, были не такими уж безобидными. Те эротические фантазии, на которые он дрочил по ночам, вероятно, не входили в ту же категорию, что и легкий чмок или даже дрочка между друзьями, как это было с беднягами Кеном и Джонатоном. То, что он мечтал сделать с Сириусом, и чтобы Сириус сделал с ним, выходило за рамки взаимного одолжения, не так ли? Его тело снова отреагировало на развратные мысли о друге, и Ремус вздохнул, стараясь пока игнорировать настойчивую пульсацию члена и попытаться наконец отдохнуть. — Лунатик? Ты еще не спишь? Все тело Ремуса напряглось, ровно как и член, и по коже расползлось тепло, когда он задрожал от звука этого низкого, хриплого шепота. — Ага. Не сплю. Его полог раздвинулся, и тень проскользнула внутрь убежища, созданного пологом. — Я не могу заснуть. Сириус говорил шепотом, но его голос казался громким в темноте, свет почти полной луны не мог проникнуть сквозь плотную ткань полога, когда тот закрылся за ним. Ремус поднялся в сидячее положение и сложил руки на коленях, пытаясь скрыть эрекцию, которая не исчезла, а, наоборот, стала еще более напряженной. — Я тоже не могу. Тебе нельзя здесь находиться, Сириус. Наступила тишина, затем звуки сопения и храпа парней исчезли, и свет прорезал густую черноту, окружавшую их. Сириус сел на край кровати, держа свою зажженную палочку наперевес, чтобы изучить лицо Ремуса. Оборотень вздрогнул, как от внезапного яркого света, так и от пронзительного взгляда, затем увидел, как Сириус кивнул в ответ на откровения, которые он увидел на лице Ремуса. — Ты тоже об этом думаешь. О том, что сказал Питер. Ремус не смог скрыть подтверждение, мелькнувшее на его лице. Сириус вздохнул, затем пробормотал заклинание, заставляя свет исчезнуть. Они оба молчали, пока их глаза снова привыкали к темноте, затем Ремус почувствовал, как Сириус придвинулся ближе, его бок прижался к ногам Ремуса. — Ремус… Голос Сириуса был низким и густым от жажды, и Ремус почувствовал, как его пронзила волна похоти. Его голос дрожал от желания и страха, когда он пытался разубедить Сириуса в том, что тот задумал. — Бро, твое присутствие здесь — очень плохая идея. Тишина. А затем… — Ты хочешь поцеловать меня снова, Луни? Ремус тяжело сглотнул и попытался замедлить свое учащенное дыхание, уверенный, что у него случится гипервентиляция. Его и без того твердый член напрягся еще больше, и ему захотелось, чтобы Сириус свалил, чтобы он мог подрочить. — Ремус? Ремус громко выдохнул. — А ты, Бро? Ты хочешь сделать это снова? Он услышал прерывистое, почти мучительное дыхание Сириуса, а затем вдруг теплый воздух с ароматом сливочного пива коснулся его щеки. — Да. В темноте он почувствовал, как губы коснулись его подбородка, затем Сириус тихо выругался и поднес руку к лицу Ремуса, проведя пальцами по каждой его черте, задержавшись на губах. Легкое прикосновение обожгло кожу Ремуса, и он закрыл глаза, когда подушечка большого пальца Сириуса провела по изгибу его нижней губы. Ремус издал легкий стон, и Сириус резко выдохнул. — Ремус, пожалуйста? Ты… ты… хочешь этого? Мольбу в голосе Сириуса он слышал лишь однажды — сразу после инцидента со Снейпом, когда тот просил прощения, — и мысль о том, что Сириус так сильно хочет поцеловать его, что прибегает к мольбе… Ремус вздрогнул, и слова сорвались с его губ прежде, чем он успел их остановить. — Хочу.