Это был всего лишь поцелуй! / It was only a kiss!

— Сириус… блять!.. Руки Ремуса судорожно вцепились в черные волосы, и он выгнул спину, наслаждаясь тем, как невероятный рот Сириуса отправил его в экстаз. Тяжело дыша, Ремус открыл зажмуренные глаза, мышцы все еще подрагивали от нахлынувших потрясений. Сириус стоял на кровати на коленях у него между ног, впившись зубами в нижнюю губу, а рукой он так быстро дрочил свой уже текущий член, что эта картина казалась почти размытой. Ремус попытался приказать своим затекшим мышцам подняться, чтобы помочь Сириусу кончить, но не мог пошевелить отяжелевшими конечностями. — Сириус… — прошептал он, поднимая взгляд, чтобы заглянуть тому в глаза. — Мерлин, мне нравится, как ты произносишь мое имя, — задыхаясь, пробормотал Сириус. Другой рукой он потянулся к тяжелой, тугой мошонке. — Бля… да… — Кончи на меня. Слова прозвучали прежде, чем Ремус успел осознать, что именно этого он хочет, но, услышав их в воздухе, он порадовался, что не дал себе времени на раздумья. Он хотел увидеть, как Сириус кончит, хотел почувствовать тепло на своей коже и выражение лица Сириуса, когда он таким образом признает Ремуса своим. Глаза Сириуса расширились от удивления, но, даже если бы он захотел, он не смог бы остановить себя от того, чтобы сделать именно то, что требовал Ремус; слова оборотня лишили его последнего контроля, и с громким криком он кончил. Оба парня смотрели, как густые струйки спермы падают на уже липкий живот Ремуса, и он вдруг почувствовал, как зашевелился его, казалось бы, уже удовлетворенный член. Сириус застонал от сочетания сытости и изнеможения и рухнул на Ремуса, его теплая сперма скользнула между их животами. — Ты… Мерлин, Лунатик. Ты, блять, полон сюрпризов, — пропыхтел Сириус, подстраивая свое тело под твердые плоскости Ремуса. Ремус улыбнулся и прижался губами к виску парня. — Иногда я сам себя удивляю, — пробормотал он, слегка поморщившись и покраснев от собственной смелости. Они лежали в тишине, нарушаемой только тиканьем прикроватных часов и звуком их замедленного дыхания. — Мама ненавидела эти часы, — тихо размышлял Ремус, осознавая, что гнетущая печаль, которая тяжким грузом лежала у него на душе с тех пор, как он попрощался с матерью, стала немного легче, чем неделю назад. Благодаря Сириусу. Он слегка улыбнулся. Сириус старался случайно не попасться мистеру Люпину и каждую ночь тайком пробирался в комнату Ремуса, где проводил долгие часы, расплачиваясь с ним за все то оральное внимание, которое тот оказывал ему, и которое оставалось неоцененным, говоря Ремусу: «У тебя явное преимущество…», а затем падая от смеха над своим двойным смыслом. Не то чтобы он так уж нуждался в долбанной практике. Сириус Блэк просто от природы хорош во всех этих развратных делишках. Впрочем, дрочкой и минетом дело не ограничивалось. Сириус никогда не приставал к Ремусу с расспросами о матери, но осторожно выпытывал и прощупывал почву, пока стены Ремуса не рухнули и он не раскрыл Сириусу истинную глубину своего горя. Сириус был не в силах что-либо сделать для него, кроме как обнять, поцеловать и попытаться заверить, что со временем боль утихнет. И она утихала. Постепенно Ремус стал чаще улыбаться и меньше плакать, и теперь, когда каникулы подходили к концу, он понял, что готов встретиться с еще одним монстром, от которого он прятался. Пришло время поговорить с отцом о его сексуальности. — Сириус… — Ммм? — пробормотал Сириус, слегка потягиваясь и поворачивая голову, чтобы взглянуть на Ремуса. — Я хочу рассказать отцу, — тихо сказал Ремус. — Что я… что я гей. Сириус замолчал и долго смотрел на Ремуса с недоумением, а затем спросил: — Ты уверен, Ремус? Ремус улыбнулся и попытался пошутить. — В чем? В том, что я гей? Знаешь, было парочку подсказок… Сириус издал смешок, и Ремус расслабился. — Я уверен, что тот факт, что ты не раз брал мой член в рот, означает, что ты педик, Луни. Я имею в виду, ты уверен, что хочешь рассказать ему об этом сейчас? У него сейчас много забот, и… ну, он может быть не в восторге от того, что его единственный сын увлекается парнями. — Думаешь, он сильно расстроится? — спросил Ремус, нахмурившись. Он знал, что отец будет в шоке, но ему хотелось быть честным с единственным оставшимся родителем. Ремус прикусил губу, наблюдая за тем, как Сириус поднимается на ноги и тянется за своей палочкой. — Я просто хочу сказать, что ты не можешь рассчитывать на то, что все будут относиться к этому так, как тебе хотелось бы. Даже твои собственные родители. Представляешь, что скажут мои? Ремус наклонил голову. — Ты не собираешься им рассказывать? — Нет! — решительно заявил Сириус, после чего наложил на них обоих очищающие чары. — Боги, Луни! Они и так в дюйме от того, чтобы отречься от меня. Если они узнают, что у меня нет шансов продолжить род Блэков, они полностью лишат меня наследства. Ремус нахмурился, поджав губы еще сильнее. — Так ты собираешься и дальше притворяться тем, кем не являешься? — спросил он, гадая, что же тогда станется с ними. — Ты планируешь участвовать в этой чехарде с женитьбой и детьми ради… денег и имени? Сириус нахмурился, взгляд его потускнел. — Я… я не знаю. Наверное, я просто не обдумал все как следует. Что бы это ни значило… Из уст Ремуса это прозвучало так меркантильно, так… непривлекательно. Жениться, чтобы сохранить имя и немного денег? Он не хотел этого. Он не хотел притворяться кем-то другим, чтобы угодить людям, которые не желают принимать его настоящего. Он хотел… чего? Сириус посмотрел на обнаженного Ремуса, лежащего на скомканных простынях и кусающего распухшую от поцелуев губу, и тут его осенило с невероятной ясностью. Вот чего он хотел: будущего с Ремусом — желательно обнаженным — рядом. Осознание этого поразило его, и он моргнул, пытаясь вернуть себе самообладание. — Прекрати, — мягко сказал он, наклоняясь вперед и быстро целуя пострадавшую губу Ремуса. — А то кровь пойдет. Знакомое наставление и нежный поцелуй не отвлекли внимание Ремуса от неуверенности на лице Сириуса. Он знал, что удачно жениться и родить ребенка, который продолжит фамилию Блэк, — задача, которую вдалбливали Сириусу и его брату Регулусу с самого детства, и Сириус даже не задумывался о том, что однажды не сделает этого. Внезапно причины, по которым Сириус отрицал свою сексуальность, обрели гораздо больший смысл. Нельзя отбросить семнадцать лет промывания мозгов за несколько месяцев. — Ты уже ушел из дома, Сириус, — мягко сказал он, взяв его за руку и осторожно сжав ее. — Они же не могут ещё раз тебя выгнать или что-то в этом роде… Сириус покачал головой и встал, выпустив руку Ремуса из своей. — Я… я не могу им сказать, Ремус. Ты не понимаешь, какие они… и не сможешь понять. Твои родители замечательные — даже если они и не в восторге от того, что ты гей, они все равно поддержат тебя, они все равно будут любить тебя. Тебе не нужно беспокоиться о том, что они отрекутся от тебя или вычеркнут тебя из семейного древа. Ты знаешь, что всегда будешь частью чего-то. Ты знаешь, что у тебя всегда будут они. Наступило долгое молчание, пока Ремус пытался перевести дыхание, вырвавшееся из него из-за стреляющей боли в груди от бездумного напоминания о том, что он так недавно потерял. Он поспешно встал и натянул джинсы. — Ремус… — Ты думаешь, я не понимаю? — огрызнулся Ремус, поспешно застегивая ширинку. — Думаешь, я не знаю, каково это — потерять родителей? Глаза Сириуса расширились, и он закрыл рот рукой, с ужасом глядя на оцепеневшего Ремуса. — Блять, Ремус, — прошептал он приглушенным, но явно раскаивающимся голосом, приближаясь к оборотню. Ремус отвернулся от Сириуса, натягивая на себя рубашку. — Я уже потерял маму, а теперь мне грозит потеря отца, если он не сможет принять меня таким, какой я есть, но я не могу жить во лжи больше, чем уже живу. Я не могу больше хранить секреты, Сириус. Он подобрал свои ботинки и сел на край кровати, чтобы обуть их, тайком наблюдая за тем, как Сириус застегивает штаны, после чего тот с голой грудью оказался перед ним на коленях, вырывая ботинки из пальцев Ремуса. — Мне так жаль, — сокрушенно сказал он, проводя руками по напряженным, обтянутым джинсами бедрам Ремуса. — Я такой засранец. Если бы в мире существовала справедливость, то смерть забрала бы мою мать, а не твою. Прости меня, Луни. Прости. Он положил голову на бедро Ремуса, обхватив его руками. Решимость и гнев Ремуса улетучились, когда его ноги раздвинулись, и Сириус тут же проскользнул между ними, прижимаясь вплотную. Руками он обхватил Ремуса за талию, а щекой прижался к его животу. Ремус обнял Сириуса. Сириус ненавидел извиняться, но когда он это делал, это всегда было искренне. — Все в порядке, Бродяга, — сказал он, опуская голову к Сириусу. — Я знаю, что ты не это имел в виду. Я просто… Он вздохнул и оставил фразу без ответа, зная, что Сириус поймет его. Он запутался пальцами в темных волосах и слегка поцеловал Сириуса в макушку, а затем прислонился лбом к мягким прядям, вдыхая свежий, чистый аромат. Светло-каштановые волосы смешались с иссиня-черными, и они держались друг за друга, пока их не разлучил тихий вздох. Они подняли глаза и увидели, как отец Ремуса распахнул дверь спальни. Несколько секунд он смотрел на них с растерянным выражением лица, прежде чем заговорить. — Думаю, нам нужно поговорить, Ремус. Сириус, тебе лучше присоединиться к нам. На кухне, когда будете готовы. Он повернулся, и они услышали его тяжелые шаги по лестнице. Ремус почувствовал, как в животе шевельнулся ужас, и с тревогой посмотрел на Сириуса. — Блять. — Да, — согласился побледневший Сириус, затем он поднялся на ноги и потянулся за своей отброшенной рубашкой. — Ты не должен спускаться, Бродяга, — сказал Ремус, но Сириус покачал головой, натягивая рубашку. — Должен. Я твой… — Сириус споткнулся о следующие слова, нахмурившись, и Ремус недоуменно посмотрел на него. — Ты мой кто? — Я… я не знаю, — пробормотал Сириус, покраснев. — Я не знаю, кто мы, но я знаю, что не позволю тебе встретиться с ним в одиночку. Он протянул руку, и Ремус взял ее, позволяя Сириусу поднять его на ноги. — Значит, вместе? — мягко спросил он, и Сириус кивнул. — Вместе, — подтвердил он, переплетая их пальцы и делая глубокий вдох по пути вниз. Мистер Люпин сидел за кухонным столом, когда Сириус и Ремус спускались по лестнице, и, когда они вошли в комнату, его взгляд сразу же упал на их соединенные руки. — Вы хотите мне что-то сказать, мальчики? — мягко спросил он, но Ремус заметил, как напряглись его челюсти. — Папа… я… хотел рассказать тебе сегодня вечером… — начал он, но отец вмешался, махнув рукой на стулья напротив него. — Сядьте. Вы оба. Его тон не позволял ослушаться, и они немедленно повиновались. Мистер Люпин шумно вздохнул и посмотрел на сына, взглядом требуя честности. — Полагаю, удивляться мне не стоит. Ты особо-то и не скрывался… — Он поднял подбородок. — Ты… гей? — Да, — прошептал Ремус, чувствуя, как у него пересохло в горле. Отец кивнул, на челюсти его заиграли желваки. — И вы с Сириусом…? Бросив быстрый взгляд на Сириуса, Ремус ответил: — Вместе. Да. — Понятно, — сказал мистер Люпин, неловко переместившись в своем кресле. — И как давно вы… вместе? — Я… — начал было Ремус, но остановился. Он не хотел врать отцу, но и не хотел объяснять, что они с Сириусом уже несколько месяцев предаются случайным сексуальным утехам. Он решил действовать уклончиво. — По-настоящему я понял это только несколько недель назад. — Он посмотрел на Сириуса. — А это… кое-что новое. Он не лгал — то, что сейчас было между ним и Сириусом, было новым и гораздо более глубоким, чем ничего не значащая договоренность, с которой все началось. Мистер Люпин еще мгновение смотрел на них обоих, а затем грубо потер рукой глаза. — Я всё думал, нет ли у вас… Я слышал, как Сириус несколько раз выходил из твоей комнаты, и то, как ты говоришь о нём… Голубые глаза, как и у Ремуса, переметнулись к Сириусу, и он включил его в свой следующий комментарий. — Знаете, это… нормально в вашем возрасте… экспериментировать… с людьми… одного пола. Это не обязательно значит, что вы… — Я знаю, папа. Это… это не эксперимент, — сказал Ремус, взглянув на Сириуса, который сжал его руку под столом в знак поддержки и заверения, что он с ним полностью согласен. — Вы уверены? — спросил мистер Люпин, и Ремус нахмурился, уловив в голосе отца легкую просительную нотку. На этот раз ответил Сириус, кивнув головой и подтвердив: — Мы уверены. Мистер Люпин глубокомысленно нахмурился и провел рукой по волосам. — Что ж. Ремус, тебе… тебе нужно подумать и о других проблемах… — Сириус знает, папа, — перебил Ремус, решив покончить с неожиданностями. — Он знает, кто я такой. — Он… — Мужчина уставился на Сириуса с нескрываемым недоверием. — Ты знаешь? — Да. Я знаю, что Ремус — оборотень, со второго курса, и мне все равно, — твердо сказал Сириус, не позволив ставить под сомнения свою честность. — Это никогда не было проблемой, и сейчас не будет. — Т… так. — Голос Лайелла Люпина звучал немного слабо. — Мерлин, Ремус. Я просто не знаю, смогу ли сейчас все это переварить… Его отец выглядел несчастным, и Ремус вздрогнул. Возможно, Сириус был прав — его отец не сможет это принять. — Прости меня, папа. Я могу уехать в Хогвартс сейчас, а не завтра, если хочешь. — Уехать? — Мистер Люпин в замешательстве уставился на Ремуса. — Почему ты считаешь, что я…? — Если ты не хочешь, чтобы я был здесь сейчас… — О, Ремус, — сказал мужчина, покачав головой. — Нет. Я не хочу, чтобы ты уезжал; и не хочу, чтобы ты извинялся, если это то, чего ты действительно хочешь. Я просто… — он вздохнул. — Я никогда ещё так сильно не хотел, чтобы твоя мама была здесь, как сейчас. Ремус крепко сжал пальцы Сириуса и, почувствовав ответное утешительное сжатие, сказал: — Я тоже, папа. Я тоже.

~*~*~

— Могло быть и хуже. Ремус посмотрел на Сириуса. — Как, по-твоему, могло быть хуже, Бродяга? — Он мог бы прийти на двадцать минут раньше. Ремус побледнел, вспомнив, чем они занимались незадолго до того, как вошел его отец. — Бля. — Ремус, он придет в себя, — ободряюще сказал Сириус. — Он не выгнал тебя, не сказал, что все это отвратительно или что-то в этом роде. Он просто… в шоке. — Да, наверное. Они все еще сидели на кухне, мистер Люпин поднялся в постель, покачав головой и с болью сказав: «Я просто не могу сейчас с этим смириться. Я люблю тебя, Ремус, и твои решения теперь только твои. Я всегда буду поддерживать тебя, но… мне просто нужно время, чтобы разобраться с этим.» Вздохнув, Ремус встал и пробормотал: — Нам тоже нужно поспать, — и Сириус кивнул. Оба они зашагали вверх по лестнице, остановившись в дверях спальни Ремуса. — Лучше не приходи сегодня, Бро, — мягко сказал Ремус, и Сириус кивнул. — Ага, не думаю, что твоему отцу нужна практическая демонстрация того, что значит иметь сына-гея. Ремус захныкал, и Сириус схватил его за руку. — Все будет хорошо, Луни. — Правда? Сириус снова кивнул. — Конечно, будет. У тебя всё ещё есть я. Счастливый пес! Ремус слабо улыбнулся и после некоторого колебания спросил: — Сириус, вечером… Ты сказал, что не знаешь, что между нами. Я… я думаю, мне нужно знать. Мы по-прежнему просто два друга, оказывающие друг другу услугу? Мы будем ещё встречаться с другими людьми или как…? Он пожал плечами, чувствуя себя как девчонка из-за необходимости повесить на их отношения ярлык, но его чувства к Сириусу росли с каждым днем, и он должен был знать, насколько серьезно тот относится к тому, что происходит. Сириус, похоже, понял его бессвязный бред и мягко улыбнулся. — Я думаю, что наше соглашение «два друга, оказывающие друг другу услугу» закончилось довольно давно, Луни. Он сделал паузу, а затем мягко спросил: — Ты хочешь… чего-то большего? — А ты? — возразил Ремус. — Я первый спросил, — ответил Сириус, и Ремус покачал головой. — Нет, я. — Нет, я. — Нет, я. — Нет, я. — Нет, я. — Нет, я! Ой… Ремус рассмеялся, и Сириус был так рад услышать его смех, что сдался и ответил на вопрос в своей обычной уклончивой манере. — Я никогда раньше не был чьим-то парнем, Луни, — сказал он с запинкой. — Особенно парнем другого парня, но… я готов попробовать. — Может, мне тогда лучше звать тебя своим любовником, — поддразнил Ремус, чувствуя облегчение и легкое головокружение. Он хочет меня. Сириус Блэк хочет попробовать стать моим парнем. — О, мне это нравится, — усмехнулся Сириус. — Звучит гораздо сексуальнее, очень экзотично… Ремус рассеянно улыбнулся, глядя на свои пальцы, которые нервно сжимались в кулак. Это не может быть реально. Неужели есть шанс, что его чувства к Сириусу взаимны? — Ты уверен в этом, Бродяга? Ты всегда открыто презирал моногамию… Рот Сириуса приоткрылся в насмешливом возмущении. — Оскорбляешь, Лунатик! Ты думаешь, я буду тебе изменять? Тебе — кто так охренительно сосет…? — Сириус. Брюнет растерял свой поддразнивающий тон, услышав в голосе Ремуса умоляющую ранимость, и коснулся его подбородка, без слов попросив посмотреть на него. — Слушай, у меня раньше никогда не было такого опыта, Ремус, — тихо сказал он. — Я не знаю, каким парнем я буду. Я могу пообещать тебе, что буду грязным, невнимательным, бесчувственным, легкомысленным и высокомерным. Я могу пообещать тебе, что, вероятно, не раз буду полным засранцем, много раз — придурком, а почти каждый день — мерзавцем. Ремус мрачно улыбнулся. — Ты как-то плоховато себя рекламируешь, Бродяга. Сириус улыбнулся и приложил палец к губам Ремуса, чтобы тот замолчал. — Но ещё я обещаю тебе, что никогда не причиню тебе боль и буду верен тебе. У меня много недостатков, Ремус, но если бы я мог уничтожить ради тебя Луну, я бы это сделал. Он отнял палец от губ Ремуса и нежно поцеловал его. Он хотел отстраниться, но Ремус схватил его за лицо и углубил поцелуй, удивив Сириуса своей страстью. Брюнет потерял равновесие, ударившись спиной о дверной косяк, и Ремус повалился на него, их губы все еще были соединены, и каждый дюйм их тел прижимался друг к другу, пока они целовались. Захваченные глубоким и сильным поцелуем, они не услышали, как в коридоре тихо закрылась дверь. Сириус запыхался, когда Ремус отстранился и уставился на оборотня широко раскрытыми глазами. — Вау! Это было… вау. Ремус улыбнулся загадочной улыбкой и взял руки Сириуса в свои. — Останешься со мной? — Твой отец… — сказал Сириус, но Ремус покачал головой. — Я ничего не хочу делать, я просто… хочу, чтобы ты был со мной. Сириус улыбнулся блаженной улыбкой. — Что ж, это хорошо, потому что я тоже хочу быть с тобой. Когда Ремус вел Сириуса в свою комнату, он знал, что спустя годы он будет вспоминать эту ночь как момент, когда он окончательно и бесповоротно влюбился в Сириуса Блэка.