Это был всего лишь поцелуй! / It was only a kiss!

— Боги, вы опять за свое? Сириус оторвал голову от груди Ремуса и посмотрел на Джеймса. Это был их последний вечер в Хогвартсе, и Мародеры провели весь день, прощаясь с замком, который стал их домом за последние семь лет. Они в последний раз пробежались по тайным туннелям в Хогсмид, посетили Визжащую хижину и Запретный лес, попрощались с домовыми эльфами, которые так охотно снабжали их нелегальной едой в любое время дня и ночи. Кульминацией дня стал последний розыгрыш на ужине — фейерверки, которые устроили Мародеры, вошедшие в зал (для пущего эффекта — позже всех), основные блюда, из которых время от времени сыпались пошлые лимерики (в основном о любовной жизни их сверстников и профессоров), неподвижные заколдованные транспаранты, осыпавшие их конфетти и возвещавшие, что Гриффиндор рулит, а Слизерин сосет, и взрывающиеся десерты в конце ужина для слизеринцев. Они должны были уже заканчивать собирать вещи, но Джеймс после ужина скрылся с Лили, Питер стащил с кухни несколько последних пирожных для поездки домой на поезде, а Ремус и Сириус попытались устроить последнюю шалость на кровати Сириуса, но вместо этого в изнеможении рухнули на матрас. Впервые с тех пор, как они стали любовниками, секс был на последнем месте в их мыслях… но эго Сириуса никак не могло позволить ему признаться в этом своему другу. — Я готов в любое время, в любом месте и при любом раскладе, — хвастался он, с трудом поднимая уставшую голову с груди Ремуса. — Луни стоит только мне подмигнуть и… — Заткнись, Бродяга, — раздраженно пробормотал Ремус. — Не делаем мы ничего, что могло бы задеть твою тонкую душевную организацию, Сохатый… Сириус пихнул его, и Ремус бросил взгляд на своего друга. — У нас нет сил, — сказал он, и Сириус надулся. — У меня выносливость как у быка, Луни, — запротестовал Сириус. — То, что ты скорострел, не значит, что мы все тут такие. Ремус фыркнул и высвободился из хватки Сириуса. Несколько рубашек упали на пол, когда он перекинул ноги через край кровати. Одежда была разбросана по всей комнате, пока Мародеры пытались собрать вещи для последнего путешествия домой на Хогвартс-экспрессе. Все они внезапно обнаружили, что за год их вещи каким-то образом разлетелись кто куда. Они ничего не успевали — поезд отправлялся уже утром. Ноги Ремуса зацепились за мантию, и он, как падающее дерево, рухнул на пол, ударившись с не слишком-то мужественным визгом. Джеймс разразился хохотом, а Сириус перегнулся через край кровати и захихикал, увидев, что с Ремусом все в порядке. Оборотень посмотрел на своего парня, который заискивающе улыбнулся ему. Он отцепил мантию от своих лодыжек и бросил ее Сириусу. — Пока ваш багаж не будет упакован должным образом, мистер Бродяга, ваша сексуальная жизнь приостановлена, — огрызнулся он, краснея от смущения из-за своего неловкого падения. Глаза Сириуса расширились, и он громко возразил, но Ремус остался непоколебим, вставая. — Я не собираюсь выгребать из твоего багажника семилетнее дерьмо, когда мы приедем к тебе домой, — сказал он, сузив глаза. — Я серьезно, Бродяга. Сириус наклонил голову и нахмурился. — К нам домой, Луни, — сказал он с назиданием в голосе. — Когда ты начнешь уже называть его нашим домом? Ремус вздохнул, услышав это напоминание. Он был рад переехать к Сириусу, но прекрасно понимал, что жить ему придется на средства Сириуса — по крайней мере, пока он не найдет работу. Несмотря на то, что Блэки сдержали слово и лишили Сириуса доступа к трастовому фонду, завещания покойного дяди Альфарда (на которое он купил свою квартиру девять месяцев назад) было более чем достаточно, чтобы брюнету было комфортно в течение многих лет, и он даже пальцем не пошевелил. Сириус шутил, что Ремус — содержанец, и высказывал множество предложений, каждое из которых становилось все более непристойным, о том, как он может заработать себе на жизнь. Но теперь, когда до их де-факто статуса оставалась всего одна ночь, Ремус начал всерьез беспокоиться о неравном финансовом положении их новой жизни. Сириус, каким-то образом всезнающий, когда дело касалось мыслей Ремуса, соскользнул с кровати. Бросив быстрый взгляд на Джеймса, который понял недвусмысленный намек и удалился в ванную, он встал перед Ремусом, скрестив руки на груди. — Сколько раз нам еще придется это обсуждать, Ремус? — спросил он ласково, но твердо. — Я. Люблю. Тебя. Все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе — мои деньги, мое сексуальное тело, мое сердце. Все твое. Откажись хоть от одного, и я буду опустошен. — Я хочу внести свой вклад… — возразил Ремус, но Сириус прервал его. — Ты вносишь, — мягко сказал он. — И не только деньгами. Ты поддерживаешь мой рассудок, Луни. Ты напоминаешь мне о том, кто я есть на самом деле. Ты не даешь мне зайти слишком далеко и огрести от Джеймса, чтобы спустить меня на землю. Ты любишь меня и являешься одним из очень избранных поклонников, которых я тоже очень люблю. — Это все очень мило, но ничего из этого не приносит еды на стол, — сказал Ремус, слегка надувшись. — Ты заплатишь, когда сможешь, Ремус, — напомнил ему Сириус. — Не твоя вина, что твои возможности ограничены. Чертово Министерство и их дурацкие правила — ты, блять, умнее большинства идиотов, которые у них там работают… — Таковы правила, Бродяга, — уныло напомнил Ремус, и Сириус пренебрежительно фыркнул. — Да, но эти правила глупые, — пробормотал он и, схватив в кулак рубашку Ремуса, притянул его к себе. — Пожалуйста, Лунатик? Прошу тебя, перестань беспокоиться об этом. Я ничего не сделал, чтобы заработать эти деньги, кроме того, что не был полным придурком по отношению к единственному родственнику, которого я могу терпеть. Дядя Альфард был хуже нас обоих вместе взятых… ему бы понравилась мысль, что его племянник и его любовник-оборотень живут за счет его доли богатства Блэков. Сейчас он, наверное, хохочет во все горло. Ты ведь хочешь почтить память мертвеца, не так ли? Ремус неохотно улыбнулся, а Сириус усмехнулся и обнял парня, чувствуя, что эта битва выиграна. — Кроме того, если ты не переедешь ко мне, мне придется переехать к тебе и твоему отцу, чтобы быть с тобой, — сказал он с ухмылкой. — Хотя он очень хорошо отнесся к тому, что его единственный сын — голубок, сомневаюсь, что он захочет слышать, как я всю ночь кричу, чтобы ты трахнул меня посильнее. Помнишь, какими зелеными были Джеймс и Пит, когда сказали нам, что в тот раз мы забыли заклинание Глушения? Это воспоминание вызвало у оборотня смех, и он прильнул к объятиям Сириуса. — Ладно, — капитулировал он. — Я постараюсь перестать думать о том, что именно ты оплачиваешь счета. Если не ради меня, то ради моего отца. В теории сын-гей — это терпимо, но я не уверен, что он смог бы справиться с реальностью того, что это значит. Сириус захихикал, а Ремус игриво оттолкнул его. — Вы победили, мистер Бродяга, — сказал он, покачав головой. — И опять же. Обещаю, что я постараюсь не зацикливаться на деньгах, если ты начнешь собирать вещи прямо сейчас. Драматично вздохнув, Сириус кивнул в знак согласия, наклонился вперед и нацелился на губы Ремуса, но тот отпрянул. — Ни за что, Бродяга, — сказал он, скривив уголки губ. — Не раньше, чем этот сундук заполнится. Громко выругавшись, Сириус развернулся и собрал одежду на полу, бросив ее на кровать. Ворча под нос что-то о жестоких парнях и бормоча подожди ещё, когда в следующий раз я буду сверху, Люпин, он рассортировал одежду, отбросив все, что не принадлежало ему, в сторону кровати предполагаемых владельцев. Ремус хихикнул и крикнул Джеймсу, что теперь можно выходить.

~*~

Позже тем же вечером Питер и Джеймс, наевшиеся ворованных Питером закусок, сидели и посмеивались над необычно раздраженным Сириусом, который стоял перед зеркалом и возился со своими блестящими локонами. Ремус, слегка побледневший, тоже наблюдал за Сириусом с выражением растущего раздражения. Наконец он сорвался. — Ради Мерлина, Сириус, они не будут выглядеть иначе, сколько бы ты ни суетился, — резко сказал он. — Может, мы просто уже покончим с этим? Сириус в последний раз взмахнул своей чёлкой и со вздохом отвернулся. — Ладно, ладно, — пробормотал он. — Я просто… — …ты просто тянешь время, — мрачно сказал Ремус. — Это была твоя идея, Сириус. Если ты не хочешь открываться… — Нет. Нет, я хочу, — настаивал он, подходя к явно нервничающему оборотню и беря его за руку. — Хочу. Ремус одарил его мрачной улыбкой, от которой тот выглядел так, будто проглотил что-то очень неприятное, и встал, повернувшись к Джеймсу и Питеру, которым было сказано о том, что пара планирует раскрыть свои отношения сегодня вечером перед остальными студентами Гриффиндора. — Вам не обязательно спускаться с нами, — сказал он с нервным смешком в голосе. — Не нападут же они на нас. Он заколебался, а затем пробормотал: — Надеюсь. Джеймс и Питер поднялись на ноги, Джеймс заговорил за них обоих. — Мы идем, — твердо сказал он. — Мы с вами. Мародеры навсегда, братская солидарность и все такое… Питер кивнул и озорно ухмыльнулся. — К тому же, мы хотим увидеть выражения лиц девчонок, когда они поймут, что Сириус у нас по парням.

~*~

Сириус и Ремус, взявшись за руки и сцепив пальцы, последовали за Джеймсом и Питером вниз по лестнице. — Ты уверен в этом, Бродяга? — пробормотал Ремус, и Сириус остановился. Он повернулся, чтобы посмотреть на Ремуса, шрамы которого резко выделялись на фоне бледности его лица, и его грудь сжалась. Он поднес руку к щеке Ремуса, провел большим пальцем по вздувшейся коже большого шрама, а затем поцеловал израненную плоть. — Малыш, мы не обязаны этого делать, — мягко сказал он, и Ремус испуганно обернулся. — Ты только что назвал меня малышом? — недоверчиво спросил он, и Сириус покраснел, бесстрастно ответив: — Да, назвал, милый. Ремус фыркнул от смеха и покачал головой. — О, это отвратительно, Бродяга, — без злобы сказал он, стараясь не обращать внимания на свои раскрасневшиеся щеки. — Че ты так лыбишься? — спросил Сириус, и Ремус толкнул его локтем. — Феечка. — Принцесска. Ремус хихикнул и поцеловал Сириуса в щеку, пробормотав на гладкой коже: — Люблю тебя, гейская задница. — Я тоже тебя люблю, — пробормотал Сириус и отстранился с широкой счастливой улыбкой, внезапно убедившись, что публичное признание в любви к Ремусу было правильным решением. Я хочу, чтобы все видели, каким чертовски счастливым он меня делает. Ремус наклонил голову. — Почему ты ухмыляешься, как кот, которому достались сливки? Сириус соблазнительно ухмыльнулся. — Ах, лучше сказать, щенок, которому досталась косточка? — сказал он, и Ремус застонал. — Боги, ты можешь опошлить все, что угодно. — У меня талант, — пожал плечами Сириус. — А ещё я очень даже уверен. А ты? Ремус заколебался, прежде чем ответить твердым кивком. — Да. Улыбка Сириуса расширилась, и он сжал руку парня, прошептав: — Тогда давай сделаем это. Они быстро поцеловались и рысью спустились по последним ступенькам в общую гостиную Гриффиндора. Обычно, когда Секси Сириус, прозванный так метко, входил в комнату, девушки садились прямо и широко улыбались ему, пытаясь привлечь его внимание к себе. Сегодняшний день ничем не отличался от других, за исключением того, что, когда представительницы дома Гриффиндор обратили свои хищные взоры на Сириуса Блэка, они увидели весьма необычное зрелище. Все знали, как близки Мародеры, но никто никогда не видел, чтобы они держались за руки, и то, как Сириус сейчас смотрел на Ремуса Люпина, не было похоже на то, как обычно смотрят парни на парней, и то, как они улыбались друг другу, эти тайные улыбки, которыми обмениваются влюбленные, а потом… — О Боже! — Святой Мерлин! — Не может быть! Сириус Блэк поцеловал Ремуса Люпина так, что стало ясно, что они не просто хорошие друзья, и — святые угодники — это что, рука Блэка на заднице Люпина? Так и было, и Ремус шлепнул его по руке, отстраняясь от требовательных губ, и слегка огрызнулся на него за неожиданный поцелуй. — Черт возьми! Громкое ругательство шокированного пятикурсника заставило обоих парней нервно оглянуться. Они увидели на лицах своих соседей по факультету самые разные выражения: у некоторых — ужас, у других — отвращение, но преобладали удивление или веселье. Сириус почувствовал, как рука Ремуса сжалась вокруг его руки, и лицо оборотня побледнело еще больше, пока длилось неловкое молчание. Джеймс и Питер беспокойно переглянулись, затем Джеймс прочистил горло, привлекая к себе внимание. — Чья ставка зашла? — громко спросил он. Несколько шестикурсников испуганно переглянулись и неловко зашевелились, а Джеймс ухмыльнулся. — Да ладно, — лениво сказал он, откинувшись на подушки дивана и выглядя совершенно безразличным. — Думаете, мы не знали, что вы принимаете ставки на то, кто из нас с кем трахается? Ну, а теперь вы знаете. Итак, кто сорвал куш? Наступила небольшая заминка, затем трое парней подняли руки, и по комнате прокатилась волна смеха. Напряжение спало, и снова началась болтовня — громкая и возбужденная. Лили встала и одобрительно поцеловала Джеймса, а затем обняла Ремуса и Сириуса, заявив, что знала об этом с самого начала. Парочка уселась за стол, благодарно улыбаясь Джеймсу, и тут же была атакована несколькими девушками, которые ворковали над тем, какая милая парочка из них получилась; Келли бросила на Сириуса взгляд отвращения, а затем в спешке поднялась по лестнице в общежитие для девочек. Несколько четверокурсников задрали носы, глядя на Ремуса и Сириуса, и громко бормотали про отвратительных пидоров, пока Джеймс угрожающе не встал, сжав кулаки. Даже несмотря на то, что ему оставалось быть старостой всего пару часов, он все равно выглядел устрашающе, и младшекурсники быстро покинули общую гостиную без дальнейших комментариев. После десяти минут выслушивания того, как девочки обсуждают Сириуса и его самого, Ремусу стало не по себе от такого внимания, и он, как только позволила вежливость, схватил Питера, и они спрятались в углу гостиной с шахматной доской. Сириус болтал с Джеймсом и Лили, наслаждаясь вниманием и рассказывая все более возмутительные (и совершенно неправдивые) истории о том, как они с Ремусом сошлись, своим поклонницам, которые с завистью смотрели на Ремуса. Но не только они не могли оторвать глаз от кареглазого парня: внимание Сириуса также постоянно возвращалось к оборотню. Он с нежностью наблюдал за тем, как Ремус самодовольно ухмыляется и делает шаг конем, сидящему со скрещенными руками и поднятой бровью Питеру. Сириус видел выражение лица Ремуса, обозначающее Ты там, где я хочу, чтобы ты был, в совершенно других обстоятельствах, и его улыбка расширилась, когда он размечтался о том, как скоро он сможет сбежать и утащить своего сексуального волка наверх. — Ты действительно заботишься о нем, верно? — произнес мягкий голос, и Сириус посмотрел направо на Лили, которая успела отстраниться от Джеймса и придвинуться ближе к Сириусу. — Конечно, да, — сказал он так, словно это должно было быть самой очевидной вещью в мире. Лили прикусила губу. — Просто… ты не очень-то умеешь строить отношения… — с трудом выговорила она, и Сириус нахмурился. — Ты совсем в меня не веришь, — пробормотал он, а затем посмотрел прямо в зеленые глаза Лили. — Мы с Ремусом всегда были близки, Лили. Единственное, что изменилось, так это то, что теперь у нас еще и самый невероятный секс. Лицо девушки стало таким же красным, как и ее волосы, и она выглядела смущенной. — Я… я… просто… ты… ох! Она раздраженно потерла лицо, и Сириус захихикал, протягивая руку и похлопывая ее по плечу, но при этом произнося низким голосом. — Лили, это не эксперимент, — серьезно сказал он. — Это не какая-то интрижка для каждого из нас. Мы собираемся жить вместе, со всеми вытекающими отсюда обязательствами. Я люблю его, Лил, и по какой-то причине, известной только ему, он тоже любит меня. Лили широко улыбнулась и крепко обняла его. — Хорошо, — решительно сказала она. — Потому что он этого заслуживает. И, веришь ты в это или нет, Сириус Блэк, ты тоже.

~*~

— Вчера вечером все прошло довольно хорошо, — сказал Сириус, когда Ремус сел завтракать. Оборотень потянулся за тостом и тихонько хмыкнул. Сириус нахмурился, услышав этот нечленораздельный звук, и поднял взгляд от своего завтрака. — Что такое? — спросил он, и Ремус нахмурился. — Я увидел Регулуса как раз перед тем, как пришел на завтрак, — ответил он. — Видимо, новости разносятся как лесной пожар. — Что он сделал? — Сириус резко повысил голос, и Ремус положил руку на его, чтобы предупредить, чтобы он успокоился, и услышал вздох нескольких девушек с несчастным видом, которые пристально наблюдали за парой. Оборотень раздраженно нахмурился, оглядевшись по сторонам, и понял, что многие женские взгляды со всех столов устремлены на недавно появившуюся пару — кто-то смотрит с завистью, кто-то с обожанием, кто-то с осуждением, и все они одинаково раздражают Ремуса в данный момент. — Они что, думают, что мы начнем трахаться прямо здесь? — раздраженно воскликнул он, и Джеймс, наблюдавший за тем, как разочарованно ворчали девушки, когда Ремус и Сириус скрылись в общежитии прошлой ночью, рассмеялся. — Думаю, именно на это они и рассчитывают, Лунатик, — усмехнулся он. — Вы с Бродягой должны устроить им еще одно представление. Сириус проигнорировал его и, раздосадованный, схватил Ремуса за руку, чтобы привлечь его внимание. — Что Регулус сказал тебе? — потребовал он, и улыбка Джеймса померкла, когда Питер поднял глаза со своего бекона. — Регулус? — встревоженно произнес он. — Ты в порядке, Ремус? Ремус кивнул, улыбнувшись обеспокоенному Питеру, прежде чем ответить. — Ничего такого, что стоило бы повторять, — спокойно сказал он, намазывая тост маслом. — МакГонагалл появилась прежде, чем он стал слишком мерзким. Возможно, нам придется остерегаться его в поезде… он очень зол на то, что мы сделали каминг-аут на своих условиях после того, как твои родители настояли на том, чтобы он никому о нас не рассказывал. Сириус нахмурился. — Сохраняем достоинство благородного дома Блэков, делая вид, что сына-квира не существует. Отбросы, — пробормотал он, злобно ковыряясь в каше. — Ну да, он в бешенстве, — прямо сказал Ремус и потянулся за джемом. Сириус схватил его за запястье и сказал низким рыком: — Я хочу знать, что он сказал, Ремус. Оборотень вздохнул и попытался отмахнуться от яда, который брат Сириуса выплеснул в него. — Что я тебя заразил «гейством», что мы отвратительны, что я грязное животное, что я должен следить за своей спиной и спать с одним открытым глазом… — Ремус! — Слушай, ничего такого, чего бы я не слышал раньше о своем состоянии, Бродяга, — сказал он раздраженно. — И ничего такого, чего бы мы не услышали снова от других нетерпимых придурков теперь, когда мы больше не скрываем наши отношения. Просто оставь все как есть и забей на него. Он очень недоволен всем этим. То, насколько несчастен Регулус, стало ясно после завтрака, когда они шли к поезду от карет без лошадей, доставивших их на станцию. Сириус, держа Ремуса за руку, резко остановился перед самым вокзалом, заставив Ремуса, который продолжал идти, прижаться к нему, как на резиновой ленте. — Бродяга, что…? — в замешательстве спросил Ремус, но тут в разговор ворвался другой голос. — На что ты уставилась, принцесса? Джеймс и Питер одновременно с Ремусом повернулись в сторону знакомого ехидного голоса и увидели Регулуса и еще нескольких шестикурсников Слизерина, которые бодро шли к ним. Питер и Джеймс быстро подскочили к Ремусу и Сириусу, и все они вчетвером выхватили свои палочки. — Ты чертов трус, Редж, — нахмурился Сириус, шагнув вперед, чтобы встретить брата лицом к лицу. — Неужели ты не можешь встретиться со мной один на один? Обязательно тащить с собой всех своих дружков? Что ты собираешься делать? Избить меня? Регулус усмехнулся. — Я могу подхватить что-нибудь, если дотронусь до тебя… — огрызнулся он, и Сириус фыркнул. — Ты не можешь заразиться «гейством», Регулус… — ответил он. — Ты действительно тупой урод… — Не смей, блять, говорить со мной в таком тоне! — крикнул Регулус с физиономией багровой от гнева. — Ты предатель! Ты выбрал это… пидорское животное вместо своей семьи… — НЕТ! — закричал Сириус, вне себя от ярости из-за того, что Ремус был оскорблен. — Это они предпочли свою репутацию мне! Не смей вымещать это на Ремусе, потому что зол на меня. Если ты хочешь ударить меня, то хоть раз в своей жалкой жизни будь мужиком и сделай это! УДАР! Голова Сириуса откинулась в сторону, когда кулак Регулуса угодил ему в челюсть, от чего старший брат споткнулся и издал непроизвольный крик боли. Ремус бросился вперед, но Джеймс схватил его, удерживая на месте и шипя: — Нет, ему это нужно. Оставь их. Дружки Регулуса были в замешательстве, поскольку словесная перепалка переросла в драку, и они беспокойно переминались с ноги на ногу, оглядываясь друг на друга в поисках руководства к действию. Питер нахмурился и угрожающе взмахнул палочкой. — Отступите. Не вмешивайтесь и не злите меня, иначе будете жить евнухами. Их глаза расширились, и они сделали то, что им было сказано, отступив назад, когда Джеймс и Питер оттащили Ремуса с пути братьев Блэк, которые теперь кружили друг вокруг друга, как гладиаторы. Сириус зарычал и посмотрел на брата. — Никаких палочек, — прорычал он. — Ты начал это по-маггловски, брат, и мы закончим по-маггловски. Регулус скривил губы и насмешливо сказал: — Покажи-ка мне свой лучший удар, чертов трус. Сириус ударил кулаком в нос Регулуса, и кровь брызнула на траву под ними. С криком возмущения Регулус бросился на Сириуса, который встретил его со сжатыми кулаками и кипящим гневом.

~*~

— И я все же надо было вам наложить на Хагрида сдерживающие чары, чтобы он нас не останавливал… — Может, заткнешься уже, Сириус? Из-за тебя эта рана открывается. Пока поезд отъезжал от станции, Ремус вытирал губу Сириуса, убирая последнюю кровь, а затем направил на него свою палочку. — Сиди смирно, тупой ты чертов дрочер, — пробормотал он. Сириус нахмурился, но выполнил просьбу Ремуса, пока не почувствовал знакомое покалывание от Исцеляющего заклинания, после чего открыл рот. — Я защищал нашу честь, а ты зовешь меня дрочером? — прорычал он, и Ремус покачал головой. — Ты не нас защищал, ты сводил счеты… вот почему я назвал тебя дрочером, — неодобрительно сказал он. Сириус открыл было рот, но, когда Джеймс вернулся в вагон, Питер громко заговорил. — Прекратите спорить, вы двое, — раздраженно проворчал он. — Честно говоря, я думал, что если в отношениях два парня, то споров будет меньше, а не больше. Джеймс захихикал и протянул Сириусу зачарованное полотенце. — Вот, — сказал он, с ухмылкой глядя на потемневший глаз Сириуса. — Оно холодное. Поможет справиться с синяками. — Его улыбка стала шире. — Я только что видел Регулуса. Ты определенно победил, Бродяга. Сириус благодарно улыбнулся и бросился к Джеймсу, небрежно поцеловав его в щеку и крепко обняв, прежде чем тот его отпихнул. — Ради Мерлина, Бро! Ты пытаешься обратить меня в свою веру? — пожаловался он, вытирая слюну со щеки тыльной стороной ладони. — Я бы не коснулся своим десятифутовым шестом твоей задницы, мистер Сохатый, — фыркнул Сириус, игриво толкнув Джеймса. Джеймс оттолкнул его и заявил: — Мечтай заполучить мою задницу, мистер Бродяга, и что-то мне подсказывает, насчет размера ты слегка себе льстишь. Засмеявшись, Сириус опустился на сиденье рядом с Ремусом и, поняв, что тот все еще раздражен, умоляюще посмотрел на парня с каменным лицом, который смягчился над щенячьими глазками. — Ладно, — пробормотал он, скрещивая руки. — Ты прощен за то, что был полным болваном. Сириус усмехнулся, затем поморщился и приложил ледяную ткань к лицу. Его рука переместилась на колено Ремуса и стала подниматься вверх, сжимая его бедро. Ремус попытался оттолкнуть его, но Сириус рассмеялся и поцеловал его в шею. Ремус, покраснев, оттолкнул его локтем, не сумев полностью скрыть свою неохотную улыбку. Джеймс с отчаянием покачал головой, наблюдая за выходкой Сириуса. — Боже, неужели обязательно продолжать приставать к бедному мальчику, Бродяга? — спросил он, сморщив нос. — Он пожалеет о том дне, когда проглотил приворотное зелье, заставившее его дважды взглянуть на твою уродливую рожу. Сириус ухмыльнулся и откинулся на спинку сиденья, обхватив оборотня за шею и притянув его к своему плечу, а затем сказал: — Ты знаешь, что это все твоя вина, Поттер? Джеймс поднял бровь. — Это я виноват в том, что ты посмотрел на задницу Луни и решил, что непременно должен быть в ней? Ремус, пытаясь высвободиться из объятий Сириуса, оскалился в злобной улыбке. — Вообще-то, обычно в заднице Сириуса… — Ремус! Сириус бросил взгляд на смеющегося Ремуса, затем оглянулся на позеленевшего Джеймса, зная, что тот пытается вычеркнуть из памяти последний комментарий Ремуса. — Помнишь тот Огневиски, который ты стащил из отцовского шкафа в начале года? — спросил Сириус. Джеймс наморщил лоб в раздумье, затем кивнул, когда воспоминания вернулись к нему. Он внезапно покраснел, когда вспомнил, какими странными были Сириус и Ремус после той ночи, и его очень острый ум быстро сложил два и два. — О, Горбатые Гиппогрифы! Вы походу обжимались в ту ночь? — сказал он с гримасой, и Сириус радостно ухмыльнулся. — Ну конечно, да, — заявил он. — Если бы ты не припер тот виски, ничего бы этого не случилось. Мы с Луни, возможно, никогда бы не узнали, что мы такие же геи, как яблочный мартини. — Вот дерьмо, — сказал Джеймс, прикусив губу. — Значит, это я виноват, что мы с Питом теперь должны смотреть на то, как вы двое ебете друг друга до конца наших чертовых дней? Сириус усмехнулся, положив голову на плечо Ремуса. — Ага. Так что в следующий раз, когда будешь охать и ахать от того, как мы обжимаемся, помни… тебе винить только себя. Он повернул голову и увидел, как уголок рта Ремуса дрогнул, и придвинулся ближе, целуя своего парня. Улыбка Ремуса расширилась, и он повернул голову, чтобы дать Сириусу доступ к своим губам. Когда их рты соединились, Питер покраснел и с укором посмотрел на Джеймса. — Спасибо, блять, тебе большое, Сохатый. конец