Право последней ночи

Между нами ложь, и в твоих глазах ночь, Завтра ты уйдешь из моей судьбы прочь. Отпущу без слов, сыграна роль, Из далеких снов ветром принесло боль.

Конец декабря 2019

Первая встреча спустя столько времени, отказы от совместных выступлений на крупных концертах друзей, но согласие на корпоратив. Песня одного раза испытала шанс быть исполненной ещё раз. Так, будто ничего не произошло тогда, не происходит сейчас и не произойдёт после. Те же эмоции, те же движения, мимика и жесты мало отличаются от прежних. Улыбки, взаимные подвывания, быстрые объятия, но тяжёлые прикосновения; разогрев публики (и доведение до точки кипения самих себя?). Встречаются взглядами, но немого диалога не происходит, ни о личном, ни о них… только о работе и публике

Каждый принимал правила игры — грех Знал, что ожидал горестный финал всех. Опустеет дом, не сложить жизнь, За моим окном снова белый снег чист.

Столько лет игр дешёвого сорта в высшем исполнении. Были выпиты все соки и кровь за компанию. Моральные силы покидали быстрее физических. Сохранять лицо перед членами семьи было сложнее с каждым днём, перед общими друзьями — вдвоё. Её недолговременный и несчастный брак перетёк в его — примерный и многолетнийдетный, видной стороной занавеса являлись их дружба и песни, а истинной — проведённые вместе мгновения и ночи. Та страсть всплывала в памяти и снах, та боль сжимала женское её сердце и замораживала его. Обоюдно, но не безболезненно, было решено прекратить всё и вся, что их связывало по сей тот день. Каждый раз они возвращались к семьям, улыбаясь и вникая в их разговоры, думая о прошедших часах, но в декабре сорвались оба Обе семьи, давно никогда ничем не связанные, делили территорию одной страны. Предложение о выступлении на корпоративе прилетело в канун Нового года, когда хотелось думать о праздновании, пусть и без снега с ёлкой. Директора предупреждали о вероятном отказе, не только от дуэта, но и сольных песен (впервые те хотели раствориться в празднике… хоть и раздельно). Но согласие прилетело от обоих, также сорвались и прилетели они из разных точек солнечной Италии в холодную Россию. Уговорила остаться детей отдыхать, обещав вернуться к тридцать первому числу, а также заверив о достаточной помощи Володи и Светы. Не слушая возражений, как отрезал, озвучил свое решение перед женой; кинул пару костюмов в чемодан и заказал билет на ближайший самолёт. Выступили без заминок, но перебрасываться лишними словами с организаторами не хотелось, два кратких диалога, и оба покинули эти стены. Оставила Володю с бэк-вокалом и остальными, вышла на улицу и закурила, задумываясь о способе пребывания и месте прибывания… ведь домой совсем не хотелось — Сигаретой не угостишь? Свои не брал. — появился внезапно из-за спины, встал рядом, засунув руки в карманы чёрного пальто — А если откажу? — усмехнулась, как это присуще Аллегровой, чуть повернувшись в его сторону; впервые завели личный диалог (хоть и не о личном) — Спеть со мной согласилась, а в бумажке с ядом откажешь? — ухмылка исказила губы Лепса, глаза щурились без привычных стёкол, сделал шаг ближе, опустив ладонь на шубу, где должна быть поясница — Может я беспокоюсь о твоём здоровье. — мягкий тон и добрая улыбка, в одной руке все ещё сжимает сигарету, а пальцами другой проводит по подбородку, уводя их по скуле к вискам и выпавшим кудряшкам, взглядом следила за собственными действиями, почти не рассматривая такое знакомое и родное лицо… незачем… не сейчас — С каких пор ты обо мне беспокоишься, мать? — почти взорвался смехом — Всегда. — ёмко, но руку одёрнула, и окурок выбросила в металлическую урну, — Пока… — направилась вперёд, махнув ладонью куда-то назад, отойдя на пару метров, обернулась и весёлым голосом спросила: — Молодой красивый, не подвезешь одинокую женщину до отеля? — кокетливо спрятала улыбку за капюшоном и ладонью

…

Слова были уже не нужны; не надо было начинать с вина или коньяка, как раньше; не надо обсуждать работу или семью для приличия, чтобы потом всю ночь трахаться, забивая очередной гвоздь в крышку гроба их дружбы; не надо ничего лишнего, что было, как прежде. Каждый давно выучил свою роль и отыгрывал без запинки с полной самоотдачей Верхняя одежда скинута самостоятельно в прихожей, сапоги, сумки и телефоны оставлены там же. Никаких предупреждающих или желающих «спокойной ночи» смс семьям. Просто поддались давним желаниям… одному

Это право последней ночи Никому ни за что не отдам. Прокляни меня, если хочешь, Но доверься моим губам.

Несмотря на тусклое освещение настенных ламп, разглядела в этих бесстыжих, но таких манящих изумрудных глазах всю их глубину. Готова была утонуть в них снова, но пытаясь остаться трезвой (как можно дольше) схватилась за лацканы пиджака, прильнув губами к двум тонким полоскам на щетинистом лице. Целовала жадно, с таким же рвением стягивала этот пиджак, почти не уступала власти на освобождение себя от одежды, хотелось проникнуться этой ночью полностью, запомнить каждый момент, которые после будут приносить массу эмоций (боли?). Лёгкие замирали, приоткрытый рот не ловил воздух, чуть закинутая голова начинала кружиться от нехватки кислорода или пьянящего Лепса — неважна причина, важно последствие — влажные поцелуи на шее, ключицах, плечах; холодные ладони, скользящие по горячей спине, задевая нежную кожу звеньями тяжёлых браслетов Новая постель с удовольствием приняла их в свои объятия; белое одеяло сминалось под извивающейся Аллегровой, пока грубые пальцы исследовали покатые бедра и изгибы её талии, вызывая всё больше желания и томных вздохов. Хотелось быстрее, но также хотелось насладиться каждым действием этой ночи. Согласно отвечала на все ласки, иногда отрывая и привлекая к новым поцелуям Хватала за плечи, вжимаясь ягодицами в матрас, изгибая поясницу в его сторону; с закрытыми глазами отдавалась всем получаемым ощущениям, которых так не хватало. Не хватало его рук, тяжести его тела на себе, его хриплого голоса в районе шеи; не хватало всего, что происходило в этом номере. Уже полчаса молча лежали на кровати; тахикардия давно вернулась в прежний ритм, перестали подрагивать даже ресницы, ноги уже не сводило, но разговор не начинали. Желание курить подавлялось нежеланием вставать и идти за пачкой, но давняя привычка оказалась сильнее. Обернув вокруг себя какой-то из многочисленных элементов постельного белья, добралась до заветной цели, вернулась с добычей, но не на прежнее место, а оседлав бедра разлегшегося грузина. Закурила одна, при этом внимательно всматривалась в него, кроме глаз, их обходила стороной. Что-то тихо шептала, склонившись над губами, почти передавала дым изо рта в рот; с лёгким смехом разогнулась обратно, свободной рукой водила по плечам, свернула к тату, пройдясь ногтем по его же фамилии — Какой же ты самовлюбленный чёрт, Лепс! — это не было претензией или попыткой уколоть, простая констатация её личных фактов о нём — Я тоже тебя люблю, мать. — усмехнулся, перехватил застывшую ладонь, оставив поцелуй на тыльной стороне — Тш-ш-ш. — приложила сначала палец к носу, а после накрыла всей ладонью рот; затушила остаток сигареты о дно пепельницы, стоящей на тумбе; снова склонилась над ним, приникая к губам, давая понять о продолжении банкета

…

Развалившись на кровати почти звездой, он продолжал беззаботно спать; мягко улыбнулась, кинув взгляд на этого взрослого ребёнка, играющего по ночам в недетские игры. Докрасив губы, оставила след помады на листе, положила тот на ту же тумбу и тихо покинула номер

«Прощай. Твоя И.»

Мы друг друга сейчас простили, И сгораем в последний раз. Боже праведный дай мне силы Улыбнуться в прощальный час.