нас десять лет, нас сто тысячелетий разъединяют

*** Томе шестнадцать. Тома просыпается в чужом доме, в чужой стране. В Монштаде все окна стеклянные, часто резные, с подоконниками и с цветами. В Инадзуме было не так, здесь нет стекла, только рисовая бумага, много открытого пространства, тепло, и внешний мир проще увидеть через широко раздвигающиеся двери. В этом мире был другой ветер, была другая свобода, если её вообще можно было назвать так. Сперва это угнетало сильно, но с годами всё меньше. - Доброе утро, Тома, - в открытом проёме появляется Аято. Он высокий, с длинным хвостом и в синем. Пару дней назад он наклонился над стоящим на коленях Томой и позволил ему жить. А ещё носить свой глаз бога и даже учиться здесь, в одном из престижнейших тренировочных лагерей Инадзумы. Тома не представлял, как ему нужно вести себя с ним. Последние дни он молчал или притворялся спящим. - Доброе утро, господин, - он говорит ровно, глядя ему в плечо и сидя. - Зови меня Аято. Ты голоден? Тома не был. Утром ему принесли рис и немного рыбы. Только это он мог растянуть на целую неделю. - Нет, господин Аято. - Просто Аято. Тогда вставай, я покажу тебе дом. Аято ходит в странной обуви, она кажется неудобной и стучит по деревянному полу почти так же, как каблуки. - Здесь ты будешь тренироваться. Около дюжины юношей в серой форме выполняют повторяющуюся комбинацию движений. Ещё видно невысокую стену, которую при желании натружно перепрыгнуть, дорожки из белых камней и аккуратные растения. Мужчина, в котором угадывается учитель, неясно смотрит сначала на Тому, потом на Аято. Он, похоже, не очень доволен, или не очень понимает. Это не пугает Тому, даже напротив, раздувает в нём азарт. - Поместье довольно большое, но не настолько, чтобы в нём долго плутать. Полагаю, ты быстро разберёшься. Мой кабинет, - Аято кивает на закрытую дверь и проходит мимо. Тому жжёт интерес заглянуть, но он как чужой кот, ему сначала нужно освоиться, а потом наглеть, если наглеть вообще позволят. - Комната моей сестры, Аяки, дальше по коридору моей матери и отца... Они проходят так весь дом, и в конце остаются в огромной комнате без части стен, полной воздуха и с маленьким столом посередине. К потолку прикреплено несколько бумажных фонарей с рисунками цветов. Из окон вид потрясающий: на море, зелёные и розовые деревья, а ещё на мрачный тёмно-серый город, состоящий из крыш и заборов почти целиком. - Нужно решить один вопрос касательно тебя, - Аято щёлкает веером, складывая его, и поворачивается к Томе. Он несколько выше и на полдесятка лет старше. В Томе сворачивается что-то непонятное, с хвостом и без ушей, похоже одновременно на страх и на притяжение. - Ученики спят в бараках. Но ты под моей опекой, - эти слова звучат нелепо, как будто с грубой грамматической ошибкой, - и можешь жить в доме, в той же комнате. Тебе решать. - Как бы вам хотелось, господин Аято? - Тома складывает за спиной руки и смотрит всё так же, на плечо. - Посмотри на меня, - у Аято в голосе скачет холодок, и взгляд Томы быстро подскакивает вверх. Наверху всё голубое, полупрозрачное, - Ты не моё животное, не мой питомец, не моя содержантка и ничего из того, что тебе могут сказать или ты можешь услышать. Если угодно, то ты инвестиция, и я внёс за тебя залог. Ты мне должен, но я не намерен тобой управлять, мне нужно, чтобы у тебя была своя голова. А сейчас мне нужно вернуться к работе. Если ты достаточно окреп, то к тренировкам можешь приступить завтра. *** Томе ещё шестнадцать. Тома поздним вечером вежливо приветствует всю прислугу по дороге и валится от усталости на футон в своей комнате. Спустя короткое время, он садится и заворачивает штанину, чтобы оценить сегодняшнее незапланированное падение. Синяк растекается по коленке, и Тома шипит, когда дотрагивается до него. В дверь стучат. - Да, проходите, - Тома даже голову не поднимает. - Вижу, твои тренировки идут хорошо, - Аято появляется в его дверях с усталым видом и складывает руки на груди. - Да, довольно хорошо, - Тома странно робеет каждый раз, когда видит Аято, хотя в остальное время за словом в карман не полезет. - Сиди, - останавливает его Аято, когда он собирается встать. Подходит, садится рядом на футон так изящно, как Тома никогда бы не смог, - и не дёргайся. Аято кладёт руку прямо на синяк: Тома закусывает язык и цепляется в одеяло. От чужих пальцев ползёт холод, и это получается не менее приятно. - Завтра мне нужно отправиться по делам на Рито. Я хочу, чтобы ты пошёл со мной. Ты согласен? - А-й-я могу отказаться? - Тома смотрит виновато и ловит снова голубое-прозрачное, сейчас оно где-то между усталостью и недовольством. - Можешь, - от убирает руку, и колено жжёт холодом, - Ещё есть? - Нет? Не помню, - и это правда. Тома постоянно ставит себе синяки. - Подумай до завтра, - Аято встаёт и выходит молча. Утром Тома долго сидит у выхода и смотрит на небо, светлеющее с восходом. Аято он слышит заранее, по стуку его обуви. - Пойдёшь? - Пойду. - Потому что ты хочешь или потому что тебе кажется, что ты должен? - Я не знаю. Кажется, Тома слышит, как Аято закатывает глаза, и чуть улыбается. Рито маленький и серый, такой же, каким Тома его помнил. Идти рядом с Аято непривычно, он представляется и как защита, и как обязательство, как статус, ожидания, ответственность. От этого немного кружится голова. У Томы было немного знакомств на Рито, но нескольких поражённых взглядов ему не удаётся избежать. В деловых встречах Аято представляет Тому как сопровождающего ученика. Тома говорит вежливо, когда говорит, и молчит тоже очень достойно. Они останавливаются у какого-то знакомого торговца, у него есть свободная комната. Тома подозревает, что свободной она становится только тогда, когда на острове оказывается кто-то со схожим статусом. Аято уходит по ещё каким-то делам, а Тома остаётся с хозяином и заводит с ним своё знакомство. - Да слушай, малёк, как тебя угораздило?! Ты ж явно не отсюда, вы только гляньте на эти волосы! - старик был бодрый, а кружка пива ему в этом помогала. - Да так, то там, то здесь, и вот! - Тома засмеялся, - Лучше вы расскажите про себя, дядюшка, торговцы явно по-интереснее будут, - он опёрся локтями вперёд и поправил чёлку. - Да что рассказывать, мальчик, вот приплыли из Ли Юэ, а уплыть-то никак не выходит! Но это ничего, по-маленьку справляемся... Господин твой, Аято значит, хороший, порядочный... Тома хмыкает, смотря в стол. - Всегда платит, не обманывает, и помогает, коль попросишь. Славный, словом! Дверь хлопает, и на пороге появляется Аято. Тома вскакивает и быстро шагает за ним наверх, бросив "Спокойной ночи, дядюшка". - Ты пьёшь? - Аято идёт впереди, Тома видит только его спину. Тон холодит. - Нет, мне шестнадцать. - Это не всех останавливает. - Я не пил, - Тому это даже немного обижает. Аято открывает дверь, в комнате даже симпатично: широкая кровать, несколько ламп, ширма, шкаф, стол и стул. - Ложись, мне ещё нужно разобраться с бумагами. Если я тебя слишком смущаю, можешь ложиться на полу или поискать другой ночлег, но завтра ты мне нужен утром. Аято проходит к столу, а Тома давит в себе обиду на отстранённость. Он снимает доспехи и складывает их аккуратно в шкафу, залезает под тяжёлое одеяло. В кровати холодно. Тома просыпается в сером часу перед рассветом. В комнате достаточно светло, и несколько птиц уже свистят. В полусне Тома видит спину Аято, его серебристые распущенные волосы и белое плечо. Это кажется чем-то магическим. Тома подтягивает одеяло на Аято повыше и снова засыпает, наклонив голову к чужому загривку. *** Томе семнадцать. С друзьями, тоже учениками клана Камисато, они щебечут на яркой улице в разгар фестиваля. - О, может быть, повылавливаем яблоки ртом? Или вот, тир! Тома, ты умеешь стрелять? - Какое стрелять, дурень, мы же все ещё не до конца мечом овладели! И вообще, на кой чёрт эта дурость, давайте лучше поедим! - Да, да, поедим! Тома смеётся. Ему всё равно, чем заниматься, лишь бы было весело. У лавки со сладкими пирожками к нему приникает девушка. У неё розовое кимоно, всё в облаках, и маленькое кукольное лицо. - У тебя такие красивые волосы, жёлтые, прямо как... Как солнце? - она чуть запинается, Тома угадывает, что она, вероятно, выпила. Он улыбается ей и придерживает за руку. - Я Тома. А тебя как зовут, прелесть моя? - Хотару. Ты такой... Такой красивый, Тома, и такой вежливый. - Ха-ха, спасибо, Хотару, ты тоже очень красивая. - П-пойдём со мной, - она тащит его за рукав в сторону. Тома улыбается и жмёт плечами друзьям, прежде чем пойти за ней в промежуток между домами. Она цепляется за его шею, тащит вниз и целует, чуть толкая в стену. Тома выпадает, искры скачут у него по груди и там, где её тело касается его. Он отстраняет её и извиняется. У него не выходит из головы не сколько девушка, сколько ощущение. В темноте, лёжа на футоне, Тома кладёт руку себе на грудь и проводит вниз, пытаясь вспомнить это ощущение. Уснуть не получается, и он выходит на улицу, усаживаясь перед тренировочным полем. - Не сутулься, - Аято выдёргивает его из полусна прикосновением чуть ниже шеи. Тома сразу просыпается, выпрямляется и глядит на него круглыми глазами. - Аято?.. Почему ты не спишь? - А почему ты не спишь? Тома сглотнул и чуть покраснел. Вряд ли Аято не спал по той же причине. У него в глазах холодно, как обычно, но сейчас почему-то Тома замечает, какие красивые у него губы и скулы. - Я... - Вставай, пройдёмся. Томе кажется, что выбора у него нет. Они спускаются на пляж, к морю. Аято молчит, и Тома тоже не начинает говорить. Над морем светят звёзды, песок получается почти голубого цвета. В метрах двухстах от дома выскакивает шестёрка гидро слаймов: Тома пробует в деле своё копьё Аято справляется с большей частью врагов. В конце Тома тяжело дышит, волосы лезут ему в лицо. Он, возможно, ранен, но из-за адреналина это незаметно, зато явно чувствуется усталость. Аято оказывается рядом с ним и отводит назад чёлку, всматриваясь в лицо. Тома залипает в его глаза, он как будто немного пьян и вспоминает, как Хотару делала это: положила руку на шею и губами в губы. Аято замирает, и время будто останавливается. Тома скользит руками по груди вверх до лица и быстро находит губами его рот. Если он и рассчитывал, то только на секунду, после которой осталась бы пропасть, но Аято хватается за его пояс и удобнее поворачивает голову, наклоняясь над ним. Тома плавится и растекается. Тома просыпается в своей комнате, и день проходит так же, как и всегда, только с лёгким ощущением потерянности и жжением. *** Томе восемнадцать. Тома сидит на каком-то совещании, которое выходит на повышенные тона. Аято похож на ледяную статую, на снежную королеву. Его сестра точно такая же, слепленная из снега, умеющая держать лицо и вести переговоры. - На кой чёрт ты сюда этого щенка притащил?! - это кто-то из местного управления, у него козлиная бородка и форма чуть меньше, чем он сам. Нетрудно догадаться, что он про Тому. Слухи по округе ползли быстро. Тома был дружелюбен и добр со всеми, но многих это или смущало, или бесило, а Аято... Аято был главным, и находилось достаточно людей, желающих заменить его. - Он учится. Мы планируем дать ему управляющую должность в будущем, - Аято говорит ровно. - Тфу ты, конечно, кто ж ещё... - Его присутствие вас напрягает? - Конечно, напрягает! - у бородки лицо прямо таки покраснело от злости. - Тома, выйди, пожалуйста. Это кольнуло. - Да, господин Аято, - Тома встал, - Спасибо. Он попрощался со всеми и вышел, борясь с обидой, протыкающей ему грудь. Всё было нормально, тот мужчина - просто дурной деревенский, тешащий своё самолюбие. Тома на этом совещании, по сути, тоже во многом тешил своё. Ещё ему нравилось думать, что Аято было приятно, когда он рядом, но опоры у этой мысли не было никакой. Тома идёт тренироваться, чтобы воткнуть копьё поглубже в деревянный манекен. *** Томе ещё восемнадцать. Они с Аято отправились на Наруками, и во многом это напоминает Томе давнюю поездку на Рито. Полдесятка визитов за день, три за вечер, званный ужин и бумаги ночью. И номер в гостинице с одной кроватью. - Ложись, - бросает так же Аято, направляясь к столу и почти за него падая. Тома снимает жилетку, подходит к нему и кладёт руки на плечи, чуть сжимая. Аято вздыхает. - Это не подождёт до завтра? - Тома отводит прядь серебристых волос в сторону и целует его в висок. - Я не могу думать, когда ты так делаешь. - Этого я и добиваюсь, - Тома мурлыкает и пальцами забирается под его ворот. Аято поворачивает голову и целует его, придерживая рукой за голову. - Я взял... Кое-что, - шепчет Тома ему в губы, опуская руку вниз по торсу и расстёгивая пуговицы. - Ты уверен? - Аято закрывает глаза, откидывая назад голову. - Я об этом мечтаю. Аято смеётся хрипло. - Я тоже. Когда Тома просыпается, Аято ещё спит. Он гладит его по груди и к шее, убирает волосы с лица. У Томы тело как будто всё из угля и дымится. - Я тебя люблю. *** Томе двадцать два. Он дослужился до управляющего и звания "местного авторитета", он скачет по всем возможным и невозможным поручениям, встречает Путешественника, общается с сопротивлением и много с Аякой, почти живёт в Чайном домике. В дом Камисато его заносит по делам, Аято находится в своём кабинете в куче бумаг. - Что за девушка плачет у ворот, ты заморозил ей сердце? - Тома улыбается, уперевшись в дверной косяк. Вид хмурого Аято его всегда умиляет. - Семья хотела выдать её замуж за меня. Мне пришлось отказать, - он даже не поднимает голову. У Томы что-то хрустит внутри. - Замуж? - Мне уже пора... - Аято вздыхает, выпрямляется и смотрит на Тому голубым-прозрачным. - Понятно... - Иди сюда, - Аято тянет к нему руку. - Мне нужно по делам. Вечером Тома в своей комнате. Он хотел уехать обратно в город, но шестерёнки в его голове уговорили его остаться: и он лежит на футоне и рассматривает потолок. - Тома? - кажется, Аято никогда не говорил так. - Да, заходи. Он входит и закрывает за собой дверь, остаётся стоять. - Я отказываюсь, потому что я не хочу жениться. - Потому что ни одна женщина в Инадзуме не имеет такого же влияния, как ты? - Тома сам от себя не ожидал, что будет так разговаривать. Аято буквально подарил ему возможность не только выжить, но и подняться по социальной лестнице до таких вершин, которые ему не светили никогда. Он был и всегда будет безмерно благодарен за это, но именно сейчас, в конкретный момент, наследник Камисато приносил ему исключительно страдания. - Нет, не поэтому, - Аято проходит и садится рядом, - Посмотри на меня. Тома не хочет, но всё равно поворачивается к нему. Стоит на краю голубого-прозрачного и не прыгает, держится изо всех сил. - Я не хочу быть ни с кем, кроме тебя. - Но со мной ты быть не можешь. - Да. - Какая глупость... - у Томы жжёт в глазах. Он переворачивается на бок, - Уйди. - Тома. - Я сказал, уйди. Аято давит на его бок и переворачивает на спину. Тома распахивает глаза. - Что ты от меня хочешь? - в голубом всё шатается, раскачивается, лёд трещит и трогается с места. *** Томе двадцать пять. Тома просыпается у Аято в комнате, а он сам уже сидит за работой. У Томы на пальце серебристое кольцо.