Наследие Листа

Четыре года спустя Сора.       Ближе к десяти утра в коридоре резиденции на втором этаже стало очень шумно и душно. С каждой минутой возни за дверями нашего с Шикамару-саном кабинета становилось все больше. Звук голосов стал четко слышен. «Суета мешает концентрации» - всегда говорил мой начальник и, не выдержав и в этот раз, он закурил. Сделав пару глубоких затяжек, он вышел из-за стола и направился в коридор. Спустя мгновение – стало тихо. Он вернулся. - Каждый день одно и тоже, - пробурчал он, а я откровенно усмехнулась, - может нам попросить Наруто выделить кабинет на четвертом этаже? - Хочу Вам напомнить, Шикамару-сан, что Ваш кабинет находится как раз на четвертом этаже, рядом с кабинетом Хокаге, если Вы забыли. Так же хочу напомнить, Вы - его главный секретарь, должны свое рабочее время проводить рядом с ним, - я натянула улыбку.       На втором этаже резиденции находился зал совещаний, где каждый день с одиннадцати утра до часу дня Хокаге со своими помощниками раздавали миссии шиноби Конохи. Зал представлял из себя огромную комнату с панорамными окнами. Изначально предназначался для встреч делегаций и заседаний дайме, но за редкостью этих мероприятий было принято решение перенести ежедневную раздачу миссий из кабинета Седьмого - сюда. На втором этаже работали секретари, к которым поступали запросы на миссии, почта, обращения жителей деревни, корреспонденция. Несколько кабинетов занимались приёмами местных. Вся поступающая информация первично обрабатывалась здесь и распределялась по отделам. В северном крыле этажа находились несколько пустых кабинетов, уставленных письменными столами, – здесь шиноби писали отчеты и так же сдавали в отдел секретариата Хокаге. Я работаю здесь уже четыре года. Когда я пришла к Наруто с просьбой дать мне работу, он отвел меня к своему заместителю. На моей памяти этот же заместитель был и у отца – Шикамару Нара. Глава отдела долго молчал, рассматривая меня. Судя по количеству сигарет, выкуренных за раз, идея пристроить меня к себе ему не нравилась. Одна из причин крылась в моем происхождении: мои родители – далеко не последние люди в Конохе, и дать мне работу подмастерья было бы оскорблением для моего клана. В это же время дать мне должность управленца тоже было бы неправильным, так как у меня не было опыта, знаний. Такое решение могло навлечь на его голову большие проблемы и осуждение со стороны других сотрудников. Больше всего на свете Шикамару Нара не любил создавать себе проблемы. Благо мне хватило тогда мозгов сообразить это. Лучше ползти в гору, чем лететь с нее. Я попросила себе самую низкую должность ассистента и соглашалась на любую работу.       Я бегала за кофе, за обедами и за ужинами коллегам. Я разносила бумагу и канцелярию по кабинетам. Я носилась по этажам и подвалам резиденции, собирая информацию. Я была курьером. На меня скидывали всю скучную работу. Ками-сама, как мне хотелось их всех прибить. Иногда мне казалось, что меня испытывают на прочность или откровенно издеваются. Но не была бы я дочерью своего отца, если бы сдалась. В итоге, мои труды видел Нара и уже сам повышал меня до тех пор, пока я не осела в своем личном кабинете на втором этаже. На четвертый год работы в резиденции я стала одним из шести советников Шикамару-сана и отвечала за подготовку свитков с миссиями и распределениями их по командам. Моя работа мне нравилась в большинстве случаев. - В кабинете рядом с Хокаге суеты еще больше чем здесь, - он затушил сигарету и подошел ко мне, - Чем сейчас занята? - Мне вчера передали задание на миссию, - я показала ему потрепанный свиток, - Пропадают дети. Местные жители считают это делом рук каких-то фанатиков, якобы недалеко проводят ритуалы, вот только иероглифы, - я нахмурилась, а джоунин выхватил из моих рук свиток. - Что за ересь, - возмутился он. - Именно. Может это местный диалект, - я второй день, вооружившись словарями, не могла разобрать банальное название деревни, чтобы определить местоположение, - Никак не справлюсь с географией. Шикамару посмотрел на карту, что висела на стене, и снова закурил. - Сходи в отдел архива, может они нам подскажут. - Хай, - ответила я и встала, - Тогда собрание Седьмого с шиноби я могу пропустить?       Нара тихо проскулил и закатил глаза, соглашаясь заменить меня сегодня. Помахав небрежно запястьем, он велел исчезнуть. Невозможно скрывать тот факт, что бегать по поручениям в отдел к маме я любила больше всего. Рабочие моменты решались молниеносно и большую часть времени мы с ней болтали обо всем на свете, попивая чай. За последние пару лет, мама стала мне лучшей подругой и, хоть по ней было видно, что ей сложно даются моменты где мне следует дать совет как молодой женщине, а не ребенку, она, сжав зубы, с этим прекрасно справлялась. Достигнув нужного места, я остановилась, посмотрев на секретаря около ее кабинета. Мне было разрешено вваливаться к ней в офис в любое время, но по рабочим моментам я предпочитала спрашивать разрешения у милой девушки двадцати лет, что уже четыре года охраняла мамин покой. Мы вместе зашли в кабинет. - Лягушонок, - как только мы остались одни, мама, не сдерживая улыбку, подозвала меня к столу, - Что тебя привело ко мне? - К нам поступило прошение о помощи, - я развернула пергамент и положила к ней на стол, - Но мы никак не можем идентифицировать откуда и о чем они конкретно просят. Иероглифы вроде наши, но ничего не понятно. Она бегло окинула взглядом сообщение и нахмурилась. Судя по ее долгому молчанию, она тоже не понимала, о чем речь. Через пару минут все-таки из ее рта послышалось «это так знакомо» и она встала из-за стола, чтобы подойти к большому стеклянному стеллажу, и начала рыться в старых бумагах. Зная, где искать, вскоре в ее руках оказалась папка, перевязанная ветхими нитями, которой явно было больше, чем мне. Пахла эта рухлядь с бумагами тоже довольно великовозрастно. - Что это? - Черновые записи Джирайи его первой книги, - прошептала она и начала быстро сравнивать писания на двух бумагах, - Ну да, очень похоже на Оосака-бэн. - Оосака-… что? - Старый диалект, - пояснила мама, - На нем уже практически никто не разговаривает, и никто не пишет. Разве что остались старики на окраинах страны. Видимо письмо от них, - она не отрывалась, - Одна из главных особенностей этого диалекта заключается в пропуске предлогов и сокращении иероглифов. Именно это сокращало Джирайе время написания глав. Но проблема не в этом, - она вздохнула и откинулась на спинку кресла, - Я тоже не знаю этот диалект. - Есть что-то, что ты не знаешь? – за маминой спиной послышался бас, и она дернулась в испуге, а я тихо засмеялась. Папину тень я заметила в окне уже минут семь назад. - Я преждевременно поседею из-за тебя, Какаши, - рыкнула она скорее наигранно. Глаза ее заискрились, как только она развернулась и увидела его расслабленную фигуру.       Папа сидел на подоконнике, поджав колено, и улыбался глазами. На нем полный комплект джоунинского костюма, что говорило нам о том, что Наруто опять припахал его тренировать генинов. - Привет, пап, - улыбнулась я и подошла, чтобы чмокнуть его в щеку, скрытую плотной маской. Он по-доброму растрепал мой хвост и подошел к маме, смотря на свиток в ее руке. - Сора, оставишь мне это, - она помахала бумагой, - На пару дней? Мы разберем это, обещаю. А пока, - она хлопнула в ладоши и подошла ко мне, чтобы крепко обнять, - Давайте решим, как будем отмечать твое день рождение. - О, нет – протянула я, - я же говорила, что не хочу праздновать без Самуи и Рена. - Отметишь с ними, когда они вернутся с миссии, а сегодня поужинаешь с нами, - констатировал отец, доставая из кармана малюсенькую черную коробочку, перевязанную серебряной ниткой, и обратился к маме, - Предоставляю это тебе, а я пока займусь ужином.       Он поцеловал ее в шею и исчез в облаке. Было видно, как маме хотелось скрыть распирающую радость на своем лице, но ей это плохо удавалось. Она подошла к вешалке в углу кабинета и накинула на плечи белоснежный хаори, расшитый золотыми бусинами на плечах, и убрала в карман коробочку. - Разве это не мой подарок? – лукаво поинтересовалась я, следуя за ней к выходу, - Я думала, он будет больше. - Не совсем.       Как бы я не расспрашивала ее, что в коробке, она молчала, продолжая свой путь. Выйдя из резиденции, мама свернула направо, обходя центральные улицы Конохи, и шла в сторону старых кварталов деревни. Эту часть поселения фактически не тронуло современное благоустройство. Постройки здесь были малоэтажные, а если пройти чуть севернее, то можно упереться в клановые кварталы. В нескольких километрах находился наш семейный дом, но быстрее было бы пойти через центр. - Куда мы идем? В парк?       Здесь же находился один из старых парков Конохи, который был построен в память о сгоревшем квартале торговцев во время нападения девятихвостого лиса. Многим из жителей нравилось тут гулять, так как улочки утопали в тени обширной зелени и дарили прохладу в жаркие солнечные дни. Ну а мы, будучи студентами академии, любили здесь прогуливать уроки. Вдруг мама остановилась у выхода и посмотрела на кромку леса, у которой заканчивался лес. Над деревьями кружили птицы. - Здесь много ястребиных гнезд, - сказала я, слушая их крики. - Я знаю, - с грустью улыбнулась она, - До нападения девятихвостого лиса я жила здесь. Мой отец был купцом, - она начала медленно двигаться дальше, оставляя парк за нашими спинами, а я слушала ее, боясь сказать слово. Мама так редко рассказывала о своем детстве, что мне было страшно спугнуть ее историю сейчас, - Знаешь, Гама не всегда был моим фамильяром, - она посмотрела на меня и миловидно улыбнулась. - Да неужели, - подыграла я ей. - Вообще это жаба моего дяди. Я думаю он вообще не особо горел желанием заключать со мной контракт. Скорее, это Джирайя его заставил после очередного раза моей недо-кончины.       «Самоуничтожение у нее заложено при рождении. От Хитоми столько проблем было, что твои выходки для меня как разминка перед битвой», - однажды пропыхтел Гама, когда я чуть не разбилась, упав со скалы Хокаге решив доказать Сайто, что могу перепрыгнуть с головы Шестого на голову Седьмого. В метре от падения жаба использовала обратный призыв, и я шлепнулась в озеро Мьебокузана. - Когда я была еще генином, я нашла раненого молодого ястреба на заднем дворе, - продолжила она, - Я хотела его отпустить после выздоровления, но он, решив меня отблагодарить, остался рядом. Этот ястреб стал моим лучшим другом и первым фамильяром. Я его очень любила.       Животные, заключившие контракт с шиноби, живут очень долго, подпитываясь чакрой хозяина. Яркий пример – папины собаки. Смерть их наступает либо в боях, либо вместе со своим человеком на закате лет. Спрашивать о судьбе маминой птицы мне не захотелось. - Я думала, папа был твоим лучшим другом, - решив сменить тему, весело проговорила я. - Мы фактически пришли, - воодушевленно сказала она, когда мы оказались напротив пятиэтажного современного дома с квартирами, - Нам на пятый этаж. - Мам, только не говорите мне… - Мне было восемнадцать лет, когда дядя выпустил меня из-под своего крыла и я вернулась в Коноху. Тогда он купил мне квартиру. Вспоминая сейчас – своя квартира, посиделки с друзьями, взрослая жизнь – все это было лучшим временем моей молодости. Хоть нам с папой очень не хочется тебя отпускать, - она остановилась напротив двери с цифрой 503 и достала коробочку вручив ее мне, - Мы не можем тебя лишить этой жизни.       Я чуть ли не взвизгнула от осознания, что родители дарят мне квартиру. Подумать только! Мне! Квартиру! Дрожащими руками я вынула из коробки сцепку ключей и судорожно вставила один из них в дверную скважину. Замок с легкостью поддался. Мой новый дом. Все, о чем я могла только мечтать. Большая и просторная студия, с окнами в пол, разделенная на четыре зоны: кухню, рабочее место, гостиную и спальню. Ремонт выполнен в сером монохроме с декоративными элементами из натурального камня. На первый взгляд мебели совсем не много, что придает квартире простор, но систем хранения много. В моем новом доме еще нет моих вещей, но он уже очень уютный. - У меня слов нет, мама – завизжала я, обнимая ее крепко, - Я уже ее люблю! Спасибо! - Главное, не забывай про родительский дом, - она поцеловала меня в макушку и громко всхлипнула, прижима крепче. - Ой, ну давай без этих, - мама засмеялась, и мы в один голос продолжили – Телячьих нежностей. ***       Я стояла перед зеркалом своей уже старой спальни, застегивая пуговицы маленького черного платья, которое купила как раз по случаю праздника. Конечно, я думала о том, что отмечать мы будем с размахом, но сейчас идея отметить втроем с родителями мне даже нравилась больше. Я посмотрела в зеркало и улыбнулась. Вообще с годами мамины гены взяли верх над папиными. Я стала больше походить на девушку, нежели на пацаненка в оборванных шортах. Непропорциональная фигура стала более женственной. У меня появилась талия, ноги стали ровнее. Я не выглядела скелетом, хотя и до пышных форм мне было далековато. Но недостаток некоторых размеров я научилась компенсировать бюстгальтером с подкладками. В целом я стала выше многих своих одногодок, и даже переросла маму на четыре сантиметра. К семнадцати годам я решила оставить бунтарский стиль и отстригла свои выкрашенные голубые кончики волос, вынула большую часть сережек из ушей и носила довольно простой маникюр. Как только в мою жизнь ворвались маски и уход за волосами – они стали ровные и блестящие, как у мамы, да и подростковые прыщи сошли, как только я перестала краситься. Красные печати, которые обрамляли мои глаза смотрелись, по итогу, куда лучше подводки. - Я прям леди, - хрюкнула я своему отражению и захохотала.       В комнату постучались. - Я пришел сопроводить свою леди на ужин, - папа зашел в комнату и протянул локоть, чтобы я взялась за него, но прежде, чем сделать это, я обняла его. Мне было так тепло и уютно. - Я счастлива, пап. Спасибо вам за все. - Это ты про квартиру или про то, что мы наконец пережили твой пубертатный период? – съязвил он. - Знаешь, мама говорила, что я унаследовала твой характер и то, что в подростковом периоде ты был так же невыносим, как и я? - Она тебе наговорит, конечно, - он сжал меня крепче в объятиях. - Я люблю тебя. - А я тебя.       После ужина я, не изменяя себе, запрыгнула в спортивные штаны и свободную футболку белого цвета, повязала волосы и, найдя пустую коробку, закинула в нее вещи первой необходимости. - Может переночуешь все-таки дома? - Ну уж нет, - борясь со скотчем, который никак не хотел скреплять разрывающуюся коробку, пропыхтела я, - Я буду спать в своем новом доме. - Беги-беги, малышка, - задорно маша ладошкой, сказал папа, обнимая маму со спины. - Давай я хотя бы нас перенесу, чтобы тебе не тащить коробку через всю Коноху? - Тут бежать пару километров, - опять вклинился он и ущипнул ее за бок. Щеки мамы заалели, и она зашипела на него. - Боже, вы как дети, - фыркнула я, натягивая кеды и убежала прочь, не желая думать, чем они там вздумали заниматься.       К полуночи коробка была разобрана: пара рабочих костюмов висели в шкафу, все крема, щетки и расчески были разложены в ванне, семейные фото, что я стащила из дома, стояли на полках. Родители позаботились о моем питании, так как при осмотре кухни я нашла с десяток упаковок рамена, а в холодильнике хранились яйца, молоко и овощи. В прикроватной тумбе я тоже кое-что нашла. Разглядывая черную упаковку с цветными полосками, я прочитала вслух: - Презервативы, - я вздохнула и убрала их обратно, раздраженно закрыв тумбу, - Интересно, чья эта была идея?       Я упала на кровать, разглядывая белый потолок. Мы встречаемся уже четыре года. Не имея опыта, мне сложно сравнить и оценить степень наших отношений, но, наверное, со стороны казалось, что пары гармоничней нашей нет в деревне. Мы никогда не ругались. Рен, предпочитая чаще молчать, всегда меня внимательно слушал, никогда не перебивал, прислушивался к моим желаниям. Мы проводили вместе вечера: гуляли в парках, ужинали в кафе, ходили в кино. Пару раз ездили в Морскую навестить его бабушку. Он всегда держал меня за руку и готов был подставить плечо для опоры, когда мне было это необходимо. Я провожала его на миссии, обменивалась письмами, поддерживала его. Все было прекрасно, кроме одного. Рен никогда не переступал черту. Мы были друзьми, лучшими друзьями, но не любовниками. В дверь громко постучали, вырывая меня из эмоциональных воспоминаний. Кого могло принести в такой час? Я с осторожность подошла к двери, пока не почувствовала напряжение от чакры исходящей из-за двери. Я рванула дверь: - Рен?       На пороге стоял он. Мы не виделись около месяца. Наруто отправил их с миссией в Амегакуре но Сато. После месячного проливного дождя несколько их деревень пострадали, и они попросили отряд миротворцев в помощь. Его черные волосы отрасли и спадали густыми прядями на лицо, прилипая к взмокшему лбу. Он немного похудел. Черты лица стали более грубыми, но это его не портило – скорее широкие и угловатые скулы придавали ему мужества. Он улыбнулся, обнажая белые зубы и перешагнул порог квартиры, подхватив меня на руки и крепко обняв. - Я скучал, - бархат прошелестел у меня над ухом. Он выдохнул, зарывшись в мои волосы. Я растерялась. После разбора вещей, я не успела сходить в душ и сейчас эта ситуация меня смущала. - Как ты узнал где я? - Самуи сказал, что ты наверняка после вручения ключей от собственной квартиры не захочешь оставаться дома. - Так вы знали о подарке? - Конечно, - он пронес меня в комнату на руках и уселся на край кровати. Его глаза скользили по моему лицу, постоянно возвращаясь к губам. Дрожь его пальцев еще отзывалась на моем теле. - Ну, а где же сам Самуи, - я пыталась отвести взгляд от него. Вся эта ситуация меня смущала: мои недавние мысли, квартира в которой мы одни, его растрепанный и взволнованный вид. - Пошел домой, выпрашивать у родителей квартиру для себя, - усмехнулся он.       «Чую, Самуи вернется не в самый подходящий момент». - Может отпустишь меня уже? – пропищала я.       Рен отстранился, но из рук меня не выпустил. Взгляд в очередной раз проскользил по его одежде: черная футболка и шорты – он явно успел забежать домой и привести себя в порядок. Влажные волосы пахли шампунем. Жар залил мои щеки. Я прикрылась тыльной ладонью руки, стараясь сползти с его колен. Рен улыбнулся кончиком губ и склонил свое лицо. - Обними меня?       Я непроизвольно дернулась. Ну что с ним? Один только его вид заставлял меня желать большего, но Рен сам провел черту, которую было недозволительно переступать, а сейчас, словно испытывая меня, он шел на провокации. - Как давно тебя посещают эти мысли? - он тихо усмехнулся, приоткрывая рот и обнажая узкую полоску зубов, заставляя меня задыхаться от желания слиться ним хотя бы в поцелуе. Я закусила губу, пряча взгляд, который готов был выдать меня с потрохами, - И как далеко эти мысли зашли?       От его тихого баса внутри у меня случился маленький взрыв. Искры разлетелись по телу, отдавая током в каждом сплетении нервных клеток. - Я сгорю со стыда, если признаюсь, - прошептала я в его губы. И наконец поцеловала его.       Когда Рен целовал меня, я забывала обо всем, чего мне не хватало в отношениях, ибо его поцелуи были для меня целой вселенной. Не знаю, существует ли что-то еще в мире, что может приносить еще большее удовольствие, чем поцелуй с ним. Жадный, сладкий, лишающий разума. Меня выдернула из грез молния, которая пробила моё тело, когда я почувствовала его горячие пальцы на своей пояснице. Я не заметила, как его рука осторожно приподняла футболку и коснулась оголенной как нерв кожи. Легкие поглаживания сменились более жесткой хваткой, и он придвинул меня ближе. Сил держаться не было, я закрыли веки и громко выдохнула. - Сора, - Рен тут же остановился, разорвав наш поцелуй. Его руки обхватили мои горячие щеки, и мы соприкоснулись лбами, - Это последний шанс. Если я начну, то не уверен, что смогу остановиться. - Не останавливайся, - без промедления сказала я, заметив как его взгляд потемнел, - я хочу тебя. - Это мучение, - выдохнул он, откинув голову и прикрыв глаза.       Я сжала челюсть. Больше всего я боялась, что он остановится. В голову тут же полезли мысли, что он воспринимает меня как друга. Друга, которого он любит, но не хочет. Я выпрямилась и встала с кровати, остановившись напротив него. Его ладонь накрыла глаза. Было видно, как ему тяжело решиться, но я не хочу больше ждать. Мне наконец исполнилось восемнадцать, ему уже давно двадцать, и я понимаю и уважаю его за ожидание. Я также знаю о его страхах причинить мне боль. Я знаю, что он не хотел торопиться и терпел. Но его терпение меня злило. Мне было сложно понять: он хранит мое целомудрие или попросту не воспринимает меня как женщину.       Первой я сняла футболку, не отводя с него глаз. Его пальцы дернулись, открывая маленькую щель для взора. Следом на пол упал бюстгальтер. Рен тяжело сглотнул ком, не отводя взгляд. Сердце билось как сумасшедшее. Из-за луны в комнате совсем не было темно. Как никогда на окнах не хватало чертовых штор. Смущение, стыд, желание и незнакомая до этого момента похоть овладели мной. Хотелось пить. Я облизала сухие губы и дотронулась до шнурков на штанах. - Стой, - скомандовал Рен и накрыл рукой мои ладони, забирая шнурки, - Я сам.       Я слышала его тяжелое дыхание. Когда его руки снимали с меня штаны, взгляд был прикован к моим глазам. Пальцы жадно сжали мои бедра. Его горячее дыхание обожгло кожу живота, а после влажные губы подарили желанную прохладу. Он осторожно целовал каждый миллиметр, изучая тело там, где он раньше не был. Поднимался выше, вырисовывая дорожку из поцелуев. Я замерла. Было ужасно жарко. Тело начало бить крупной дрожью, которая не просто щекотала, она скопилась тягучей и сладкой болью внизу живота. Я схватила руками его волосы, отстраняя от себя. Глаза Рена стали такими черными, что невозможно было разглядеть темную радужку. На лице блестела влага, а щеки, шея и уши раскраснелись. - Рен, я…, - остановилась, сглотнув. А что я хотела ему сказать?       Он встал. Стянул футболку через голову, оголяя рельефный торс. Мысли исчезли. Я могла только смотреть на него и думать, как он прекрасен. Луна освещала его смуглое тело, играясь холодными бликами в черных волосах. В узких глазах, подчеркнутыми густыми ресницами горел огонь. - Я хочу дотронуться, - прошептала я и словно загипнотизированная провела кончиками пальцев дорожку от его груди к паху.       Дернулся. Зажмурил глаза и вздохнул. Аккуратно взяв мои руки, Рен поднял их наверх и зафиксировал на своей шее, а после наклонился, забирая меня в долгий поцелуй. Я, ведомая желанием, которое набирало обороты, сама запрыгнула к нему на руки, не разрывая поцелуй, и позволила ему уложить меня на кровать. Почему-то только когда Рен оказался на мне, я осознала какой он большой. Его губы опустились на мою шею, нежно целуя, а руки проскользнули за тонкую ткань нижнего белья. Единственный барьер, который мог нас остановить, слетел с моих ног так же стремительно, как и молния в атаке Учихи. Как только он дотронулся до меня там, я застонала. Даже не поняла, как это произошло. В глазах все поплыло, дыхание сорвалось, я натянулась как струна под ним и рассыпалась на тысячи кусочков. — Погоди, стой, - я сбивчиво попыталась остановить его, стараясь не задохнуться от переизбытка ощущений. Рен замер в ту же секунду, и я почувствовала, как его спина под моей ладонью стала каменной.       Мне потребовалось всего несколько секунд, и, неловко поелозив под ним, я смогла дотянуться до тумбочки. Лунным отблеском на глянцевой поверхности сверкнула упаковка. В глазах Рена мелькнуло осознание. Мама может мной гордится.       Он выпрямился, присаживаясь на коленях и подтянул меня к себе, опасно близко. Очень опасно. Но эта опасность меня манила, как никогда прежде. - Ты так прекрасна, - сказал он, проводя ладонью по моей щеке.       Он вошел в меня с поцелуем. Осторожно и не грубо. Давая мне время отдышаться и привыкнуть к резкой боли, что прострелила поясницу до слез. «Я сильная. Бывало и больнее», твердила я себе. Он поцеловал меня снова, губами стирая выступившие слезы. - Я люблю тебя, Сора, - нежно прошептал мне в губы и толкнулся вперед с силой, - До конца.       Больнее бывало, но почему-то плакать я стала именно сейчас. Рен ждал: целовал мою шею, плечи, ключицы, мозолистой ладонью гладил бедра, заставляя потухший болью пожар вновь разгореться. В его руках я таяла. Я хотела продолжения. - Нужно немного потерпеть, - задержав дыхание, прошептал он и начал медленно двигаться.       Боль понемногу отпускала, уступая место другому чувству. Тело словно стало вместилищем новой энергии, которая переполняла через край и ждала выхода. Ощущения совершенно мне незнакомые. Наши тяжелые дыхания слились воедино. Движения нарастали в своем темпе, но я не чувствовала больше боли, я чувствовала лишь дикое желание. Я хотела, чтобы он продолжал. Я в этом нуждалась. - Рен, - я зажмурилась, сжавшись, - Я чувствую себя странно. - Знаю, - его, усыпанный капельками пота, лоб соприкоснулся с моим. Он крепко зажмурился, а его брови сошлись на переносице. Он тяжело и громко дышал, - Я тоже.       «А потом он достал мне с неба звезду», вспомнила я слова Мираи, которая рассказывала про свой первый раз. «Ну что ж, если ей достали звезду, то мою галактику просто взорвали». Я хихикнула и быстро закрыла ладонью рот, чтобы не разбудить Рена. Я наклонилась поцеловать его щеку. - Я тоже тебя люблю. ***       Спустя месяц мы отметили мое полноценное новоселье. Квартира обзавелась новыми предметами декора, появились цветы в горшках и шторы на окнах. Хоть вид из дома открывался на старый парк и лес, я все равно боялась, что кто-то может увидеть, чем мы занимаемся ночами с Учихой. Скрываясь от родных, Рен перевез большую часть своих вещей ко мне и оставался ночевать в квартале Учих крайне редко, чаще чтобы убраться и не запускать дом.       В свой обеденный перерыв я решила выйти на балкон резиденции и подышать прохладным осенним воздухом. За плечами была выполнена огромная работа – разбор миссий на завтрашний день. Несколько дней назад мамин отдел наконец принес нам переведенный свиток, с которым я к ней обращалась. В нем содержалось прошение старейшин из деревни рядом с храмом Огня. Несколько месяцев назад из поселения начали пропадать подростки и дети, чаще девушки. Их след терялся у западных гор. Местные считали это проклятой землей бывшего божества времени Токихакаси-но-Ками и поговаривали, что людей приносят в жертву его священному огню. К сожалению, в нашем современном мире остались язычники, которые продолжают устраивать религиозные обряды. Миссии присвоили повышенный ранг сложности и собирались отдать в распоряжение джоунинам. К моему двойному сожалению, выбор пал на отряд моего брата.       Распахнув витражные двери балкона, я заметила ругающуюся пару. Хрупкая девушка с пышной рыжей косой рьяно жестикулировала руками и разговаривала на повышенных тонах. Мне захотелось быстро развернуться и уйти, но мое вторжение было замечено. Беловолосый парень закатил глаза при виде меня и с жалостью посмотрел на свою партнершу. Их разговору помешали. - Привет, Момо, - радостно сказала я, но она пронеслась мимо, стирая слезы. Я нахмурилась и посмотрела на брата. Дверь с шумом хлопнула за моей спиной. - Я забыл про наши сто дней, - его голова обреченно упала в ладони. - Беда.       Погода сегодня под стать настроению брата – такая же серая, промозглая и холодная. Я подошла ближе и облокотилась на поручень балкона. Над скалой хокаге зависла чернеющая туча, предупреждая о скором дожде. Нужно было уходить под крышу, но Самуи, отключившись от реальности, был занят мыслительным процессом на тему примирения со своей девушкой. В этой ситуации мне было жаль их обоих. Юкки была идеальной претенденткой на сердце моего брата: скромная, тихая девочка из очень порядочной семьи, любознательная и не конфликтная. Братишка, вовремя сообразил, что не безразличен ей и подсуетился, дабы стать первым. К своим шестнадцати годам они оба были крайне миловидны. Самуи за одно лето вымахал с отца ростом, окреп и оброс мышцами. Его красные печати делили лицо, как у мамы и очень контрастировали с мраморной кожей и чистейшими голубыми глазами, а когда он улыбался, вся Коноха замирала в восхищении. Не то, чтобы я завидовала, но мне кажется быть таким красивым – это преступление. И хоть мое отражение в зеркале мне тоже нравилось, я по-прежнему считала, что вся красота семьи досталась именно ему. На фоне Самуи Момо меркла, хотя прелесть детских лет в виде рыжих кудряшек и веснушчатого носика остались при ней. Они очень друг другу подходили, если бы не одно «но». Девушка была крайне романтична и очень требовательна в плане отношений. Они отмечали первые дни, поцелуи, даты знакомства, месяц отношений, три и так далее. В нашей же семье с романтической обстановкой были некоторые проблемы.       «- Мам, почему вы не отмечаете с папой дату свадьбы? – вечером я спросила маму, когда вся семья собралась в зале за просмотром фильма. - Мы и без этого счастливы каждый день. - А когда у вас была свадьба? - В августе кажется, - задумалась она. - В июле, - спокойно ответил отец, перелистывая страницу книги, - или в июне. - Ужас. А встречаться вы как начали? – уточнил Самуи, - На свидания ходили? Подарки? - родители удивленно посмотрели друг на друга и улыбнулись. - Однажды я позвал вашу маму на свидание, но оно сорвалось. - Почему? - Хитоми решила умереть в очередной раз, - сказал папа и мама рассмеялась в голос, - Каждый раз, когда я пытался признаться ей в любви, она предпочитала умирать. Так что мы быстро завязали с романтикой. - А как же предложение руки и сердца? - О-о-о, - потянул папа, - это было очень романтично…, - тут мама взорвалась в новой истерике и разговор был сорван.»       Родители всегда подавали нам пример любви, которая не требовала доказательств. Она существовала в нашей семье каждый год, месяц, день. Поэтому ни я, ни Самуи не придавали значимости каким-то особенным датам. Рен жил по этим правилам, словно других быть и не может, но вот для Момо, которая росла и взрослела среди подруг, требовала к себе иного обращения и мириться с хладнокровием Самуи не желала. - Не переживай. Посердится и перестанет, - успокаивала я его, - Ее, наверное, опять в госпитале подруги накрутили. Завтра отправитесь на миссию и обязательно помиритесь. - Нам уже дают новую? Месяца не прошло с нашего возвращения, - брат быстро переключился на меня. - Прошло. Ничего не поделать, - вздохнула я, - Этот свиток пришел в наше распоряжение позже остальных, а из свободных команд джоунинов остались только вы. И так долго тянули с этим поручением. - Куда нас отправят? ***       Воспользовавшись совещанием Шикамару-сана, я улизнула с работы на пару часов раньше и убежала домой. Я старалась так делать всегда перед миссиями Рена. Мне хотелось провести с ним больше времени, чем это было возможно. Хоть в ранг джоунина его возвели больше года назад и все миссии стали гораздо опаснее – я никогда ни за него, ни за Самуи не переживала. Если бы сейчас можно было дослужиться до саннина – Рен давно бы стал мастером молнии. Протестуя против стихии огня и клановой особенности, он оттачивал свое мастерство в райтоне. И если вокруг моего брата всегда был щит из голубого огня, то до Рена нельзя было дотянуться из-за его молний. - Что читаешь? – спросила я, когда вошла домой и застала его лежащего на кровати.       Около двери уже были приготовлены свитки с вещами, катаны, оружие, а на спинке кухонного стула уже висела отглаженная форма джоунина. - Самуи забегал и рассказал, что за миссия у нас будет завтра. Притащил книгу о мифологии. Пытаемся понять еретиков, с которыми можем столкнуться, и их бога. - И как, - я запрыгнула к нему на кровать и взяла книгу в руки, - что-то стало понятно? - Ничего интересного. Пара общих фраз про древнего Бога счета времени и о его храме на севере страны.       Он отобрал книгу обратно, ловко перекинув ее на прикроватную тумбочку, и прижался ко мне. - Не хочу уходить. - Давай после этой миссии выпросим тебе отпуск и съездим в Морскую? Проведем выходные на берегу моря? Мы давно не навещали твою бабушку. - Угу, - он уткнулся носом мне в бок и прижался ближе. - Может устроим свидание? У нас есть вино, а в шкафу еще остались два пакета рамена.       Рен заинтересованно поднял свою голову и едва заметная улыбка солнцем осветила его лицо.       Утром я проводила их из деревни и ушла в резиденцию. Обычно офисная рутина заставляла меня погрузиться с головой в работу, но сегодня я не могла сконцентрироваться. Внутри росло напряжение и беспокойство. Чем-то мне не нравилась миссия Самуи и Рена. Отдел мамы расшифровал свиток и отправил наших джоунинов на Запад в деревню Китагунма. Я посмотрела на карту, что висела на стене, и четко увидела горных хребет вокруг храма Огня на границе Конохи. Китагунма находилась у подножья западной части гор. - Но Рен вчера сказал, что храм этого Божества находился на северном хребте, - пробубнила я не отрываясь от карты, - что-то не так.       С правой стороны кабинета послышались нервные вздохи шелест бумаги. - Кто мог ошибиться: книга или мама? Одна из главных особенностей диалекта Оосака-бэн заключается в пропуске предлогов и сокращении иероглифов. Если окончание сокращают, то и прочитать сообщение можно иначе. Вопрос в звуках… - Сора, - раздраженный голос моего начальника громыхнул около плеча, - Я в этом кабинете ищу тишину, а не твой бубнеж. - Так идите в свой кабинет, Шикамару-сан, - закипая прошипела я, разворачиваясь нему.       Мой взгляд остановился и замер на северном хребте горы. Точнее на точке обозначающую местоположение деревни.       Хитагунма.       Китагунма – на западе. Хитагунма – на севере. - Мы их отправили не туда! – вскрикнула я. - Что? – глаза Нары расширились, - Кого мы куда отправили? - Команду брата. Отдел свитков неправильно перевел диалект и перепутал название деревень. Я должна срочно сказать маме. - Хитоми-сан вчера отбыла из деревни, - закурил он, - будет только через два дня. - Может тогда пошлем им папиного мопса? - Какаши-доно лично у Хокаге позавчера отпросился на четыре дня в отпуск и уехал в страну Вод с Майто Гаем.       Прекрасно. Лучше не придумаешь. Я взвыла. Самуи наверняка будет перемещаться с командой в своих порталах. С таким темпом они уже завтра окажутся около горного хребта. Но брату нужно время, чтобы восстановиться. Значит они остановятся на привал. Именно там их можно перехватить, но следует торопиться. Деревня не отправит им вдогонку джоунина – слишком расточительно. Я взглянула на Шикамару-сана. - Тогда могу я их догнать и передать сообщение с новой навигацией?       Нара нахмурился еще раз, осмотрев карту. Наверняка он думал сейчас о том же, прикидывая варианты, коих было не много. В три затяжки выкурил сигарету и затушил ее о край стола. - Давай только быстро. - Хай!