A Fine Meal of Charcoal

— Почему ты так плох в этом? Очевидно, не следовало произносить этого вслух, но он просто не мог отказаться от удовольствия в виде подшучивания над своим парнем. И именно поэтому сразу же после своих слов Шан Цинхуа пригнулся от кухонного полотенца, брошенного в него со смертельной точностью. И, по крайней мере, это была всего лишь тряпка, так что он всего лишь прислонился к стойке, нахально улыбаясь. Мобэй Цзюнь, стоящий у плиты, бросил на него холодный взгляд, немного смягчённый едва заметным румянцем. Ядовитый запах и клубы дыма поднимались из вока, который он держал в руке. Ещё одна неудачная попытка. То, как Шан Цинхуа хихикал, выбрасывая обугленные остатки их злосчастного обеда в мусорку, вынуждало Мобэя испытывать сильное желание вывалить все это ему на голову. Но, как и с любыми (даже самыми сильными) насильственными порывами, которые вызывал в нём его парень, посещения больницы это не стоило. Наверное. — И я слышу это от человека, чьи кулинарные изыски начинаются и заканчиваются на заваривании лапши быстрого приготовления, — холодно ответил Мобэй Цзюнь, стараясь сохранить в себе хоть капельку гордости. Это было сложной задачей. Ещё сложнее это было потому, что параллельно он пытался оттереть сгоревший кусок еды со сковородки. И, кажется, он признаёт поражение. Хорошо, теперь ему точно нечего сказать. — Да, но и точно не я в этом доме тот, кто на этот обед преподносит нам наивкуснейшие угли. И металлическая лопатка, очевидно, специально пролетевшая мимо него, дала понять, что пора прекращать подкалывать и поддевать Мобэя. Следующей на очереди (для обозначения лимита подколов или для вымещения своей злости, однако, было уже неважно) была сковородка со сгоревшим воком, которую со злостью кинули на плиту, заставляя всю стоящую рядом посуду греметь. Пара небольших рук обернулись вокруг талии Мобэя. Он боролся с желанием ударить Цинхуа локтем под ребра и стоял неподвижно, стойко (или не очень) игнорируя прикосновения к своей спине. — Да ладно тебе, детка. Ты великолепен во всём, — заворковал Шан Цинхуа. — Что осталось бы для других, если в этом ты тоже был хорош? — Предупреждаю, не надо, — голос Мобэя, нисколько не поддавшегося похвале, из холодного стал ледяным. Прямо за его спиной раздался хохот, который привёл его в ярость и истощил уже последние капли терпения, какие только у него остались. Но все резкие замечания застряли на языке, стоило только тёплым губам Цинхуа, который встал на носочки, мягко прикоснуться к его затылку. Почти против своей воли Мобэй Цзюнь убрал свою мертвую хватку с края плиты и расслабил напряженные плечи. Этот коварный маленький засранец никогда не играл честно. Наверное, это было в крови этого наглеца. Он должен оттолкнуть его. Это слишком унизительно для него. Особенно унизительной была довольная улыбка Цинхуа, уткнувшаяся Мобэю в шею. Он действительно не должен позволять Шану иметь такую власть над собой. Никто и никогда не осмеливался быть с ним настолько наглым и смелым. Но у всего были исключения. Мобэй действительно не должен любить этого засранца так сильно. — Позволь мне угостить тебя, — он почувствовал на своей шее шевеление чужих губ и едва ощутимое тепло чужого дыхания. — С каких пор у тебя есть хоть какие-то деньги? — теперь настала очередь Мобэя смеяться. — Эй! Чтоб ты знал, моя последняя история продавалась реально хорошо! — Цинхуа опустился с носочек, но все ещё держался за своего до смешного высокого парня. — Ты имеешь ввиду, что у тебя снова заказали очередную извращенную порнуху? — Мобэй усмехнулся, вспоминая, какие истории иногда приходилось писать его парню. — Что на этот раз? Свеча в заднице? Возмущенный возглас, раздавшийся позади него, вызвал у него ещё один низкий хохот, и всё жгучее разочарование от очередной неудачи улетучилось. Шан Цинхуа имел привычку подбадривать его самыми необычными и изощрёнными способами. И, что самое главное, Цинхуа понимал реальную причину того, почему такие вещи так сильно волновали его парня: Мобэй Цзюнь хотел приготовить для них еду. Он хотел сделать что-то сам, своими руками порадовать своего парня. Это был первый раз, когда он хотел сделать что-то такое для другого человека, и провал в этом был просто унизителен для него. Шан Цинхуа ценил все его попытки, независимо от результата. Он дразнил и придирался к своему парню потому, что не хотел, чтобы тот был так строг к себе. Это был странный и глупый баланс, которого им удалось добиться вместе. Мобэй переместил свои руки на него, мстительно ущипнув за бок. — Хорошо, своди меня на обед. Мы можем хорошо поесть на твои порнушные деньги. И, боже, как же быстро изменилась ситуация. Однако Мобэй Цзюнь, находящийся уже на другом конце квартиры, с легкой ухмылкой натягивал куртку под громкие возгласы своего парня о том, как он неблагодарен, пока наконец не поцеловал этот бессвязный рот и не вытолкнул Цинхуа за дверь. Ему действительно не следовало так сильно влюбляться в этого причудливого человека, который принес хаос в его спокойную и упорядоченную жизнь. Но кто сказал, что хаос когда-либо останавливал его?