Тревога

      Тони стоял в этом зале, будто оглушённый, его не колыхала ни подлетевшая Анна, ни недовольная Фелиса. Он просто смотрел, как Рудольф кружится в вальсе с какой-то рыжей ведьмой, не иначе, ведь его друг никогда бы не согласился на такое просто так. Томпсон абсолютно потерянно наблюдал за этим, подозревая, что эта вампирша могла околдовать Секвиллбэка, и тогда его надо спасать, но через пару мгновений человек поймал взгляд Рудольфа, и он ему не понравился. Вампир глядел с какой-то злобной усмешкой и будто говорил, мол, смотри на меня. Зачем? Зачем он это делает? Тони почувствовал вновь подступившую тошноту. Как же это отвратительно. Вампирша, кружившая с наследником в невероятно красивом, но в то же время ужасном танце, так широко улыбалась, оголяя длинные клыки, что, если бы они делали это на земле, Томпсон бы обязательно… что-то с ней сделал. Парень осекся, потому что не знал, насколько безопасно и вообще позволительно трогать эту вампиршу, но ярость и раздражение кипели внутри, заставляя болезненно сжать кулаки.       Когда это сумасшествие закончилось и Рудольф опустился на землю, Тони ворвался в выстроившийся круг, чтобы вытащить оттуда друга. Секвиллбэк, не ожидавший такого поступка, даже не сопротивлялся, позволяя увести себя вглубь чёрного коридора. Партнерша по танцам охнула, а потом обиженно поджала губы (видимо, не такого прощания она ожидала), провожая взглядом небольшую розу, а толпа просто слегка активнее зашепталась, обсуждая побег парней.        Вампир даже не знал радоваться ему или плакать, потому что, с одной стороны, его приятно удивило действие смертного, но с другой, он наследник, а значит, не может так просто ходить за своей двойкой по ее первому желанию. Рудольф скривился, вспоминая про свои треклятые обязанности, однако Тони неожиданно остановился.       — Что это было? — очень настойчиво, требовательно и недовольно спросил человек, отпуская руку Секвиллбэка, — Что это, черт побери, было?       Парень был явно на пределе. Вены вздулись, голова кипела и кружилась, но внутренний гнев поддерживал Томпсона на ногах. Он был почти на сто процентов уверен, что друг танцевал с той вампиршей специально.       — Не понимаю, о чем ты, — коротко выплюнул Рудольф.       Секвиллбэк тоже был на взводе, а то, что смертный срывал свои нервы на нем, раздражало ещё больше.       — Ты знаешь, о чем я, — человек шептал, но это делало его речь отнюдь не спокойной, а похожей на шипение кота.       — Ты про танец? — задал риторический вопрос Рудольф, складывая руки на груди, — А что? Какие-то проблемы?       Тони сильно хмурился, поджимая губы, дыхание стало глубоким, рваным и резким. Весь вид Томпсона кричал о какой-то злобе на друга. Секвиллбэк наблюдал за этим с раздражением. Вампир последние дни только и делал, что лез из кожи вон, чтобы все сделать правильно, у него даже что-то получалось, а теперь смертный выводит его из зала, чтобы позлиться? Да ещё и после того, как сам не преминул повеселиться с какой-то вампиршей.       — Чего молчишь? Хочешь сказать, что я не могу потанцевать с… леди? — Рудольф запнулся, потому что понял, что не знает имени той девушки, — Сам-то не забыл поворковать с Фелисой Цепеш! И вообще, кто ты такой, чтобы мне указывать?       Тони ничего не говорил, силясь не заплакать. Оказывается, он никто и не имеет права что-то там говорить великому Секвиллбэку. Парень опустил взгляд, чтобы не показать слабость перед вампиром. Рудольф принял это движение, как показатель своей близящейся в споре победы. Его достали все эти указывающие ему взрослые, а тут ещё Томпсон пытается его контролировать. Немыслимо!       — Почему тебя вообще колышет, с кем я танцую и вообще провожу время? — делает последний выпад Секвиллбэк, уже слыша, как рушатся аргументы человека под его давлением.       Тони резко поднимает голову, сильно задетый такими словами. Глаза щиплет, а слёзы непроизвольно начинают стекать по щекам. Чувства смешались в запутанный клубок гнева, отчаяния, печали и любви. Томпсон ощущал, как путается в этих нитях, вязнет, как в болоте, ожидает руку помощи, но ее просто некому подать.       Секвиллбэк вздрагивает, наблюдая за ухудшающимся состоянием смертного. Что с ним? Что происходит?       — П-потому что, — человек слегка заикается, но заглядывает прямо в испуганные глаза Рудольфа, — Потому что я люблю тебя!       Вампир дергается от неожиданности слов. Тони… что? Сам человек через секунду начинает жалеть о сказанном на эмоциях. Идиот! Опять все испортил!       Рудольф не прекращает смотреть на друга, который крупно дрожал, приобнимая себя, но не отводя взгляд от Секвиллбэка. Вампиру было страшно, странно, но в то же время приятно. Почему? Неужели он чувствует то же самое? Нет, такого не может быть. Они парни, так нельзя… Мысли кружили в голове, врезаясь друг в друга, но не останавливаясь. Что ему делать? Одинаково хотелось и убежать, и обнять человека, чтобы поддержать. Наследник остаётся в ступоре ещё пару мгновений, пока не вспоминает про… чары. Тусклые блестки все ещё плескались в голубых глазах Томпсона. Ну конечно. Какая любовь? Тони бы никогда не влюбился в него… Но когда Рудольф успел его зачаровать? Он совершенно не помнил, однако сейчас это не так важно. Выходит, он сам был причиной страданий друга…       — Тони, я… — Секвиллбэк не знает, что сказать, не понимает, как можно оправдаться и возможно ли это.       Смертный перед ним уже весь съежился, совершенно отчетливо понимая, что его чувства не взаимны. В глазах вампира читалась скорбь и сожаление, но никак не радость или любовь. Уши заложило, Томпсон чувствовал только, как кровь бьет в виски с бешеной скоростью.       Неожиданно Рудольф подходит ближе, поднимает подбородок Тони пальцами, заставляя сердце того пропустить удар. Что вампир делает? Но Секвиллбэк лишь грустно улыбнулся и закрыл глаза человека второй ладонью. Вампир не собирался его целовать, нет. Сейчас он мог лишь развеять собственные чары, которые мучили Томпсона уже долгое время. Рудольфу было невероятно стыдно, что человеку пришлось пережить это, но сейчас, с помощью своей силы, он все исправит. Томпсон больше не будет чувствовать что-то странное по отношению к Секвиллбэку. От этой мысли сердце кольнула боль. Действительно ли он этого не хотел? Но передумывать было поздно.       Тони стоял, не двигаясь, пока его сознание накрывала приятная пелена, а через несколько секунд стало… так легко. Будто всю жизнь у него болела голова, а сейчас все прошло. Хотя почему как будто? Последние несколько лет так и было. Чары вампира не могли не оставить след на самочувствии смертного. Это было тяжким грузом для его организма, с которым он боролся, но победить не мог. Зато сейчас Томпсон открыл глаза и весь мир стал будто чуточку ярче, а с его плеч убрали огромный камень. Умиротворение и покой.       — Прости, это моя вина, — тяжело произнёс Рудольф, нехотя убирая руки от мягкой тёплой кожи человека.       Кажется, даже энергия смертного стала немного ярче и приятней, в отличие от той холодной и удушающей минуту назад. Теперь все правильно. Может, чувства Тони и прошли, но они хотя бы, возможно, смогут остаться друзьями.       Однако это все мысли вампира, человек был несколько другого мнения. Он смог вздохнуть так легко впервые за несколько лет, но слёзы не перестали течь. Секвиллбэк непонимающе смотрел на друга. Что ему делать? Что сказать? От прежней злобы ничего не осталось, только горькая вина за свой ужасный неосознанный поступок.       — Что ты сделал? — глотая слёзы, выдавил Тони.       Рудольф был до дрожи в коленях напуган ситуацией и состоянием человека. Он пять лет тренировался, чтобы сейчас стоять и ничего не делать? Он снова не смог его защитить?       — Не переживай, скоро все пройдёт, — вампир неловко положил руку на плечо человека и сделал небольшую паузу, — Даже… чувства.       Томпсон слегка вздрогнул, бегая взглядом с руки на глаза Секвиллбэка.       — Нет… нет, нет, нет! — смертный уже срывался, — Не может быть!       Рудольф слегка улыбнулся, убрал руку и направился обратно в зал.       — Извини, мне пора.       Вампир больше не мог находиться рядом с другом. Это было просто невыносимо больно и стыдно. Однако возвращаться в общество аристократов ещё и противно, но тут уж никуда не денешься, ведь он обещал отцу.       Тони пустым взглядом проводил Секвиллбэка, постоял так ещё пару секунд, а потом сорвался на бег вглубь чёрного прохода. Ему тут больше не место.